Время Ленина
Время Ленина
Советские историки по сей день не могут согласиться относительно периодизации послеоктябрьской истории. В этой брошюре принята наиболее очевидная, самая общая периодизация: 70-минувших лет делятся на периоды «правления» очередных руководителей партии. Несмотря на очередные различия между периодами, скажем между 20-ми и 40-ми годами, между 30-ми и 80-ми, система власти остается неизменной. Не меняются методы решения возникающих проблем, постоянными остаются инструменты власти. Основной арсенал методов, способов, инструментов был создан при Ленине, по его инициативе, под его непосредственным руководством. Ленин разработал две главных советских политики: «старую» и «новую».
«Время Ленина», период от захвата власти до смерти вождя, складывается из трех главных событий: Октябрьский переворот; гражданская война; первые мирные годы.
В первые годы после Октября, когда большевики еще не стеснялись правды о себе, события в Петрограде в ночь с 25 на 26 октября (по старому стилю) называли переворотом. Слово революция употреблялось гораздо реже. Ибо по сравнению с событиями февраля того же 1917 г. октябрьские события были переворотом, который следовало бы называть контрреволюцией. Большевики захватили власть в России, свергнув демократическую республику, родившуюся после свержения царизма в феврале 1917 г.
Революция в России — детище первой мировой войны. Война, которую никто не хотел, которая после четырех десятилетий мира в Европе казалась невозможной, но которая стала неизбежной в результате политики европейских держав, изменила характер XX века. После чудовищной бойни, жертвами которой пали миллионы граждан просвещеннейших стран мира, стало возможным все. Как показала дальнейшая история века, страшные возможности были полностью реализованы. В числе главных последствий войны была революция в России, октябрьский переворот, создание государства нового типа.
Накануне первой мировой войны Россия переживала эпоху бурного экономического развития, это было время реформ государственной системы, первые полтора десятилетия нового столетия называют «серебряным веком» русской культуры. Французский экономист Эдмон Тэри, посетивший Россию в мае 1913 г., пришел к заключению, что если европейские страны будут развиваться между 1912—1950 гг. так же, как они развивались между 1900—1912 гг., то «к середине нынешнего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». Эдмон Тэри анализирует три фактора экономического порядка, определяющие, по его мнению, рост государственной мощи: 1) рост населения; 2) увеличение промышленной и сельскохозяйственной продукции; 3) средства, влагаемые в народное образование и национальную оборону. Первый фактор выражается следующими цифрами 1900 г. — 135.600 тыс. жителей, 1912 г. — 171.100 тыс. Предположив, что население страны будет продолжать расти такими же темпами, французский экономист подсчитал, что в 1948 г. в России будет проживать 343 900 тыс. человек. Не отставал и второй фактор: быстрыми темпами развивалась промышленность, росла железнодорожная сеть, особыми успехами могло гордиться сельское хозяйство. Приведя цифры роста производства зерновых в 1908—1912 гг., Э. Тэри констатировал: «…ни один народ в Европе не может похвастаться подобными результатами».
Говоря о третьем факторе, экономист отмечает, что Россия была долгое время отсталой страной с точки зрения народного просвещения, но добилась значительных успехов в этой области в первое десятилетие века. Бюджет на народное просвещение возрос в 1908—12 — по сравнению с пятилетием 1898—1902 — на 156,2%, сравнительно на много больше, чем военный бюджет. В 1908 г. был принят закон о введении обязательного начального обучения, его осуществление было прервано революцией. Советской властью он был реализован только в 1930 г. В 1915 г. 51% всех детей в возрасте 8—11 лет получил начальное образование, 68% рекрутов, призванных на военную службу, умели читать и писать.
Государственная структура России менялась несравненно медленнее, чем структуры экономические, социальные, культурные. Узкий политический кафтан мешал развитию страны. Революция 1905 г., тог несчастной войны с Японией, вынудили царя согласиться на проведение государственных реформ. Россия становится, практически, конституционной монархией с представительным учреждением — Государственной Думой, с гарантированными свободами печати, собраний, союзов. Эти права, как и прерогативы Думы, были ограниченными по сравнению с положением в западных демократических странах, но представляли собой очень значительный шаг вперед по сравнению с дореформенным временем. В Думе были представлены самые различные политические партии — от сторонников неограниченного самодержавия до большевиков, но выборы в русский парламент были многоступенчатыми и цензовыми.
Важнейшей реформой был закон, подготовленный и проведенный председателем Совета министров Петром Столыпиным в 1906 г. Закон давал каждому крестьянину (главе каждой семьи) право закреплять в собственность приходящуюся на его долю часть общинной земли. К концу 1912 г. аграрная реформа охватила площадь размером в 22 млн. га. На этой территории насчитывалось более 1 млн. отдельных хозяйств. Эдмон Тэри предполагал, что понадобится еще 20 лет, чтобы в частные владения превратились 130 млн. га земли, переданной крестьянским общинам в 1861 г. Французский экономист считал в 1913 г., что «не осталось никаких сомнений в полном успехе реформы». Ее значение лаконично выразил Троцкий: «Если бы реформа была завершена, — писал он, — русский пролетариат не смог бы прийти к власти в 1917 г.»
