Шуба для нищего

Шуба для нищего

Напрашивается упрек: почему героями этой книги стали в основном короли и князья? Почему так мало говорится о положении народных масс и социальных движениях?

Упрек этот отчасти справедлив.

В мире конца XII века обитали многие десятки миллионов человек. В их числе было лишь несколько сотен князей и ханов. Но историки того времени, не знавшие теорий, которые получили хождение лишь в XIX веке, не подозревали, что история делается народными массами. Они были убеждены, что история делается монархами, которых избрало для этого само Небо. Сегодня мы можем собрать более или менее связную информацию лишь о двух категориях людей: о правителях государств и о некоторых писателях. О первых – из летописей и документов, о вторых – большей частью из их произведений. Если же на исторической арене появлялся человек низкого происхождения, который становился настолько известен, что удостаивался внимания хронистов, значит, он поднял руку на королевскую власть. Неважно, по какой причине.

Гобелен из Байё изображает сцены подготовки нормандского завоевания Англии и битвы при Гастингсе. XI в.

Это случалось крайне редко.

Это случилось, к примеру, в Англии.

В середине XII века престол в Англии заняли представители династии Плантагенетов – выходцы из Западной Франции. Они будут долго править страной. Из этого семейства выйдут удивительные характеры – некоторым из них Шекспир посвятит свои трагедии. Насыщенность войнами, убийствами, заговорами, переворотами в период правления Плантагенетов была куда выше среднеевропейской нормы.

События разворачивались так.

Дж. Рогерс. «Белый корабль» – это корабль, потерпевший крушение 25 ноября 1120 г. в проливе Ла-Манш у берегов Нормандии, в котором погибло большое число англо нор-мандских аристократов, включая наследника английского престола Вильгельма Аделина. Гравюра

В XI веке Англию покорили норманны Вильгельма Завоевателя. И с тех пор более ста лет английские короли были фактически французскими владетелями, лишь часть земель которых лежала на острове. Французские дела для них были важнее, чем английские. Они даже не знали английского языка. Король Генрих II, человек очень образованный для своего времени, владевший шестью языками, по-английски знал лишь несколько слов. Первым королем династии Плантагенетов, который умел говорить по-английски, был знаменитый Ричард Львиное Сердце.

Сын Вильгельма Завоевателя Генрих I правил в Англии с 1100 по 1135 год. Его наследник погиб при кораблекрушении, и эта смерть надломила отца. Вспышки гнева чередовались у него с долгими приступами отчаяния. И хотя он женился вновь, детей больше не было.

Душевное состояние короля было усугублено преступлением, лежавшим на его совести. Король дружил с менестрелем Люком де Барре, но потом тот перешел на сторону французского короля и воевал в рядах его армии против Генриха. Однажды менестрель сочинил насмешливые стихи о Генрихе, чем задел его за живое.

Портрет Генриха I. 1620 г.

Вскоре после этого Люка де Барре взяли в плен и привели к королю. Монархи всегда побеждали поэтов и уничтожали их – казнили, ссылали, травили. Но с таким же постоянством в истории оставались имена и стихи погибших поэтов и лишь в исторических трудах – имена королей.

Разгневанный Генрих решил навести порядок в поэзии, для чего приказал выжечь менестрелю глаза. Де Барре так отчаянно сопротивлялся, что палач изуродовал его, и поэт, проклиная Генриха, в жутких мучениях умер. Короля преследовали ночные кошмары. Он вскакивал с ложа, хватал меч и в припадке безумия рубил мебель.

Вопрос о престолонаследии в английском королевстве со смертью сына Генриха стоял весьма остро. У короля были родственники, которые могли претендовать на власть, но не было никого, кому сам король желал бы власть передать. Наиболее вероятным претендентом был племянник Генриха Стефан, как говорили, самый красивый мужчина в Европе, высокий стройный рыцарь.

Стефан Блуасский. Гравюра из «Истории Англии», 1859 г.

Однако король связывал планы с вернувшейся из Германии дочерью Матильдой, молодой вдовой императора Священной Римской империи Генриха V. Матильда была женщиной пылкой, неуправляемой, к тому же она приехала в провинциальный Лондон из самого центра Европы, и жизнь в Англии казалась ей скучной, норманнские бароны – грубыми, улицы – узкими, а наряды – немодными. Она подружилась с красавцем Стефаном, и, возможно, у них завязался роман.

Генрих нашел Матильде выгодную партию – Готфрида (Жоффруа) графа Анжуйского, владения которого вклинивались в континентальные земли Генриха. Граф Анжуйский был еще мальчишкой, одиннадцатью годами моложе Матильды. Матильде же совсем не хотелось упасть до положения обыкновенной графини.

Свадьба Матильды и Генриха V. Иллюстрация из рукописи

Несколько месяцев Матильда сопротивлялась решению отца. И все же Генрих уговорил дочь поехать в Анжу и обвенчаться с четырнадцатилетним женихом, согласия которого никто и не спрашивал. Взамен Генрих обещал дочери передать престол ее детям.

Опечаленная Матильда отправилась на континент, и в 1127 году состоялась свадьба.

Пять лет Матильда прожила в графстве Анжу. Мальчик-муж превратился в высокого юношу, который более всего любил охоту. Матильда томилась в неволе и совершала безумные эскапады, которые, правда, никого в графстве не удивляли, потому что женщины в роду графов Анжуйских всегда отличались буйным нравом и даже знакомством с потусторонними силами.

