Глава 3. Екатеринбургское злодеяние в свете ритуального убийства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3. Екатеринбургское злодеяние в свете ритуального убийства

Поводы для рассмотрения версии о ритуальном убийстве Царской Семьи

Поводами для возникновения версии о ритуальном убийстве Царской Семьи явились следующие обстоятельства: 1) найденная следователем Н. А. Соколовым на стене комнаты Ипатьевского дома, где произошло убийство Царской Семьи, надпись из четырех знаков, определенная специалистами по древней тайнописи как каббалистическая и расшифрованная ими как извещение народов об убийстве Государя Николая II тайными силами, 2) найденная следователем Соколовым на стене комнаты Ипатьевского дома, где произошло убийство, надпись на немецком языке, представляющая собой отрывок из стихотворения Гейне, в котором речь шла о царе Валтасаре, оскорбившем Иегову и умерщвленным за это оскорбление, 3) показания свидетелей по уголовному делу о том, что ими были замечены возле Ипатьевского дома и возле места уничтожения тел Царской Семьи люди, похожие на раввинов, с «черными, как смоль, бородами», 4) версия об отчленении голов Императора Николая II, Императрицы Александры Федоровны и, возможно, Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и увоза их большевиками в неизвестном направлении, 5) иные обстоятельства, свидетельства и факты.

При всей значимости приведенных выше обстоятельств сами по себе они не являются прямыми доказательствами того, что убийство Царской Семьи было ритуальным, так как напрямую к самому убийству не относятся. Для того чтобы выяснить, насколько, разумеется, это возможно, являлось ли убийство Царской Семьи ритуальным, мы должны провести анализ события преступления, его места, личностей его исполнителей, каким методом оно было совершено и сравнить все это с имеющейся практикой ритуальных убийств. А для этого надо провести сравнительный анализ всех имеющихся показаний и воспоминаний тех, кто принимал или соучаствовал в совершении этого преступления.

Во время работы Правительственной комиссии по захоронению найденных под Екатеринбургом останков, которые она признала за останки Царской Семьи, председателю этой комиссии со стороны епископата Русской Православной Церкви, среди прочих, был задан вопрос: «Являлось ли убийство Царской Семьи ритуальным?». Ответ, впрочем, вполне предсказуемый, был дан старшим прокурором-криминалистом Главного следственного управления Генеральной прокуратуры РФ В. Н. Соловьевым. Соловьев заявил, что ни одно законодательство мира не знает такого понятия, как ритуальное убийство. Не было его даже в «фашистской Германии, где евреи преследовались повсеместно». Таким образом, Соловьев изначально связал вопрос о ритуальном убийстве с евреями, априори считая, что совершить его могли только иудеи. Исходя из этого положения, Соловьев заявил, что «иудаизм подчеркнуто отрицательно относится к употреблению крови».[1117] Все свои дальнейшие «исследования» ритуального характера убийства В. Н. Соловьев построил вокруг доказательства невиновности в этом преступлении именно евреев.

При этом В. Н. Соловьев привел несколько фактов из древней истории, в которых доказывался сам факт существования ритуального человеческого жертвоприношения. Кроме того, В. Н. Соловьеву как криминалисту с большим опытом расследования именно умышленных убийств, не могли быть неизвестны, хотя бы из официальной прессы, случаи ритуальных убийств. Изначально запутавшись в собственных высказываниях и пойдя по неверному пути сведения ритуального убийства к делу рук именно евреев как национальности или евреев как иудеев, В. Н. Соловьев привел те условия, при которых должно было бы совершаться еврейское ритуальное убийство: «Для ритуальных действий, — пишет он, — характерны их строгая последовательность, повторяемость, сакральный смысл, они приурочены к определенным датам. Итак, если свести воедино различные упоминания о „ритуальных убийствах“, то они должны, по-видимому, обладать следующими признаками:

1) совершения убийства только евреями, фанатичными членами иудейских сект;

2) время совершения убийства связано с иудейскими праздниками (Пасхой или праздником Пурим);

3) убийство преимущественно младенцев;

4) обязательное использование крови убитых в ритуальных целях (для приготовления мацы и др.);

5) обязательное использование при убийстве и при получении крови острых режущих предметов (В. И. Далем и другими авторами не зафиксировано ни одного случая убийства с помощью огнестрельного оружия)».[1118]

Руководствуясь исключительно книгой В. И. Даля (имена «других авторов» не приводятся), Соловьев изначально пошел по ложному, с нашей точки зрения, пути, взяв за основу лишь описываемые у Даля случаи ритуального убийства христианских младенцев и совершенно не исследовав обстоятельства, при которых совершались и совершаются сатанинские ритуальные убийства. Совершенно не подвергнув исследованию и анализу показания и воспоминания соучастников убийства, приняв их безоговорочно, В. Н. Соловьев начисто отмел как несерьезные утверждения Энеля о каббалистической надписи на стене дома Ипатьева и сделал вывод, что «суммируя изученные данные, можно прийти к выводу о том, что решение о расстреле семьи последнего российского Императора Николая II, членов его семьи, а также посмертные манипуляции с телами погибших не имеют признаков так называемого „ритуального убийства“ и напрямую связаны с политическими и организационными вопросами, прежде всего в деятельности Президиума Уралсовета и УралоблЧК».[1119]

На наш взгляд, никакого — ни исторического, ни криминалистического — изучения официальной большевистской версии убийства Царской Семьи В. Н. Соловьевым проведено не было, а без такого изучения утверждать, что убийство не носило ритуального характера, нельзя. Но В. Н. Соловьев должным образом даже не исследовал те признаки ритуального убийства, которые сам он и выдвинул. Если В. Н. Соловьев все же провел бы подобное исследование, сопоставил обозначенные им признаки с обстоятельствами убийства Царской Семьи, то он бы увидел поразительное их совпадение.