Можно сказать, что после 1906 г. началась гонка между реформой и революцией. Наиболее характерная черта времени между 1905 и 1917 гг. — парадокс: Россия переживает эру бурного экономического развития, культурный расцвет, политическую эволюцию, какой не знала в своей истории, а между тем все слои населения недовольны режимом. Крестьяне не перестают мечтать о земле, твердо веря, что раздел помещичьих угодий позволит решить все проблемы. Рабочие, положение которых постепенно улучшается — они получили право на экономические забастовки (с некоторыми оговорками), страхование по болезни — требуют сокращения рабочего дня и повышения жизненного уровня. Молодая русская буржуазия добивается расширения политических прав и места в аппарате управления страной. Русская интеллигенция мечтает о революции, которая принесет свободу. В оппозиции к власти находятся все нерусские народы. Особенно остро проявляют свое недовольство поляки, финны, евреи.
В России накануне войны подтвердилось наблюдение, сделанное французским историком Токвиллем в связи с Французской революцией: самый опасный момент для плохого правительства — это время, когда оно приступает к реформам. Очень часто, — писал Токвилль, — народ, который безропотно выносит наиболее суровые законы, силой сбрасывает их, когда они легчают.
Всеобщее недовольство в России усиливается тысячекратно в годы войны. Война напрягла до предела все силы страны, подвергла Россию экзамену, которого политическая структура не сдала. Убежденный монархист Василий Шульгин, член Думы и один из талантливейших хроникеров революции, писал: «Не может же в самом деле совершенно крамольный Горемыкин быть главой правительства во время мировой войны…» А после того, как Николай II заменил Горемыкина Штюрмером Шульгин продолжал: «Дело в том, что Штюрмер маленький, ничтожный человек, а Россия ведет мировую войну. Дело в том, что все державы мобилизовали свои лучшие силы, а у нас „святочный дед“ премьером…»
Неудачи на фронте, бесчисленные жертвы, усталость в тылу, рост цен, миф Распутина, околдовавшего царскую семью, питают недовольство, рождают желание перемен. Перемен хотят все, но никто не знает что делать. Группа депутатов Думы во главе с А. Гучковым, монархистом, лидером умеренных либералов, дискутирует о заговоре, цель которого свержение Николая II для сохранения династии. Подготовка к заговору не идет дальше разговоров. Лидеры революционных партий считают, что ситуация еще не созрела для переворота. В начале января 1917 г. один из лидеров меньшевиков Н. Чхеидзе категорически заявляет: «В настоящее время нет никаких надежд на удачную революцию». Руководитель Русского бюро большевиков А. Шляпников констатирует тогда же: «Все политические группы и организации были против выступления в ближайшие месяцы 1917 г.» В очень мрачных красках видел будущее из Цюриха Ленин. В январе 1917 г. он признавался швейцарцам: «Мы, старое поколение, не увидим будущей революции».
Перебои с доставкой черного хлеба в Петроград вызывают, неожиданно для всех, волнения. Вскоре на сторону демонстрантов начинают переходить солдаты. К полудню 27 февраля к демонстрантам присоединилось около 25 тыс. солдат, что составляло немногим более 5% войск и полиции, сконцентрированных в Петрограде и окрестностях. Этого оказалось достаточным для превращения беспорядков в революцию.
Без руководства, стихийно, революционное движение в столице росло не потому, что было сильным (профессиональным революционерам оно казалось слабым, обреченным на провал), а потому, что противник, царский строй был слаб. «Дело было в том, что во всем огромном городе, — объясняет Шульгин, — нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти».
27 февраля Дума, по требованию 30 тыс. солдат, явившихся искать власть, создает Временный комитет «для восстановления правительственного и общественного порядка». За несколько часов до этого организуется Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.
В то время, как в Петрограде возникают сразу две власти, император, направляющийся в столицу из ставки Главковерха в Могилеве, задерживается восставшими солдатами на станции Дно. После того, как начальник штаба Ставки генерал Алексеев, поддержанный командующими всех пяти фронтов, заявляет, что только отречение царя позволит продолжать войну, Николай II отрекается от престола. Он передает свое отречение прибывшим на станцию Дно монархистам Гучкову и Шульгину. Так, при общем согласии революционеров, либералов, монархистов, пала монархия. Россия стала демократической республикой.
Свержение самодержавия в феврале 1917 г. изменило положение в стране к худшему: экономика разваливается, подвоз продовольствия в города ухудшается, стоимость денег падает все быстрей, война продолжается. Единственным реальным завоеванием революции была полная свобода слова. Неограниченная свобода слова становится могучим оружием большевиков. Прежде всего — оружием Ленина.
3 апреля вождь большевиков приезжает в Петроград, пересекши по дороге из Швейцарии Германию в так наз. запломбированном вагоне. Если не считать нескольких недель в 1905 г., Ленин не был в России с 1900 г. По дороге в Петроград из Финляндии он встретил в поезде рабочего, который рассказал ему о положении в стране. Ленин мог и не встретить рабочего. Он уже понимал главное: в самой свободной стране в мире, в России, власть была слабой и нерешительной.
