Ленин

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ленин

Вопрос о причастности к убийству Царской Семьи Владимира Ильича Ульянова (Ленина) стал рассматриваться в отечественной историографии лишь недавно. В советское время, когда Ленин был превращен в сказочный лубок и лжеикону, говорить всерьез об изучении жизни Ленина вообще, а тем более об его участии в гибели Царской Семьи не приходилось. Весь советский период, в весьма малочисленной литературе, посвященной убийству Царской Семьи, безраздельно господствовала легенда Свердлова образца 1918 года о «своевольных уральцах». В таких условиях вопрос о причастности Ленина к убийству Царской Семьи отпадал сам собой.

После распада СССР картина хотя не сразу и постепенно, но изменилась с точностью наоборот. Уже считается само собой разумеющимся утверждать, что «Ленин и большевики приказали убить Царскую Семью». Из поздних исторических работ наиболее безапелляционно это убеждение проводится в книге И. Ф. Плотникова «Гибель Царской Семьи». Плотников всеми силами стремится доказать ведущую роль Ленина в организации Екатеринбургского злодеяния. «Над Николаем II, — пишет И. Ф. Плотников, — да и вообще над Романовыми, могла быть учинена внесудебная расправа, она определенно провоцировалась с зимы 1918 года, тщательно готовилась и была неизбежна. Этот исход предопределялся главой большевистской партии и правительства В. И. Лениным. Изучение совокупности источников той эпохи, большевизма, деятельности Ленина позволяет уверенно утверждать, что с Романовыми должны поступить так, как хотел ОН — Ленин, и не иначе».[645]

В доказательство своих мыслей Плотников приводит множество кровожадных ленинских высказываний, из которых получается, что он, Ленин, планировал «отрубить головы по меньше мере сотне Романовых» чуть ли не с детства. В результате личность Ленина у Плотникова демонизируется, становится единственно решающей фигурой на советском политическом Олимпе. Все остальные, Свердлов, Троцкий, отходят на второй план, становятся лишь исполнителями ленинской воли. Такая постановка вопроса так же не соответствует истине, как и советский лубок «о самом человечном человеке».

Плотников также ссылается в качестве доказательства причастности Ленина к убийству Царской Семьи на слова видного советского деятеля В. М. Молотова из книги писателя Ф. Чуева «Молотов. Полудержавный властелин». Вот как, по Чуеву, ответил Молотов на вопрос писателя: «Говорят, Ленин не имел отношения к расстрелу царской семьи в 1918 году, что на это решилась местная власть при наступлении Колчака. А некоторые говорят — месть за брата?

— Тогда Ленина изображают чудаком. Это мелкотравчатые обыватели. А тут даже думать не надо. Это настолько ясно, что иначе быть не может. Не будьте наивным.

Мы гуляем по дачному поселку, Молотов вдруг остановился, ткнул палку в асфальт и посмотрел на меня:

— Думаю, что без Ленина никто на себя не взял бы такое решение».[646]

Что следует из этого свидетельства Молотова? Во-первых, оно передано в изложении Чуева, а это все-таки не прямое свидетельство. К слову сказать, по словам внука Молотова В. Никонова, Чуев проводил свои записи нелегально, тайно записывая разговоры с Молотовым на диктофон. Во-вторых, Молотов долгие годы был главой советской дипломатии, а дипломатам, как известно, верить на слово нельзя. Наконец, в-третьих, в словах Молотова присутствует неуверенность по поводу им же сказанного: «думаю, без Ленина никто бы не взял на себя такое решение». «Думаю» — значит «не уверен». А как говорится, все сомнения в пользу обвиняемого. Поэтому свидетельство Чуева — Молотова никак нельзя считать убедительным.

Не менее «убедительными» являются сведения из воспоминаний сына Л. П. Берии Серго, который пишет: «Николай II и его семья были расстреляны. Инициатором расстрела был Владимир Ильич Ленин. Свердлов? Он тоже настаивал на расстреле, хотя никакой опасности, что царскую семью захватят, не было. Все это придумано уже было потом. Я говорю лишь то, что узнал от своего отца. Отец, в свою очередь, рассказал мне со слов Сталина. Ленин, повторяю, настоял на расстреле. Вот вам еще одно подтверждение причастности Ленина к гибели царской семьи!»..[647]

Но нам все же так и не понятно, в чем заключается это «подтверждение»? В словах Сталина, переданных Берии, который в свою очередь передал сыну? Весьма сомнительное подтверждение! Нам не известны ни точные слова Сталина, ни точный их пересказ Берии. К тому же представляется весьма странным, чтобы Сталин делился с Берия, с которым он никогда не был близок, вопросами, прямо никаким образом не относящимися к непосредственным обязанностям Берии. Еще раз повторяем, Сталин и Берия не были близкими друзьями, их отношения строились по принципу начальник — подчиненный, и сталинская откровенность с подчиненным в таком щепетильном для большевиков деле, как убийство Царской Семьи, представляется весьма странной. Вообще доверять воспоминаниям Серго Берия следует с большой осторожностью, так как в них полным-полно всякого рода небылиц и неточностей. Чего стоят повествования С. Берия о «выжившей» Великой Княжне Анастасии Николаевне, которая содержалась большевиками в психиатрической лечебнице и которую такие же «высокопоставленные» больные поздравляли с «тезоименитством» и в присутствии медперсонала целовали руки! Совершенно очевидно, что Серго Берия не владеет темой убийства Царской Семьи, в его книге есть совершенно нелепые ошибки, когда он, приводя слова Юровского «в шесть часов увезли мальчика, что очень обеспокоило Романовых», принимает этого мальчика, на самом деле поваренка Л. Седнева, за Наследника Цесаревича и на этом основании строит гипотезы о его «спасении».[648]

Ясно, что строить серьезные выводы на таких «подтверждениях» нельзя.