Но так как В. Н. Соловьев этого не сделал, то нам придется самим провести сравнение всех имеющих значение обстоятельств убийства Царской Семьи с имеющимися признаками ритуального убийства. Однако мы не будем ограничиваться лишь книгой Даля, в которой описываются ритуальные убийства, произведенные изуверами из еврейской среды, а будем руководствоваться всей совокупностью известных нам случаев ритуальных убийств.

Исходя из возможного предположения, что Царская Семья была убита ритуально, и исходя из уже известных нам обстоятельств, при которых совершаются ритуальные убийства независимо от того, какой национальности были убийцы, нам представляется необходимым подвергнуть анализу:

а) место убийства;

б) день и время убийства;

в) как произошло убийство (сравнить показания и воспоминания соучастников);

г) способы убийства (применение огнестрельного и холодного оружия);

д) личности убийц; присутствие при убийстве и при уничтожении тел убиенных духовных лиц, совершавших ритуал;

е) каббалистическую надпись на стене комнаты дома Ипатьева;

ж) сакральность убийства;

з) выводы следствия Н. А. Соколова об уничтожении трупов и отчленении голов убиенных.

Надеемся, что проведенный анализ позволит нам хоть немного приподнять занавес над таинственным и столь важным вопросом ритуального убийства Царской Семьи.

Место убийства Царской Семьи: Ипатьевский дом — Дом особого назначения

Первый вопрос, который возникает в связи с местом убийства Царской Семьи: почему местом ее заключения был выбран Ипатьевский дом? Большевики утверждали, что это место было выбрано потому, что дом-де стоял на отшибе и представлял собою хорошо укрепленный, хорошо контролируемый объект. То же самое писал брат владельца дома В. Н. Ипатьев: «Дом брата находился на большой Вознесенской площади и был угловым, а поэтому его легко можно было изолировать от других жилых помещений. Все эти обстоятельства и послужили основанием, почему он был выбран для убийства царя и всей его семьи».[1120]

Однако эти утверждения недостаточно убедительны. Тот, кто бывал в Екатеринбурге, хорошо знает, что Ипатьевский дом находился на пересечении Вознесенского проспекта (сейчас он обзывается проспектом Карла Либкнехта) и Вознесенского переулка на склоне Вознесенской горки. В этом месте Вознесенский проспект идет вниз, под гору. Дом Ипатьева был построен с учетом рельефа западного, наиболее крутого склона Вознесенской горки. Главный фасад, обращенный на Вознесенский проспект, имел один этаж, западный фасад, выходивший в усадебный сад, — два этажа. Вследствие такой структуры образовался подвальный объем, углублявшийся в склон горы своей восточной частью.

Так было и в 1918 году, причем тогда этот спуск был еще круче, после сноса дома его срыли, и Ипатьевский дом частично находился ниже проспекта. Ипатьевский дом был построен на самом склоне Вознесенской горки, а на ее вершине находились и сейчас находятся Харитоновские палаты и Вознесенская церковь.

С вершины Вознесенской горки открывался прекрасный вид на Ипатьевский дом и его сад. Фактически оттуда можно было наблюдать за Домом особого назначения. Еще лучший обзор был с колокольни церкви. Во дворце Расторгуевых — Харитоновых размещался Горный институт, туда свободно могли приходить разные люди, среди которых могли быть и участники предполагаемого освобождения Царской Семьи.

С точки зрения большевиков, гораздо логичнее было бы поместить Царскую Семью в тюрьму. Для этого надо было освободить какое-нибудь крыло этой тюрьмы, провести косметический ремонт помещений и можно быть спокойным, что Царская Семья никуда не денется за железными запорами. Кроме того, можно было освободить здание, где помещалось тюремное начальство, в крайнем случае можно было найти особняк, более приспособленный для роли тюрьмы. Видимо, заранее предвидя подобные вопросы, А. Г. Белобородов в своих воспоминаниях писал: «Одно время мы даже предполагали поселить Николая в тюрьме. Вместе с т. Голощекиным, кажется, два раза ездили осматривать Екатеринбургскую тюрьму и арестный дом, наметили даже к освобождению один из небольших тюремных корпусов. В конце концов наш выбор остановился на особняке Ипатьева».[1121]

Причины этого выбора Белобородов не объясняет. Ведь, с большевистской точки зрения, выбранный особняк мало соответствовал требованиям изолированной тюрьмы. Конечно, у него было два преимущества: обособленность от других зданий, наличие в нем телефонной связи и удачного для тюремщиков расположения комнат. Но Ипатьевский дом — кроме того, что он хорошо просматривался с вершины Вознесенской горки — находился почти на окраине города, недалеко от него был вокзал Екатеринбург-I, а также дорога, идущая в загородном направлении. В случае организации побега Царской Семьи расположение Ипатьевского дома было бы весьма выгодно для потенциальных заговорщиков. Уйти от преследования из дома Ипатьева им было бы гораздо легче, чем, скажем, из центра города, где узкие улицы легко перекрывались отрядами ЧК.

Все это наводит на мысль, что причина выбора Ипатьевского дома в качестве места заключения и последующего убийства Царской Семьи заключалась не только в месторасположении дома, а в чем-то ином. Для этого надо посмотреть историю места, где расположен Ипатьевский дом, и его собственную историю до мая 1918 года, когда в него были заключены Царь и Царица.

