Глава 10 Встречный удар
Глава 10
Встречный удар
Сталинский удар из-под Серпухова на Высокиничи. 112-я танковая дивизия. Кто был автором этой операции. Белов и Доватор. Осторожность Белова. Маршал Б. М. Шапошников о тарусско-серпуховской группировке немцев. Положение на участке фронта 415-й сд. Положение на участке фронта 5-й гвардейской сд. Положение на участке фронта 60-й сд. Неудача или результат на перспективу? Передислокация кавкорпуса под Каширу. Затишье — бои местного значения. Накапливание сил. Делай как русский командир.
Известно, что первое контрнаступление под Москвой произошло почти месяцем раньше теперь уже знаменитого декабрьского. Конечно, контрнаступлением в полном смысле этого слова те бои у Кременок назвать нельзя. Скорее всего, это был контрудар. Результаты его конечно же были тщательно проанализированы Генштабом и Ставкой, и сделаны соответствующие выводы. В последующем декабре тоже все начиналось с контрударов. И только потом задвигалось, загудело по всей дуге подмосковного фронта, заполыхало и гигантским катком покатилось на восток.
Сторонником ноябрьского контрудара из-под Серпухова на Высокиничи был Сталин.
В первых числах ноября 1941 года Подмосковье завалило снегами. Ударили морозы. Зима остановила реки. Войска одели в теплое обмундирование — полушубки, стеганые ватники и такие же штаны, валенки, шапки. Ветераны, участники московских боев рассказывают, что одеты они были хорошо, что кормежка тоже была хорошей. Тылы позаботились о том, чтобы солдат защищал свой окоп, свою позицию, не думая ни о чем, кроме того, чтобы исправно работала его винтовка и не заклинило пулемет.
Все еще имеет хождение так называемая теория «генерала мороза» о том, что группу армий «Центр» под Москвой разгромила не Красная армия, не генералы Жуков, Рокоссовский, Ефремов, Говоров, Захаркин и их солдаты, а неожиданно лютые русские морозы, оказавшиеся столь непривычными для немецкого организма. Представители высшей расы, возможно, действительно оказались в новой для них среде. Но кто мешал их фюреру вовремя позаботиться о своей армии и приодеть ее в теплую зимнюю одежду? Американский журналист Генри Кэссиди, который в те дни находился в Москве и писал для своих американских читателей статьи и репортажи о событиях на русском фронте, справедливо заметил: «„Генерал зима“ не был генералом Красной армии. Если бы он им был, его следовало бы расстрелять за измену, ибо он сражался против русских точно так же, как и против немцев». Вот именно! Другое дело, кто как противостоял этому жестокому «генералу морозу».
7 ноября в Москве состоялся праздничный парад, с которого войска и техника ушли на фронт. А теперь Верховный главнокомандующий решил провести нечто вроде генеральной разведки боем перед наступлением.
Однако все обстояло не совсем так.
Все эти дни и недели с востока спешно шли эшелоны с войсками. Скрытно, соблюдая строжайшие меры секретности и маскировки, в районе Москвы накапливались свежие дивизии и целые армии. Но и противник подтягивал резервы, вел лихорадочную перегруппировку, всячески пытаясь нащупать слабое место, прорвать оборону, чтобы хлынуть в прорыв всеми силами и допрыгнуть, наконец, до Москвы. И фронтовая, и армейская, и дивизионная разведка, и авиационная доносили о том, что немцы по-прежнему накапливают силы на левом и правом крыльях фронта. Штаб Западного фронта проводил контрмеры. При этом Жуков, посылая в бой свежие подразделения, начал создавать некоторые резервы. Он понимал, что при всей тяжести положения кризисный период еще не наступил, а потому заранее готовился к тому, чтобы, когда кризис наступит, иметь под рукой тот батальон, который и решит все дело.
Внезапно наступившая на фронте пауза не могла длиться так долго.
В начале ноября Жукову позвонил Сталин.
— Как ведет себя противник? — спросил Верховный.
Жуков ответил, что немцы, по всей вероятности, заканчивают перегруппировку и вот-вот последует их удар.
— Где вы ожидаете главный удар?
— Из района Волоколамска. Одновременно 2-я танковая армия Гудериана, очевидно, ударит в обход Тулы на Каширу.
И тут Сталин неожиданно заговорил о контрударе:
— Мы с Шапошниковым считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой — из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев.
По поводу второго контрудара Верховный уточнил: теми разведданными, которыми располагают Генштаб и Ставка, подтверждается, что там сконцентрированы крупные силы, в том числе танковые, для предстоящего удара на Москву.
Речь шла как раз о районе Высокиничей, Малеева, Кременок, Троицкого, Воронцовки, где дрались 194-я и 60-я стрелковые дивизии.
Жуков ответил, что для нанесения контрударов Западный фронт свободных сил не имеет, а есть только силы для обороны. Если же бросить в бой те скудные резервы, которые накоплены, то нечем будет закрыть фронт на угрожаемых участках, когда противник перейдет в наступление. Следующим аргументом Жукова было то, что в ходе предыдущих боев линия фронта растянулась и теперь со всеми изгибами ее протяженность превышает 600 километров. Притом что мало резервов в глубине, это мероприятие может иметь нежелательные последствия…
Сталин, в свою очередь, не ожидал от Жукова такой нерешительности. Он считал его мастером контрударов, полководцем наступательных действий и рассчитывал на то, что он сейчас ухватится за идею неожиданного контрудара, который может перерасти в большой успех. Сталин напомнил Жукову, что под его рукой шесть армий. Для контрударов посоветовал создать специальные группировки: на севере, в районе Волоколамска, из правофланговых соединений 16-й армии генерала Рокоссовского, в центре, в районе Серпухова, — частью сил 49-й армии, а также кавалерийским корпусом генерала Белова при поддержке танковой дивизии генерала Гетмана.
В своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков об этом эпизоде пишет следующее: «Тяжелое впечатление осталось у меня от этого разговора с Верховным. Конечно, не потому, что он не посчитался с моим мнением, а потому, что Москва, которую бойцы поклялись защищать до последней капли крови, находилась в смертельной опасности, а нам безоговорочно приказывалось бросить на контрудары последние резервы. Израсходовав их, мы не смогли бы в дальнейшем укреплять слабые участки нашей обороны».
Мемуары и свидетельство маршала Жукова, как, впрочем, и большинство мемуаров, следует воспринимать критически. Во-первых, конечно же Ставка и без советов Жукова могла неплохо управлять войсками. Во-вторых, контрударом под Серпуховом и Кременками Сталин выправлял ситуацию, которая вот-вот могла стать более чем критической. Дело в том, что катастрофа, то есть разгром московской линии обороны, могла произойти именно здесь, в центре, на стыке 49-й и правофланговой 43-й армий. Противник накопил здесь большие резервы, подтянул танки, моторизованные подразделения. Сталин в данном случае, настаивая на упреждающем контрударе, поступил как достаточно мудрый стратег. В своей книге «Битва за Москву» маршал Б. М. Шапошников, в тот период начальник Генерального штаба, писал, характеризуя обстановку в центре Западного фронта: «Западнее Серпухова также определялось сосредоточение сил (тарусско-серпуховская группировка) в составе четырехпяти дивизий (из них одна танковая) для возможных действий в направлении Серпухова». И далее: «Группировка противника (выявленная на 5 ноября) указывала намерения немцев нанести удары мотомеханизированными войсками на флангах, сковывая наши войска в центре. Но вместе с тем она давала крупное скопление войск противника в центре (преимущественно пехотных соединений). На сравнительно небольшом фронте (около 100 км по прямой линии) здесь были развернуты части пяти корпусов (9, 7, 12, 20-го армейских и 57-го танкового); это говорило о том, что противник на данном участке не ограничится только сковыванием».
10 ноября к Сталину по его вызову прибыл командующий ударной группой, которой предстояло провести под Серпуховом маневр силами кавалерии, танков и пехоты, генерал П. А. Белов. Белов зашел к Верховному вместе с Жуковым, и, возможно, именно на этой встрече произошло утверждение кандидатуры Белова на должность командующего ударной группой. Вот что написал генерал П. А. Белов спустя годы: «В глазах его (Сталина) не было прежней твердости, в голосе не чувствовалось уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко, в повелительном тоне. Впечатление было такое, будто старший начальник здесь Жуков. И Сталин принимал это как должное».
Таким образом, можно позволить себе не поверить маршалу Жукову и в том, что он так уж сильно возражал против контрудара. Можно даже допустить, что, произойди тогда, под Высокиничами, прорыв немецкой обороны и успешное уничтожение накопленной в ближнем тылу резервной группировки, в «Воспоминаниях и размышлениях» этот эпизод Битвы под Москвой нашел бы совершенно иное воплощение и предыстория его была бы написана иными красками.
10 ноября противник ударил в стык 49-й и 50-й армий Западного фронта, прорван оборону и вышел в район Спас-Конино. На левом фланге армии Захаркина создалось угрожающее положение, которое необходимо было срочно ликвидировать. Директивой Западного фронта была поставлена задача 49-й и 50-й армиям. Генералу Захаркину, как пишет в своих мемуарах маршал Б. М. Шапошников, «было приказано выделить для руководства боевыми действиями ответственных командиров и самому лично возглавить все войска, назначенные для операции по ликвидации прорыва. Одновременно приказанием фронта от 11 ноября в распоряжение командующего 49-й армией выделялись из 112-й танковой дивизии три взвода танков и два дивизиона гвардейских минометов, которые спешно выбрасывались на левый фланг армии». Упорнейшие бои с переменным успехом на тульском направлении шли 11, 12, 13, 14, 15 и 16 ноября. К 16 ноября 1941 года части 49-й и 50-й армий совместными ударами смогли отбросить противника из районов Спас-Конино и Суходол, угроза выхода немцев на шоссе Тула — Москва была ликвидирована. Тогда же, 10 ноября, противник попытался переправиться через Оку в районе села Дракина и устьев Протвы, но тоже был отбит и вернулся на исходные, понеся значительные потери.
В середине ноября на правом фланге 49-й армии активизировала свою работу советская авиация. 16 ноября близ Высокиничей был уничтожен крупный склад огнеприпасов, а 17 и 18 ноября массированным бомбардировкам были подвергнуты позиции противника в районе Черная Грязь, Семкино и Гостешево.
Почти одновременно с директивой на ликвидацию прорыва под Спас-Конином и Суходолом Жуков отдал приказ на контрудары командующим 16-й и 49-й армиями генералам Рокоссовкому и Захаркину.
На северном участке Западного фронта основу ударной группы составлял кавалерийский корпус генерала Доватора. В отчетах штаба 4-й танковой группы, которая отражала атаку конников Доватора, есть такой фрагмент: «Не верилось, что противник намерен атаковать нас на этом широком поле, предназначенном разве что для парадов… Но вот… три шеренги всадников двинулись на нас… По освещенному зимним солнцем пространству неслись в атаку всадники с блестящими клинками, пригнувшись к шеям лошадей. Первые снаряды разорвались в гуще атакующих. Вскоре сплошное черное облако повисло над ними. В воздух взлетают разорванные на куски люди и лошади… Трудно разобрать, где всадники, где кони… В этом аду носились обезумевшие лошади. Немногие уцелевшие всадники были добиты огнем артиллерии и пулеметов… И вот из леса несется в атаку вторая волна всадников. Невозможно представить себе, что после гибели первых эскадронов кошмарное представление повторится вновь… Однако местность уже пристреляна, и гибель второй волны конницы произошла еще быстрее, чем первой…»
Надо заметить, что контрудар на северном участке Западного фронта положительных результатов для нашей обороны не имел. Наоборот, именно здесь вскоре наступит кризис.