«Апрельские тезисы» Ленина, поразившие его соратников еще больше, чем противников, были прямым, откровенным призывом к захвату власти. Ленин объявляет войну Временному правительству. Вождю большевиков, не связанному ничем, одержимому стремлением к власти, располагающему партией, насчитывающей в апреле 1917 г. 77 тыс. членов, противостоит Временное правительство, связанное со всех сторон. Оно связано, ибо представляет собой лишь половину (в лучшем случае) власти, вторая половина принадлежит Совету; оно связано отсутствием аппарата власти: старый был разрушен и отвергнут как пережиток царизма, создание нового задерживается, ибо сверху донизу возникает двоевластие. Временное правительство, наконец, связано нормами и чувствами, которые вскоре станут называть пережитками проклятого прошлого. Правительство продолжает войну, считая себя связанным договорами с союзниками, данным словом; правительство отказывается провести аграрную реформу до решения Учредительного собрания, созыв которого еще только намечен.
3 июля солдаты Петроградского гарнизона, опасавшиеся, что их могут отправить на фронт, организуют вооруженную демонстрацию под лозунгами свержения Временного правительства. 4 июля к ним присоединяются 10 тыс. кронштадтских моряков. Выступление заканчивается неудачей — Ленин будет рассматривать его как репетицию будущего захвата власти.
Неудача июльской репетиции объясняется прежде всего тем, что Петроградский совет не поддержал большевиков. Важным аргументом, убедившим войска выступить против большевистской демонстрации, были документы, свидетельствовавшие, что Ленин и большевики — «немецкие агенты», получавшие деньги от кайзеровской Германии.
Тема «немецкого агента» продолжает и сегодня интересовать не только историков. Понятие «агент иностранной державы» обозначает человека, выполняющего чужую волю. Нет сомнения, что у Ленина была собственная воля и собственные цели, которые, однако, в 1917 г. совпадали с интересами Германии. Вождей всех революций обвиняли (побежденные) в том, что они получали деньги от иностранных держав. Как правило, так и было. Документы, обнаруженные в германских архивах в 1945 г., полностью подтверждают то, что говорилось в 1917 г.: Германия не только помогла Ленину приехать в Россию, но и дала большевикам деньги. Да и как иначе партия Ленина могла бы издавать в апреле 1917 г. 17 ежедневных газет тиражом в 320 тыс. экземпляров?
Проблема «немецкого золотого ключа большевиков», как назвал ее русский историк Мельгунов, это проблема этическая и политическая. По поводу ленинской этики Марк Алданов, свидетель революции и талантливый писатель, заметил: «Не стеснялся Ленин дела Таратуты, не стеснялся фальшивых ассигнаций, не стеснялся тифлисского мокрого дела, — зачем ему было стыдливо относиться и к немецким деньгам, весьма удачно им использованным в интересах большевистской партии».
«Удачное» использование немецких денег — политическая сторона проблемы. Деньги, полученные от кайзеровского правительства были необходимы, но недостаточны для успеха большевистской пропаганды. Они давали возможность вести пропаганду в широких масштабах, но правительство имело в своем распоряжении средства не менее значительные. Важно было умело их использовать, найти лозунги, привлекавшие массы. Лозунги простые и ясные: мир, земля, грабь награбленное.
В июле, опасаясь ареста, Ленин бежит из Петрограда. Осенью он возвращается в столицу, чтобы организовать захват власти. Приходится говорить «возвращается осенью», ибо советские историки до сих пор не пришли к согласию относительно дня. Приводятся разные даты — от 22 сентября до 7 октября. Все согласны с тем, что Ленин участвует 10 октября на заседании ЦК, на котором принимается решение произвести переворот, свергнуть Временное правительство. Известно, что соратники Ленина заставляют себя очень просить. Руководителю партии приходится угрожать выходом из ЦК, «обращением к низам». Только два члена ЦК, ближайшие соратники Ленина, Зиновьев и Каменев голосуют против.
В числе множества мифов, прямой лжи и полуправды, образовавшихся вокруг важнейшей даты советской истории, особенно упорствует легенда о «предательстве» Зиновьева и Каменева, опубликовавших письмо в горьковской газете «Новая жизнь» (18. 10.) и «выдавших» день и час восстания. Письмо это, полностью в духе советской истории, никогда нигде (кроме «Новой жизни») не было опубликовано, хотя нет книги или статьи, посвященной Октябрю, где оно бы не упоминалось. Письмо, не выдавая никакой тайны, (все в Петрограде знали о предстоящем выступлении большевиков), выражало несогласие с Лениным относительно захвата власти только большевиками. Зиновьев, Каменев и ряд других членов ЦК считали необходимым создание правительства, представлявшего все русские социалистические партии — все партии, представленные в Совете. Ленин настаивал на большевистском перевороте, не желая делиться властью.
Советские историки продолжают по сегодняшний день спорить о дате начала революции. Одни называют утро 24 октября, другие — вечер того же дня, третьи — защищают 22 октября. Споры вызваны желанием представить захват власти большевиками как революцию, как героический акт борьбы с отчаянно сопротивляющимся врагом. Фактически власть переходит в руки большевиков 21 октября, когда Военно-революционный комитет Петроградского Совета издает приказ воинским частям подчиняться только ему и рассылает комиссаров для проверки исполнения приказа. Председателем Совета и председателем ВРК был Троцкий, в состав ВРК входили только большевики и несколько поддерживавших их левых эсеров.
Переворот уже совершился, но никто еще не осознает этого. Необходима формальность: захват Зимнего, разгон Временного правительства, уже утратившего власть.