Например, к этому роду имела отношение лесная фея Мелузина, которая взяла с мужа, графа Раймонда, обещание, что он не будет искать ее общества по субботам. Разумеется, граф в ближайшую же субботу отправился в спальню к Мелузине и обнаружил, что от пояса вниз она превратилась в белую змею. Увидев мужа, Мелузина тут же скончалась, но дух ее бродит по замку и пощелкивает хвостом о плиты пола. Еще одна графиня не скрывала связи с дьяволом. Четыре рыцаря решили силком притащить ее в церковь. Как только они оказались в церкви, графиня испарилась, оставив в руках рыцарей свои одежды и осквернив храм запахом серы.

Портрет императрицы Матильды. Иллюстрация из «Истории Англии» монахов Сент-Олбанса. 1380 г.

Несмотря на все усилия, детей у Матильды не было. Взбешенная несправедливостью судьбы и напуганная возможностью остаться никому не нужной бездетной графиней, она вернулась в Англию.

Там ничто не изменилось. В мрачных, плохо освещенных залах королевского дворца в Вестминстере толпились рыцари, сходные с простолюдинами, бароны обменивались грубыми шутками или бахвалились подвигами… Генрих принял дочь холодно. Лишь элегантный Стефан скрашивал ей горькие дни. Первое время Генрих не торопил дочь с возвращением к мужу, но затем что-то произошло – и графиня Анжуйская сама собралась, велела готовить корабль и отбыла во Францию. А еще через несколько месяцев оттуда пришло долгожданное известие: у нее родился мальчик.

Эти метания Матильды между замком мужа и дворцом в Лондоне современникам казались странными – тем более после рождения сына.

Случилось это в 1133 году.

Первые два года жизни ребенка, названного в честь деда Генрихом, прошли в чудесных тихих местах, среди невысоких холмов, поросших дроком. Готфрид любил украшать свой шлем веточкой дрока, именуемого там «планта генеста». Отсюда и пошло прозвище – Плантагенет, – которое затем перешло на английскую династию. Представители анжуйского дома правили не только Англией. Из их среды вышли короли Сицилии и Неаполя, а в XIV веке – короли Венгрии и Польши.

Когда Генриху было два года, умер его дед.

Матильда поспешила в Англию – утвердить права своего сына на престол. Но опоздала. Власть в стране захватил прекрасный Стефан. Ему это легко удалось, потому что Стефана поддержал Лондон – большой город с могущественными торговцами шерстью и ремесленными гильдиями. Стефан был свой, лондонский, он обещал все, что угодно, он никому ни в чем не отказывал. Сумасбродная Матильда жила где-то далеко, во Франции, со своим французским мужем. И пока не прошло ослепление первых дней, никаких шансов у Матильды и у ее сына не было.

Для того чтобы придать видимость законности воцарению нового монарха, сенешаль государства поклялся при архиепископе Кентерберийском и при других свидетелях, что перед самой кончиной Генрих призвал его к себе и с последним вздохом изменил завещание, назначив наследником Стефана. После этого Стефан взломал печати на сокровищнице и обнаружил, что его дядя накопил колоссальные по тем временам богатства.

Однако дело Матильды было не столь уж безнадежным. Два фактора были за нее – время и поддержка Роберта Глостера, мудрого политика и отличного администратора.

Стефан был вынужден сразу же платить по счетам, умасливая баронов; каждый из них начал ощущать себя полным господином в своих владениях. Бароны строили замки, превращая их в разбойничьи гнезда, отказывались нести государеву службу и грабили крестьян с таким остервенением, что в течение нескольких лет Англия превратилась в разоренное государство, где все проклинали баронов и короля.

Как слабый человек, Стефан легко впадал в крайности. Ему казалось, что если он бросит в тюрьму непокорного барона или проворовавшегося министра, то в государстве наступит мир и порядок. Неумные меры молодого монарха лишь ухудшали положение. Неудивительно, что, когда Матильда с небольшой армией высадилась в Англии, бароны, которые еще недавно столь дружно голосовали за нового короля, начали переходить на сторону Матильды. Стефан буйствовал, крича: «Они же сами меня избрали!» – но поделать ничего не мог. Остатки казны он пустил на то, чтобы ввезти в страну наемных фландрских рыцарей, что отнюдь не увеличило его популярности.

Гражданская война длилась почти двадцать лет, то затихая, то вспыхивая вновь. Страна все более погружалась в глубины нищеты и варварства. Силы противников были примерно равны, остановить кровопролитие было невозможно. Пока же бароны и рыцари перебегали то на одну, то на другую сторону, а банды наемников грабили крестьян и города.

Гражданская война в Англии сторонников Матильды и Стефана Блуаского. Гравюра

Положение изменилось в 1153 году, когда партию Матильды возглавил ее сын Генрих, которому к тому времени исполнилось двадцать лет.

Известие о появлении молодого короля было встречено многими с радостью. С ним связывались надежды тех, кто был разочарован как в Стефане, так и в Матильде. Отряды рыцарей, горожан, крестьян стекались к Генриху со всех сторон, и, когда он подошел к Темзе, армия его уже выросла до внушительных размеров.

Войско Стефана ожидало врагов на другом берегу реки.

Стоял январь. Берега были занесены глубоким снегом. Северный ветер нес заряды снега и стегал по лицам.

Лучники перестреливались через реку. Генрих послал разведку выяснить, выдержит ли лед конницу.

В это время к Стефану подъехал старый архиепископ Кентерберийский Теобальд и осмелился произнести самые нужные слова: «Почему бы не кончить дело миром?»

И было достигнуто странное на первый взгляд соглашение.

Генрих возвращается во Францию и ждет там, пока Стефан не умрет. Стефан же остается королем Англии, но завещает престол не своему сыну, а законному наследнику – Генриху.

Еще год Стефан доживал до конца жизни в королевском дворце. Обезумевшие от безнаказанности феодалы продолжали грабить страну.

