«Железная маска»
«Железная маска»
После смерти императрицы Анны Иоанновны 2-месячный младенец Иоанн Антонович был провозглашен императором. На подушке, покрытой порфирой, его выносили во время торжественных церемоний, а придворные и все государственные чины лобызали ему ножку. Царствование младенца продолжалось 1 год и 16 дней. В 1741 году его свергла с престола Елизавета Петровна.
Еще через год маленький император, живший до этого в роскоши и неге, стал узником Шлиссельбургской крепости. Так в России появилась своя «железная маска».
Во времена правления Елизаветы предпринимались беспрецедентные меры по уничтожению всякого рода напоминаний о кратком правлении Иоанна Антоновича. Его имя и титул строго-настрого было запрещено упоминать во всех государственных бумагах, с 31 декабря 1741 года императрица назначила годичный срок для изъятия из обращения монет с портретом Иоанна. В 1742 году по всей России собирались присяжные листы бывшему императору Иоанну III и сжигались. К 1743 году все документы с именем Иоанна были собраны и уничтожены. 30 июля 1745 года были уничтожены все медали, выпущенные после смерти императрицы Анны Иоанновны, на которых изображался маленький император.
После того как были лишены престола все законные наследники Анны Иоанновны, их решили отправить за границу. Анна Леопольдовна, ее муж (принц Ульрих) и их дети (Иоанн и Екатерина) отправились в изгнание. Но доехали они только до Риги, в которой их задержали. Через некоторое время путешественники получили приказ ехать в Роненбург, а оттуда – в Соловецкий монастырь.
С течением времени с ними обращались все хуже и хуже, пока они фактически не стали узниками. Во время всех этих переездов у Анны Леопольдовны родилась дочь, которую назвали Елизавета.
24 июля 1744 года барон Корф получил секретный приказ: вместе с капитаном пензенского полка Миллером он должен был поехать в Роненбург, забрать принца Иоанна и под опекой Миллера отправить на место новой ссылки. Принца они должны были называть Григорием, везти в закрытом возке так, чтобы его не видели даже кучера.
До Соловков Анна Леопольдовна с семьей так и не доехала. Причин было множество. Это и болезнь детей, и новая беременность Анны Леопольдовны, и осенняя распутица (ведь известно, какие в России были дороги) и пр., и пр. Осели они в Холмогорах, там их было велено оставить до дальнейших высочайших указаний.
Иоанна содержали там же, но тайно и под строгим надзором капитана Миллера. Барону Корфу было приказано вернуться ко двору. Среди бумаг, которые оставил он своему преемнику, была и бумага с таким приказанием Елизаветы Петровны: «Ежели по воле Божьей случится кому из персон смерть, особливо же принцессе Анне или принцу Иоанну, то, учиня над умершим телом анатомию и положа в спирт, тотчас же смертное тело к нам прислать с нарочным офицером».
У царственных арестантов жизнь шла своим чередом. 19 марта 1745 года Анна Леопольдовна родила сына Петра, на следующий год, 27 февраля, – сына Алексея. Последние роды были очень трудными, и спустя несколько дней бедная узница скончалась от родовой горячки в возрасте 28 лет.
Иоанн Антонович жил очень уединенно, никогда не виделся со своими родными, а его отец даже не знал, что в нескольких шагах от него, за огородами, содержали его сына, которого никто не воспитывал и ничему не учил.
Наступил 1756 год. Елизавета Петровна отдала приказ перевести принца Иоанна в Шлиссельбург. Живя в крепости, Иоанн Антонович знал о своем происхождении. Это подтверждается рапортами офицеров, которые за ним надзирали. Иоанн очень страдал от грубого обращения, но вел себя не как наследник или представитель высшего сословия. Он усвоил обращение той среды, в которой вырос: он часто ругался, дрался с офицерами, его манеры были ужасны. Кроме этого, у него бывали временные помрачения рассудка, вспышки беспричинного гнева, сменявшиеся меланхолией. Говорил он сбивчиво и так плохо, что даже офицеры охраны с трудом его понимали.