Среди неразрешенных загадок Октября — поведение Ленина в решающие дни. С 20 октября он как бы исчезает: его не видно и не слышно. Весь день 24 октября Ленин остается в подполье. Загадка усугубляется поведением непосредственных руководителей переворота: вождя партии не зовут в Смольный. 6 ноября 1918 г. Сталин рассказывал в юбилейной статье: «24 октября вечером Ленин был вызван в Смольный для общего руководства движением». Сталин мог бы добавить, что не дождавшись вызова, вождь революции решился и на трамвае поехал с Выборгской стороны в Смольный.
Троцкий вспоминает, что, явившись в штаб восстания, Ленин «был в восторге, выражавшемся в восклицаниях, смехе, потирании рук, потом он стал молчаливее, подумал и сказал: „Что же можно и так, лишь бы взять власть“».
«Последний решительный бой» идет между 5–6 тысячами сторонников большевиков и полутора-двумя тысячами защитников Временного правительства. Огромный петроградский гарнизон объявил себя нейтральным. Восставшие по одному — по два проникают через незащищенный «черный ход» в Зимний. «Аврора» холостым выстрелом дает сигнал Петропавловской крепости открыть артиллерийский огонь по Зимнему дворцу: выпустив около 30 снарядов артиллеристы попадают в цель 2–3 раза. Защитники Зимнего сначала берут в плен проникающих во дворец красногвардейцев; когда пленных набралось много, они сами взяли в плен и разоружили юнкеров. Антонов-Овсеенко арестовал Временное правительство. Революция победила.
Съезд советов провозглашает декреты о мире и земле. Он утверждает «Временное рабочее и крестьянское правительство» — Совет народных комиссаров — состоящее из большевиков и нескольких левых эсеров. «Революция, — писал Ленин об Октябре, — в известных случаях означает чудо… Вышло чудо». 24 января 1918 г. Ленин все еще поражен чудом и сообщает съезду советов, советская власть существует уже на 5 дней дольше, чем Парижская коммуна.
Дважды на протяжении 1917 г. власть в России, пораженная бессилием, падала от незначительного толчка. Различие состояло в том, что в феврале царское самодержавие было сметено стихийным недовольством петроградского населения и солдат, а в октябре левое Временное правительство было свергнуто партией, возглавляемой человеком, который знал, чего он хочет, твердо убежденный, что он постиг законы истории, ибо овладел учением Маркса-Энгельса. В отличие от человека религиозного, знающего, что он верит, Ленин, человек идеологический, верил, что он знает.
Придя к власти, Ленин начинает реализовать утопическую программу, сочиненную им в предоктябрьские дни в Разливе, известную под названием «Государство и революция». Цель Октябрьского переворота видится ему совершенно ясно: революция в России — искра, зажигающая костер мировой революции, открывающей перед трудящимися рай на земле — коммунизм. Популярнейший лозунг первых послеоктябрьских лет: совершим прыжок из царства необходимости в царство свободы. После неудачи первого «большого прыжка» этот период будут называть эпохой военного коммунизма. В момент прыжка — говорят о строительстве коммунизма.
Придя к власти, Ленин немедленно осознает, что для осуществления планов строительства коммунизма необходима неограниченная власть в руках партии и ее вождя. Две даты открывают год первый советской власти — 1918:
5 января — день открытия Учредительного собрания.
6 января — день его разгона.
Однодневная жизнь первого в истории России свободно выбранного собрания народных представителей заключает в себе — как в зерне — все элементы рождавшейся советской системы.
Идея Учредительного собрания — органа, выражающего волю всего народа — рождается во время Французской революции. Народные депутаты, собравшиеся в Париже, свергли монархию, выработали конституцию, утвердившую республику. Со второй половины XIX в. Учредительное собрание становится лозунгом противников самодержавия в России.
Временное правительство принимает решение о созыве всероссийского Учредительного собрания в марте 1917 г. Ленин, вернувшись в апреле в Петроград, объявляет себя безоговорочным сторонником органа, выражающего народную волю: «Мне приписывают, — жаловался Ленин 4 апреля, — взгляд, будто я против скорейшего созыва Учредительного собрания! Я бы назвал это бредовыми выражениями, если бы десятилетия политической борьбы не приучили меня смотреть на добросовестность оппонентов, как на редкое исключение».
Временное правительство назначило выборы на 12 ноября (по старому стилю), а 25 октября к власти пришли большевики. Совет народных комиссаров издал декрет о производстве выборов в назначенный срок. До 9 декабря по всей стране шли выборы, в которых принимали участие и солдаты. Примерно 36 миллионов граждан Российской республики тайно проголосовало за своих кандидатов. Несмотря на то, что в крупных городах выборы шли уже под надзором большевистских советов, результаты оказались катастрофическими для новой власти. За партию Ленина голосовало не более 9 млн. человек, около 25% избирателей. Социалистические партии (за исключением большевиков) собрали 59,6%. «Выяснилось, — сообщал в докладе ЦК комиссар выборной комиссии Урицкий, — что мы будем в меньшинстве даже с левыми эсерами».
За десять дней до созыва Учредительного собрания Ленин писал, что «единственным шансом на безболезненное разрешение кризиса (он имел в виду отсутствие большинства у большевиков. — М. Г.) является безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании советской власти, советской революции, ее политики…». Иными словами, комментировал в своих воспоминаниях председатель Учредительного собрания, лидер эсеров Виктор Чернов, — «все проблемы, для решения которых Учредительное собрание собиралось, уже решены до Учредительного собрания и без Учредительного собрания».