Между тем изучение тех самых «совокупности источников и деятельности Ленина», о которых пишет И. Ф. Плотников, приводят нас к очень сложной и запутанной ситуации, в которой роль Ленина не представляется такой решающей и определяющей. Причем это касается не только убийства Царской Семьи, но и вообще первых годов Советской власти. При этом следует отметить, что И. Ф. Плотников, чья книга называется «Правда истории», упускает из вида целый ряд важных свидетельств и документов, которые не подтверждают его выводы. Нам не ясна причина подобного поведения И. Ф. Плотникова, происходящая то ли от незнания им этих документов, то ли от сознательного их умалчивания, но факт остается фактом.

Прежде чем мы начнем разговор об участии или неучастии Ленина в организации убийства Царской Семьи, мы считаем нужным сказать несколько слов о нашем отношении к личности Ленина. Все, что мы будем говорить ниже, вовсе не продиктовано стремлением оправдать Ленина. Для нас Ленин, как духовное объективное явление, есть предтеча Антихриста, один из самых чудовищных преступников, каких только знала мировая история.

Как историческое явление, Ленин был одним из главных разрушителей Российской империи, организатором геноцида ее народов, прежде всего русского народа, организатором чудовищного грабежа русского имущества и национального богатства, яростным богоборцем и врагом Православия и в то же время незаурядным организатором, хорошим тактиком и аналитиком, умеющим просчитывать многоходовые политические комбинации и интриги. Кроме того, Ленин был одержим своими идеями, вне осуществления которых он не видел смысла жизни.

Но при этом Ленин, под влиянием событий, мог быть довольно гибким и уступчивым политиком, оставаясь одновременно хладнокровным и расчетливым. Ленин был готов идти на любые уступки и компромиссы в тех вопросах, которые казались ему малозначительными, например, как государственная целостность России, если он считал, что этим он сохранит свою власть. Ленин был совершенно лишен таких качеств, необходимых политику и государственному деятелю, как патриотизм, знание национальных особенностей своей страны и народного характера. Ленин не смог создать ни своего государства, ни своей литературы, ни своего искусства, ни своего архитектурного стиля, ни своего театра, ничего, что создавали до него все русские цари. Ленин превратил Россию в огромный полигон для сомнительных кровавых экспериментов различных политических сектантов и авантюристов. Ленин был великим разрушителем и бездарным созидателем.

Все творения искусства, человеческой мысли и духа, все нормы морали не значили для Ленина ровным счетом ничего, если они не попадали в прокрустово ложе марксизма, а вернее сказать, его собственной интерпретации марксизма.

Мы обозначали нашу позицию по поводу Ленина, чтобы заявить, что мы решительно против того, чтобы объяснять такое чудовищное злодеяние, каким является убийство Царской Семьи, волей одного или даже нескольких человек. Такая позиция как раз очень удобна для тех, кто хочет скрыть главных злодеев и главные причины злодейства. Мы глубоко уверены, что Ленин, несмотря на свою патологическую жестокость, не являлся организатором убийства Царской Семьи и более того, боялся такого развития событий. Однако это не означает, что Ленин не приветствовал или осуждал это преступление.

У Ленина были свои разногласия и с другой «заграничной» частью большевиков, особенно с Троцким. С последним Ленин вообще находился в натянутых отношениях. Сразу после Октябрьского переворота коренные противоречия между Лениным и Троцким обострились с новой силой. Особенно это проявилось во время Брестского мира, когда Ленину с большим трудом удалось отстоять необходимость заключения «похабного» мира с Германией. При этом большая часть партийных противников этого мира исходила вовсе не из-за патриотических соображений и не из-за того, что огромные территории отторгаются от России. Мир с «империалистической» Германией мешал делу «мировой революции», отодвигал «освободительный» поход в Германию! Часто позицию Троцкого «не мира, ни войны, а армию распустить» считают признаком его авантюризма. Но на самом деле, если учесть тесную связь Троцкого с могущественными международными тайными организациями, можно себе представить, что троцкистские планы имели определенные шансы на успех. Троцкий вполне мог надеяться, что большевистская революция распространится на Германию, где имелись схожие с большевиками революционные силы. Но в данном случае в Ленине сказался больше расчетливый политик, чем революционный стратег. Революционная война с немцами не давала ему никаких преимуществ, так как, во-первых, он сильно зависел от кайзеровского правительства, а во-вторых, сам уже не очень верил в возможность мировой революции в настоящих условиях. Для Ленина гораздо большей реальностью, чем германская революция, были германские штыки. При этом Ленин понимал, что в случае неудачи Троцкий вернется оттуда, откуда он приехал, то есть в США, а вот Ленину деваться было некуда: его ожидала политическая и, вполне вероятно, физическая смерть.