Принц Иоанн Антонович не мог, конечно, претендовать на русский престол, но само упоминание его имени было опасным для Елизаветы Петровны, потому что вызывало сочувствие толпы.
Но все-таки нашелся один человек, который своими амбициями и неумелыми действиями ускорил смерть свергнутого Иоанна. Этим человеком был подпоручик Смоленского полка Василий Яковлевич Мирович. Он был родом из знатной малороссийской фамилии. В 1709 году его дед оказал поддержку предателю Мазепе. Из-за этого все имения и богатство семьи Мировичей были конфискованы.
Когда подпоручик Мирович решился выполнить задуманное им дело, ему было всего 24 года. Жил он весьма небогато. Много раз обращался он с прошениями к императрице о возврате конфискованного имущества, но постоянно получал отказ. Вот и в этот раз Мирович получил бумагу с отрицательной резолюцией. Было это за 4 недели до трагических событий, происшедших в Шлиссельбурге.
Елизавета Петровна
Еще в октябре 1763 года Василий Яковлевич узнал от отставного барабанщика крепости, что в Шлиссельбурге содержится бывший император Иоанн Антонович. Тогда Мирович решил отомстить императрице, а заодно обогатиться и возвыситься, выведя из крепости принца Иоанна и провозгласив его императором. Некоторые исследователи утверждают, что у Мировича были сообщники. Но произошедшие события показывают, что это был поступок хоть и отважного, но весьма недальновидного одиночки.
Примерно в середине июня Мирович заступил на дежурство в Шлиссельбургскую крепость в качестве караульного офицера Смоленского полка. Караульные офицеры находились на дежурстве неделю, потом их сменяли. Вот за эту неделю Мирович и хотел выполнить задуманное. Начал он с того, что разведал и запомнил расположение комнат в помещении, где содержали принца. Но неделя пролетела быстро, а сделать Мирович ничего не сумел.
Ему нужно было время, поэтому 3 июля он напросился вне очереди в караул. Во время этого дежурства он уговаривал некоторых капралов и солдат помочь ему совершить переворот. Предложил он это и капитану Власову. Но Власов не согласился, срочно послав гонца к графу Панину с уведомлением о том, что готовится переворот. Мирович узнал, что из крепости отправлен гонец, и решил действовать немедленно.
Он побежал в караульное помещение, где поднял всех солдат, крикнув: «К оружию!» Несколько человек Мирович послал по всей территории крепости собирать команду. Приказав зарядить ружья боевыми патронами, он отправил солдат к калитке с приказом никого не впускать и не выпускать из крепости.
В распоряжении Мировича было 45 человек из Смоленского полка. Они должны были сломить сопротивление гарнизона, состоявшего из 30 человек и охранявшего каземат, в котором содержали Иоанна. Поскольку солдаты под командованием Мировича напали неожиданно, они были в более выгодном положении.
Мирович вывел из строя коменданта крепости Бередникова, ранив его. После этого он стал хозяином положения. Построив своих людей, он повел их к каземату Иоанна. Охранявшие здание солдаты, не получив на свой оклик нужного пароля, открыли огонь. Ряды наступавших смешались, а потом отступили. Мирович потребовал, чтобы его впустили, как он сказал, «к государю». Несколько раз он посылал гарнизонного сержанта с этим приказанием. Но угрозы не подействовали. Тогда Мирович взял у коменданта ключи и вместе с солдатами пошел на бастион за пушкой.
Выставив 6-фунтовую пушку перед казематом и зарядив ее ядром, Мирович снова отправил к оборонявшимся сержанта с предложением впустить их. Вот тогда-то и настала минута, которая была предусмотрена императорским приказом. Офицеры, состоявшие в охране принца, ответили Мировичу, что не будут сопротивляться. Но в это время они зарезали Иоанна Антоновича.
Никаких подробностей о смерти принца в официальных бумагах не было, просто было написано, что «оба офицера умертвили наследника».