До 1735 года Вознесенская горка была покрыта хвойным уральским лесом. Никаких построек на ней не было. В 60-е годы XVIII века на западном склоне горы, то есть на том самом месте, где находился Ипатьевский дом, по прошениям жителей Мельковской слободы была выстроена деревянная церковь Вознесения Господня, которая просуществовала здесь до 1808 года. Эта церковь была построена на месте когда-то существовавшего чудского капища.[1122] Чудское племя славилось своими человеческими жертвоприношениями. Недаром в представлениях секты бажовцев уральская чудь несла в себе «сакральные знания» и была связана с шамбалой. То есть на месте Ипатьевского дома ранее существовало языческое капище, где языческим «богам» приносили в жертву людей, а затем храм Божий, на алтаре которого приносилась Бескровная Жертва.

Возле церкви был погост, православное кладбище, и после того как церковь за ветхостью была разобрана, на ее месте была поставлена памятная часовня во имя Спасителя. Она хорошо видна на старых фотографиях Ипатьевского дома.

Примечательно и другое: до революции в Харитоновском доме находился старообрядческий храм, так как купцы Расторгуевы — Харитоновы были старообрядцами. К какому направлению старообрядчества они относились — неизвестно.[1123] Есть основания считать, что они принадлежали к какой-то изуверской секте, так как еще при жизни первого владельца дворца, Л. И. Расторгуева, о дворце ходила дурная слава. «Дом жил тихой скрытой жизнью, где-то в глубинных казематах глохли крики „супротивцев“, по подземным путям в тайные молельни приходили наставники уральского старообрядчества, теми же путями они выходили в глухие дальние углы сада и никем не замеченные растекались по темным грязным улицам Екатеринбурга», — пишут современные екатеринбургские краеведы.[1124] Знаменитый владелец дворца, зять Расторгуева, П. Я. Харитонов, был обвинен в массовом убийстве рабочих и сослан в Финляндию в 1837 году.

Особняк, который известен на весь мир как Ипатьевский дом, был построен в первой половине 1880-х годов по заказу статского советника И. И. Редикорцева. Редикорцев был владельцем двух публичных домов, один из которых помещался в «Ипатьевском доме». В особняке имели место разнузданные сексуальные оргии, в том числе гомосексуальные, участником которых был сам владелец дома. В помещении, где в 1918 году размещалась комендантская Юровского, подписывались особые клиентские договоры.[1125] В 1899 году на Редикорцева подали в суд кредиторы, так как он отказывался платить по векселям. Суммы, фигурировавшие в платежных документах, были огромные — 3–5 тысяч рублей.

Чтобы расплатиться по векселям, Редикорцеву пришлось продать дом купцу, известному золотопромышленнику Шаравьеву. Скандальная известность стала причиной смерти Редикорцева, который скончался от сердечного приступа.

Шаравьев, второй владелец дома, был обвинен в мошенничестве. Судебные тяжбы требовали больших расходов, и Шаравьев продал дом. Кому? На этот вопрос до сих пор нет точного ответа. Распространено мнение, что дом был сразу продан военному инженеру-строителю Н. Н. Ипатьеву, и произошла эта продажа в 1908 году. С. В. Фомин пишет, что в торгово-промышленном справочнике на 1912 год отмечается: «Ипатьев Н. Н. — живет на Вознесенском проспекте, 49», т. е. в Ипатьевском доме.[1126] Однако и о времени покупки, и о самом Ипатьеве, и его семье надо сказать особо.

Николай Николаевич Ипатьев родился в 1869 году в семье известного в Москве архитектора Н. А. Ипатьева. У Ипатьева был старший брат Владимир Николаевич Ипатьев, крупный химик, создатель химической оборонной промышленности Российской империи.

Когда Николаю Ипатьеву было три года, его родители разошлись, и большое влияние на их воспитание оказывал брат отца Д. А. Ипатьев. Как вспоминал В. Н. Ипатьев: «Он был нашим лучшим другом». При этом «дядя Митя не верил в Бога и не ходил в церковь».[1127]

В 1880 году А. Д. Ипатьева, которая к тому времени носила фамилию второго мужа Чугаева, скончалась в возрасте 32 лет от туберкулеза гортани и легких. Обоих своих сыновей отец определил в кадетский корпус. В дальнейшем Владимир поступил в Михайловское артиллерийское училище, а Николай — в Николаевское инженерное училище, одно из лучших военных заведений России. В 1888 году Н. Н. Ипатьев успешно закончил училище и был направлен подпоручиком в инженерные войска, а затем поступил в Николаевскую инженерную академию. Однако обучение в ней было прервано в 1891 году скоропостижной смертью отца. После устройства семейных имущественных дел Ипатьев продолжил обучение в Академии и в 1894 году закончил ее по первому разряду. Направленный в звании инженер-поручика на строительство железнодорожных магистралей, Ипатьев преимущественно занимался прокладкой железнодорожных магистралей на Урале и в Сибири. За образцовое выполнение работ Ипатьев был внесен в список наиболее отличившихся офицеров. В 1904 году Н. Н. Ипатьев женился на М. Ф. Гельцер, московской актрисе из семьи еврейских театралов. В то же время Ипатьев подает в отставку, но продолжает строить железнодорожные пути. Так как участком его деятельности становятся окрестности Екатеринбурга, он оседает в этом городе и покупает известный особняк. Однако не все в его карьере было безоблачно. Незадолго перед революцией судебные власти начинают подозревать Ипатьева в мошенничестве, и, возможно, лишь революция спасла его от судебного разбирательства.