Спор по Брестскому миру внес очередной разлад в руководство большевистской партии, в котором причудливо сплелись интересы самых разных политических и экономических сил и группировок. Ленин, безусловно, должен был их учитывать, точно так же, как должен он был учитывать интересы и немецких генералов, и французских масонов, и американоеврейских финансистов, и русских сектантов-раскольников. Но более всего, конечно, он зависел от немцев. После прихода большевиков к власти и заключения Брестского мира влияние Германии в Советской России чрезвычайно усилилось. К июлю 1918 года ежемесячные расходы немцев на пропаганду в России, то есть читай на пропаганду большевизма, уже достигли 3 миллионов марок. Одновременно и Ленин неизменно выполнял практически все германские требования. По Дополнительному соглашению, подписанному в Берлине, через «Дойчебанк» Мендельсона большевиками в Германию было отправлено в счет репараций 2,5 млрд золотых рублей по курсу 1913 года, вывезено 2 млн пудов сахара, 9132 вагона хлеба, 2 млн пудов льноволокна, 1218 вагонов мяса, 294 вагона пушнины.[649]

Ленин делает все, чтобы расположить к себе германское правительство. И немцы выделяют его из общего числа большевистских руководителей. 16 мая 1918 года у Ленина состоялась встреча с германским послом Мирбахом, отчет о которой тот направил в Берлин. Мирбах писал: «Сегодня я имел продолжительную беседу с Лениным об общем положении. Надо сказать, что Ленин твердо верит в свою звезду и продолжает неизменно сохранять неисчерпаемый оптимизм. Все же и он признает, что, хотя его система остается непоколебимой, количество нападающих на нее элементов увеличилось и положение требует более напряженного внимания, чем месяц назад. Свою уверенность он обосновывает прежде всего тем, что правящая партия является единственной партией, опирающейся на организованную власть, в то время как все другие партии сходятся только на отрицании существующей власти. Ленин говорил, отнюдь не жалуясь на судьбу и без каких-либо упреков. Он избегал также всяких намеков на то, что при дальнейшем затягивании нынешнего положения он мог бы оказаться вынужденным возобновить контакты с другой группировкой держав».[650]

Но Ленин пытался заручиться поддержкой не только Германии, еще 5 марта 1918 года он встречался с резидентом американской разведки Р. Робинсом и вел с ним переговоры о поддержке советского правительства со стороны США и Антанты.[651]

Кроме того, не следует забывать, что силы, которые заменили Керенского на Троцкого, вовсе не являлись покровителями Ленина. Они терпели его до поры до времени, но «своим» не считали никогда. Более того, эти же силы не исключали возможности отстранения Троцкого и возвращения обратно Керенского, если вдруг Троцкий будет вести себя «неправильно». Представитель тайного сообщества и офицер английской разведки В. Вайсман писал 1 мая 1918 года другому представителю мировой закулисы полковнику М. Хаусу: «Если мы решим, что Троцкий не хочет или не может пригласить нас, то мы можем призвать Керенского и других деятелей первоначальной республиканской революции, побудить их образовать правительственный комитет… и делать то, чего Троцкий не пожелал или не смог бы сделать».[652]

Спросим себя: мог ли Ленин в таких условиях быть полностью независимой фигурой, наделенной всей полнотой власти? Ответ очевиден: нет, не мог. Уже потом, после падения кайзеровского режима, в ходе победы в Гражданской войне, когда авторитет его в обществе и народе стал весомым, Ленин сумел сосредоточить в своих руках большую власть, но до конца своих дней Ленин не был полновластным властителем государства, никогда не был единодержавным правителем. Что же касается лета 1918 года, когда решалась судьба Царской Семьи, Ленин был одним из самых известных и уважаемых в партийном руководстве лидеров, но тем не менее равным среди равных. При этом в большевистской власти были люди, обладавшие гораздо большей властью, чем Ленин.

Безусловно, что главным врагом для Ленина было русское Самодержавие. В этом играли также роль и личные мотивы Ленина: в 1887 году за подготовку покушения на жизнь Императора Александра III был казнен его старший брат А. И. Ульянов. Однако не стоит преувеличивать эти мотивы и считать, что будто бы Царская Семья была убита по причине мести Ленина, как это делают некоторые исследователи. Личные мотивы никогда не играли у Ленина ведущую роль, да к тому же, вопреки легендам советских времен, у него никогда не было теплых отношений со старшим братом.

Царская династия была ненавидима Лениным не столько по причине гибели брата, сколько потому, что она мешала осуществлению его идей о мировой революции. Эта мировая революция у Ленина не сводилась к простому установлению диктатуры пролетариата. Нет, это должна была быть революция против всего традиционного миропорядка, война против государства, религии, морали, в конечном счете война против Бога. Интересно, что первым делом в недолгой трудовой практике Ленина в качестве адвоката была защита крестьянина Василия Муленкова, обвиняемого в богохульстве и оскорблении Царского имени.[653]

Ленин ненавидел любого монарха, но Государь Николай II ему был ненавистен особо. В своих работах и письмах Ленин прямо-таки изрыгает хулу на Царя, не скупится на самые кровавые обещания расправы над ним и его родом. Он любил приводить в пример террориста Нечаева. «Совершенно забывают, — говорил Ленин, — что Нечаев обладал особым талантом организатора, уменьем всюду устанавливать навыки конспиративной работы, умел свои мысли обличать в такие потрясающие формулировки, которые оставались памятными на всю жизнь. Достаточно вспомнить его ответ в одной листовке, когда на вопрос — „Кого же надо уничтожить из Царствующего Дома?“ — Нечаев дал точный ответ: „Всю великую ектинию“. Ведь это сформулировано так просто и ясно, что понятно для каждого человека, жившего в то время в России, когда православие господствовало, когда огромное большинство, так или иначе, по тем или иным причинам, бывало в церкви, и все знали, что на великой, на большой ектинии вспоминается весь царский дом, все члены дома Романовых. Кого же уничтожить из них? — спросит самый простой читатель. — Да весь Дом Романовых — должен он был дать себе ответ. Ведь это просто до гениальности!»[654]

