3.2. Римская история
3.2. Римская история
Вполне аналогичные события разворачиваются и в «античной» Римской Империи. В Риме, в столице Империи, сразу после смерти Августа, к власти приходит Тиберий. Римские войска разбросаны по большим территориям далеких провинций. В том числе и в Германии. Там сосредоточено особенно много римских легионов. Во главе этого воинского корпуса стоит полководец Германик, племянник Тиберия. Причем Германик находится именно на территории Германии и Галлии, то есть вдали от столицы. Из-за смены власти в Империи в войске начинается брожение и вспыхивает мятеж. Вот что сообщает Корнелий Тацит.
«Был в лагере некий Перценний, в прошлом глава театральных клакеров, затем рядовой воин, бойкий на язык и умевший… распалять сборища. Людей бесхитростных и любопытствовавших, какой после Августа будет военная служба, он исподволь разжигал в ночных разговорах…
У него явились сообщники, подстрекавшие воинов к мятежу, он принялся спрашивать их… почему они с рабской покорностью повинуются немногим центурионам и трибунам…
Толпа шумела в ответ; отовсюду слышались возбужденные возгласы: одни, разражаясь проклятиями, показывали рубцы, оставленные на их теле плетьми, другие — свои седины; большинство — превратившуюся в лохмотья одежду…
Между тем манипулы, еще до того, КАК РАЗРАЗИЛСЯ МЯТЕЖ, отправленные в Навпорт для починки дорог и мостов… узнав о беспорядках в лагере, повернули назад и разграбили ближние деревни и самый Навпорт…
Разбредясь в разные стороны, бунтовщики принимаются грабить окрестности. Некоторых из них… Блез, чтобы устрашить остальных, приказал высечь плетьми и бросить в темницу… Отовсюду сбегаются воины и, взломав темницу, освобождают их от оков и укрывают дезертиров…
После этого мятеж разгорается еще сильнее, умножается число его вожаков…
Хотя Тиберий был скрытен и особенно тщательно утаивал наиболее неприятные обстоятельства, все же, узнав о случившемся, он решил направить в Паннонию своего сына Друза и вместе с ним высших сановников государства, а также две преторианские когорты… Вместе с ними выступила значительная часть преторианской конницы и лучшие из германцев, охранявших в то время особу императора…
Навстречу Друзу вышли… мятежные легионы… безобразно неряшливые и с лицами, на которых под напускной скорбью выражалось скорее своеволие…
Друз по своему душевному складу был склонен к крутым мерам; вызвав к себе Перценния и Вибулена, он приказал их умертвить. Многие говорят, что их трупы были зарыты в палатке военачальника, другие — что выброшены за вал в назидание всем остальным.
Затем были схвачены главнейшие вожаки мятежа; одних, скрывавшихся за пределами лагеря, убили центурионы и воины преторианских когорт; других в доказательство своей преданности выдали сами манипулы…
Почти в те же самые дни и по тем же причинам взбунтовались и германские легионы, и тем более бурно, чем они были многочисленнее; они рассчитывали на то, что Германик не потерпит власти другого и примет сторону легионов, которые, опираясь на свою силу, увлекут за собой всех остальных. На берегу Рейна стояло два войска… ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ ПРИНАДЛЕЖАЛО ГЕРМАНИКУ, занятому в то время сбором налогов в Галлии. Те, что были под началом у Силия, колебались и выжидали, к чему поведет мятеж, поднятый их соседями; но воины Нижнего войска загорелись безудержной яростью; начало возмущению было положено двадцать первым и пятым легионами, увлекшими за собой первый и двадцатый…
Так, прослышав о смерти Августа, многие из пополнения… принялись мутить бесхитростные умы остальных, внушая им, что пришло время, когда ветераны могут потребовать своевременного увольнения, молодые — прибавки жалованья… И все это говорил не кто-либо один, как Перценний среди паннонских легионов… здесь мятеж располагал множеством уст и голосов, постоянно твердивших, что в их руках судьба Рима, что государство расширяет свои пределы благодаря их победам и что их именем нарекаются полководцы.
И легат не воспротивился этому: безумие большинства лишило его твердости. Внезапно бунтовщики, обнажив мечи, бросаются на центурионов… Поверженных наземь восставшие избивают плетьми… затем, подхватив изувеченных, а частью и бездыханных, они кидают их перед валом и в реку Рейн…
Ни трибун, ни префект лагеря больше не имели никакой власти; сами воины распределяли дозоры и караулы и сами распоряжаются… Для способных глубже проникнуть в солдатскую душу ВАЖНЕЙШИМ ПРИЗНАКОМ РАЗМАХА И НЕУКРОТИМОСТИ МЯТЕЖА было то, что не каждый сам по себе… а все вместо они и распалялись, и вместе хранили молчание, с таким единодушием, с такой твердостью, что казалось будто ими руководит единая воля» [833], т. 1, с. 16–23.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.