Внутренние волнения
Внутренние волнения
Если военно-морской флот начинал обретать большую стабильность, то, к сожалению, этого нельзя было сказать о стране в целом. Германская национал-социалистская рабочая партия, основанная Адольфом Гитлером, набирала все возрастающую власть и весьма успешно соперничала в популярности сначала с правительством Брюнинга, а затем и с временными правительствами Франца фон Папена и генерала Курта фон Шлейхера. Политическая атмосфера в стране была близка к открытому политическому конфликту, едва ли не к гражданской войне.
Одним из главных факторов, способствовавших этим волнениям, были CA – штурмовые отряды, полувоенная организация приверженцев национал-социалистской рабочей партии. Весной 1932 года генерал Грёнер в качестве военного министра серьезно подумывал о запрещении CA. Будучи вызван, вместе с генералом фон Шлейхером и генералом бароном фон Хаммерштейном, возглавлявшим армию, для обсуждения этого вопроса с министром Грёнером, я высказал свое личное мнение, что, если эта полувоенная организация будет запрещена, то такое же запрещение должно быть распространено и на все подобные организации других партий полувоенного характера.
Тем не менее 9 апреля, вопреки моему совету и при резких возражениях генерала фон Шлейхера, министр Грёнер получил согласие канцлера Брюнинга, и запрет CA был подписан президентом фон Гинденбургом, а 12 апреля должным образом оглашен.
Реакция армии последовала немедленно. Генерал фон Шлейхер доложил начальнику военно-политического отдела, что все командующие военными округами неодобрительно относятся к запрету и что он будет иметь самые отрицательные последствия в армии. Он также проинформировал министра Грёнера, что для того все кончено и что запрет этот повлечет за собой падение кабинета. Хотя начальники штабов военных округов были проинформированы о том, что секретариат военного министерства снимает с себя ответственность за этот запрет, я в качестве начальника адмиралтейства отказался сделать такое заявление перед подчиненными мне формированиями. Я считал подобное заявление проявлением нелояльности, а также дезавуирование позиции военного министра одним из его подчиненных невозможным для себя.
Двадцатого мая на заседании рейхстага министр Грёнер был резко раскритикован депутатом от национал-социалистов Германом Герингом. Отвечая на критику, Грёнер потерпел серьезное парламентское поражение. После этого генерал фон Шлейхер попросил меня сказать президенту фон Гинденбургу, что отставка министра Грёнера представляется необходимой в интересах вооруженных сил. И снова я отказался, полагая, что подобные методы приемлемы в среде политиков, но никак не к лицу начальнику адмиралтейства. Президент фон Гинденбург несколько раз уже высказывался по поводу вмешательства военных в политические дела, и я прекрасно представлял себе, что именно ответил бы он на подобное недозволенное предложение с моей стороны. И все же начальник Верховного командования армии, с подачи генерала фон Шлейхера, сделал подобное предложение президенту, реакция которого была именной такой, какую я и ожидал.
Тем не менее 12 мая генерал Грёнер подал в отставку с поста военного министра.
Теперь и я оказался втянутым в политические интриги, но абсолютно не по своей воле. Тринадцатого мая в Киле, где я находился в краткосрочном отпуске, я прочитал в свежей газете громадный заголовок: «Адмирал Редер должен сменить генерала Грёнера на посту военного министра!»
Мне даже не было сделано какого-либо предложения в этом роде; более того, я знал, что негласно на этот пост планируется назначить генерала фон Шлейхера. Меня явно хотели подставить в чьих-то интересах: объявить преемником генерала Грёнера, а потом утопить вместе с кабинетом Брюнинга, падение которого было вопросом считаных дней. Я немедленно связался с капитаном 1-го ранга Карлсом, моим начальником штаба в Берлине, и поручил ему опубликовать от моего имени опровержение с тем, чтобы оно появилось уже в вечерних газетах. За весь период моей службы я старался придерживаться чисто военного курса и делал все возможное, чтобы держать флот и держаться самому подальше от политики.
После этого в прессе в качестве возможного преемника министра Грёнера стало муссироваться имя генерала Хассе. К этому времени я уже располагал конфиденциальной информацией из в высшей степени надежных источников о том, что генерал фон Шлейхер лично возражал против моей кандидатуры, поскольку я отклонил его предложение пойти к президенту фон Гинденбургу и настаивать перед ним на отставке генерала Грёнера. Вместе с тем именно генерал фон Шлейхер упомянул мое имя в аппарате канцлера как преемника Грёнера. Почти одновременно ко мне пришел мой старый друг контр-адмирал в отставке фон Леветцов, который проинформировал меня, что генерал фон Шлейхер заявил депутату от национал-социалистов Герману Герингу, что я не гожусь на пост военного министра, поскольку являюсь «чересчур левым». Вероятно, для подтверждения этого тезиса в нескольких самых левых газетах появились статьи, в которых я упоминался как «весьма подходящая кандидатура» на пост военного министра. Опять-таки эти новости исходили из аппарата кабинета министров, как я выяснил через нашего пресс-атташе.