В своей работе «О лозунгах и о постановке думской и внедумской социал-демократической работы», написанной в 1911 году, Ленин писал: «Либеральные дурачки болтают о примере конституционной монархии вроде Англии. Да если в такой культурной стране, как Англия, не знавшей никогда ни монгольского ига, ни гнета бюрократии, ни разгула военщины, если в такой стране понадобилось отрубить голову одному коронованному разбойнику, чтобы обучить королей быть „конституционными“ монархами, то в России надо отрубить головы по меньшей мере сотне Романовых, чтобы отучить их преемников от организации черносотенных убийств и еврейских погромов».[655]

Выступая на I съезде Советов Ленин указывал, что «Николай Романов содержится на льготных условиях».[656]

21 апреля/4 мая 1917 года Ленин в резолюции ЦК РСДРП(б) указывает: «Мы считаем Вильгельма II таким же коронованным разбойником, достойным казни, как и Николая II».[657] (Выделено нами. — П. М.)

В сентябре 1919 года в статье «Как буржуазия использует ренегатов» Ленин вспоминал: «На II съезде нашей партии, в 1903 году, возник большевизм, создавалась программа партии, и в протоколах съезда значится, что мысль вставить в программу отмену смертной казни вызвала только насмешливые возгласы: „и для Николая II?“ Даже меньшевики в 1903 году не посмели поставить на голоса предложения об отмене смертной казни для царя».[658]

Уже после убийства Царской Семьи Ленин с одобрением говорит об этом преступлении: «Мы выкинули всю монархическую нечисть как никто, как никогда».[659]

Ненависть к Императору Николаю II настолько наполняет ленинские творения, что некоторые исследователи склонны даже объяснять происхождение псевдонима Ульянова его стремлением к цареубийству. Так, авторы документального фильма «Николай II. Плаха», показанного по 1-му каналу ЦТ в конце 2003 года, считают, что псевдоним «Ленин» был взят Ульяновым по названию маленького городка в Германии — Ленин. Об этом городке написано в 34-м томе энциклопедии Брокгауза и Ефрона в статье под названием «Ленинское пророчество». Вот что там говорится: «Ленинское пророчество — обратившее на себя большое внимание стихотворение, приписывавшееся монаху Герману, XIII в., но сделавшееся известным лишь около 1693 г. Местечко Ленин, где оно, по сказанию, возникло, незначительно. В „Пророчестве“ оплакивается гибель дома Асканиев в Бранденбурге и возвышение Гогенцоллернов, из которых описывается каждый правитель, до одиннадцатого включительно; предрекая гибель и этого дома, за которую должно следовать объединение Германии и восстановление католицизма. Лишь для времени до смерти великого курфюрста Л. Пр. совпадает с действительностью; все дальнейшее не имеет никакого сходства с совершившимися событиями».[660]

Поясним, что из рода Асканиев произошла немецкая династия Ангальт-Цербстских, одна из представительниц которых стала русской Императрицей под именем Екатерины Великой. Авторы фильма считают, что Ульянов взял себе псевдоним «Ленин», потому что стремился уничтожить весь Дом Романовых, так как именно этот город является символом грядущей гибели царствующей династии. В пользу этого предположения говорит также и то обстоятельство, что предсказание касается 11 представителей рода Гогенцоллернов, точно столько же, сколько было убито людей в подвале дома Ипатьева. Правда, в «Ленинском пророчестве» речь идет не об уничтожении дома Асканиев, а наоборот, о гибели их врагов — дома Гогенцоллернов. Далее говорится об объединении Германии и о восстановлении в ней католичества. Какое это имеет отношение к цареубийству, непонятно.

И. Ф. Плотников считает ленинские высказывания первым и самым важным доказательством того, что Ленин является главным организатором убийства Царской Семьи. Он повторяет это упорно, по многу раз на протяжении своей книги: «Как мы видели (и это оспаривать никто не берется), Ленин задолго до революционных событий 1917 года в России, равно как и в их ходе, совершенно определенно высказывался за истребление не только Царя, но и членов Дома Романовых. И здесь не было гипотетичности, революционной запальчивости. Это было продиктовано политической заданностью, посылкой экстремиста».[661]

Мы все же попробуем оспорить «неоспариваемые» утверждения И. Ф. Плотникова. Сами по себе высказывания, какие бы жестокие и чудовищные они бы ни были, еще не говорят о том, что произносящий их человек стремится воплотить их в жизнь. Особенно это касается политического деятеля, а тем более такого деятеля, каким был Ленин, то есть политического трибуна, агитатора и демагога. Иногда политик, делая какое-нибудь резкое заявление для широкой аудитории, на деле совершенно не стремится его исполнить.

Говоря современным юридическим языком, закон «не предусматривает преследования за так называемый „голый умысел“, абстрактную угрозу, не подкрепленную никакими действиями виновного».[662]

Поэтому, исследуя причастность Ленина к организации убийства Царской Семьи, мы должны будем искать доказательства с его стороны таких действий.

Мы не можем согласиться с мнением И. Ф. Плотникова, что Ленин «все и вся подмял под себя и стал фактическим диктатором. Он забрал дело о Царской Семье в ведение непосредственно им руководимого исполнительного аппарата власти — Совнаркома, в свое личное ведение. По вопросу, который взял под свой контроль Ленин, никто, даже Я. М. Свердлов, не посмел бы действовать „помимо и вопреки“».[663]

Все это, мягко говоря, не соответствует действительности. Как мы могли убедиться, именно Свердлов изначально держал дело о Царской Семье в своих руках. Именно ВЦИК выносил все главные постановления, касающиеся свергнутого Государя. Что же касается Совнаркома, то как раз скорее он являлся ширмой для деятельности Свердлова, а не наоборот.