В центре же немцы тоже атакуют. Но не на участке 49-й армии. Перспективы здесь они для себя не увидят и сместят удар немного левее, на наро-фоминский участок, ударят в стык 5-й и 33-й армиям, прорвутся к Кубинке и там будут уничтожены.
Как же проводилась атака на высокиничском направлении?
В отличие от Доватора Белов оказался более осторожным и мудрым полководцем. Во-первых, не позволил себе атаковать так красиво, как это произошло в полосе обороны 16-й армии. Не было здесь ни поля, ни сабельной атаки волнами в три шеренги, как на параде. Надо отдать должное и командующему 49-й армией. О маршале К. К. Рокоссовском не принято говорить неприятное. Так уж сложилось. Но окажись на его месте командующим армией кто-либо другой, к примеру, Жуков, и эта самоубийственная кавалерийская атака вошла бы во все хрестоматии как образец полководческой бездарности и кровожадности ее организаторов. Рокоссовскому простили.
17 ноября 1941 года командарм-49 отдал своим дивизиям, которые еще в октябре окопались в районе Кременок, боевой приказ:
«Командирам 5 гв. сд, 60 сд.
Копия командиру 2 кк.
1. Для обеспечения задач, возложенных на группу тов. Белова, с получением сего ПРИКАЗЫВАЮ:
а) командиру 5 гв. сд немедленно приступить к ликвидации опорных пунктов противника Высокое, Семкино в тесном взаимодействии с группой тов. Белова.
б) командиру 60 сд в тесном взаимодействии в этом районе с группой Белова уничтожить ОП Малеево, Воронцовка.
в) исполнение донести к 18.00.
2. Гр. Белова по исполнении своих ближайших задач будет наступать в район Вязовня. 415 сд продолжает наступление на Буриново, командиру 5 гв. сд установить с ней связь и взаимодействие.
Командующий войсками 49 А
генерал-лейтенант Захаркин
Член Военного совета
бригадный комиссар Литвинов.
Начальник штаба 49 А
полковник Верхолович»[37].
В тот же день генерал-лейтенант Белов шифром направляет в 9-ю кавдивизию сообщение: «К Малеево прорвалось несколько танков противника. Вышлите взвод КВ через Воронцовку на Малеево».
А командир 5-й гвардейской стрелковой дивизии полковник Миронов докладывал в штаб армии в конце первого дня наступления:
«Командующему 49-й армией генерал-лейтенанту т. Захаркину.
Боевое донесение № 015
Штаб 5 гвардейской стрелковой дивизии
Раз. Шатово. 17.11.41 22.00
1. Перед фронтом дивизии действуют части 137 пд (449 и 447 пп) и вновь введенный 563 резервный пехотный полк. Противник в течение 17.11.41 г., опираясь на опорные пункты: Трояново, Семкино, Высокое, и ж. д. западнее Высокое, оказывает сильное сопротивление частям дивизии.
По данным документов, захваченных в Тростье группой генерал-майора Белова, установлено: 1/55 пп (17 пд), дивизия СС и какой-то штаб; Семкино — 3/55 пп.
Разбитые подразделения 2 и 3/449 пп, 447 пп отошли на заранее подготовленный рубеж: Высокое и лес севернее и западнее Высокое, где и перешли к обороне.
До дивизиона тяжелой артиллерии пр-ка вели огонь из направления Покров и до 5-ти батарей из р-на отм. 149,7, отм. 145,0 и дорога южнее.
В 19.00 из Малеева и Сенятино двигалось 6–7 танков про-ка, в 22.00 из Малеево на Екатериновка двигалось до 30-ти танков. (Они шли по тому самому Малееву полю, где теперь могилы и тех и других. — С. М.)
По данным местных жителей, установлено: в течение ночи с 16 на 17.11.41 г. движение обозов, отдельных орудий, легковых автомашин и мелких групп пр-ка из Буриново на Трояново и из Семкино на Трояново и Макарово».
Здесь стоит прервать донесение полковника Миронова. Из донесения видно, что немцы уже начали наступление. Перебрасывали в первый эшелон резервы. Усиливали артиллерию. Подводили танки. Штабные машины в районе намечавшегося прорыва тоже не случайны. Таким образом, можно совершенно определенно полагать, что контрудар группы генерала Белова и дивизий 49-й армии пришелся по колоннам немцев, двигавшимся к передовой. Выходит, Верховный очень точно определил место контрудара. И дело не в особой мудрости Сталина, просто он располагал свежими и правдивыми разведданными. Историки обычно неохотно пишут об этих боях, кратковременных и не столь масштабных, какие шли, к примеру, на севере, в полосе обороны 16-й армии К. К. Рокоссовского. А напрасно. Командующий Западным фронтом генерал Г. К. Жуков противился контрудару под Серпуховом, не желая расходовать с трудом накопленные резервы. Но что бы он делал, если бы эти 30 танков и несколько полков пехоты, в том числе части СС, прорвались к Серпухову? Где бы их перехватывали? Возле Лопасни? Или в районе Курского вокзала?
«2. Части дивизии, сломив сопротивление пр-ка, к исходу дня вышли на рубеж: ст. Трояново, ж. д. западнее Высокое.
