2. Приход Клавдия к власти был полной неожиданностью для него самого Отражение хана Симеона Бекбулатовича

2. Приход Клавдия к власти был полной неожиданностью для него самого

Отражение хана Симеона Бекбулатовича

Напомним, что в романовской версии Иван Грозный, абсолютно неожиданно для всех, своей волей, возводит на трон хана Симеона Бекбулатовича. А сам устраняется от власти и, дескать, смиренно прислушивается к указам нового правителя, скромно сидя подле его престола. Историки стоят теории на сей счет. Например, такой маскарад потребовался, мол, Грозному, чтобы сломить оппозицию. Согласно нашим результатам, никакого маскарада не было и в помине. Умер царь Иван V, и его сменил на русском престоле хан Симеон. Произошло это в 1572 году, рис. 1.6. Романовские историки, уже не понимая подлинных событий, вынуждены истолковывать картину по-иному. По их мнению, Симеон оказался на вершине власти по чужой воле, не проявляя никакой собственной инициативы и оставаясь, в общем-то, игрушкой в руках Грозного. Очень интересно, что именно такая, фактически романовская (то есть весьма поздняя), точка зрения звучит в «античных» произведениях Светония и Тацита. Значит, эти разделы своих «Историй» они списывали с романовских летописей. Точнее, с русских источников, отредактированных Романовыми в нужном им ключе.

Обратимся теперь к «античности». Светоний сообщает о воцарении Клавдия следующее.

«В таких и подобных (довольно невзрачных — Авт.) обстоятельствах прожил он большую часть жизни, как вдруг ПОИСТИНЕ УДИВИТЕЛЬНЫМ СЛУЧАЕМ ДОСТИГ ИМПЕРАТОРСКОЙ ВЛАСТИ. Когда, готовясь напасть на Гая (Калигулу — Авт.), заговорщики оттесняли от него толпу… Клавдий был вытолкнут вместе с остальными и скрылся в комнату, называемую Гермесовой; откуда при первом слухе об убийстве он в испуге бросился в соседнюю солнечную галерею и спрятался за занавесью у дверей. Какой-то солдат, пробегавший мимо, увидел его ноги, захотел проверить, кто там прячется, узнал его, вытащил, и когда тот в страхе припал к его ногам, ПРИВЕТСТВОВАЛ ЕГО ИМПЕРАТОРОМ и отвел к своим товарищам, которые попусту буйствовали, не зная, что делать дальше. Они посадили его на носилки, и так как носильщики разбежались, то сами, поочередно сменяясь, отнесли его к себе в лагерь, ДРОЖАЩЕГО ОТ УЖАСА, а встречная толпа его жалела, словно это невинного тащили на казнь.

Ночь он провел… тревожась за будущее. Дело в том, что консулы, сенат и городские когорты заняли форум и Капитолий, в твердом намерении провозгласить всеобщую свободу. Его также приглашали… участвовать в совете, а он отвечал, что ЕГО УДЕРЖИВАЮТ СИЛА И ПРИНУЖДЕНИЕ. Однако на следующий день… толпа… требовала единого властителя и уже называла его имя, — тогда он принял на вооруженной сходке присягу от воинов…

Утвердившись во власти, он раньше всего иного позаботился изгладить из памяти те два дня, когда под сомнением была прочность государственного устройства…

Сам он в своем возвышении ДЕРЖАЛСЯ СКРОМНО, КАК ПРОСТОЙ ГРАЖДАНИН. Имя императора он отклонил, непомерные почести отверг, помолвку дочери и рождение внука отпраздновал обрядами без шума, в семейном кругу. Ни одного ссыльного он не возвратил без согласия сената. О том, что ему позволено было вводить с собою в курию префекта преторианцев или войсковых трибунов, и чтобы утверждены были судебные решения его прокураторов, ОН ПРОСИЛ КАК О МИЛОСТИ. На открытие рынка в собственных имениях он испрашивал дозволения консулов. ПРИ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦАХ ОН СИДЕЛ НА СУДАХ ПРОСТЫМ СОВЕТНИКОМ; на зрелищах, ими устроенных, он вместе со всей толпой вставал и приветствовал их криками и рукоплесканиями. Когда однажды народные трибуны подошли к нему в суде, ОН ПОПРОСИЛ ПРОЩЕНИЯ, что из-за тесноты вынужден выслушивать их, не усадив» [760], с. 132–133.

Описанная здесь картина хорошо соответствует романовской версии воцарения Симеона.

Во-первых, его возводят на престол как бы насильно, против его воли. Он скорее боится власти, чем стремится к ней. Первое время дрожит от страха, не очень осознавая, что происходит.

Во-вторых, затем Клавдий-Симеон хорошо понимает, что правит он как бы не совсем по праву, что он «не настоящий правитель». А потому, в изложении Светония, поначалу Клавдий скромничает, заигрывает с народом и служебными лицами. А реальная власть, дескать, принадлежит сенату и консулам.

Все это, повторим, довольно близко к романовской версии прихода к власти хана Симеона. По этой версии, Симеон является всего лишь безвольной куклой в руках опытного и мрачного царя Ивана Грозного. При этом реальная власть осталась у Грозного, а Симеон всего лишь покорно озвучивает от своего имени приказы подлинного властителя Руси.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.