В. Н. Ипатьев сделал еще более блистательную карьеру, чем его брат. Будучи талантливым химиком, он во время Первой мировой войны по приказу Царя становится фактическим руководителем химической военной промышленности России. Именно под руководством В. Н. Ипатьева русская химическая промышленность делает большие успехи, налаживается выпуск химического оружия. Однако, будучи хорошим химиком, Ипатьев не был таким же верноподданным. Его книга «Жизнь одного химика», написанная в США в 40-х годах, полна плохо скрытой неприязни к Государю Николаю II. Ипатьев повторяет все расхожие сплетни и домыслы про Царскую Семью, которые были модны тогда в общественных и либеральных кругах. Естественно, что сам Ипатьев не мог быть свидетелем того, о чем он писал, и все, им написанное, было пересказом с чужих слов. Не может также не удивить, что после революции В. Н. Ипатьев продолжал делать успешную карьеру. Причем это относится как к периоду Временного правительства, так и к большевикам. Его ценил Керенский, еще больше Ленин, Троцкий и Сталин. Ипатьев вспоминает, что не было ни одной его просьбы, которую бы советская власть не выполнила. Сам Ипатьев пытается объяснить это тем, что в нем нуждались как в хорошем химике. Но достаточно вспомнить, сколько талантливых ученых дореволюционной поры было загублено большевиками, чтобы усомниться в справедливости этих слов. Весьма загадочен и отъезд Ипатьева за границу. Л. Сонин пишет, что Ипатьев уехал за границу, спасаясь от неминуемого ареста, которого он избежал «чудом». На самом деле это неправда. Ипатьев вспоминает, что он спокойно выехал из Советской России в 1930 году в командировку, хотя он заранее знал, что назад не вернется. Примечательно, что в получении виз ему явно содействовало ОГПУ и даже, как намекает Ипатьев, чуть ли не сам Сталин. После того как Ипатьев не вернулся в СССР, никто из его оставшихся детей не пострадал. Правда, его сын Владимир публично отрекся от своего отца в 1936 году, но тем более таинственной представляется фраза В. Н. Ипатьева, сказанная перед отъездом жене: «Волноваться нечего, дети устроены».

Если учесть, что у его брата Н. Н. Ипатьева отношения с большевиками были тоже весьма терпимыми, то все вышеизложенное перестает казаться простым совпадением. Л. Сонин пишет об отношении братьев Ипатьевых к революциям 1917 года: «Как и все в России либерально настроенные интеллигенты, Николай Ипатьев, как и его старший брат, воспринял отречение государя с облегчением — это был знак надежды. И сразу стал сотрудничать с новой властью. Октябрьский переворот, по воспоминаниям краеведа В. К. Некрасова, он тоже встретил довольно спокойно, в надежде продолжить свою работу путейца».[1128]

Э. Якубовский добавляет к этому весьма любопытные подробности: «Из всех действующих лиц екатеринбургской трагедии Н. Н. Ипатьев не знал лишь царскую семью и сопровождавших ее лиц. С остальными не просто знаком, лично с ними работал, вот почему мы можем утверждать, что в его доме бывали те, кто решал судьбу узников».[1129]

Когда в Екатеринбурге образовался Комитет общественной безопасности, Н. Н. Ипатьев вошел в его исполнительную секцию. Кроме Ипатьева в исполнительной секции разные должности занимали: эсер А. Кощеев, анархист П. Жебелев, кадет А. Ардашев (двоюродный брат Ленина), большевики А. Парамонов, С. Мрачковский, П. Быков и Я. Юровский.[1130] Знал хорошо Ипатьев и П. Войкова.

Что связывало военного инженера, капитана в отставке Н. Н. Ипатьева со злейшими врагами Царя и будущими его убийцами? Ясно, что эти отношения никак не были связаны с профессиональной деятельностью Ипатьева.

Летом 1917 года В. Н. Ипатьев посетил Ипатьевский дом, который тогда не носил такого названия. Произошло это при следующих обстоятельствах: «В начале лета 1917 года, — пишет В. Н. Ипатьев в своих мемуарах, — на Динамитном заводе около города Кыштыма произошел взрыв, который разрушил большую часть завода. Временное правительство послало комиссию под моим председательством выяснить причину этого взрыва. Мне эта поездка не особенно улыбалась, так как передвижение по железным дорогам в то время уже представляло большие затруднения. Но, с другой стороны, мне было очень приятно повидаться с братом Николаем, который жил в Екатеринбурге в своем доме и уже давно звал меня посетить его и познакомиться с его деятельностью. Доехал я до Екатеринбурга довольно благополучно. <…> В Екатеринбурге я провел в доме брата около двух дней. Его двухэтажный дом являлся одним из лучших особняков в городе; нижний этаж, в котором нижний край окон приходился почти на уровень земли, был занят под контору для строительных железнодорожных работ, которые брат производил в качестве подрядчика. Я подробно осмотрел все помещения дома, постройки и небольшой тенистый сад, в котором было приятно прогуляться и посидеть».[1131]

Давайте проанализируем этот отрывок из воспоминаний В. Н. Ипатьева. Он уверяет, что Временное правительство послало его во главе комиссии расследовать причину взрыва на Кыштымском заводе, который разрушил большую часть здания завода. Назначение именно В. Н. Ипатьева главой этой комиссии представляется немного странным, так как комиссии было необходимо установить наличие злого умысла в имевшем место взрыве. По логике вещей, комиссию должен был возглавлять правительственный военный чиновник, скорее из правоохранительной системы, чем узкий специалист по химической промышленности.

Поездка В. Н. Ипатьева приобретает несколько иной смысл, если мы вспомним, что Кыштым был вотчиной английского миллионера Лесли Уркварта, хорошего знакомого обоих братьев Ипатьевых. Если вспомнить, что Уркварт был тесно связан с Уолл-Стритом и группой с Бродвея-120, то вполне наверняка В. Н. Ипатьев ездил в Кыштым именно к Уркварту. Не исключено также, что цель этой поездки была связана с ситуацией вокруг Царской Семьи.