а) 568 сп, отбрасывая потрепанный в боях 449 пп, к 15.00 1 и 2 батальонами овладел ст. Трояново и дорога южнее; 3/586 сп удерживает раз. Буриново; перед ними действует до батальона пехоты пр-ка, вероятно, 1/55 и остатки 3/449 пп. (Имеется в виду 1-й батальон 55-го пехотного полка и 3-й батальон 449-го пехотного полка. — С. М.);
б) 765 сп с утра, атакуя пр-ка на рубеже: Высокое, лес севернее и западнее Высокое, к 15.30 отбросил разбитые подразделения 2 и 3/449 пп, 447 пп за ж. д. западнее Высокое, где ведет сильный бой с пр-ком, имея один батальон на юго-западной окраине Высокое;
в) 630 сп располагается в районе Глазово, где производит укомплектование и боевое сколачивание подразделений;
г) 160 орб, батальон 586 сп и рота 630 сп занимают оборону по восточному берегу р. Ока от Митино до Антоновка;
д) 9 кд и 145 тбр в течение 17.11.41 г. активных действий не проявляли и сосредоточены в р-не леса юго-восточнее Воронино.
3. Потери: за 17 и 17.11.41 г.
586 сп — убито начсостава 3, ранено 21, пропало без вести 2 чел., младшего начсостава убито 17, ранено 36, пропало без вести 3, рядового убито 136, ранено 333, пропало без вести 92;
765 сп — убито начсостава 3, ранено 11, пропало без вести 1, младшего начсостава убито 12, ранено 11, пропало без вести 3, рядового убито 103, ранено 351, пропало без вести 74.
В боях за советскую Родину погибли комиссар 586 сп ст. батальонный комиссар т. Семенов, комиссар 167 ОБС ст. политрук т. Ковалев и командир 167 ОБС ст. лейтенант тов. Бортник.
Трофеи:
Минометов 4, тяжелых пулеметов 3, легких — 16 пулеметов, винтовок 33, около 3,5 тысячи патронов. Сбор трофеев продолжается. Противник на поле боя оставил убитыми в р-не Воронино 280–290 немцев, в р-не Сенятино 190 и в р-не Высокое около 200 немцев.
4. Вывод:
1. Перед фронтом дивизии в общей сложности действуют до двух пехотных полков пр-ка (остатки разбитых подразделений 449 и 447 пп 137 пд) и вновь введенный 567 резервный пехотный полк, поддержанные до 3-х дивизионов артиллерии.
2. Пр-к, опираясь на опорные пункты Трояново, Семкино и ж. д. западнее Высокое, пытается своими действиями сдержать наступление наших частей.
3. Требуется установить место расположения 448 пп (137 пд)»[38].
Из донесения полковника Миронова генералу Захаркину видно, какие тяжелые потери понесла 5-я гвардейская стрелковая дивизия в этих боях. Но командир дивизии не просит подкрепления. В его донесении чувствуется азарт командира, солдаты которого нанесли противнику ощутимый урон. Невозможно не обратить внимание на большое количество пропавших без вести. В 765-м сп — 74 человека, в 586-м — 92. Почти две полносоставные роты. И в основном это конечно же пленные. Все держалось на воле командиров и комиссаров. Бойцы же по-прежнему не видели победных перспектив затянувшегося кровавого противостояния и очень часто проявляли нестойкость.
В лесу близ Буринова поисковики нашли советскую винтовку без затвора. В десяти шагах, под корневищем старой ели, ровно 100 штук патронов в обоймах. Находка обнаружилась среди немецких окопов и блиндажей, то есть на немецкой позиции. Скорее всего, немцы потрошили красноармейца, перебежчика или захваченного в плен во время боя. Патроны из подсумков выбросили под дерево, а винтовку отбросили в сторону, вынув предварительно затвор. Именно так они поступали чаще всего. Наши трехлинейки они не брали в качестве трофея, пренебрегали. Другое дело — автомат ППШ или СВТ. Этим оружием они щеголяли, так же как наши бойцы и командиры немецкими MP-38/40. Так вот под деревом поисковики нашли ровно сто штук винтовочных патронов. Это то количество патронов, которое выдавалось бойцу перед боем. Не израсходовано ни одного!
В этот же день генерал-лейтенант П. А. Белов посылает донесение Г. К. Жукову:
«Командующему Западным фронтом
Боевое донесение № 71
Штаб группы Верхнее Шахлово
К 24.00 17.11.41 г.
1. В течение дня 17.11.41 противник, неся большие потери, продолжает упорно удерживать занимаемый оборонительный рубеж, оказывая наибольшее сопротивление на участке Буриново, полотно жел. дороги 1,5 км западнее Высокое, имея в наличии ДЗОТы, Малеево, подтянув сюда до двух батальонов пехоты с танками. Перед группой действует три пд — 17, 137, 260.
2. 415 сд совместно ведет бой за овладение Буриново, отразив в 15.00 атаку 30 танков противника. Положение дивизии без изменений.
3. 9 кд, 145 тбр в течение дня вела упорные бои 447, 479, 563 пп противника. Уничтожив до 600 человек убитыми, вышла на рубеж опушки леса с-з. и сев. Высокое. Потеряли 200 человек убитыми и ранеными.
4. 5 кд вела упорный бой за овладение Малеево. В течение дня успеха не имела. Дивизия занимает фронт: лес 1 км с-в Малеево, дорога 2 км южнее Малеево.
5. 112 тд в течение дня наступала совместно с 5 кд.
Генерал-лейтенант Белов.
Бригадный комиссар Швалковский.
Начальник штаба 1 гв. кк полковник Грецов»[39].
Говорят, что немецкие танки и танки 112-й танковой дивизии встретились все на том же Малеевом поле и там произошел встречный танковый бой. Возможно, это легенда. В архивах пока не удалось обнаружить никакого свидетельства, что такое сражение здесь действительно произошло. Возможно, такие документы есть, но они пока закрыты.