Не соответствуют действительности и утверждения И. Ф. Плотникова, что Ленин всячески препятствовал переводу Царя в столицу, «на суд». И. Ф. Плотников пишет, что «Ленин напрочь „заморозил“ это решение».[664]

Однако из документов не видно, что Ленин всегда был настроен против перевоза Царя в одну из столиц. Действительно, Ленин был противником перевода Царя в столицы, будь то Петроград (Кронштадтская тюрьма) или Москва, до марта 1918 года. Так, 11 февраля 1918 года Ленин председательствует на заседании Совнаркома, на котором обсуждался вопрос «О передаче Николая Романова в Петроград для предания его суду». Было принято решение: «Поручить Н. Алексееву представить в Совет народных комиссаров к среде все резолюции Крестьянского съезда по этому вопросу».

Через три недели, 20 февраля, Совнарком под председательством Ленина вновь возвращается к этому вопросу и постановляет: «Поручить комиссару юстиции и двум представителям Крестьянского съезда подготовить следственный материал по делу Николая Романова. Вопрос о переводе Николая Романова отложить до пересмотра этого вопроса в Совете народных комиссаров. Место суда не предуказывать пока».[665]

Тогдашний нарком юстиции левый эсер И. З. Штейнберг резко выступил против организации суда и нашел в этом поддержку у Ленина: «Ленин со мной согласился. Он также сказал, что сомневается в своевременности этого процесса, что массы заняты другими проблемами и что было бы хорошо отложить его. В подходящее время Наркомату юстиции будут даны указания подготовить соответствующие документы для последующего рассмотрения. Нет сомнения, что у Ленина были свои политические расчеты, учитывающие его положение. Этим вечером, однако, вопрос был отложен на неопределенное время и на этой стадии так и остался. Наркомат юстиции никогда не получал „задания“ подготовить документы».[666]

Вскоре после этого была назначена Главная следственная комиссия по расследованию «дела» Николая II, председателем которой был член коллегии Наркомюста Н. В. Крыленко. Тот сделал заявление, что Царь будет обвинен в нарушении изданного им манифеста 17 октября 1905 года. Однако немедленно последовало опровержение этих слов Крыленко, и его самого чуть не отдали под суд как провокатора.[667]

Плотников считает, что нежелание Ленина проводить суд над Императором Николаем II было вызвано его стремлением убить Государя и его Семью в далекой Сибири или на Урале. При этом Плотников пишет, что «на наш взгляд, отказ от проведения суда решительно никакими обстоятельствами исторического момента не обуславливается и объясненным в таком духе быть не может».[668]

Позволим себе не согласиться с И. Ф. Плотниковым. Описываемое нами время, когда обсуждалась возможность суда, это январь — февраль 1918 года. То есть весьма опасное время для большевиков. Немецкие войска нависли над Петроградом, грозясь в любой момент захватить его. Доставленный в столицу Император мог оказаться в их руках. Это совершенно не было нужно большевикам, но это так же было не нужно в тот момент и немцам. Мы помним, что до весны 1918 года немцы были против возвращения Государя в большую политику и были даже против восстановления монархии в России. Появление Императора Николая II в центре Петрограда или Москвы да еще шумный процесс над Царем, который выявил бы полную несостоятельность революционеров хоть в чем-то обвинить его, грозили крахом не только большевистскому престижу, но и утрачиванию немцами контроля за ситуацией в России. Поэтому в данном случае Ленин как раз действовал исходя из германских интересов.

Однако в марте 1918 года позиция немцев меняется. Из Берлина приходит приказ перевезти Императора в Москву. Мы уже говорили о причинах этой германской инициативы. Она была вызвана, по нашему мнению, не стремлением восстановить Императора Николая II на престоле и не желанием, чтобы он поставил свою подпись под Брест-Литовским договором, а необходимостью взять под контроль ситуацию вокруг Царской Семьи, не дать ею воспользоваться своим противникам как внутри России, так и за ее пределами. Мы уже знаем, что Свердлов, на словах выполняя приказ Мирбаха о перевозе Царя в Москву, на деле делал все от него зависящее, чтобы задержать его в Екатеринбурге. Резонно возникает вопрос: а знал ли Ленин об этой игре Свердлова? Ответить на него крайне сложно и при отсутствии достоверных фактов мы не будем этого делать, отметим только, что, судя по отдельным признакам, велика вероятность того, что он тоже был введен Свердловым в заблуждение или, во всяком случае, не знал всех обстоятельств свердловской игры. Вспомним разговор Свердлова с Яковлевым перед отправкой того в Тобольск, когда Свердлов требует от Яковлева сообщать подробности о перевозке Царя в Екатеринбург исключительно ему. «То, что я сейчас тебе скажу, знаем только ты да я», — ведь это были не просто слова. Как мы видели, Яковлев и был подотчетен исключительно Свердлову, а не Ленину. Правда, Яковлев пишет, что перед началом разговора с ним Свердлов о чем-то беседовал с Лениным, но о чем шла беседа между ними, неизвестно до сих пор. Также нам неизвестно, под каким текстом мандата Яковлева поставил свою подпись Ленин, если он вообще ее под ним ставил.