Мирович, узнав о том, что гарнизон сдался, вбежал в каземат. Увидев офицера Чекина, он схватил его за руку и крикнул: «Где государь?» Чекин ответил: «У нас государыня, а не государь». Мирович оттолкнул его и снова закричал: «Поди укажи государя и отпирай двери!» Чекин открыл дверь. В комнате было темно, поэтому Мирович не сразу увидел лежащего на полу мертвого человека. Когда же он понял, что случилось, то вскрикнул: «Ах вы, бессовестные! Бойтесь Бога! За что вы пролили кровь невинного человека?»
Солдаты просили у Мировича разрешения заколоть Чекина и Власьева. Но Мирович не разрешил и сказал: «Теперь помощи нам никакой нет, и они правы, а мы виноваты!» После этого он подошел к мертвому принцу, поцеловал его руку и приказал вынести тело на кровати из каземата на гауптвахту. Там кровать с телом поставили перед строем солдат. Мирович велел им взять на караул в честь погибшего Иоанна и сказал: «Вот наш государь Иоанн Антонович, и теперь мы нисколько не счастливы, но бессчастны, и я более всех! За то я все и перетерплю: вы не виноваты, вы не ведали, что я хотел сделать, и я за всех вас буду ответствовать и все мучения на себе сносить». К Мировичу подошел комендант, сорвал с него офицерские знаки и шпагу и приказал его арестовать. Солдаты вынуждены были повиноваться.
Власьев и Чекин отправили срочное донесение графу Панину. После этого было проведено расследование «без огласки и без всякой скрытности», как и велела императрица. По этому делу проходило примерно 200 человек.
Власьеву и Чекину в награду за доблестную службу выдали по 7000 рублей, но отправили в отставку, т. е. наградили и наказали одновременно. Но и в отставке их жизнь была в опасности, поэтому вскоре был подготовлен корабль, на котором они ушли в Данию. Много лет спустя они вернулись в Россию, где получили повышение в чинах.
Во время проведения расследования Мирович взял всю вину на себя. Ему пригрозили пыткой, на что он ответил: «Знавши меня, неужели вы надеетесь успеть сим средством в своем намерении?» Когда императрица узнала о предстоящей пытке, она строжайше запретила ее, сказав при этом: «Оставим несчастного в покое и утешим себя мыслью, что государство не имеет врагов».
Но на этом милости монархини и закончились. В 1764 году 17 августа императрица подписала манифест о казни путем четвертования подпоручика Смоленского пехотного полка Василия Мировича. Но Высочайшее собрание не одобрило такую чрезвычайную, на их взгляд, жестокость императрицы, к тому же столь кровавая казнь могла подвигнуть народ, сочувствующий Мировичу, на нежелательные волнения. Поэтому 9 сентября собрание вынесло свой вердикт: «Мировичу отсечь голову и, оставя тело его народу на позорище до вечера, сжечь оное вместе с эшафотом. Из прочих виновных разных нижних чинов прогнать сквозь строй, а капралов сверх того написать вечно в солдаты в дальние команды».
Вот как описал казнь Мировича Квитка: «Мирович, ведомый на казнь, увидел любопытствующий народ, сказал находившемуся близ него священнику: „Посмотрите, батюшка, какими глазами смотрит на меня народ. Совсем бы иначе на меня смотрели, если бы удалось мое предприятие“. Прибыв на место казни, он спокойно взошел на эшафот. Мирович был лицом бел, и замечали в нем, что он и в эту минуту не потерял обыкновенного своего румянца. Одет Мирович был в шинель голубого цвета. Когда ему прочли сентенцию, он вольным духом сказал, что благодарен, что ничего лишнего не возвели на него в приговоре. Сняв с шеи крест с мощами, отдал провожавшему его священнику, прося молиться о душе его. Подал полицмейстеру, присутствующему при казни, записку об остающемся своем имении. Сняв с руки перстень, подал его палачу, убедительно прося его сколько можно удачнее исполнить дело и не мучить его. Потом сам, подняв свои длинные белокурые волосы, лег на плаху. Палач был из выборных, испытан прежде в силе и ловкости и… не заставил страдать несчастного».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.