Учредительное собрание открылось 5 января. На рассвете 6 января «бритый матрос», как вспоминает Чернов, объявил, что Учредительное собрание «по распоряжению народного комиссара» закрывается. Тем более, добавил матрос, что «караул устал». Воля наркома, воля караула становится высшим законом страны.
Когда Ленин писал «Государство и революцию», все казалось очень просто: свалить царское самодержавие, захватить власть и каждая кухарка сможет управлять государством. Немедленно, после переворота, выяснилось, что недостаточно быть кухаркой, чтобы управлять государством. В статье «Задачи советской власти» (1918) Ленин продолжает давать простые ответы на вопрос о будущем. Для того, чтобы построить коммунизм, необходимы контроль и учет, применяемые к двум элементарным операциям: взятие и распределение.
В 1921 г., признаваясь в «ошибке», Ленин говорил:
«В начале 1918 г. мы… решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам и выйдут у нас коммунистическое производство и распределение». Чудесный ключ открывал дверь в рай: «мы решили», «крестьяне дадут», «мы разверстаем». И вот он — коммунизм!
Крестьяне отказывались «дать» хлеб. В мае и июне 1918 г. Совет народных комиссаров принимает декреты «о хлебной повинности»: крестьяне обязаны сдавать «все излишки» по твердым ценам. «Разверстка хлеба, — требует Ленин, — должна лечь в основу нашей деятельности… Разверстка должна быть доведена до конца. И только тогда, когда мы решим эту задачу, и у нас будет социалистический фундамент, мы сможем построить на этом социалистическом фундаменте… роскошное здание социализма».
Начинается война с деревней. Для конфискации хлеба, ибо к этому сводится сбор «излишков», организуется «хлебный фронт». Создается продовольственная армия — продотряды насчитывают не менее 50 тыс. человек. Ленин назовет их «первым и величайшим шагом социалистической революции в деревне».
Октябрьский переворот, который теоретически должен был представлять собой революцию трудящегося большинства населения против меньшинства-эксплуататоров, оказался захватом власти партией Ленина. В руководстве партией не все были согласны с вождем. Через 10 дней после переворота 5 видных членов ЦК подали в отставку, протестуя против политики, отвергающей «волю подавляющего большинства рабочих и солдат». Они настаивали на «социалистическом правительстве», включающем другие партии, представленные в советах, предупреждая, что альтернатива — это чисто большевистское правительство, которое сможет удержаться у власти лишь средствами политического террора.
Советские историки, называя первые годы после революции эпохой «военного коммунизма», пытаются создать впечатление, что контрреволюция была причиной голода, холода, всех лишений, что «красный террор» был всего лишь ответом на «белый террор». Революция, разрушающая установленный порядок вещей, всегда вызывала реакцию бывших правящих классов. За революцией, как свидетельствует история, всегда следовала контрреволюция, пытавшаяся, удачно или неудачно, восстановить прежнее положение. В России, в первые месяцы после Октябрьского переворота, сопротивление новой власти выражалось беспорядочно — забастовками, пассивным выражением недовольства. Необычайно агрессивная политика советской власти, стремившейся построить коммунизм немедленно, «враз, в боевом порядке революционной совести и трудгужповинности» как говорил герой романа А. Платонова «Чевенгур», быстро увеличивала и активизировала врагов революции.
Ленинская внешняя политика была войной, объявленной всему «капиталистическому миру». Ленинская внутренняя политика была войной, объявленной подавляющему большинству населения страны. Причиной голода стало запрещение частной торговли, монополизация «распределения» продовольствия. Это была сознательная концепция. Есть, утверждал Ленин, «два способа борьбы с голодом: капиталистический и социалистический. Первый состоит в том, чтобы допускалась свобода торговли… Наш путь — путь хлебной монополии».
Голод, исчезновение продуктов в городах, полное обесценивание денег вели к резкому падению производительности труда, к бегству рабочих в деревню. Партия Ленина отвечает полной национализацией всех предприятий и введением трудовой повинности для всех трудящихся.
Диктатура пролетариата была вписана в программу РСДРП со дня ее рождения. После Октябрьского переворота Ленин видит практическую необходимость диктатуры, как единственной возможности осуществить план коммунистического строительства в России. Чтобы не было никаких сомнений, он объясняет: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть».
Это было ясно. Сомнения возникали относительно пролетариата. Рабочий класс, от имени которого, большевики взяли власть, сразу же после Октября разочаровал вождя революции, не оправдал его надежд. В 1922 г. на XI съезде партии, Ленин скажет, что поскольку в советской республике разрушена промышленность, стали фабрики и заводы, «пролетариат исчез». Александр Шляпников, руководитель профсоюза металлистов, ответил Ленину: «Разрешите поздравить вас, что вы являетесь авангардом несуществующего класса…»
Сомнения относительно пролетариата у Ленина были всегда. В 1904 г., после II съезда РСДРП, Троцкий писал: «В ленинской схеме партия занимает место рабочего класса. Партийная организация подменяет партию. Центральный комитет подменяет партийную организацию и, наконец, диктатор подменяет Центральный комитет». Полтора десятилетия спустя, после захвата власти, Ленин не отказывался: «Когда нас упрекают в диктатуре одной партии… мы говорим: Да, диктатура одной партии! Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем».