И. Ф. Плотников и здесь находит возможность объяснить все это коварством Ленина. «Полностью уяснить роль Ленина, — признает он, — гораздо сложнее, ибо он прилагал максимум усилий к тому, чтобы не оставить следов для истории».[669]

А собственно, откуда это известно И. Ф. Плотникову? Вопервых, если Ленин ставил свою подпись под мандатом Яковлева, то как минимум один «след для истории» он уже оставил. Во-вторых, почему Ленин скрывал свои «следы для истории», а Свердлов — нет? Что, разве Свердлов был такой наивный человек, чтобы становиться ради Ленина «козлом отпущения»? Плотников своеобразно объясняет это: дескать, Свердлов, которого даже близкие друзья звали «Яшка-хулиган», с радостью «взял на себя роль основного прикрытия волевых действий Ленина по уничтожению екатеринбургскими большевиками Семьи Романовых».[670] Последнее утверждение настолько нелепо и настолько не соответствует истине, настолько опровергается всем нами вышеизложенным, что не требует комментариев. Такое представление о Свердлове демонстрирует полное незнание или сознательное искажение личности Свердлова, его истинного положения в структуре большевистской власти.

Между тем мы помним, что когда Свердлов выстраивал свою сложную игру с «самоуправством самостоятельных уральцев», Ленин два часа о чем-то разговаривал с Екатеринбургом, сначала один, а потом — со Свердловым. По этому поводу в РГАСПИ хранится телеграфная лента, где зафиксированы переговоры членов Екатеринбургского областного Совета с Совнаркомом о пути следования поезда с Императором Николаем II. Любопытно, что уральцы, обращаясь в СНК, жалуются на позицию Свердлова.[671] Это очень важное сведение: значит, определенные силы в Екатеринбурге были недовольны Свердловым и жаловались на него Ленину!

Исходя из этого, вполне можно предположить, что для Ленина была неожиданностью складывающаяся ситуация вокруг перевоза Царя и он пытался выяснить подробности у уральцев сам, а потом привлек к разговору Свердлова.

Во всяком случае, Ленин воспринял задержание Царя в Екатеринбурге как данность, перед которой его поставил Свердлов. Существует протокол заседания Совета народных комиссаров под председательством Ленина от 2 мая 1918 года. В нем говорится: «Слушали: Внеочередное сообщение Свердлова. Постановили: Дать в печать следующее сообщение Свердлова: В ноябре, как и в декабре прошлого года, в Президиуме Центрального Исполнительного Комитета ставился вопрос о бывшем царе. Вопрос этот был отсрочен ввиду целого ряда событий. Месяц тому назад в Президиум ЦИК явился делегат от охраны бывшего царя и сообщил, что с охраной обстоит далеко не все благополучно, часть охраны разбежалась, окрестные крестьяне подкуплены. По всем сообщениям, доходившим до Тобольска, не могло быть уверенности, что Николай Романов не получит возможности скрыться из Тобольска. Были получены различные сообщения, что некоторые подготовительные шаги в этом направлении отдельными группами монархистов затеваются. Исходя из всех указанных сообщений Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов сделал распоряжение о переводе бывшего царя Николая Романова в более надежный пункт, что и было выполнено. В настоящее время Николай Романов с женой и одной из дочерей находятся в Екатеринбурге Пермской губернии, надзор за ним поручен областному совдепу Урала».[672]

Примечательно, что этот документ, хранящийся в ГА РФ в виде копии, не имеет сведений ни об одной подписи под ним, хотя обычно даже в копиях такие сведения имеются. Это не единственный касающийся дела Царской Семьи документ такого рода. Это постановление для нас важно тем, что в его написании и в его публикации главную роль играет Свердлов, а не Ленин.

Еще больше нерешительность Ленина в отношении Царской Семьи и даже какой-то страх, связанный с ее дальнейшей судьбой, проявились летом 1918 года, когда Свердлов вплотную приступил к подготовке екатеринбургского злодеяния.

29 апреля 1918 года в Москву прибыл граф Мирбах. Его приезд совпал с доставлением Государя, Государыни и Великой Княжны Марии в Екатеринбург. Одновременно начинается весьма странная кампания по дезинформации общественного мнения в отношении участи Царской Семьи. Эта кампания находит отражение в российской и иностранной прессах.

Так, 30 апреля 1918 года французская газета «Le Matin» пишет со ссылкой на некие советские источники: «На улицах Петрограда идут ожесточенные бои между монархистами и красной гвардией. Этим утром в Петрограде Наследник Престола Алексей Николаевич провозглашен Царем, а великий князь Михаил Александрович — регентом. Генерал Алексеев, так же как и лидер кадетов Милюков, находится в Петрограде».[673]

А русская газета «Новое Слово» 19 мая 1918 года так живописала перевоз Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург: «Инициатива перевоза семьи Романовых из Тобольска принадлежит Омскому Совету, который неоднократно указывал центральной власти, что с открытием навигации Романовым легко может быть устроен побег в Англию по реке Оби и потом на английском катере по Северному морскому пути.