Портрет Стефана Блуасского

Здесь возникает тайна – из тех тайн истории, которые никогда не будут разгаданы. Был ли Генрих II сыном графа Анжуйского? Непонятное поведение Матильды, покидающей супруга после пяти лет бесплодного замужества, возвращение в Лондон, дружба ее со Стефаном, затем поспешное возвращение во Францию, где у нее рождается сын, странное поведение Стефана, который двадцать лет отчаянно боролся с Матильдой, но без боя согласился передать престол Генриху, – все это дает основания для сомнений.

Король Стефан умер в октябре 1154 года. За два десятилетия его правления население Англии сократилось на треть, бароны и рыцари построили более тысячи замков, торговля была подорвана, сельское хозяйство пришло в страшное запустение. Юному королю Генриху II досталось неважное наследство.

Мы знаем, что люди в Средние века умирали раньше, чем наши современники. Но забываем, что они куда раньше взрослели. Это была своеобразная компенсация за укороченную жизнь. Можно подумать, что природа, обнаружив, что люди стали жить на двадцать – тридцать лет дольше, успокоилась и не стала торопить их со вступлением в зрелость.

В двадцать лет Генрих II, человек уже опытный в боях и походах, вступил в борьбу за престол. В двадцать один год он его получил. Само пребывание на престоле еще ничего не означало – нередко королями становились и младенцы. Но Генрих II обнаружил качества крупного государственного деятеля. Когда в исторических трудах говорится о том, что Генрих, взойдя па престол, первым делом усмирил буйных феодалов, изгнал из страны фландрских наемников, добился мира на дорогах, провел судебную реформу, мы воспринимаем его действия как бы вне возраста. Разумеется, молодой английский король был не одинок – подавляющее большинство англичан было готово поддержать любые меры, ведущие к установлению порядка в стране. Но ведь у короля были могучие противники: его реформы ущемляли интересы феодальной знати и духовенства.

За тот год, пока Генрих более или менее спокойно дожидался в своих французских владениях английского трона, он успел жениться.

Элеонора Аквитанская была, пожалуй, самой богатой невестой в Европе. Земли ее отца занимали большую часть Западной Франции, от Бретани до Пиренеев. Герцог Аквитанский мало чем уступал французскому королю.

Аквитания была славна не только роскошными виноградниками, тучными стадами и богатыми городами. Там расцветала и поэзия, там царствовал культ возвышенной любви, и Элеонора в пятнадцать лет уже была признанной королевой Двора Любви, и в ее честь слагали песни лучшие трубадуры.

Сочетание красоты, живого независимого характера, светлого ума и невероятного богатства обращало к Элеоноре взоры многих королевских семейств, но энергичнее всех был король Франции Людовик Толстый. Он был так толст, что почти никогда не поднимался с ложа, но это не мешало ему быть неглупым правителем, и незадолго до кончины он принял меры, чтобы девушка из Аквитании была обвенчана с его сыном, наследником французского престола, который будет править под именем Людовика VII.

С юности Людовик отличался набожностью, любовью к порядку, переходящей в занудство, и крайней нерешительностью. Несмотря на набожность и любовь к духовному чтению, он был очарован аквитанской красавицей. Так что в 1137 году пятнадцатилетняя Элеонора вышла замуж за принца Людовика.

Вскоре после этого на Людовика начали обрушиваться несчастья, источником которых была Элеонора. Первое было связано с ее требованием прийти на помощь ее сестре. А сестра Элеоноры Петронилла влюбилась в женатого графа Вермандуа, который из-за нее бросил жену. Родственники жены двинулись на влюбленного графа войной. Дела графа шли из рук вон плохо. Элеонора заставила Людовика собирать армию и спасать сестру. Людовик подчинился. В ходе этой войны произошел весьма прискорбный эпизод: войска Людовика штурмом взяли один город, более тысячи жителей которого нашли убежище в соборе. Собор загорелся, и люди погибли. Это вызвало у Людовика глубокое чувство раскаяния и заставило стать еще более набожным. Элеонора его не любила, но делила с ним ложе и в первые годы замужества родила двух дочерей.

Унаследовав Францию и права на Аквитанию, Людовик, вместо того чтобы заниматься государственными делами, решил принять участие во Втором крестовом походе. Лавры освободителя Святой земли манили Людовика более, чем слава доброго государя.

Портрет Элеоноры Аквитанской

Нельзя судить человека Средневековья нашими мерками: рациональность и трезвость XX века, который, в значительной степени лишившись религиозности, продолжает держаться за суеверия, ему были совершенно чужды. Средневековая Европа знала о Святой земле меньше, чем древние римляне. Куда известнее был мир духовный, центром которого была церковь. Загробная жизнь была не менее реальной, чем жизнь земная, освобождение Гроба Господня было не фикцией, а необходимым делом, чтобы достичь торжества духа и приблизить Царство Божие. Иерусалим был не просто ближневосточным городом – он был символом.

Разумеется, организация крестовых походов диктовалась большой европейской политикой, но мало кто из участников этой эпопеи видел ее приводные ремни. Каждый рыцарь искал выгоду, и материальную и духовную, потому что они были для него неразделимы. Нам кажутся нелогичными поступки жадных и жестоких крестоносцев, которые заключали союзы с сарацинами против братьев-христиан, разрушали христианский Константинополь, поднимали оружие друг на друга, шли на клятвопреступления. Но в сознании крестоносца все это отлично уживалось, и всему находилось объяснение и оправдание. Каждый ставил себе высокую цель – личное благополучие на реально существующем Том свете, не забывая о благополучии на свете Этом.

Свадьба Элеоноры Аквитанской и Людовика XII в 1137 г. и отбытие Людовика во Второй крестовый поход 1147–1149 гг. Миниатюра из «Хроник Сен-Дени». XIV в.