Итак, В. Н. Ипатьев по дороге в Кыштым останавливается в Екатеринбурге у своего брата. В. Н. Ипатьев пишет, что ему было «приятно повидать своего брата Николая», который давно его звал в гости. В Екатеринбурге В. Н. Ипатьев проводит два дня. Возникает два вопроса: 1) где в этот момент были другие члены комиссии и 2) почему В. Н. Ипатьев не поехал в Кыштым сразу? На первый вопрос ответ понятен: комиссия отправилась на Кыштымский завод, пока ее председатель отдыхал в Екатеринбурге и наслаждался покоем и уютом Ипатьевского особняка. Как же так? Произошло чрезвычайное происшествие, может быть, диверсия, грозящая обороноспособности страны, причем во время войны, в правительстве должны ожидать немедленного ответа о причинах взрыва, а председатель комиссии вместо кропотливой работы задерживается у брата в Екатеринбурге, притом что от Екатеринбурга до Кыштыма около 200 верст. Из воспоминаний В. Н. Ипатьева становится понятно, что Кыштым он посетил после Екатеринбурга, когда уже было совершенно ясно, что «взрыв на Кыштымском динамитном заводе произошел вследствие сохранения в чанах промывных вод, которые содержали следы нитроглицерина, и никакого злого умысла не было обнаружено».[1132]

Из воспоминаний Ипатьева видно, что этот вывод был сделан без него, а сам он, прибыв наконец в Кыштым, в основном занимался тем, что выступал на митингах перед рабочими и рассказывал им, какое счастливое время наступило после свержения Царской власти.

Таким образом, создается впечатление, что для В. Н. Ипатьева более важным делом было посещение Екатеринбурга, чем Кыштыма. Зачем же В. Н. Ипатьев ездил в Екатеринбург? В. Н. Ипатьев утверждает, что ездил повидать брата, который его давно приглашал в свой дом. Но вот тут-то и наступает самый интересный момент. Дело в том, что Н. Н. Ипатьев на допросе показал следователю И. А. Сергееву: «Я, Николай Николаевич Ипатьев, 50 лет, капитан инженерных войск в отставке, православный, не судился, живу в городе Екатеринбурге, по Вознесенскому проспекту, в собственном доме, купленном мною в 1918 году у И. Г. Шаравьева» (выделено нами. — П. М.).[1133]

То же самое говорится и в комментариях Н. Росса: «Дом был куплен Ипатьевым лишь в начале 1918 года».[1134]

Получается, что Н. Н. Ипатьев не мог летом 1917 года приглашать своего брата В. Н. Ипатьева приехать к нему в Екатеринбург, а сам В. Н. Ипатьев не мог гостить в особняке на Вознесенском проспекте!

Но тогда что же означают сведения в справочнике «Весь Екатеринбург» за 1912 год, где прямо говорится, что Ипатьев живет в доме на Вознесенском проспекте?

Между тем в протоколе осмотра дома Ипатьева, произведенного в начале августа 1918 года следователем А. Наметкиным, говорится: «Судебный следователь Екатеринбургского окружного суда по важнейшим делам, в присутствии понятых, производил осмотр квартиры Ипатьева в доме Поппель на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка в гор. Екатеринбурге» (выделено нами. — П. М.).[1135]

В. И. Прищеп и А. Н. Александров дают следующие объяснения по этому поводу: «Н. Н. Ипатьев на допросе у Сергеева рассказал, что купил в том (1918) году дом у Шаравьева. Освободив его для временного содержания царской семьи, он попросил свою родственницу Евгению Федоровну Поппель известить его о возможности возвратиться из с. Курьинского (где Ипатьев проживал в мае — августе 1918 года. — П. М.) в город».[1136]

Но почему говорится о «квартире Ипатьева в доме Поппель», если дом принадлежал Н. Н. Ипатьеву с 1908 года? В том-то и дело, что, по всей видимости, в 1908 или 1909 году дом у Шаравьева снимала или купила родственница Ипатьева или его жены, Е. Ф. Поппель, а Ипатьев до 1918 года мог только иногда в нем проживать. В справочнике «Весь Екатеринбург» говорится, что Ипатьев «живет в доме на Вознесенском проспекте», но не говорится, что он ему принадлежит! Но, как выясняется, Ипатьев в этом доме если и жил, то очень мало, в основном он жил за городом, но часто в будущем ДОНе бывал. Причем вместе с ним в этом доме после революции бывали видные уральские большевики, в том числе и Янкель Юровский. Что делал Ипатьев в доме своей родственницы, неизвестно, но остается фактом, что в сознании горожан особняк на Вознесенском проспекте не был «Ипатьевским домом»: его называли «домом Поппель» или реже «домом Шаравьева». Между тем когда Царская Семья была доставлена в Екатеринбург, ей с самого начала объявили, что ее привезли в дом Ипатьева!