Рождается система, еще неизвестная истории. Все запрещено, все национализировано, все строго контролируется. Первая конституция нового мира — принятая в июле 1918 г. конституция РСФСР — вводит принципиальное неравенство обитателей советской республики: наверху — пролетариат, ниже — многочисленные категории крестьянства (деревенский пролетариат, бедняки, маломощные середняки, середняки), ниже всех — лишенные всех прав — кулаки. Категория лишенцев (одно из новых слов, которыми «обогащается» русский язык) включает также торговцев, лиц, живущих на нетрудовые доходы, священнослужителей и т. д. и т. п. Выборы в советы — явные, неравные и непрямые. В 1918 г. Роза Люксембург, находясь в заключении в австрийской тюрьме, но отлично зная Ленина и его «схему», пишет брошюру «Русская революция». Она, всего через несколько месяцев после прихода большевиков к власти, пишет, что лекарство, открытое Лениным и Троцким, хуже болезни, которую оно должно было вылечить. Сегодня, в процессе «перестройки» главным виновником кризиса, в котором находится Советский Союз, объявляют «бюрократию». 70 лет назад Р. Люксембург писала: «Подавление политической жизни в стране приведет к тому, что жизнь постепенно замрет и в советах. Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы печати и собраний, без свободной борьбы мнений, жизнь замрет во всех общественных институтах, они сохранят лишь подобие жизни, единственным активным элементом будет бюрократия».
В первые недели после Октябрьского переворота, по инициативе Ленина, создается ВЧК — политическая полиция, «орган непосредственной расправы», как одобрительно называют его советские газеты. ВЧК, орудие террора, орган непосредственно осуществляющий диктатуру партии, имеет неограниченные полномочия. В сентябре 1918 г. все губернские ЧК получают директиву, подписанную председателем ВЧК Дзержинским: «В своей деятельности ВЧК совершенно самостоятельны, проводя обыски, аресты, расстрелы, давая после отчет Совнаркому и ВЦИК». Знаменитая газета киевских чекистов «Красный меч» провозглашала: «Нам все дозволено, ибо мы первыми подняли меч… во имя всеобщей свободы и освобождения от рабства».
3 марта 1918 г. советская республика подписала сепаратный договор с Германией, заключила «похабный мир», как выразился Ленин. Россия вышла из войны, отдав Германии Прибалтику, часть Белоруссии, всю Украину. В большевистском руководстве только Ленин твердо, последовательно и решительно выступал за подписание мирного договора. Большинство членов ЦК было против мира с Германией: одни, потому что считали невозможным для революционного правительства заключать соглашения с империалистами, другие, потому что имели, как писал В. Бонч-Бруевич, «ложно-патриотические и национальные предрассудки». Ленин снова, как в октябре 1917 г., грозил членам ЦК, что обратится к партийным массам, требовал, упрашивал. Для него главным вопросом, как всегда, был вопрос власти: подписав «похабный мир», удовлетворив требования солдат, не желавших воевать, Ленин сохранял власть ценой территориальных уступок. Ничтожным большинством ЦК принял решение о подписании мира. Ленин одержал победу, ибо Троцкий и его сторонники в ЦК воздержались от голосования.
Брестский мир изображается как свидетельство политического гения Ленина. Но позиция Ленина оказалась верной лишь потому, что союзники одержали победу над Германией. Вспыхнувшая в результате поражения революция в Германии положила конец оккупации захваченных по Брестскому договору территорий, перечеркнула «похабный мир», засвидетельствовала «правоту» Ленина. Если бы Россия не вышла из войны, победа над Германией пришла бы раньше и Россия была бы в числе победителей.
Если бы последнее большое немецкое наступление во Франции увенчалось успехом, победа Германии стала бы сигналом гибели советской власти. Но в истории важны только случившиеся события.
Мир с Германией не дал России мирной передышки. Весной 1918 г. начинается гражданская война. Советские историки охотно используют поэтическую метафору: «огненное кольцо контрреволюции». Она не передает характера гражданской войны. В огне, который вспыхивает почти сразу же после Октябрьского переворота, была вся страна. Повсеместное недовольство политикой правительства Ленина загорается кострами восстаний на юге, севере, востоке и западе. Но костры эти не могут превратиться в пожар всеобщего антибольшевистского восстания, ибо у контрреволюции нет ни признанного вождя, ни признанной общей положительной программы.
Основные центры контрреволюции возникают на периферии. Это дает советской власти значительные стратегические преимущества. Народный комиссар по военным делам, организатор Красной армии, Троцкий писал: «Преимущество нашего положения заключалось в том, что мы занимали центральное положение и действовали по внутренним линиям. Как только противник обозначал направление своего удара, мы имели возможность подготовить контрудар. Мы могли концентрировать наши силы для наступления в наиболее важных направлениях и в необходимый момент».
Главным, однако, было другое. Важнейшая причина поражения русской контрреволюции заключалась в непонимании ее руководителями того, что гражданская война была войной политической. Это нашло свое выражение прежде всего в том, что революцией руководили политики, а контрреволюцией — военные.