Любопытно и то, что в донесениях, приведенных выше, содержатся взаимоисключающие сведения о действиях 9-й кавдивизии. Командир 5-й гвардейской стрелковой дивизии полковник Миронов говорит о фактическом бездействии этого подразделения, а генерал Белов доносит Жукову об активных действиях 9-й кавалерийской дивизии и даже приводит число потерь — 200 человек убитыми и ранеными. При этом Белов указывает опушку леса северо-западнее и севернее населенного пункта Высокое, где якобы сосредоточилась его 9-я кд. А полковник Миронов сообщает, что его 765-й сп атаковал противника в районе Высокое, лес севернее и западнее Высокого и к 15.30, то есть где-то через пять-шесть часов боя, отбросил противника к железной дороге. О трофеях он сообщает, что в районе Высокое его бойцы насчитали около 200 немецких трупов. То ли гвардейцы — с одной стороны стрелки, а с другой кавалеристы — схватились между собой, то ли 9-я кавдивизия в этот день действительно в бой не пошла.
Скорее всего, произошло второе. В архиве удалось обнаружить еще несколько документов, которые подтверждают эту версию: командиры дивизий жалуются генералу Захаркину на то, что взаимодействие с кавалеристами слабое, что, имея одну и ту же задачу, беловцы выходят на исходные с запозданием либо вообще в бою не участвуют. Еще одно подтверждение вялых действий конницы генерала Белова в первые дни контрудара под Серпуховом есть в мемуарах члена Военного совета 49-й армии генерал-майора А. И. Литвинова: «Времени для организации контрудара было предоставлено крайне мало, в результате вопросы взаимодействия были увязаны кое-как.
Конно-механизированный корпус Белова к месту прорыва прибыл с опозданием на двое суток. Поэтому начало операции пришлось отложить. (Немцы в это время уже атаковали и захватили опорные пункты Екатериновка и Неботово, оттеснив подразделения 60-й стрелковой и 5-й гвардейской стрелковых дивизий. — С. М.)
15 ноября группа Белова своими передовыми отрядами вместе с частями 60-й и 5-й дивизий начала боевые действия по всему переднему краю. (Повторялись ошибки предыдущего периода боев: войска вводились в бой постепенно, по мере подхода к исходным районам. Артиллерия и танки не концентрировались на направлении главного удара. Танки распределялись по дивизиям. Командиры дивизий, в свою очередь, распределяли подчиненные им танковые части по полкам. А командиры полков размазывали бронетехнику еще более тонким слоем. Наша пехота имела броневую и огневую поддержку, но результат от этого рассеивания танков по всему фронту оказывался гибельным — немецкая ПТО легко расправлялась с легкими танками, а затем осаживала в снег осиротевшую пехоту. Именно так было под Малеевом и Кременками в середине ноября 1941 года. Пройдет некоторое время, и наши атаки будут выглядеть иначе: артиллерийское наступление, прорыв пехоты и конницы, а затем ввод в прорыв танковых частей. — С. М.)
Войска бились весь день, но нисколько вперед не продвинулись: танки топтались на месте, артиллерия, застревая в лесах, не успевала вовремя занимать огневые позиции, конница на исходный рубеж не вышла, пехота, неся потери, возвращалась на свои исходные позиции. Уж очень сильна была оборона врага и сложны условия местности».
Итак: «конница на исходный рубеж не вышла». Генерал А. И. Литвинов написал свои мемуары в весьма мягкой стилистике, должно быть не желая задеть кого-то задним числом, обидеть. Оно и понятно, многие, кто в подмосковных полях и лесах осенью и зимой 41-го только учились воевать, кто зачастую не мог еще совладать с собой, не научился управлять войсками и на равных противостоять такому опытному и бывалому противнику, как германская армия, впоследствии стали закаленными, умелыми воинами, проявили себя с самой лучшей стороны, стали кавалерами многих боевых орденов и даже Героями Советского Союза. Но в подтекст генерал в отставке все же кое-что впускал, и, восстанавливая картину боев середины ноября 1941 года под Серпуховом, изучая архивные документы и сопоставляя их, можно читать между строк и у генерала Литвинова:
«В связи с неудачными действиями первого дня главное направление удара было перемещено несколько севернее. И 16 ноября на рассвете после короткой артиллерийской подготовки началось дружное „прогрызание“ главной полосы обороны противника. Вскоре обозначился некоторый успех. Однако лесистая местность, бездорожье затруднили его успешное развитие. Некоторые части в ночное время сбились со своих основных маршрутов.
Авиация противника непрерывно висела в воздухе и бомбила боевые порядки корпуса. Своей же авиации у нас не было, не было и надежных зенитных средств.
Несмотря ни на что, наши части с боями продвинулись в глубь обороны противника, местами до 10 километров, и близко подошли к Протве. Однако на дальнейшее продвижение сил не хватило».
В архиве удалось обнаружить запись переговоров по телеграфу между командующим 49-й армией генералом Захаркиным и его начальником штаба полковником Верхоловичем. Захаркин в это время находился под Алексином. В районе Серпухова и Кременок боевыми действиями руководил Верхолович. Точнее, генерал Белов. «С Беловым договорились, лошади начали работать с 7.00, сзади коробочки. Прикажите Миронову тесно связаться с хозяйством, которое действует у него в р-не, и не отставать от него. Прикажите Зашибалову связаться с Барановым и следовать за ним по его маршруту. Обяжите Фирсова с Бородой и Калиновским действовать на юг против правого фланга и 3 км западнее. Свяжите Миронова, Зашибалова с хозяйством Белова, которое работает в их районе, для взаимодействия и обеспечения выполнения поставленных задач. Требую решительных действий и полного согласования своих действий с хозяйством Белова. Обяжите Миронова, Зашибалова о действиях Белова доносить вам, а вы — Белову. Все. Захаркин. 16.11.41. 11.15»[40].