Недоумение вызывают и обстоятельства приобретения дома Н. Н. Ипатьевым, который вдруг приобрел его в начале 1918 года за огромную по тем временам сумму — 6000 рублей! Здесь необходимо напомнить, что время было смутное, будущее неопределенным, и совершать подобную дорогостоящую покупку было делом крайне безрассудным. Но даже после приобретения дома Ипатьев опять-таки в доме не жил, он, по его словам, лишь «расставил в нем мебель» на верхнем этаже, а нижний сдал «для помещения конторы, агентства по черным металлам».[1137] Позже было установлено и название этой фирмы: «Макшеев и Голландский». Здесь необходимо отметить, что Ф. Ф. Макшеев был инженером путей сообщения и состоял в масонских ложах «Космос», «Астрея» и «Гермес». Хорошо знал таких эсеров и кадетов, как Н. Д. Авксентьев, Н. В. Чайковский (которые, к слову сказать, в 1918 году были во власти «Сибирского правительства» и Комуча), Л. Д. Кандаурова, а также Б. В. Савинкова.[1138] Точных сведений о Голландском на сегодняшний день не имеется, но, по всей вероятности, он был русским евреем. Скорее всего, именно это обстоятельство дало возможность некоторым исследователям предположить, что в подвальной комнате, где была убита Царская Семья, размещалась еврейская хасидская синагога.[1139] Предположение это никакими убедительными доказательствами не подкреплено. Тем не менее имеются сведения, что все-таки в комнате убийства ранее проводились какие-то молитвенные собрания. Так, один из охранников Дома особого назначения А. Кабанов в своих воспоминаниях пишет: «Когда мы с тов. Юровским прибыли в Дом особого назначения, тов. Юровский показал мне комнату с толстыми кирпичными стенами, сводчатым потолком, в окнах двойные рамы и железные решетки (потом мне стало известно, что это помещение служило бывшему владельцу дома Ипатьеву домашней часовней)».[1140] Ни сам Ипатьев, ни его брат нигде ни слова не говорят ни о какой «часовне».

Имеются показания обвиняемых по делу убийства Царской Семьи, которые говорили, что во время очистки комнаты, где произошло убийство, от крови, кровавые опилки собирали и кидали в подпол («в подполье»). Подполье было осмотрено И. А. Сергеевым в августе 1918 года, но ничего особенного он там не обнаружил.

В 1928 году в Праге, давая интервью газете «Сегодня», Н. Н. Ипатьев рассказал, «что уже десять лет тому назад его мучила болезнь сердца и что поэтому он весну 1918 года проводил на курорте в 120 верстах от Екатеринбурга. В екатеринбургском же доме жили знакомые Ипатьева из Петрограда» (выделено нами. — П. М.).[1141]

Что это были за знакомые, Ипатьев не сообщает, но из его интервью становится известно, что распоряжение от советских властей о выселении из дома получили именно эти знакомые, а они, в свою очередь, уведомили о предстоящем выселении Ипатьева. Интересно, что после убийства Царской Семьи Ипатьев был извещен о возможности вернуться в особняк другой своей родственницей, Поппель, которая послала ему телеграмму: «Жилец уехал»[1142] Примечательно, что слово «жильцы», по отношению к Царской Семье, использовали в своей корреспонденции исключительно большевики.

Говоря о принадлежащем ему доме, Н. Н. Ипатьев сообщил еще одну любопытную деталь: «Мой дом, как его называли Ипатьевский, был построен в семидесятых годах прошлого столетия. И за все это время ни один мертвый не был из него вынесен. Никто в нем не умирал! Какая суровая ирония судьбы… Через пятьдесят лет в нем сразу было убито 11 человек. Сразу из него тайно вынесли 11 оскверненных[1143] убийцами тел!» (выделено нами. — П. М.).[1144]

Это обстоятельство, отсутствие мертвых тел в доме за всю его историю, по мнению С. В. Фомина, наводит мысль на иудео-каббалистический характер совершенного обряда, так как, по его словам, «только для иудеев имеет обрядовое значение, находился ли ты под одним кровом с умершим или умирал кто-либо в твоем доме».[1145]

Таким образом, можно с полной уверенностью говорить о том, что особняк на Вознесенском проспекте стал «Домом Ипатьева» исключительно перед самым приездом Царской Семьи в Екатеринбург, что дом этот никогда не был в полном смысле домом Ипатьева, что он использовался им в основном с коммерческой целью. Итак, весьма маловероятно, чтобы Н. Н. Ипатьев «давно звал» своего брата посетить его именно в особняке на Вознесенском проспекте. Тем не менее В. Н. Ипатьев подробно и весьма внимательно осмотрел весь дом, в том числе комнату, где впоследствии произошло убийство Царской Семьи.

Из всего вышеприведенного невольно напрашиваются два предположения. Первое: не рассматривался ли будущий дом Ипатьева в качестве пристанища Царской Семьи уже Временным правительством, и не в этом ли заключалась цель поездки в Екатеринбург В. Н. Ипатьева летом 1917 года? Второе: не приобрел ли Н. Н. Ипатьев в 1918 году особняк на Вознесенском проспекте по чьей-то указке и не было ли это приобретение сделано с одной лишь целью: присвоить Дому особого назначения имя Ипатьева?

Символичность придания ДОНу названия «Ипатьевского» уже неоднократно отмечалась многими авторами: в 1613 году в Ипатьевском монастыре был избран на царство первый Царь из Дома Романовых Михаил Феодорович, в Ипатьевском доме Екатеринбурга — убит последний Царь из Дома Романовых Николай Александрович. Но кроме этой параллели существует еще и другая: в Ипатьевской летописи подробно излагались обстоятельства убийства «первого царя» — Великого Князя Андрея Боголюбского.

С прибытием в Екатеринбург Царской Семьи Ипатьевскому дому было присвоено второе название — Дом особого назначения. Таким «особым назначением» могло быть только предстоящее убийство Царской Семьи. Готовящие свое преступление убийцы как бы изначально давали знать, что здесь, в особняке на Вознесенском проспекте, готовится акт «особого назначения», а именно — уничтожение Царствующей династии, которая вышла из стен Ипатьевского монастыря.

