Накануне февральской революции

Накануне февральской революции

Либеральная оппозиция также действовала, пытаясь парламентскими и «силовыми» методами повлиять на императора. В частности, лидеры этого течения продолжали разрабатывать план дворцового переворота. Лидер октябристов Александр Гучков свидетельствует:

«План заключался в том (я только имен не буду называть), чтобы захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно при поддержке воинских частей, на которые здесь в Петрограде можно рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавляют собой правительство. Таким образом, вы видите, дело пришлось бы иметь не со всей армией, а с очень небольшой ее частью. Надо было бы найти часть, которая бы расположена для целей охраны по железнодорожному пути, а это было трудным. Здесь Петроградский гарнизон не представлял, конечно, трудности, но все-таки мы не желали бы касаться солдатских масс».

Одна из причин того, что этот план не был реализован, — обоснованный страх заговорщиков перед революцией, которую мог спровоцировать их переворот. То, что происходило в начале января 1917 года в Петрограде, в своих мемуарах прекрасно описал британский посол Джордж Бьюкенен:

«Революция носится в воздухе, и единственно не ясно, будет ли она проведена сверху или снизу. О дворцовом перевороте говорили открыто, и на обеде в посольстве один мой русский друг, который занимал высокий пост в правительстве, заявил, что это сводилось просто к тому, будут ли убиты царь и императрица вместе или только последняя. С другой стороны, мог произойти и взрыв народного недовольства, вызванный продолжительной нехваткой продовольствия».

Звучит странно. Посол «дружественной» державы обсуждает с высокопоставленным чиновником планы физического устранения законного руководителя страны. Вместо того, чтобы предупредить императора о грозящей ему опасности, дипломат по просьбе лидеров либеральной оппозиции решил «предпринять последнюю попытку спасти царя». Хотя эта встреча напоминала беседу старшего с младшим, где британец терпеливо объяснял, что нужно делать руководителю великой державы.

Встреча состоялась 12 января 1917 года. Вначале разговора Николай Второй высказал предположение, что предстоящая в Петрограде межсоюзническая конференция окажется последней перед «завершающей мирной конференцией». Тем самым он продемонстрировал свою надежду на скорое окончание Первой мировой войны. Собеседник выразил сомнение, заявив, что «политическая обстановка в России не позволяет ожидать сколько-нибудь крупных результатов от ее работы». Развивая свою мысль, он говорил об отсутствии гарантий в том, что «нынешнее русское правительство сохранится и решения конференции будут соблюдаться его наследниками». Царь возразил, указав на беспочвенность таких опасений. На что посол ответил, что «координация наших усилий еще является недостаточной, если в каждой из союзных стран отсутствует полная солидарность между всеми классами населения». В качестве примера страны, где все с этим благополучно, он назвал Англию. Одновременно он изложил требования либеральной оппозиции о необходимости создания правительства, пользующегося доверием населения. Понятно, что в его состав должны были войти лидеры октябристов и кадетов. Также он указал на необходимость считаться с мнением Государственной Думы и Земства. Император внимательно выслушал пожелания. Обрадованный такой реакцией дипломат заявил, что «немцы оказывают косвенное влияние на императрицу через лиц ее окружения», в результате чего «ее дискредитируют и обвиняют в работе на интересы Германии». Потом Джордж Бьюкенен выразил недовольство Протопоповым, ибо, «пока он останется на посту министра внутренних дел, между правительством и Думой не будет сотрудничества, которое является главным условием победы». Также он утверждал, что министр «действует в пользу примирения с Германией». Здесь император проявил твердость и отклонил обвинение. Дальше разговор пошел о ситуации в стране. На предупреждение дипломата о том, что «на революционном языке разговаривают не только в Петербурге, но и по всей России», монарх ответил, что не стоит придавать разговорам об этом слишком серьезного значения. Тогда посол упомянул о готовящемся дворцовом перевороте. Это сообщение взволновало царя. На этом их беседа закончилась[139].

За несколько дней до этого события, 7 января 1917 года, британский разведчик Самуэль Хор отправил в Лондон очередное донесение. В этом документе он информировал о впечатлениях от своей поездки в Москву. В частности, он обратил внимание на то, что «главные военные и земские представители» говорили с редкой откровенностью о «невыносимом положении» России. Даже начальник Московского военного округа, являвшийся самым закоренелым консерватором, считал существование тогдашнего строя безнадежным.

В другом донесении этого человека, датированном 18 января 1917 года, можно прочесть такие слова: «прогрессивные» партии (октябристы и кадеты) спокойно продолжают организационную работу, и их руководство полно решимости не предпринимать шагов, которые сыграют на руку противнику на фронте и в тылу. Они принимают все меры к недопущению повторения «анархических взрывов», что, дескать, дискредитировало и подорвало дело революции 1905 года, которая сошла с накатанного либерально-буржуазного курса[140].

А полиция продолжала педантично фиксировать многочисленные контакты представителей либеральной оппозиции с британскими разведчиками и дипломатами. Например, в записке Петроградского охранного отделения от 6 февраля 1917 года можно прочитать об этом следующее: «Находясь в непосредственном общении с английским посольством, кадеты черпают оттуда соответствующие указания и советы». А в донесение от 15 февраля 1917 года указывается, что британского посла регулярно посещают октябристы.

Министр МВД Алексей Протопопов позднее свидетельствовал:

«Достойно замечания, что посол Англии, нашей союзницы, сочувствовал, может быть, и содействовал работе нашей оппозиции. Он, вероятно, предполагал, что за успехом этой работы последует взрыв энтузиазма, способный склонить чашу весов военного счастья на сторону держав согласия».

Он докладывал царю о контактах Джорджа Бьюкенена с лидерами «прогрессивного» блока, но император никак не среагировал на эти сообщения. Требовалось принятия решительных мер по пресечению подобного «сотрудничества», но на это самодержавие опасалось идти[141].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.