Документ довольно любопытный. Из него следует, что никакой увязки действий подразделений, которые должны были осуществить и развивать прорыв, и быть не могло. Все действовали самостоятельно. Никто не нес ответственности за результат. Создается впечатление, что в такой неразберихе результатом были действия. При этом все присматривали за всеми, но сами в бой не спешили. Потом, уже очень скоро, именно такая ситуация приведет к трагедии под Вязьмой. В феврале-апреле 1942 года там будут отрезаны и добиты в окружении Западная группировка 33-й армии, 1-й гвардейский кк генерала Белова и части Калининского фронта. Только кавкорпусу Белова удастся избежать разгрома. Сам факт того, что прорывом, по существу, не руководил штаб 49-й армии, а как бы помогал ударной механизированной группе генерала Белова пехотой. Да и сам генерал Захаркин в это время находился в более важном месте — на левом фланге своей армии под Алексином. Иногда появляется в районе Ступина, куда прорвались немецкие танки, обойдя Тулу с юга и угрожая отрезать от фронта Серпухов и район Оки.
Генерал Литвинов далее пишет: «17–18 ноября из районов Трояново, Макарово, Высокиничи противник силами двух дивизий с танками при поддержки авиации нанес встречный контрудар по боевым порядкам группы Белова и начал теснить ее. Сдерживающие бои шли целый день. В ночь на 18-е группа Белова, неся потери, оторвалась от противника, прошла через боевые порядки обороняющихся войск 49-й армии и на другом участке фронта перешла к обороне».
Генерал Литвинов вроде бы ни словом, ни интонацией не пожурив конников генерала Белова, в этом абзаце констатировал полный провал действий 2-го кавкорпуса. Стоит еще раз перечитать: «неся потери…», «оторвалась от противника…», «прошла через боевые порядки обороняющихся войск 49-й армии…». Если читать подтекст: кавкорпус свою задачу не выполнил, ушел через боевые порядки обороняющихся дивизий 49-й армии в тыл, оставив пехоту один на один с противником, которого предыдущими атаками раздразнили до свирепой ярости, заставив его значительно усилить этот участок резервами.
Дело в том, что корпус генерала П. А. Белова срочно понадобился в другом месте. Совсем недалеко, под Каширой, где «быстроходный Гейнц» предпринял еще одну, как потом оказалось, последнюю отчаянную попытку отрезать Тулу от Москвы, выйти на Московское шоссе, а заодно и организовать так называемые малые клещи в районе Серпухова. И кавкорпус блестяще выполнил свою задачу.
И тут у меня, как у автора, наделенного, возможно, излишним воображением, родилась такая мысль: а не договорились ли два генерала — Жуков и Белов — на тему: как сберечь силы корпуса, который в ближайшие дни наверняка понадобится в критической точке московской обороны?
Посудите сами. Верховный, анализируя разведданные и узнав о концентрации немцев под Высокиничами и Трояновом, назначил контрудар, приказал бросить в дело резервы, которые с таким трудом и напряжением были собраны командующим Западным фронтом, в том время как штаб фронта, тоже анализируя разведданные и состояние своих войск, приходит к выводу, что противник ударит концентрированным ударом, возможно последним, а значит сильным, в районе Каширы. Судя по мемуарам маршала Г. К. Жукова, он был противником контрудара под Серпуховом. Белова в кабинет Сталина водил Жуков. По словам Белова, Жуков же и распоряжался в кабинете Верховного. Конечно, отменить приказ Сталина Жуков не мог. Хотя ему это и хотелось. Формально приказ был выполнен и операция под Серпуховом проведена. Одних только танков, и с той и с другой стороны, сожгли более 100 единиц. (А может, все-таки на Малеевом поле произошло танковое сражение?) Кавкорпус тоже понес потери. Но в основном от налетов авиации. Самым страшным врагом кавалерии, особенно на марше, была авиация. Однако боеспособности кавдивизии не потеряли. Форсированным маршем, будто только и ждали этого приказа, переместились под Каширу и там встретили танки 2-й танковой армии Гудериана и остановили их. Блестящий марш-маневр!
Противник же был измотан, истощен атаками русских кавалеристов и стрелковых полков до крайности. Серьезные потери понес также и корпус.
«За период боев с 13.11 по 9.12.41 г. части 1 гв. кк имеют потери:
1. Убито людей — 1218 чел.
2. Ранено — 1992 чел.
3. Пропав, без вести — 260 чел.
4. Обморожено — 4 чел.
Начальник штаба 1 гв. кк
полковник Грецов»[41].
Спустя двое суток командир ударной группы генерал-лейтенант П. А. Белов направляет командующему Западным фронтом следующее донесение:
«Боевое донесение № 77
Штаб группы Верхнее Шахлово
К 24.00 19.11.41 г. Карта 100 000
1. Противник, неся большие потери в течение дня 19.11, продолжает упорно оборонять рубеж на фронте Буриново, Семкино, Кременки, отбивая все атаки наших частей. С раз. Буриновский противник был потеснен несколько на запад.
2. Части группы продолжают вести упорный бой на всем фронте и к исходу 19.11.41 заняли положение:
а) 415 сд одним полком обороняет местн. восточнее Буриново, северная опушка леса ю.-в. Буриново, двумя полками ведет бой Семкино на рубеже раз. Буриновский;
б) 5 гв. сд 586 сп ведет бой в районе ст. Трояново, находясь в окружении; 675 сп ведет бой, отступая, на линии ж/д.;
в) 9 кд — Малеево успеха не имели, дальнейшее наступление прекратили и занимают 136 отм., Высокое, 72 п. 56 п. южная опушка леса южнее Малеева;
г) 6 кд — 112 тд наступают на отметке 135,1, местами перейдя дорогу Малеево — Кременки;
д) по данным штаба 49 А на 17.00 19.11.41 405 сп и 616 сп ведут наступление на Дом отдыха западнее Кременки, обходя Кременки сев.-западнее.
3. 145 тбр ремонтирует танки, подготавливая 1-й эшелон наступления к утру 20.11.41.
Генерал-лейтенант Белов.
Бригадный комиссар Швалковский.
Начальник опер. отдела майор Шреер»[42].