Говоря об Ипатьевском доме, невозможно не сказать еще об одной важной параллели. Как известно, вокруг Ипатьевского дома был сооружен двойной забор, который был высотой три с лишним метра. Зачем большевикам понадобился этот забор? Во-первых, естественно, для того, чтобы скрыть от посторонних глаз все, что будет за этим забором происходить. Во-вторых, чтобы создать у Царственных Узников ощущение полной изоляции, оторванности от окружающего мира, подавленности и отчаяния. И здесь необходимо сказать, что Ипатьевский дом и его история имеют своих предшественников. 13 августа 1792 года революционные власти Франции заключили семью короля Людовика XVI в старинный замок Тампль, который к тому времени уже находился на территории Парижа. Слово temple в переводе с французского означает «храм». До 1314 года это действительно был храм и одновременно замок ордена тамплиеров, того самого зловещего ордена храмовников, руководство которого было изобличено в дьяволопоклонстве и прочих мерзостях. Последний магистр ордена Яков де Моле, отказавшийся покаяться, был по постановлению королевского суда сожжен на костре, а король Филипп IV Красивый запретил орден тамплиеров на всей территории Франции. Перед смертью Моле проклял короля Филиппа IV и всю королевскую династию Капетингов, предсказав возмездие ее потомкам. В 1792 году потомок Капетингов Людовик XVI и вся его семья были доставлены именно в большую башню Тампля, которая стала их темницей. Самое примечательное то, что все окна комнат, где содержались члены королевской семьи, а также бойницы крепостной стены, по которой было разрешено прогуливаться заключенным, были закрыты железными перекладинами («жалюзи») и плетеньями из дерева так, что королевская семья не могла увидеть ничего происходящего вне стен замка, а она сама, в свою очередь, не была доступна взорам прохожих.[1146]

Совпадение с заборами Ипатьевского дома налицо. Но дело не только и не столько в самом заборе, а в той скрытой мести, которая явно видна в обоих случаях, разделенных между собой более чем столетием.

Интересны слова одного из ведущих деятелей масонства, сказанные за несколько лет до революции: «Как и Людовик XVI, Николай несет ответственность за своих предков, организовавших строй. Он более чем символ, он — олицетворение существующих порядков, искупительная жертва всех ошибок и преступлений»[1147] (выделено нами. — П. М.).

Но на этом совпадения между Ипатьевским домом и Тамплем не заканчиваются. Как известно, Ипатьевский дом в 1977 году[1148] по постановлению центральной советской власти был варварски снесен, причем так, что не осталось даже его фундамента. (Видимо, у дома было что поведать потомкам о злодеянии.) То же самое произошло и с Тамплем. В 1811 году по приказу Наполеона большая башня Тампля, где содержалась королевская семья, была снесена до основания.[1149]

Подводя итоги всего вышеизложенного, мы можем позволить себе сделать следующие выводы.

1. Особняк на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка был выбран революционерами для заключения и убийства Царской Семьи не случайно.

2. Выбор был сделан до весны 1918 года, возможно, даже еще до прихода большевиков к власти.

3. Решающей причиной для такого выбора стали, помимо прочих бытовых условий (наличие телефона, современного оборудования, добротной постройки и т. д.), определенные особенности этого дома, связанные с историей его месторасположения (место прежнего капища и православного алтаря, освященная земля бывшего кладбища и т. д.), историей его прежних владельцев (наличие притона, в котором совершались особо мерзкие грехи), а также личность Н. Н. Ипатьева и связи его, а также его близких с масонско-революционными силами России.

4. Дому сознательно было присвоено название «Ипатьевского» и он сразу был объявлен Домом особого назначения. «Дом Ипатьева» как понятие был искусственно создан и внедрен в сознание целых поколений. Тем самым изначально извещалось о предстоящем убийстве Царской Семьи и о том, что это убийство будет носить характер мести Царскому Дому Романовых.

Дата Екатеринбургского злодеяния — 4/17 июля 1918 года

Как мы помним, В. Н. Соловьев утверждал, что ритуальное убийство, если бы оно существовало, должно быть совершено обязательно в канун большого еврейского праздника. Отрицая ритуальное убийство, В. Н. Соловьев тем самым дает понять, что такого праздника в канун злодеяния не было. Ниже мы рассмотрим, так ли обстояло дело, но вначале поговорим о другом.

В нашем повествовании мы стремимся доказать не иудейский характер Екатеринбургского злодеяния, а — богоборческий. Поэтому мы прежде всего поговорим о дате убийства Царской Семьи. Как известно, оно произошло 4 июля по юлианскому календарю, что соответствует 17-му по григорианскому. В этот день Православная Церковь отмечает день Святого Благоверного Великого Князя Андрея Юрьевича Боголюбского. Великий Князь Андрей Боголюбский был, по меткому выражению архимандрита Константина (Зайцева), «если не по имени, то по существу, по замыслу первым русским Царем! Мученической смертью погиб и этот Венценосец, головою своей заплатил за то, что чуть ли не четырьмя столетиями шел он впереди своего века. И вот, в тот самый день, когда Церковью поминается блаженная память причтенного к лику святых Монарха-мученика, бывшего предтечею идеи Православного Царства Российского, падает жертвой за ту же идею — последний Русский Царь. Сомкнулись цепи времени!».[1150]

Великий Князь Андрей Боголюбский одним из первых понял необходимость создания единого Православного царства во главе с православным государем. Им был предпринят ряд политических и экономических шагов в этом направлении. Оставалось сделать немного, и Русская земля была бы объединена под скипетром Великого Государя. Глубоко верующий благочестивый монарх хотел видеть в Руси не просто мощное государство, но оплот православия. Андрей Боголюбский строил множество храмов (среди них церковь Покрова на Нерли и Успенский собор во Владимире), сократил пиры, охоты, часто молился. Во Владимир прибывало много купцов, среди них было много иудеев и язычников. Искренняя любовь, неподдельное величие и горячая молитва Великого Князя производили такое впечатление на приезжающих, что было много случаев перехода иудеев и язычников в христианство. Митрополит Иоанн (Снычев) писал, цитируя летопись: «Бывало, придет гость какой из Царьграда, или латинянин, даже поганин какой есть придет, Князь сейчас же скажет: поведите его в церковь, в ризницу, пусть видит истинное христианство и крестится; так и случалось: болгары и жиды, и всякая погань (т. е. язычники. — П. М.), видя славу Божию и украшение церковное, крестились».[1151]