Объектом гражданской войны в России, как и каждой гражданской войны, был народ. Большевики пришли к власти, обещав мир и землю. Первое обещание не было сдержано, но вина была возложена на контрреволюцию. Продразверстка означала конфискацию всего, что крестьяне производили на своей земле, но сама земля оставалась у них. Жизнь, прежде всего в городах, стала после прихода большевиков к власти гораздо труднее, чем раньше: воцарились голод, холод, террор. Однако, одно обещание новая власть сдержала: бывшие правящие классы потеряли все свои привилегии, «бывшие» стали жить не просто хуже, чем жили раньше, они стали жить хуже, чем пролетарии. Трудящиеся, не получив материального удовлетворения, получили удовлетворение психологическое. Обещание «Интернационала»: кто был ничем, тот станет всем, осуществилось в форме: был всем, стал ничем. Это был бесспорный, реальный результат Октябрьского переворота.
Отношение народа к власти определялось в то время отношением власти к двум важнейшим проблемам: будущее земли, захваченной крестьянами; будущее национальностей, составлявших Российскую империю. В программах белых правительств о земле говорилось туманно и двусмысленно, на территориях, занятых белыми армиями были случаи возвращения земли помещикам. Политика продразверстки казалась меньшим злом по сравнению с политикой возвращения земли помещикам. Белое движение ставило своей целью восстановление «единой и неделимой» России. Русский национализм белых совпал с неудержимо нараставшим местным национализмом на окраинах русского государства, именно там где оказались центры борьбы с большевистской властью.
В программе контрреволюции народ видел возвращение к прошлому, к старому. Программа революции казалась программой надежды. Неизвестное новое представлялось большинству населения бывшей российской империи лучше скомпрометированного старого.
Революция, и это был один из важнейших ее козырей, имела вождя, авторитет которого признавался всеми революционерами. Руководители советского государства ссорились между собой не меньше руководителей белого движения, командующие красными армиями враждовали между собой не меньше, чем белые генералы. Ленин председатель Совнаркома, председатель Совета труда и обороны, вождь партий обладал властью и авторитетом, которые позволяли ему выступать арбитром, иметь решающий голос во всех спорах. Белое движение не имело вождя, не имело руководителя, который бы понимал политический характер гражданской войны.
Одним из решающих факторов победы большевиков был террор. Множество свидетельств рисуют страшные эпизоды белого террора. Но террор на территориях, занятых белыми армиями, был обычно делом отдельных лиц, отдельных генералов, садистов и изуверов. Он носил, если так можно выразиться, кустарный характер. Красный террор носил государственный характер. Он был направлен не против отдельных лиц, даже не против отдельных партий. Его объектом были целые социальные группы, целые классы, а на некоторых этапах гражданской войны — большинство населения страны. Планомерный, целенаправленный террор, проводимый учреждением, — ВЧК, — проникшим во все клетки страны, распространялся также и на Красную армию.
Террор и обещание утопии, рая на земле. Сочетание утопических обещаний и беспощадного массового террора было гремучей смесью, позволившей партии одержать победу в гражданской войне. Важнейшее значение имело наличие вождя, умевшего дозировать, в зависимости от обстоятельств, составные части смеси.
Умение дозировать оказалось особенно необходимым на последнем этапе гражданской войны, когда она превращается в крестьянскую войну. История России знает большие крестьянские войны. Крестьянская война 20 века значительно превосходит и разинщину, и пугачевщину, как по географическому размаху, так и по числу участников. Первая волна крестьянских восстаний заливает страну в 1918 г. В 1919 г. вспыхивают восстания в Центральной России, особенно жестоко эксплуатируемой продотрядами, на Украине, в казачьих областях. По мере исчезновения опасности возвращения помещиков, по мере того, как победа советской власти становится очевидной, нарастает антибольшевистское крестьянское движение. В 1921 г., писал М.Н. Покровский, «центр России был охвачен почти сплошным кольцом крестьянских восстаний от приднепровского Махно до приволжского Антонова». В действительности размах крестьянской войны был гораздо шире. Красная армия ведет войну с крестьянами также в Белоруссии, в Юго-Восточном крае, в Восточной и Западной Сибири, в Карелии, в Средней Азии. Расширяется не только география крестьянского движения. Оно принимает массовый характер. О размахе крестьянской войны свидетельствует участие в руководстве военными действиями против повстанцев крупнейших военачальников Красной армии: главком С.С. Каменев, командующие фронтами М. Тухачевский и М. Фрунзе, командармы Буденный, Якир, Уборевич, Федько и др.
В конце 1920 г. все активнее начинают выражать свое недовольство политикой Ленина рабочие. Рабочие восстания вспыхивали в разных городах на всем протяжении гражданской войны. В конце 1920 г. забастовки вспыхивают в Москве, особый размах они приобретают в «колыбели революции» — Петрограде. Как осторожно выражается «История КПСС»: «На почве голода рабочие выражали недовольство экономической политикой Советской власти». Это означает, что рабочие выражали недовольство политикой немедленного строительства коммунизма. Рабочие требуют разрешения свободной торговли, считая, что она поможет ликвидировать голод, а затем выдвигают и политические требования: свободы слова, печати, собраний, свободных выборов в советы, созыв Учредительного собрания.
Рабочие волнения в Петрограде производят огромное впечатление на моряков Балтийского флота, «красу и гордость русской революции». Движение начинается на линкорах «Петропавловск» и «Севастополь», которые в 1917 г. были главными очагами большевизма на флоте. 28 февраля экипаж «Петропавловска» принимает резолюцию, излагающую основные требования балтийцев. 1 марта ее одобряет митинг всего кронштадтского гарнизона.