Эта возня только укрепила меня в моей решимости держаться как можно дальше от любой политической деятельности. Так что вполне логично, что, когда в результате закулисной деятельности генерала фон Шлейхера правительство Брюнинга пало и господину фон Папену было поручено сформировать новый кабинет министров, мое имя больше не появлялось в прессе. Как я и предполагал, новым военным министром был назначен генерал фон Шлейхер. Тем не менее я продолжал пользоваться доверием президента фон Гинденбурга, и меня оставили в покое на все краткое время работы кабинета министров фон Папена и следующего за ним, возглавлявшегося генералом фон Шлейхером.
Новому правительству с учетом международной обстановки удались некоторые хитрости в отношении условий разоружения по Версальскому мирному договору. Так, в ноябре 1932 года, еще в период работы Международной конференции по военно-морскому разоружению, новый военный министр одобрил перспективный план замены кораблей ВМФ, который был предложен мною. В соответствии с этим планом в течение трех периодов – 1932—1933 годов, 1934—1938 годов, 1939 года – и в последующий период в состав флота должны были вступить корабли следующих классов и в указанных количествах: 6 линкоров или «карманных» линкоров; 6 крейсеров; 6 дивизионов торпедных катеров или эскадренных миноносцев; 3 дивизиона минных тральщиков; 3 дивизиона подводных лодок (общим числом 16 субмарин); 1 учебное парусное судно; 1 сторожевой корабль, с соответствующим количеством тендеров, учебных канонерок, опытных и вспомогательных судов. Имелась настоятельная необходимость сформировать 9 эскадрилий морской авиации, которые должны были стать ядром будущих сил морской авиации. Заложить костяк подводного флота, получить материалы для его строительства предполагалось уже в 1933 году. С выдачей контрактов на строительство подводных лодок можно было подождать до прояснения международной обстановки, в особенности до вынесения официальной резолюции Международной конференции по разоружению в Женеве. Тем временем были одобрены планы по подготовке личного состава на первое полугодие 1933 года, которые предусматривали увеличение набора до количества 1450 человек к 1 июля 1933 года.
Военно-морской флот был готов к росту до того уровня, который был бы необходим. Еще в середине 20-х годов один только учебный флотский экипаж в Киле получал от 30 000 до 40 000 заявлений в год от добровольцев, из которых он мог принять едва 1000 человек. Теперь добровольцы рвались на флот из всех частей Германии и из всех слоев общества. В 1932 году мы получили 618 заявлений на 45 вакантных мест приема в военно-морские училища. На 14 мест будущих инженеров-механиков флота мы получили 522 заявления, а на 6 мест кадет военно-медицинской службы претендовал 121 человек.
Такая ситуация давала нам возможность быть в высшей степени разборчивыми в приеме кандидатов в будущие офицеры и матросы. В отборе кандидатов участвовал опытный психолог, все добровольцы проходили индивидуальное собеседование в управлении кадров, где были представлены опытные офицеры-воспитатели.
Согласно действующим жестким ограничениям Версальского мирного договора в отношении флотских кадров многие должности, например в частях береговой обороны, которые раньше занимали военные, теперь были заполнены гражданскими служащими, не подпадавшими под ограничения договора. Как правило, эти гражданские должности занимались вышедшими в отставку моряками, у которых истек срок их двенадцатилетней службы по контракту – в годы депрессии это было чрезвычайно важным обстоятельством.
Одна из главных забот учебного флотского экипажа – это обеспечение подготовленными экипажами новых кораблей, вступавших в состав флота. Поскольку для укомплектования современного военно-морского корабля требуется много различных специалистов, планы подготовки экипажей кораблей надо было готовить задолго до спуска корабля на воду.
Причем надо было не просто скомплектовать экипаж из определенного числа лиц тех или иных званий и той или иной квалификации и вывести их на определенный уровень специальной подготовки. Новые корабли, уходя на мореходные испытания, должны иметь на борту опытный и хорошо дисциплинированный экипаж, поскольку в ходе таких испытаний времени для наведения дисциплины нет. Мы приняли для себя систему, при которой ядро хорошо подготовленных офицеров и матросов с корабля, выводимого из состава флота для ремонта или по какой-либо другой причине, получало назначение на новый корабль. К этому ядру группировались остальные члены экипажа, которым предстояло подняться до уровня «ветеранов». Новички получали назначение на корабль за достаточно долгий срок, чтобы успеть притереться к основному ядру и изучить свои обязанности под руководством офицеров до того, как старый корабль будет выведен из состава флота. Этот метод в особенности оправдал себя в отношении специалистов-механиков, которые изучали свои обязанности под руководством главного инженера-механика корабля еще в процессе его строительства, в котором они принимали непосредственное участие.