Законы экономики и социального развития определяют движение общества, но не поведение отдельного его члена.

Для Людовика VII, который отправился в крестовый поход, едва вступив на престол, человека меланхоличного, склонного к мистике, отягощенного гнетом греха, крестовый поход был очищением и надеждой на великую славу, а может быть, и способом бегства от действительности. Приняв крест, ты становился выше прочих людей.

Узнав, что муж готовится к крестовому походу, Элеонора возликовала. Она заявила, что также отправляется в крестовый поход и намеревается рубить неверных сарацин, как капусту. Людовик мог ожидать, что его юная супруга, только что перенесшая вторые роды, изъявит желание ухаживать за больными и ранеными, выполняя свой христианский долг. Ничего подобного. Поборница женских прав потребовала, чтобы ей разрешили собрать отряд знатных дам, которые готовы поднять меч во славу Господа.

Людовик выступает с армией в Антиохию во время Второго крестового похода в 1148 г. Миниатюра из «Хроник Сен-Дени». XIV в.

Элеоноре в тот век относительной свободы женщин удалось собрать отряд. В нем состояли такие «звезды» тогдашнего света, как герцогиня Бульонская и графиня Тулузская. Мужья, отцы, братья всех входивших в него дам не заперли их в замках. Они их отпустили в поход, и мир от этого не перевернулся.

Королева отнеслась к крестовому походу со всей серьезностью. Каждое утро дамы выезжали на пустырь тренироваться во владении мечом и копьем. С рассвета вокруг пустыря собирались любопытные. Сшили и форму. Она состояла из длинной белой туники, плаща с разрезом сбоку до пояса (на плаще и тунике был нашит большой красный крест), красных сапог с оранжевыми отворотами и красных в обтяжку рейтуз. Прекраснее всех была, разумеется, Элеонора.

Хронисты времен крестовых походов оставили портреты действующих лиц европейского Средневековья. Описания эти большей частью идеализированы и подчинены тогдашнему пониманию красоты. Поэтому герои кажутся похожими друг на друга, как красавцы и красавицы восточной поэзии.

Средневековье – эпоха скульптуры и архитектуры. Картин немного. Искусство обращалось к Небу и должно было быть нетленным.

Элеонора Аквитанская и Изабелла Ангулемская участвуют в крестовом походе. Фреска XIII в. в церкви Св. Радегунды. Пуатье, Франция

Скульптуры-надгробия сохранились у всех королей династии Плантагенетов. Так как эта династия правила несколько сотен лет, последние ее представители жили в эпоху торжества живописного портрета. И мы можем сравнить скульптуру и портрет. И понимаем, что сходство убедительно.

Генрих II и его сыновья – Ричард Львиное Сердце и Джон (Иоанн Безземельный) – похожи друг на друга. Все они широкоскулые, с короткими носами, большими, широко расставленными глазами, и все трое, следуя моде и семейным вкусам, носят короткую широкую окладистую бороду и усы. Известно, что Ричард был блондином, тогда как у Генриха и у Джона были темные волосы.

Сохранилось только одно скульптурное изображение Элеоноры Аквитанской – ее надгробие в аббатстве Фонтевро. Хотя скульптор избегал конкретных признаков старости, перед нами лицо пожилой женщины. Но ясно видны не зависящие от времени черты лица: высокий крутой лоб, большие глаза, разлетающиеся четкие брови, прямой с высокой переносицей нос, крутой упрямый подбородок – все это соответствует описаниям, оставленным хронистами.

Отряд амазонок оказался неудачным приобретением для французской армии. У дам был громадный обоз, который включал парикмахеров и камеристок, музыкантов и портных, слуг и поваров. К тому же при виде прекрасных дам рыцари забывали о благочестивой цели похода.

Армия долго ползла на восток. Наконец она пересекла Босфор. Дальше тянулись сухие горы: поход становился все труднее. Армия постепенно таяла в стычках с сарацинами, но амазонки в них участия не принимали: французские рыцари не желали рисковать жизнью дам. На подходе к Эдессе, которую следовало отбить у сарацин, женский отряд чуть было не погиб со всей армией. Когда в тот день измученные войска добрались до зеленой долины, Элеонора пожелала устроить дневку, и, хотя в горах, окружавших долину, могли скрываться отряды врагов, Людовик согласился на требование жены и разбил лагерь. Опасения оказались обоснованными: пока войско отдыхало, на крестоносцев накинулись сарацины. Бойня была ужасной. Французы потеряли около семи тысяч человек, и самому королю Людовику пришлось сражаться в гуще схватки.

В аббатстве Фонтевро покоятся 15 членов королевской династии Плантагенетов, в том числе Элеонора Аквитанская, супруга Генриха II

Когда крестоносцы добрались до христианских королевств Святой земли, Людовик с облегчением оставил дамский отряд в Антиохии, которой правил дядя Элеоноры граф Роберт. Потеряв вкус к сражениям, молодая королева не утеряла вкуса к приключениям. Пока набожный Людовик иссыхал под палестинским солнцем, стараясь изгнать сарацин за пределы Иерусалимского королевства, королева, которой лишь недавно исполнилось двадцать четыре года, увлеклась своим дядей; тот, в свою очередь, был очарован красотой племянницы. А так как граф Антиохийский мечтал выкроить себе королевство в Палестине, он решил воспользоваться любовью Элеоноры в своих целях: развести ее с Людовиком и выдать замуж за мусульманина – своего союзника конийского султана. Однако Элеонора не настолько потеряла голову, чтобы сменить положение французской королевы на долю одной из четырех жен «неверного».

Элеонора Аквитанская с мужем Людовиком VII в крестовом походе. Миниатюра

Слухи о ее похождениях достигли наконец ушей усталого и разочарованного Людовика, который уже понимал, что единственный выход – спешить обратно во Францию, пока его подданные не забыли, что у них есть король.