Эта деятельность Великого Князя стала одной из причин организации против него заговора. (Хотя, конечно, были и другие важные причины: например, страх боярства потерять совсем свое участие во власти, их страх перед зарождающимся самодержавием Князя Андрея и так далее.) Организатором заговора был боярин Яким Кучко. В свое время между отцом Кучки Степаном и отцом Князя Андрея Боголюбского Князем Юрием Долгоруким, основателем Москвы, имело место жесткое противостояние, в результате которого Кучко был вынужден покориться. В чем же была суть этого столкновения? Исследователь Ю. Воробьевский убедительно доказывает, что главная причина этого противостояния была религиозная. Дело в том, что, по мнению Воробьевского, и в этом с ним соглашается московский историк Г. Я. Мокеев, население Москвы, и особенно ее знать, до прихода в нее Юрия Долгорукова были в основном язычниками. Юрий Долгорукий фактически крестил Москву и тем самым повторил деяние своего великого предка в Киеве.

По всей вероятности, сопротивление этому было со стороны языческой знати сильное, и крещение некоторые из них приняли лишь внешне. Как бы там ни было, сыновья Степана Кучки приняли активное участие в заговоре против сына Князя Юрия — Князя Андрея.

Убийство было совершено в канун большого православного праздника — Дня святых Апостолов Петра и Павла, в субботу. «Некоторые нюансы поведения и действий убийц накануне и во время злодеяния, — пишет петербургский историк Ю. В. Кривошеев, — дают возможность предположить существование каких-то элементов ритуального убийства».[1152]

В 1174 году толпа из двадцати убийц под предводительством Кучки ворвалась в спальню к Князю. Среди них было два иудея Офрем Моизич и Амбал Ясин, ключник Князя. Накануне убийства Амбал выкрал княжеский меч. Андрей Боголюбский защищался голыми руками, раненый, он укрылся от убийц в лестничной нише. По кровавым следам злоумышленники нашли его там и убили. Первым удар нанес Кучко, отсекая Князю правую руку. «Именно правая рука (наряду с головой, волосами, костями, кровью), в том числе и у евреев, являлась местом сосредоточия жизненной силы» (Ю. В. Кривошеев).[1153] Князю было нанесено множество рубленых и особенно колотых ран, вызвавших обильную кровопотерю. Среди прочих ран Андрею Боголюбскому был нанесен удар копьем под ребро, что не может не вызвать аналогии с таким же ударом копья в Тело Спасителя.

Как гласит церковное предание, последние слова Андрея Боголюбского были: «Господи, в руки Твои передаю дух мой». Обнаженное тело Князя выбросили в огород, оно двое суток лежало непогребенным. Верный слуга Великого Князя Кузьма хотел перенести тело своего господина в церковь, но пьяные слуги не захотели отпирать двери, и тело Андрея осталось лежать на паперти, пока не прибыл игумен Арсений и не совершил панихиду по убиенному. Между тем убийцы приступили к трапезе, которая, по мнению ряда исследователей, носила ритуальный характер. Одновременно началось разграбление княжеской казны и сокровищ.

Убийцы боялись мести со стороны владимирцев за убийство Андрея Боголюбского, но те приняли известие о его убийстве спокойно. Обрадованные этим равнодушием, сторонники заговорщиков принялись убивать княжеских людей и служащих. Примечательно, что, несмотря на то что в убийстве участвовали два еврея, летопись не только не винит всех евреев за убийство Андрея Боголюбского, но пишет: «и Болгаре, и Жидове, и вся погань, видевше славу Божию, плачуть по тебе».[1154] Причем плачут сильнее, чем непосредственное княжеское окружение.[1155]

В убийстве Великого Князя Андрея Боголюбского прослеживается общность с убийством Царя Николая II. Вообще существует какая-то мистическая связь между Андреем Боголюбским и Николаем II. 16 мая 1913 года Император Николай Александрович и его Семья побывали в Боголюбове. Государь прикладывался к Боголюбской иконе и с благоговением осмотрел место убиения Андрея Боголюбского.

Как пишет Воробьевский: «Спустя столетия после смерти князя Андрея словно восстали тени иноверца Амбала и язычника, изменника Якима Кучко. Дата убийства Николая II точно совпала со днем убийства Андрея Боголюбского. Цареубийцы ХХ века сочли, что в день смерти первого русского царя уничтожат последнего».[1156]

Интересно и еще одно совпадение: в 30-е годы ХХ века богоборческая власть несколько раз извлекала мощи Святого Благоверного Великого Князя Андрея Боголюбского и исследовала их на предмет «идентификации». Как и в случае с «Екатеринбургскими останками», шли подробные «изучения» черепа, костяка, мышечной ткани. Интересно, что экспертизе фактически было навязано заключение о том, что у Князя была отрублена левая, а не правая рука.[1157]

Таким образом, нет сомнений в том, что убийство Царской Семьи в день памяти Святого Великого Князя Андрея Боголюбского было не случайностью, но сознательной и продуманной акцией преступников. Это поведение убийц не может иметь под собой никакой материальной основы и может быть объяснено лишь духовными причинами. Убийцы явно стремились к тому, чтобы убийство Самодержца Императора Николая II совпало с днем убийства фактического самодержца Великого Князя Андрея Боголюбского и тем самым на мистическом уровне привело бы к гибели все Православное Русское Царство. То есть выбор дня памяти Андрея Боголюбского для убийства Царской Семьи являлся частью ритуала этого убийства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.