Такую картину, конечно же грешащую некой мозаичностью и потерями по причине скудных архивных материалов, открытых для доступа, мне удалось составить об этих боях. Маршал Б. М. Шапошников этой операции уделил целую главу. Фрагментарно привожу ее здесь в качестве необходимого материала, который великолепно прокомментирует некоторые документы либо дополнит их:
«Немецко-фашистское командование создавало в районе Серпухова группировку войск, имея целью, видимо, удар на Серпухов, Лопасню и образование внутренних малых „клещей“. Догадываясь о намерениях противника, наметило контрманевр. В район севернее Серпухова был переброшен 2-й кавалерийский корпус генерала Белова, а в район Лопасни была сосредоточена 112-я танковая дивизия с большим количеством танков. Указанные соединения, образовав одну группу, должны были нанести немцам удар от Буриново примерно до Милеева на участках 5-й гвардейской и 60-й стрелковых дивизий и, выйдя в расположение противника, развивать наступление в направлении Высокиничи. На крайнем правом фланге должна была действовать переданная из резерва фронта 415-я стрелковая дивизия.
Наступление 2-го кавалерийского корпуса началось 14 ноября. Ему предшествовал удар войск противника, сосредоточенных для наступления на Серпухов. В итоге наше наступление и удар немцев привели к ряду встречных столкновений, в результате которых план противника был сорван; наши войска в упорных боях измотали его. Но сами они понесли значительные потери. Особенно пострадала 112-я танковая дивизия, укомплектованная главным образом танками Т-26.
Отбив наступление противника, 2-й кавалерийский корпус, 112-я танковая дивизия и войска правого фланга 49-й армии оказались не в состоянии прорвать фронт немцев и выйти на их тылы. Одним из недостатков наступления было слабое взаимодействие конницы с танками, неблагоприятные условия местности для действий танков Т-26 и слабо организованное управление войсками. В результате 2-й кавалерийский корпус и правый фланг 49-й армии, участвовавшие в наступлении, к 20 ноября перешли к обороне, а на 23 ноября был намечен вывод кавалерийского корпуса за р. Нару и далее в район Лопасни.
425-я стрелковая и 112-я танковая дивизии (последняя без одного танкового полка) оставались в 49-й армии. Впоследствии вся 112-я танковая дивизия была передана в 50-ю армию. После сосредоточения в районе Лопасни 2-й кавалерийский корпус (в связи с усложнением обстановки под Веневом) был распоряжением фронта поднят по тревоге и переброшен в район Каширы, откуда с 27 ноября осуществлял свой контрудар против частей 2-й танковой армии.
После 20 ноября обстановка на фронте 49-й армии сложилась следующим образом. На правом участке наши войска на ряде участков перешли к обороне. Части 2-го кавалерийского корпуса готовились к отводу за р. Нару. На левом фланге противник продолжал делать попытки перейти в наступление с целью овладеть Алексином. В центре наши войска всюду сдерживали противника; активных боевых действий здесь не происходило.
21 ноября командование фронта, в связи с неудачным наступлением 2-го кавалерийского корпуса (в последующем 1-го гвардейского кавалерийского корпуса) в районе Серпухова и резким изменением обстановки на флангах фронта, приказало 49-й армии наступление прекратить и перейти к обороне. К этому времени 49-я армия значительной частью своих сил фактически уже перешла к обороне».
«В развитие директивы фронта командующий 49-й армией генерал Захаркин 28 ноября отдал приказ № 015, согласно которому армия должна была продолжать оборону на рубеже Сидоренки (северо-западнее Серпухова 20 км), Высокое, Гурьево, восточный берег р. Оки до Алексина и далее — Марьино, Никулино, сосредоточив главные силы обороны в направлении Серпухова. 415-я стрелковая дивизия (прибывшая с Дальнего Востока распоряжением Ставки и переданная в состав армии в первой половине ноября) должна была, надежно обеспечивая правый фланг армии, оборонять участок Сидоренки, раз. Буриновский и не допустить прорыва танков и пехоты противника в направлении Буриново, Калугино. Дивизии было приказано подготовить противотанковые опорные пункты у Терехунь, лесничество восточнее Буриново, в лесу раз. Буриновский (южнее Буриново 2 км), ст. Станки (северо-западнее Калугино 2 км) и у Калугино, а отсечную позицию построить по северному берегу р. Нары на участке Дубровка (северо-восточнее Сидоренок 1 км), Бутырки и тыловую по линии Шахлово, Калугино».
Таким образом, Генштаб и Ставка на участке обороны 49-й армии самым опасным направлением все же считали серпуховское. Здесь и сосредоточили наиболее сильную группировку. До сих пор леса в окрестностях деревень Воронцовка, Станки, Вязовня, Екатериновка исполосованы окопами и воронками. Металлоискатель звенит от осколков, которыми буквально начинена земля. И каждый год здесь находят останки погибших солдат. Между Екатериновкой и Малеевом два памятника. Две братские могилы. Одна могила советских воинов. Другая — немецких солдат.