Возвращение после двухлетнего отсутствия было грустным. Людовик корил жену, угрожал разводом. Элеонора знала, что если король обвинит ее в неверности, то после развода она потеряет право вновь выйти замуж. В конце концов супруги пришли к компромиссному решению: если Элеонора забеременеет и родится мальчик, то она останется королевой Франции, но если родится девочка или ребенок умрет, то супруги найдут способ тихо разойтись, не мешая друг другу вновь вступить в брак.

Элеонора Аквитанская

Родилась дочь…

Вскоре после этого при дворе Людовика появился молодой Генрих Плантагенет, который пытался добиться поддержки короля в борьбе за английский престол. Он был на девять лет моложе французской королевы, и, хотя Элеонора была по-прежнему прекрасна, разница в возрасте была весьма значительна. Так что тесное общение и взаимная симпатия претендента на английский престол и королевы не вызвали подозрений.

Генрих, доблестный рыцарь и в то же время один из самых образованных людей своего времени, представлял собой разительный контраст вялому Людовику, становившемуся с годами все более нудным.

Можно вообразить себе картину бурного романа, который начался у Элеоноры и Генриха, тайные свидания, встречи на охоте, клятвы и обещания, но можно и предположить, что при виде Генриха французская королева поняла, какой у нее появился шанс: сменить мужа, трон, страну… Для Генриха Элеонора – замечательное приобретение. Что с того, что Элеоноре почти тридцать. Она – наследница аквитанского престола, и это позволит объединить под английской короной всю Западную Францию.

Наверное, сыграли роль и любовь и политика.

Людовик ничего не заподозрил. В марте 1152 года папа дал королевской чете развод по обоюдному согласию, и Людовик не возражал против того, чтобы бывшей жене было возвращено приданое – Аквитания.

После развода Элеонора, одетая скромно, почти в трауре, сопровождаемая лишь несколькими слугами, отправилась домой. Людовик не провожал ее.

Как только Генрих узнал, что Элеонора прибыла в Бордо, он тут же поскакал к ней. Они не теряли ни минуты; менее всего им хотелось, чтобы шпионы Людовика узнали, зачем Генрих так спешит в Аквитанию. Уже 1 мая Генрих и Элеонора сыграли скромную свадьбу, и тут же Генрих начал готовиться к походу на Англию.

Когда известие об этом невероятном событии достигло Парижа, Людовик пришел в ярость. Его советники требовали, чтобы он немедленно вторгся в Аквитанию и примерно наказал бывшую жену. Людовик рвал и метал, проклинал тот час, когда он встретил эту распутницу, приказывал собирать армию. Затем отменял свои приказы и запирался в спальне. А время шло.

Новобрачные перебрались в Нормандию. Тамошние бароны, потомки соратников Вильгельма Завоевателя, встали на поддержку принца Генриха. Аквитанские рыцари пришли на помощь своей герцогине. На свои деньги Элеонора собрала флот в тридцать шесть кораблей и снарядила армию; без Элеоноры, без ее энергии, денег, связей, рыцарей Генриху вряд ли удалось бы добыть себе английскую корону. И Генрих отправился в Англию. Жена его не сопровождала: она ждала ребенка.

Первый сын Генриха и Элеоноры, которого они назвали Вильгельмом в честь великого деда, родился в 1153 году.

На следующий год Элеонора подарила супругу еще одного мальчика – Генриха. Ричард, любимый сын Элеоноры, которому будет суждено носить прозвище Львиное Сердце, появился на свет в 1157 году. Наконец, еще через десять лет, в 1167 году, родился Джон. Последнего сына Элеонора родила в сорок пять лет.

Ее дочь Матильда станет женой саксонского герцога Генриха Льва, врага Фридриха Барбароссы. Иоанна отдаст свою руку королю Сицилии и, подобно своей матери, отправится в крестовый поход. Младшая дочь, Элеонора, выйдет замуж за самого богатого монарха Европы – короля Кастилии.

Судя по всему, Элеонора была верна своему второму мужу и помогала ему в управлении страной. Правда, Генрих никогда не отпускал ее с государственными поручениями без какого-нибудь из своих министров, который должен был следить, чтобы Элеонора не превысила полномочий. Но так Генрих поступал не только с ней, но и с сыновьями. Он никогда никому не доверял до конца.

Сам же Генрих похвастаться верностью не мог. У него был длительный роман с прекрасной Розамундой Клиффорд, память о котором сохранилась в английских балладах. В них королева Элеонора выступает далеко не в лучшем обличье. Впрочем, это и понятно: для англичанина тех лет королева была лицом подозрительным – репутация ее оставляла желать лучшего, ее похождения в Святой земле передавались с преувеличениями, да к тому же она была иностранкой. А Розамунда была английской страдалицей.

Свадьба Генриха Льва и Матильды в Англии. 1188 г. Иллюстрация из Евангелия Генриха Льва

Согласно преданиям, Генрих прятал Розамунду в башне, которая была окружена сложным лабиринтом из деревьев и кустов. Попасть туда мог только сам король, у которого для этой цели была протянута шелковая нить. Но однажды злобная и коварная королева Элеонора выследила короля и, незамеченная, проникла в башню. В одной руке у королевы был кинжал, в другой – бутылочка с ядом. Королева убедилась, что перед ней стоит беспомощная любовница ее мужа, и предложила ей выбор: вонзить в себя кинжал или выпить яд. Прекрасная Розамунда предпочла яд.