Особое внимание я уделял тому, чтобы исключить какую-либо спешку при вводе корабля в строй к определенной дате.
В эти годы все училища, технические курсы и общая боевая подготовка были ориентированы на конкретную интенсифицированную программу обучения. Одновременно мы старались быть на уровне иностранных разработок, насколько позволяли наши ограниченные ресурсы и устаревшие корабли. Пытались развивать и собственные новые идеи. В ходе военных учений и маневров отрабатывались новые тактические приемы, и, по моему твердому убеждению, занятость этими профессиональными вопросами уберегла нас от втягивания в политические и социальные беспорядки на берегу.
Наши учебные крейсера ежегодно отправлялись в учебные заграничные походы. Когда новый «Эмден» в 1931 году посетил ряд портов Юго-Восточной Азии и Африки, он повсюду встретил теплый прием. Пастор германской лютеранской церкви, расположенной в Южной Африке, писал: «Этот визит продемонстрировал всем, что германский порядок и дисциплина по-прежнему существуют в послевоенной Германии. Английское население было особенно поражено этим обстоятельством, и эта дань уважения не могла не возвысить чувство национальной гордости в нашем германском сообществе. Визит «Эмдена» сделал далекую Германию ближе нам и оживил дух германской евангелическо-лютеранской церкви в Южной Африке».
Крейсер «Карлсруэ» с подобным визитом посетил в 1932 году Вест-Индию, Панаму, Гонолулу и порты на обоих побережьях Северной Америки. Впервые после Первой мировой войны германский военно-морской корабль посетил Нью-Йорк и встретил там самый сердечный прием, как это было и во всех других портах наших былых врагов.
Регулярные подразделения нашего флота в 1932 году также наносили визиты во многие иностранные порты, начиная с портов Норвегии и заканчивая Канарскими островами. Эти частые контакты с иностранными государствами способствовали расширению кругозора наших офицеров и матросов, а также вселяли в них законную гордость за вклад, сделанный Германией в культуру многих из этих государств. В то же самое время на них произвел глубокое впечатление тот факт, что уважение, оказываемое другими государствами той или иной стране, в значительной мере зависит от впечатления, которое производят ее вооруженные силы в отношении мощи, оснащения, эффективности, этикета и дисциплины. Годы подготовки и воспитания в наших людях принципов дисциплины и коллективизма полностью оправдали себя.
Социальные и политические волнения, захлестнувшие Германию в 1932-м и 1933 годах, стали серьезным испытанием для военно-морского флота. Я не уставал повторять, что мы должны неколебимо верить в честность и политическую проницательность нашего Верховного главнокомандующего президента фон Гинденбурга, при этом старался охладить некоторые горячие головы в нашей среде и поддержать тех нестойких, которые были готовы поддаться мощной политической пропаганде, обрушиваемой на них. В ходе всех кризисов флот оставался верным и преданным стране, и когда президент передал свою власть назначенному им рейхсканцлером Адольфу Гитлеру, то замаячившая перспектива смены кабинета министров не вызвала никаких потрясений или сбоев в нашей службе.
Прекрасным примером непричастности флота к политике стал годичный учебный поход крейсера «Кёльн» в декабре 1932 года в Юго-Восточную Азию и Австралию. Этот корабль, под командованием весьма способного моряка капитана 1-го ранга Шнивинда, нашел достойный и гостеприимный прием во всех тех портах, куда он заходил, как в странах, дружески расположенных к Германии, так и в странах бывших врагов. Ни один человек из команды корабля не оказался замешанным в какой бы то ни было инцидент политического или дипломатического характера.
Мое первое знакомство с Адольфом Гитлером произошло 2 февраля 1933 года в доме генерала барона фон Хаммерштейна, начальника Верховного командования сухопутных сил. Поводом к этому послужил шестидесятилетний юбилей министра иностранных дел барона фон Нейрата, занимавшего этот пост в составе двух предыдущих кабинетов. После ужина Гитлер в своей первой речи, обращенной к присутствующим адмиралам и генералам, представил себя и изложил свою политику в отношении вооруженных сил. Вкратце упомянув о своей предшествующей карьере и своих общих целях, он подчеркнул, что, став лидером, определяющим как внутреннюю, так и внешнюю политику страны, он никогда не допустит, чтобы армия была использована в качестве инструмента внутренней политики; напротив, он и его соратники сделают все возможное для развития вооруженных сил и их боевой подготовки, а также для защиты страны от внешних врагов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.