Странное ощущение испытываешь, когда поочередно подходишь к одной и к другой. У первой щемит сердце, потому что здесь лежат одногодки моего отца, которые погибли в двадцать-тридцать лет, а значит, по годам они мне сыновья. У второй, словно затаившейся в пойме ручья, внизу под склоном горы, не испытываешь ненависти. И только в самой глубине сознания, на короткое мгновение, как вспышка выстрела: вот и вам — кому пуля, а кому осколок мины… Первые лежат на родине. Их костям здесь спокойней. Вторые лежат в мрачном молчании одиночества. Со всех сторон их обступает чужая земля, неродной пейзаж, и холодный суглинок сдавливает правильные арийские черепа…
В подольском архиве удалось отыскать донесение, в котором говорится о том, как воевало пополнение, прибывшее в эти дни из Якутии. Якуты плохо знали русский язык. И перед боем им говорили: «Делай, как русский командир». Русскими командирами были у новоприбывших в основном взводные лейтенанты, вчерашние курсанты военных училищ, которых выпустили досрочно с кубарем в петлицах. Очень часто после боя обнаруживали такую картину: лежал погибший младший лейтенант, а вокруг него бойцы из якутского пополнения. Они добросовестно выполняли приказ: делай, как русский командир. Командир погибал, не уходили с рубежа и они…
После неудачного наступления дивизии уплотнились. Им были определены новые разграничительные линии. Бойцы поправляли разрушенные во время боев окопы, усиливали накатником и маскировали блиндажи, затаскивали в них железные печки, изготовленные кустарным способом из подручного материала вроде бочек или обшивок бронемашин и другой подбитой техники, которой кругом стояло много.
Накануне календарной зимы и до самого начала контрнаступления дивизии правого крыла 49-й армии стояли следующим порядком. И здесь уместно снова слово дать маршалу Б. М. Шапошникову:
«5-й гвардейской стрелковой дивизии (о положении в обороне 415-й сд начальник Генштаба уже рассказал, 5-я гвардейская сд стояла левее. — С. М.) было приказано оборонять рубеж раз. Буриновский, Высокое, Синятино, Боровна, не допускать прорыва танков и пехоты противника в направлении на Калугино и на Шатово и подготовить противотанковые опорные пункты у Воронино, Синятино, Неботово (северо-восточнее Екатериновки 1 км), Екатериновка, Павловка, Шатово с промежуточной позицией по линии (искл.) Новики, Павловка.
Главные силы 60-й стрелковой дивизии, являвшейся резервом армии, выводились в район Заокское (южнее Серпухова 17 км), Дятлово, Савино, а один полк должен был занять оборону по восточному берегу р. Оки на участке Паньшино, Ламоново, сменив находившиеся там войска. 194-я стрелковая дивизия должна была оборонять рубеж Боровна, Гурьево, Дракино и не допускать прорыва пехоты и танков противника в направлении Кременки, Павловка, Шатово и Волковское, Калиново, подготовив противотанковые опорные пункты у Боровны, севернее и восточнее Кременки, Дракино.
Разграничительная линия — Дашковка, р. Ока, (искл.) Больсунов.
238-й стрелковой дивизии было приказано занять оборону по восточному берегу р. Ока от Ламоново до Алексина и далее по линии Свинки (южнее Алексина 3 км), Маньшино, Никулино, обращая главное внимание на свой левый фланг с задачей не допустить противника на шоссе Тула — Серпухов. Всем дивизиям было приказано иметь подвижные резервы в своих районах силою не менее стрелкового батальона.
Оборонительные работы первой очереди надлежало закончить к 1 декабря, а работы второй очереди — к 5 декабря».
Донесения, поступавшие из дивизий в штаб 49-й армии, и приказы свидетельствуют о том, что после контрудара через Малеево, Кременки и Вязовню на Высокиничи правофланговые дивизии снова вкопались в землю, создали противотанковые опорные пункты и на какой-то период замерли. Немцы тоже взяли оперативную паузу. Начальнику артиллерии армии было приказано особое внимание уделить северным подступам к Серпухову, западным и южным. Здесь можно было в любой момент ждать танковую атаку противника.
Одновременно на серпуховском направлении войска строили противотанковую оборону. Б. М. Шапошников об этом пишет так: «Начальнику артиллерии армии было приказано средствами полков ПТО организовать противотанковую оборону подступов к г. Серпухову с севера, запада и юга; организовать огневое воздействие артиллерии на стыках дивизий и взаимодействие с соседом справа — 17-й стрелковой дивизией 43-й армии и иметь в подвижном резерве противотанковой обороны не менее трех батарей. Одновременно должен был быть подготовлен массированный огонь артиллерии по районам Буриново, раз. Буриновский, Семкино, Воронцовка, Кременки, Волковское и заградительный огонь по рубежам рек Протвы и Боровны в полосах дивизий. Не менее двух дивизионов артиллерии 194-й стрелковой дивизии должны были быть в готовности поддержать стрелковый полк 6-й дивизии, оборонявший участок Паньшино, Ламоново».
Артиллерией 49-й армии командовал генерал-майор Н. А. Калиновский. Опытный артиллерист, он умел очень грамотно использовать тот ресурс, которым располагал. Результаты ударов артполков и дивизионов довольно часто упоминают в своих донесениях командиры дивизий и полков. Позже, уже в декабре, когда 49-я армия начнет наступление, один из пленных солдат вермахта признается: «Я два раза был под обстрелом ужасных орудий русской артиллерии, она разворачивает каменные дома, все летит, все рушится… Русские артиллеристы очень храбрые, и я знаю, что они, если это будет нужно, будут умирать у своих орудий. Больше половины нашей части погибло».
Б. М. Шапошников: «По данным разведки, к 20 ноября перед фронтом армии находились следующие части противника: на участке от Буриново и примерно до Тарусы действовали части 17, 137-й и 260-й пехотных дивизий с танками; южнее Тарусы находилась 52-я пехотная дивизия, а в районе Алексина и на стыке с 50-й армией — части 131-й и 31-й пехотных дивизий с танками и другие подразделения.
Таким образом, основное внимание обороны 49-й армии концентрировалось на правом фланге, имея целью прочно прикрыть серпуховское направление, а на левом фланге, взаимодействуя с 50-й армией, прикрыть с запада Московское шоссе и не допустить прорыва немцев севернее Тулы».
Войска обеих сторон, понеся значительные потери в живой силе и технике, отошли на исходные и проводили перегруппировку. Оперативная пауза одним давала возможность собраться с новыми силами, чтобы снова ударить, а другим она дарила иллюзию того, что можно подумать о зимовке на занятых рубежах…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.