Розамунда Клиффорд – лицо историческое. Она понравилась Генриху, когда тому было всего семнадцать лет и он приезжал в Англию с матерью при очередной ее попытке отвоевать престол у Стефана. Розамунде было пятнадцать. Молодые люди полюбили друг друга, и, когда король вернулся в Лондон женатым человеком, он не отказался от любовных утех и построил Розамунде дом рядом со своим дворцом. Дом был невелик, и за ним раскинулся садик с лабиринтом из подстриженных кустов. Лабиринт был местом мирных прогулок. Нити, чтобы из него выбраться, не требовалось. К тому же, как справедливо заметил английский историк Томас Костэн, вряд ли можно допустить, чтобы король, единственный человек, знавший путь через лабиринт, каждый день носил возлюбленной еду в судках.

Эвелин де Морган. Королева Алиенора и Прекрасная Розамунда. 1905 г.

Элеонора была осведомлена о существовании Розамунды. Вряд ли королева испытывала к Розамунде добрые чувства, но и вражды не питала: у короля должны быть любовницы, на то он и король.

Плодом этой любви был Годфри, который воспитывался вместе с законными детьми Генриха.

Когда Годфри подрос, король решил сделать его епископом. Молодой человек отчаянно сопротивлялся, так как больше любил походы, сражения, турниры и прочие мужские забавы. Но пришлось подчиниться, и несколько лет Годфри страдал на епископской должности. Возможность изменить судьбу для него выпала, когда к концу жизни Генриха начались войны и в ходе одной из них вражеский отряд высадился в том графстве, где епископом был Годфри. Тот немедленно собрал пешее ополчение из своих прихожан и с такой отвагой бросился на рыцарей, что наголову разгромил их. После этого боя Генрих, встретившись с сыном, обнял его и сказал: «Ты – мой настоящий сын. Остальные – незаконные». И вскоре сделал Годфри канцлером.

Д. У. Уотерхаус. Прекрасная Розамунда. 1917 г.

Но все это случится куда позже.

А Розамунда мирно доживет свои дни в доме с лабиринтом.

Решительный и прагматичный Генрих поражал придворных и народ тем, что непрестанно колесил по государству, множество раз пересекал Ла-Манш, появлялся в своих французских владениях и возвращался обратно. Такая жизнь была проклятием для придворных, потому что Генрих был непритязателен и ему было ровным счетом все равно, где и как он ночует. Королевский поезд обрушивался на городки и баронские замки, как чума. Король сам проверял дела, собирал шерифов и судей, посещал мастерские и появлялся на крестьянских полях. Лишь с темнотой утомленные придворные засыпали вповалку в конюшне или в крестьянских хижинах, но не успевало подняться солнце, как их будили: король спозаранку продолжал путь…

Характером Генрих напоминал русского царя Петра Великого с его неутомимостью, умением не чураться никаких дел и страстным желанием создать великое государство. Половина тысячелетия пролегла между этими людьми, их судьбы различны, и исторические задачи сходны лишь внешне, но характеры не зависят от эпохи. Те же упорные поиски верных помощников, невзирая на их происхождение, способность искренне привязываться к человеку и неумение управлять своими чувствами. Даже разочарование, постигшее этих двух государственных мужей к концу жизни, роднит их.

Современники корили Генриха за то, что он был недостаточно религиозен. Это, очевидно, не совсем так. Он был религиозен – вряд ли отыщешь атеиста в XII веке, но Генрих полагал, что у него личные отношения с богом. Мнение же его о посредниках, которые правили от имени бога, было невысоко. В церкви во время службы он писал указы и диктовал письма, мог подняться и неожиданно уйти.

Любопытно, что Генрих был не суеверен. Известна история, связанная с его походом в Ирландию в 1172 году. Он подошел с войском к речке, посредине которой, поднимаясь серым крутым горбом, возвышался камень под названием Лехлавар. Возле речки армия остановилась: все знали о предсказании давно умершего мага Мерлина, по которому английский король, который придет завоевать Ирландию, умрет на Лехлаваре. На том берегу собрались зрители: многим хотелось поглядеть, удастся ли завоевателю уцелеть. Предсказание Мерлина не было для средневекового человека сказкой. По правилам Генриху следовало обойти этот проклятый камень.

С того берега раздался пронзительный крик одетой в рубище старухи:

– Отомсти за нас сегодня, Лехлавар! Отомсти за людей нашей земли! Убей его!

Генрих спрыгнул с коня и решительно вошел в холодную быструю воду потока.

На обоих берегах люди затаили дыхание.

Король подошел к Лехлавару и начал взбираться на скалу. Он карабкался осторожно, он не хотел поскользнуться и сломать ногу: предсказание, сбывшееся хотя бы на четверть, уже сбылось.

Через несколько минут Генрих был на вершине Лехлавара.

Он поглядел на тот берег, где сгрудились ирландцы, и громко, на всю долину, воскликнул:

– Ну, кто еще верит басням этого Мерлина?

Генрих умел найти и приблизить людей, которых считал надежными исполнителями своей воли. К примеру, он отдал пост мэра Лондона простому суконщику Фитц-Алвину, англосаксу, а не норманну, потому что тот был решителен, умен и пользовался популярностью среди ремесленников и торговцев. И Фитц-Алвин оставался мэром столицы двадцать четыре года.

Еще одним простолюдином, вознесенным королем, был Томас Бекет.

Томас Бекет

Его отец Гилберт Бекет был торговцем, состоятельным и богобоязненным. Сыну он смог дать хорошее по тем временам образование, отправив его в Оксфорд. Юный долговязый студент, ростом сто восемьдесят сантиметров, что делало его одним из самых высоких людей в стране, понравился архиепископу Кентерберийскому Теобальду. Тот послал его изучать теологию в Париж и Болонью. Томас провел там несколько лет. Еще одно свидетельство того, насколько широк и цивилизован был мир XII века, если юноша низкого происхождения мог учиться в трех странах.