Опасаясь возможного побега Романовых в пути, советская власть приняла все меры. По всем направлениям уральской ж/д узла были расставлены эшелоны с красногвардейцами. По направлению к Тоболу по Пермской дороге двигались 4 эшелона, каждый численностью в 200 человек, вооруженных до зубов».[674]

Кому понадобилось распространять эту заведомую ложь? Не была ли эта ложь указана большевикам немцами, для подготовки общественного мнения к возможному восстановлению монархии? А с другой стороны, не стремились ли в свою очередь сами большевики заверить немцев, что Царская Семья находится в полной безопасности и под надежной охраной? Прибыв в Москву, Мирбах занял, видимо, довольно твердую позицию в отношении перевоза Царской Семьи в Москву и обеспечении ее безопасности. По словам Нейдгарта, Мирбах его заверил, что он не только потребовал от большевиков не предпринимать в отношении нее никаких насильственных действий, но и «сопроводил требование угрозой».[675]

Но немцы уже начинали терять свое бесконтрольное влияние на большевиков. Нейдгарт даже спросил Мирбаха: «Что он собой представляет в Москве: диктатора, посла или просто пленника большевиков?»[676]

Тем не менее имеются сведения, что немцы начали переговоры с большевистским правительством об освобождении Царской Семьи. Входивший в состав германского посольства в России доктор Рицлер показывал следователю Соколову в 1921 году в Берлине «ряд документов на немецком языке, из содержаний которых видно: 1) что между Кюльманом и Рицлером, с одной стороны, Чичериным и Иоффе и иногда Радеком, с другой, велись переговоры, причем германское правительство настаивало на ограждении жизни Царской Семьи; 2) что эти переговоры велись в июне и июле месяцах 1918 года».[677]

Одновременно с этими переговорами, по всей вероятности, большевики начинают следующий этап дезинформации немцев. По характеру эта дезинформация очень напоминает стиль Свердлова. Теперь ее главная цель была уверить немцев в том, что Государь будет вывезен из Екатеринбурга на территорию, подконтрольную немцам. Большевики распускают в прессе слухи, что Царь вот-вот должен появиться в Москве, где над ним будет совершен «суд», а вероятнее всего, никакого суда вообще не будет, а Царскую Семью вышлют за границу. То есть именно то, что говорил Яковлев в Тобольске. Вот лишь два сообщения на эту тему из газеты «Новое Слово». 29 мая 1918 года газета пишет: «Дело бывшего царя. В заседании коллегии обвинителей обсуждался вопрос о порядке возбуждения судебного следствия против царя Николая Романова. После разработки этого вопроса коллегия обвинителей представит свой доклад на заключение ЦИК, от которого зависит окончательное разрешение вопроса о предании суду Романова».[678]

19 июня 1918 года, то есть меньше чем за месяц до убийства Царской Семьи, «Новое Слово» сообщает: «Обвинения против Николая Романова. В свое время сообщалось в печати, что в компетентных кругах был поднят вопрос о предании суду Николая Романова. В настоящее время определенно передают, что вопрос о предании суду Николая Романова отпал. /…/ В настоящее время в компетентных кругах определенно передают, что по соображениям политического характера Николай Романов вряд ли предстанет перед судом революционного трибунала. Ни в одном из учреждений не ведется следствия о действиях Николая Романова и, вероятнее всего, предстоящий Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов вынесет постановление подвергнуть остракизму семью Романовых и выслать их из пределов Российской Федеративной республики за границу».[679]

Эти слухи должны были успокоить немцев. Но одновременно им же было сообщено, что в целях спасения Императора неоднократно будет пускаться слух об его убийстве, но этому слуху верить не надо. Слухи о готовящемся убийстве Государя появляются один за другим. То же «Новое Слово» буквально на следующий день после сообщения о предстоящей высылке Царской Семьи за границу, 20 июня, сообщает: «Слухи о Николае Романове. Как передают, слухи об убийстве Николая Романова возникли следующим образом: из Екатеринбурга в советских кругах была получена телеграмма, сообщавшая об убийстве Николая Романова. Телеграмма эта была никем не подписана и вызвала, естественно, сомнение. Однако слухи о телеграмме распространялись по городу и стали сообщать об убийстве уже как о факте. Вчера из Екатеринбурга было получено несколько телеграмм, свидетельствующих, что в городе не произошло ничего удивительного».[680]

На следующий день, 21 июня, слухи об убийстве Государя приобретают в «Нашем Слове» все более подробный характер: «Слухи о Николае Романове. Несмотря на то что слухи об убийстве Николая Романова не получили до сих пор официального подтверждения, они продолжают циркулировать в Москве. Вчера, со слов лица, прибывшего из Екатеринбурга, передавалась следующая версия о случившемся: Когда Екатеринбургу стало угрожать движение чехословаков, по распоряжению местного совдепа отряд красногвардейцев отправился в бывший губернаторский дом, где жили Романовы, и предложил царской семье одеться и собраться в путь. Был подан специальный поезд в составе трех вагонов. Красноармейцы усадили Романовых в вагон, а сами разместились на площадках. По дороге будто бы Николай Романов вступил в пререкание с красноармейцами и протестовал, что его увозят в неизвестном направлении, то в результате этой перебранки красноармейцы якобы закололи Николая Романова. Тот же источник передает, что великие княжны и бывшая императрица остались живы и увезены в безопасное место. Что же касается бывшего наследника, то он тоже увезен, отдельно от остальных членов семьи. Все эти сведения, однако, не находят подтверждения в советских кругах».[681]

Любопытно, что в этом сообщении «Нового Слова» почти дословно была приведена та самая ложь, которую после 17 июля 1918 года большевики будут распространять про убийство Царской Семьи.