Балтийские моряки требовали прежде всего перевыборов советов, свободы слова и печати для рабочих и крестьян, свободы собраний, профсоюзов и крестьянских объединений. Они требовали «дать полное право действия крестьянам над всей землей, так, как им желательно, а также иметь скот… не пользуясь наемным трудом».
В программном заявлении «За что мы боремся» кронштадтцы писали: «Совершая Октябрьскую революцию, рабочий класс надеялся достичь своего раскрепощения. В результате же создалось еще большее порабощение личности человека… Все ярче и резче вырисовывалось, а теперь стало очевидным, что РКП не является защитницей трудящихся, каковой она себя выставляла, ей чужды интересы трудового народа, и добравшись до власти, она боится лишь потерять ее».
Лозунг моряков — «Советы без коммунистов» — не оставлял сомнений: они выступали не против советской власти, но против власти коммунистической партии. Именно это делало кронштадтское восстание таким опасным для большевиков. Восстание в Кронштадте, заявил Ленин на Х съезде партии, собравшемся в марте 1921 г., опаснее для нас, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые.
2 марта Ленин и Троцкий подписывают приказ, объявляющий выступление кронштадтских моряков «белогвардейским заговором». Для подавления восстания выделяется около 50 тыс. бойцов под общим командованием Тухачевского. Красные части ворвались в крепость, защищаемую 5 тысячами моряков, в ночь с 17 на 18 марта. 18 марта все советские газеты посвятили первые страницы 50-летию Парижской коммуны и в один голос клеймили «кровавых палачей Тьера и Галифе». В захваченной крепости шли расстрелы восставших моряков. Оставшихся в живых вывозят на материк и отправляют в концлагеря в Архангельске и Холмогорах.
Восстание в Кронштадте прозвучало для Ленина третьим звонком. В предпоследний день Х съезда, который открылся 8 марта в день первого штурма Кронштадта, Ленин объявил о переходе к новой экономической политике.
Перефразируя Пушкина, можно бы сказать, что НЭП родился под грохот кронштадтских пушек. Поняв, что сопротивление крестьян политике немедленного строительства коммунизма будет возрастать и что только военная сила не сможет сломить сопротивление подавляющего большинства населения страны, Ленин делает шаг назад. Один из большевистских теоретиков Д. Рязанов, очень точно определил НЭП, как «крестьянский Брест». Точно так же, как в 1918 г. Ленин настаивал на необходимости передышки для создания армии, которая могла бы сопротивляться германской военной машине, так в 1921 г. он добивается согласия партии на уступку крестьянам.
Новая экономическая политика была прежде всего аграрной политикой. Продразверстка была заменена продналогом. На 1921/22 г. налог был установлен в размере 240 млн. пудов. Это было в два раза меньше запланированной разверстки, но ровно столько сколько было собрано в реальности. Новый, «облегченный» по сравнению с плановой разверсткой продналог, составлял 339% довоенного прямого налога. Значение замены разверстки налогом было в другом: ограничивался государственный произвол. Введение продналога сопровождалось одновременно разрешением свободной торговли. Ленин пошел на это с болью в душе. Объясняя новую политику на Х съезде, он повторяет свой постоянный рефрен: свобода торговли, значит назад к капитализму. Но признает, что иного выхода нет. Необходимо сделать шаг назад и восстановить полностью истощенные в безумной попытке немедленного строительства коммунизма силы страны и ее населения. Сделать это можно — признавал Ленин — только с помощью капитализма.
Продналог, разрешение свободной частной торговли влекли за собой дальнейшие меры оздоровления хозяйства: денационализация мелких предприятий, разрешение иностранцам приобретать концессии на разработку полезных ископаемых и производство некоторых товаров. В государственном секторе промышленности вводится хозрасчет, восстанавливается понятие прибыли. Это вынуждает вернуться к заработной плате, которая практически исчезла, замененная «распределением».
Положение в стране быстро меняется. Когда герой романа А. Платонова «Чевенгур» возвращается в родной город, ему кажется, что в городе белые, ибо на вокзале в буфете, без очереди, продают серые булки. А около вокзала он видит на магазине надпись: «Продажа всего всем гражданам. Довоенный хлеб, довоенная рыба, свежее мясо, собственные соленья». Приказчик в магазине толково объясняет зашедшей старушке смысл НЭПа: «Дождались. Ленин взял, Ленин и дал». Объяснение — точное. Ленин взял — т. е. начал прыжок в коммунизм — с удовольствием, радостный, убежденный, что все можно. Ленин — дал, т. е. отступил к НЭПу — по необходимости, под давлением крестьянства, угрожавшего основам власти партии.
Новая экономическая политика меняет климат страны. Капиталистические формы экономики соседствуют с «социалистическими», государственными. Появляется — то, чего не было с октября 1917 по март 1921 — возможность сравнения. Можно покупать товары у частника, можно в государственном магазине, сравнивая ассортимент и цены. Можно пойти в государственный театр или в частный. Цензура сохраняется: введенная через 10 дней после Октябрьского переворота «временно», она получает в 1922 г. постоянный статут (Главлит). Но наличие частных издательств создает некоторую возможность выбора. Если нужно было бы одним словом определить суть НЭПа — словом было бы: выбор. Николай Асеев жалуется, что время стало «рыжим», перестало быть окрашено одним красным цветом.