Томас вернулся, зная не только богословие и церковное право; он говорил на нескольких языках, изучил и науки светские, в той мере, в какой они тогда преподавались. Но главное, он научился одной из важнейших средневековых наук – риторике.

Теобальд, довольный успехами Томаса, сделал его архидьяконом в Кентербери, что не требовало пострига. Бекет оставался мирянином, хотя Теобальд собирался сделать его в дальнейшем епископом. Пока же он исполнял особые поручения Теобальда, что способствовало раскрытию его способностей и росту известности в церковных кругах. Особенно он отличился, когда архиепископ послал его с секретной миссией к римскому папе, чтобы уговорить того оказать поддержку Матильде и Генриху.

Бекет понравился королю, и эти два молодых человека, умных, образованных, честолюбивых и сильных, сблизились. В обход знатных вельмож Генрих назначил молодого архидьякона канцлером Англии.

Правда, в то время пост канцлера не был столь высок, каким он стал впоследствии. Эта должность означала лишь главенство в королевской канцелярии, где числилось всего два писца. В его обязанности входила регистрация королевских актов и проверка документов.

Обстоятельства способствовали превращению поста канцлера в один из важнейших в королевстве: с укреплением власти на местах, расширением прерогатив судов и ростом привилегий городов объем официальной переписки возрос в несколько раз. Бекет разделил громадный зал канцелярии на каморки, в которых сидели писцы, и число их в течение нескольких недель выросло до пятидесяти двух. Названная цифра может показаться смехотворно малой, однако для средневековой Англии это было первое крупное учреждение, центр информации о делах государства, нервный узел, в котором сходились все нити из графств. Молодой канцлер (в 1153 году Бекету было тридцать пять лет) проводил целые дни в своем «министерстве», принимая просителей, подписывая документы, утверждая судебные решения. Слава о деловых качествах канцлера и его влиянии на короля распространилась по всей Англии.

Зная о дружбе короля с канцлером, вся знать королевства стремилась сблизиться с Бекетом, и тот купался в лучах своей популярности. Он держал открытый стол, и ежедневно у него за обедом собиралось несколько десятков человек. Он нанял лучших поваров, одевался у лучших портных – это был вельможа из вельмож, изысканный, образованный и деловитый. Он быстро разбогател. Хронисты обычно обходят молчанием источники этого обогащения, хотя Бекет явно использовал свое «служебное положение» – ведь земель у него не было.

Король и долговязый канцлер были во многом похожи. Генрих был неутомим в делах, Бекет тоже был неутомим. Оба были тщеславны, горды, умны. Дружбе не мешала и разница в возрасте, она достаточно компенсировалась тем, что младший друг был королем. К тому же Бекет был всегда нужен Генриху: логика его была безукоризненна, и он умел идти на разумные компромиссы – это качество у короля отсутствовало. Надеясь сделать сговорчивее вельмож, недовольных тем, что делами государства правит церковная крыса низкого происхождения, Генрих, отправляясь с армией во Францию, дабы в очередной войне с Людовиком Французским доказать свои права на Тулузу, поручил Бекету командование передовым отрядом из семисот рыцарей. Ко всеобщему удивлению, Бекет оказался умелым командиром, заставил непривычных к дисциплине рыцарей совершать трудные переходы и подчиняться его приказам. Во главе своего отряда он первым ворвался в пролом стены и захватил Тулузу. Король был доволен. Но для рыцарей их командир не перестал быть спесивым плебеем. Вынужденные подчиняться ему в походе, они делали все, чтобы очернить его в глазах короля. Особую ненависть к Бекету питал некий Реджинальд Фитц-Урс, буйный норманн, который воспринимал приказания простолюдина как личное оскорбление.

Томас Бекет и Генрих II. Миниатюра

Вершиной успехов Бекета была его поездка во Францию после окончания войны. Чтобы установить мир с Людовиком, который не мог простить Генриху истории с Элеонорой, английский король предложил женить своего старшего сына Генриха, которому только-только исполнилось восемь лет, на семилетней дочери Людовика от второго брака.

Посольство Бекета должно было поразить французов. Свита его состояла из двухсот рыцарей. Позади ехало восемь больших повозок, влекомых четверками коней. В одной из повозок находилась походная кухня со штатом лучших поваров, в другой – церковь, две были наполнены бочками с добрым английским пивом, в остальных хранилась посуда, одежда и утварь посольства. Впереди выступали оркестр и хор мальчиков.

Генрих II и Томас Бекет. Миниатюра из английской хроники. XIV в.

Генрих был в восторге, когда узнал, что Бекету удалось очаровать нелюдимого и подозрительного Людовика и получить его согласие на мир и на брак дочери с юным английским принцем. Более того, король Франции согласился отпустить девочку в Англию, чтобы она жила там до совершеннолетия, при условии, что ее наставником будет мудрый Томас Бекет.

По возвращении посольства в Лондон жених и невеста переехали в канцелярию к Бекету, и тот каждый день занимался с ними. Дети его обожали. Ни время, ни обстоятельства не смогли сломить их любви к наставнику.

Генрих прощал Бекету его страсть к роскоши. Сам он никогда не следил за своей одеждой, ему было в высшей степени все равно, как он выглядит. Поэтому иногда он любил посмеяться над вкусами друга. Рассказывают, что однажды зимой король и канцлер ехали вдвоем по узким темным улицам Лондона, беседуя о благе народа, и увидели сидевшего у стены нищего. Нищий дрожал от холода и протягивал за подаянием руку.

Генрих вдруг обернулся к канцлеру. Тот был одет в роскошную меховую шубу.

– Послушай, Томас, – сказал король, – правильно ли, что этот несчастный умирает от холода, тогда как у тебя есть несколько меховых шуб, которые ты не можешь надеть все сразу? Давай отдадим шубу нищему и сделаем благое дело.