Одновременно с ложными слухами об убийстве распространяются сведения о том, что Царская Семья перевезена из Екатеринбурга в другое место. 3 июля 1918 года, то есть за две недели до убийства, французская «Maten» со ссылкой на русские источники сообщает: «Семья Романовых переведена в Котельнич, маленький город Вятской губернии. Тем временем невозможно проверить, находится ли там же сам Царь. Имеются сообщения, что кайзер восстановит Царя на его престоле».[682]

4 июля 1918 года «Новое Слово» публикует следующую маленькую заметку: «В церковных кругах Петрограда передают, что бывшая императрица Александра Федоровна желает принять монашество».[683]

Эти ложные слухи должны были подготовить общественное мнение, а также и немцев к возможному «исчезновению» Царской Семьи, с такой целью, чтобы это «исчезновение» воспринималось либо как очередная «утка», либо как продолжение осуществления германского плана вывоза Царской Семьи из пределов России.

Для большей убедительности неоднократно публиковались советские «опровержения» подобных «слухов». 26 июня 1918 года «Известия ВЦИК» публикуют следующее опровержение, которое распространяется всеми ведущими газетами: «Екатеринбург, 24.06. Слух об убийстве бывшего царя Николая Романова есть очередная провокационная ложь. Тов. Председателя исполкома Затвоск. Секретарь Короболкин».[684]

Скорее всего, Свердлову удалось ввести немцев в заблуждение и в этом вопросе. Вот что сообщал по этому поводу князь А. Н. Долгоруков: «Летом 1918 года в Киеве проживал член Государственного совета киевский губернский предводитель Федор Николаевич Безак. Мы оба с ним входили в одну и ту же монархическую группу. Я хорошо помню, 5 или 6 июля по новому стилю, Безак позвонил мне по телефону и сказал, что сейчас ему звонил граф Альвенслебен и сообщил ему, что сейчас он будет у Безака и передаст ему какое-то важное известие. Этот Альвенслебен — бывший дипломатический чиновник германского министерства иностранных дел. В эпоху гетманства он, будучи призван по мобилизации, состоял при главнокомандующем Эйхгорне, а затем — Кирбахе. Бабушка его была русская, как он сам говорил, кажется, графиня Киселева. Он был вхож в русские круги и считался монархистом и русофилом.

Я отправился к Безаку, куда вскоре приехал Альвенслебен. Разговор наш шел с ним в присутствии четырех лиц. Альвенслебен сообщил нам, что император Вильгельм желает во что бы то ни стало спасти Государя Императора Николая II и принимает к этому меры; что в целях спасения Государя он куда-то перевозится, но что в настоящий момент немцы потеряли его след. Альвенслебен предложил нам с Безаком прийти на помощь этому делу спасения Государя в следующей форме…», далее Альвенслебен предложил создать и послать на поиски Государя три группы офицеров в Котельнич, Москву и Екатеринбург. Офицеры должны были быть снабжены немецкими паспортами, которые Альвенслебен обязался предоставить, и деньгами, которые должны были собрать монархисты в Киеве. «Альвенслебен, — продолжает Долгоруков, — в разговоре с нами уверял нас, что нам следует вполне положиться на них, немцев, определенно давая нам понять, что император Вильгельм желает спасти Государя и что меры, которые он предлагает, необходимы именно в целях его спасти.

Во время этого разговора Альвенслебен предупредил нас, что между 16 и 20 июля (по новому стилю) распространится слух или известие об убийстве Государя; что слух этот или известие не должен будет нас беспокоить: как и слух, имевший место в июне, он будет ложный, но что он необходим в каких-то целях именно Его спасения. В то же время он просил нас держать разговор с ним в секрете, делая наружно вид, что мы верим известию о смерти Государя».[685]

Этот разговор весьма примечателен. Он проходил 5–6 июля, то есть накануне или даже в самый день убийства в Москве германского посла графа Мирбаха. Убийство было крайне опасным для правительства Ленина, так как немцы немедленно потребовали ввести в Москву свой батальон для охраны посольства, что на деле могло означать свержение советской власти. 15 июля 1918 года, то есть за два дня до убийства Царской Семьи, Ленин обращается ко всем рабочим, крестьянам и солдатам Красной Армии. Это воззвание было одобрено и подписано также Свердловым. В нем большевики в самых решительных тонах отказывают немцам в праве введения в Москву германских солдат и угрожают началом тотальной войны с немцами. В этом обращении, между прочим, говорится: «Если война, вопреки всем нашим усилиям, станет фактом <…> мы почерпнем новые силы из беспощадного подавления как безумноавантюристических (лево-эсеровских), так и сознательно-классовых (помещичьих, капиталистических, кулацких) деятелей контрреволюции».[686] Напомним, что до убийства Царской Семьи оставалось два дня.

Официально Мирбаха убил левый эсер Я. Блюмкин. Однако за этот крайне опасный для большевиков поступок он не только не был никак наказан, но впоследствии принят в большевистскую партию и направлялся на особо секретные партийные задания. Скорее всего, убийство Мирбаха было непосредственно связано с подготовкой убийства Царской Семьи. Скорее всего, требование Мирбаха о переводе Государя в Москву стало категоричным, и большевикам нужно было немедленно что-то делать. Скорее всего, ими для немцев была состряпана ложь о перевозе Царя опять в Москву, с вариантом новых «самостоятельных» местных властей. Одновременно они, видимо, заранее ввели немцев в заблуждение, открыв им дату убийства Царя, но под таким видом, чтобы они не поверили в это убийство и не предприняли никаких враждебных большевикам демаршей. Все это совершенно укладывается в общую схему большевистской тактики.

Но вот что примечательно, так это позиция в этом вопросе Ленина. Троцкий писал, что летом 1918 года он предлагал организовать над Государем «открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и проч.), по радио ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если бы было осуществимо, но времени может не хватить».[687]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.