Канцлер довольно сухо ответил, что надеть на нищего такую шубу все равно что приставить ворота Кентерберийского аббатства к лондонскому публичному дому.

Но король не унимался. Он стал стаскивать с канцлера шубу, а нищий в ужасе смотрел на то, как борются два знатных господина.

В конце концов королю удалось сорвать с канцлера шубу, и он кинул ее нищему. Правда, на следующий день Генрих прислал Бекету другую шубу, не хуже утерянной.

В 1162 году умер мудрый архиепископ Теобальд, глава английской церкви. При его жизни нередко возникали конфликты между церковью и государством, но Теобальд был склонен к компромиссам.

Смерть архиепископа встревожила Генриха. Крупнейший феодал государства – церковь, пользующаяся поддержкой Рима и стремящаяся к независимости от светской власти, станет опасным соперником, если ее возглавит чужой королю пастырь. Следовало предложить епископам и Риму кандидатуру, которая была бы удобна для короля.

Весть о смерти архиепископа Генриху, находившемуся в то время в очередном походе в Нормандии, привез Бекет. Разговор короля и канцлера происходил в саду замка. Король был в кожаных штанах и короткой серой рубахе, из рукавов которой вылезали грубые короткопалые руки. Канцлер же был одет изысканно и богато. На нем был длинный, до земли, алый плащ, привезенный из Далмации. Волосы его были надушены.

Выслушав доклад канцлера, Генрих помолчал с минуту, потом сказал:

– Архиепископом Кентерберийским будешь ты.

Бекет с улыбкой поднял руку, показывая жемчужины на рукаве:

– Я слишком ярко одеваюсь, чтобы угодить монахам.

Разговор этот возобновился на следующий день. И на третий.

Бекет был взволнован. То, что сначала показалось лишь королевской шуткой, было реальностью. Старик Теобальд довольствовался вторыми ролями и не желал большего. Но если английскую церковь возглавит Томас Бекет, то он будет править страной от имени Бога и Рима. Но он не сможет быть послушным слугой короля. Потому что встанет перед выбором – король или Бог. И в случае, если не прав будет король, он поднимется выше короля.

Невозможно представить себе ход мыслей Томаса Бекета. Мы знаем лишь о результатах его решения и последующем поведении. Оно поражало современников и до сих пор удивляет историков.

Генрих и Бекет договорились, что, пока не закончится траур и не придет время выборов архиепископа, о королевском решении объявлено не будет.

Весь год, в течение которого длился траур, Бекет вел точно такую же жизнь, как и прежде. В дела церкви он не вмешивался и ничем не выдавал своих намерений.

Через год, когда подошло время епископам выбрать главу церкви, в Лондон прибыл приближенный короля Ричард де Люси и обьявил епископам: король желает, чтобы архиепископом Кентерберийским стал Томас Бекет.

Последние месяцы епископы провели в грызне между собой, объединяясь во фракции, перебегая из одной партии в другую и пытаясь скомпрометировать противников. Требование короля было для епископов неприемлемым – хотя бы потому, что Томас Бекет не принял пострига и был известен склонностью к мирским радостям. Они не желали подчиняться королевскому чиновнику.

В течение нескольких дней в совете епископов шла отчаянная борьба, за которой следил весь Лондон.

А Бекет продолжал жить как ни в чем не бывало. Он целыми днями пропадал в канцелярии, порой срывался с места и ехал в дальнее графство, где его присутствие было необходимо.

Посланцы короля, умело пользуясь раздорами среди епископов, постепенно добились своего. Скрепя сердце епископы проголосовали, как следовало.

Бекету сообщили, что отныне он – глава церкви и второй человек в государстве. Сын торговца, ранее полностью зависевший от королевской милости, стал представителем Бога в Англии. 3 июня 1162 года Томас Бекет принял постриг и стал архиепископом Кентерберийским.

Генрих был доволен. Он добился своего и теперь ждал, когда его старый друг займется делом – приберет к рукам церковь.

В стране, где все без исключения были глубоко верующими, влияние церкви чувствовалось во всем. Человек мог быть разбойником и убийцей, но он никогда не терял надежды, что в конце жизненного пути сможет добиться прощения, потому что верил в загробную жизнь и трепетал перед адом.

В то время в Англии, как грибы, росли монастыри. Считается, что только за годы правления Генриха II было основано более ста монастырей, то есть ежегодно открывалось по три монастыря. Однако подавляющее большинство их принадлежало иностранным орденам, пришедшим из Франции, и управлялись они норманнскими аббатами. А так как монастыри были крупными феодалами, владения которых все время увеличивались, для экономики страны они далеко не всегда были благом: большие средства, выкачивавшиеся ими в Англии, утекали за пролив. Уставы монастырей рознились и нарушались в зависимости от характеров настоятелей и монахов. Зачастую монастыри превращались в капища разврата. Самым богатым был бенедиктинский орден, владевший обширными земельными угодьями и множеством крепостных.

Монастыри цепко держались за право убежища: любого преступника монастырь мог укрыть в своих стенах, и светская власть не имела права его забрать. Такой человек мог с помощью монахов добраться до побережья, там он получал малую толику денег и оказывался на судне, уходившем к берегам Франции, или мог остаться в монастыре, пока не минует опасность. В монастырях, которым было выгодно содержать беглецов, потому что они были даровой рабочей силой, скрывались тысячи людей, объявленных вне закона, некоторые из них частенько покидали стены монастырей, чтобы грабить и воровать, а затем скрывались там вновь.

Яркой иллюстрацией состояния дел в монастырях может служить канон клюнийского монаха Петра (середина XII века), в котором тот давал советы монахам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.