Войны Древнего Мира.

Войны Древнего Мира.

Обзор "решающих войн прошлого" мы начнем с Египетско-Хеттского конфликта, датирующегося 1300 г. до н.э. Его можно назвать первой "настоящей" войной. В отличие от "охот", военных экспедиций против более или менее диких племен и "доменных" междуусобиц, в которых выковывались древние государства, в войне 1300 г. участвовали две великие державы, воспринимающие друг друга субъектами международного права, то есть официальными воюющими сторонами. Кстати, в историю этот конфликт вошел также и как первая война, завершившаяся официальным мирным договором (1296 г. до н.э.).

Содержанием войны был вопрос о господстве в Сирии, которое хетты оспаривали у Египта. Решающим сражением оказался бой у Кадеша.⁴.

4. Кадеш (Кинза) - город на верхнем Оронте, ныне городище Телль-Неби-Менд, был ареной многочисленных военных конфликтов во втором тысячелетии до н.э. На границе XV и XIV Кадеш возглавил антиегипетскую коалицию палестинско-сирийских городов-государств, которая была разбита Тутмосом III под Мегиддо. Неоднократно осаждался египетскими войсками (с переменным успехом).

В этой войне хетты проявили большее искусство, египтяне же - большую доблесть.

Рамзес III, пользуясь значительным превосходством в силах, развернул прямое наступление на Кадеш. Муваталлис, пользуясь недостатками в работе египетской разведки, сумел добиться нарушения взаимодействия между отрядами египтян. Свое войско он спрятал в засаде за городом, в то время как фараон беспечно расположился лагерем на виду Кадеша.

Атака хеттов была внезапной. Им удалось разгромить отряд Ра. Сам фараон в составе отряда Амон попал в окружение противника, в то время как основные силы египтян были еще за Оронтом. В возникшей ситуации Рамзес не растерялся. Прежде всего, он приложил усилия к тому, чтобы сообщить о сражении главным силам. В ожидании подкреплений фараон "облачившись в броню" едва ли не в одиночку отбивал хеттское нападение, в чем и преуспел.

Сражение после подхода отряда Птах закончилось вничью.

Оно впервые продемонстрировало, что за счет военного искусства слабейший может победить сильнейшего, и что, тем не менее, исход сражения решается все-таки не одним лишь абстрактным стратегическим мастерством, но реальным столкновением живой силы на поле боя. Так что, бой у Кадеша можно считать как тезой, так и антитезой положений Лиддел-Гарта.

Сама война, как и абсолютное большинство войн, в которых сильнейшая сторона демонстрирует исключительно прямые действия, не привела к решающему результату и лишь институализировала противостояние египетской и хеттской держав, превратив его в вековой конфликт.

Из статистических данных по данной войне известна лишь численность Хеттского войска (по египетским источникам) - 28 тысяч пехоты и 6.000 конницы, что правдоподобно. Исходя из известных данных по структуре египетского войска, его размеры оценивают в 20.000 пехоты и 2.500 колесниц. Поскольку силы хеттов не были едиными (до половины - отряды из сирийских и палестинских городов-государств, ранее никогда не сражающиеся вместе) с учетом превосходства египтян в вооружении можно говорить об их значительном превосходстве.

Следующая великая война разразилась столетием позднее (1200 г. до н.э ), ее эпизод, связанный с осадой Трои, навсегда остался в европейской истории.

Содержанием этого конфликта была попытка передела мира (в данном случае слово "мир" обозначает Восточное Средиземноморье), предпринятая Микенской Грецией. Реально война вылилась в длительную борьбу за побережье Малой Азии, и единственным ее позитивным результатом было создание несколькими столетиями позднее поэм Гомера.

В полном соответствии с воззрениями Лиддел-Гарта и в подтверждение формулы Сунь-Цзы ("Самое худшее - осаждать крепости...") война закончилась тотальным поражением всех участвующих в ней сторон. Хеттское государство и малоазиатский союз городов прекратили существование. Микенское войско было в конечном итоге разгромлено египтянами, которые, однако, так и не оправились от последствий своей победы. Греция была завоевана дорийскими племенами, микенская культура разрушена, и Европа на столетия погрузилась во тьму. Вследствие наступившего во всех воюющих странах упадка, статистические данные о войне носят сугубо легендарный характер.

Гибель "великих держав" рубежа I - II тысячелетия до н.э. вызвала волну экспансии со стороны Ассирии. Период с 912 по 606 год до н.э. может быть назван "ассирийскими войнами". Содержанием их было создание, а затем уничтожение первой в истории "мировой империи".

Военное искусство ассирийцев интересно прежде всего с точки зрения совершенствования организационной структуры вооруженных сил: впервые были созданы и широко использовались в боях саперные части. Ассирия придала военному искусству информационное измерение: армия получила налаженную службу разведки и связи, всегда по традиции возглавляемую наследником престола. При осаде Иерусалима ассирийцы пытались сломить сопротивления противника с помощью пропаганды (первый зафиксированный случай применения идеологического оружия).

Вооруженные силы ассирийской державы были весьма значительны (в одном не слишком крупном и не самом удачном походе Салманасара в Сирию в середине 9 века до н.э. участвовало 120.000 войско).

Для Ассирийского военного искусства была характерна жестокость, выходящая за общепринятые рамки даже того времени. Первоначально это приводило к успеху. Очень быстро, однако, выяснилось, что подвластные ассирийцам территории обезлюжены, ничего не производят, и, напротив, требуют ресурсов для их удержания. Наступил период неустойчивого равновесия, во время которого ассирийцы изобрели новый вид "умиротворения" - массовые депортации населения.

Почти все победы ассирийского войска были победами организации и мощи, но не военного искусства. Едва ли не единственным исключением был поход Саргона против царства Урарту (714 г. до н.э.) В полном соответствии с логикой непрямых действий Саргон двинулся не на север - к Урарту, а на восток. Урартский царь Руса попытался зайти ему в тыл. Здесь и сыграла свою роль вечная оборотная сторона обходных маневров - медлительность. Получив за счет превосходной работы ассирийской разведки сведения о войске противника, Саргон, бросив пехоту, с колесницами и кавалерией ударил на запад, встретив Урартское войско на марше. В коротком и кровопролитном бою Руса был разгромлен, чему не в последнюю очередь способствовало нарушение психологической устойчивости его армии ввиду эффекта внезапных и совершенно непрямых действий противника.

После победы города Урарту и его союзников, храмы и казна досталась победителю. Косвенным следствием победы был и захват четырьмя годами позже Вавилона с установлением господства над Двуречьем.

При преемниках Саргона действия ассирийцев становятся подчеркнуто прямыми, и как следствие, все более бесплодными. Грандиозное сражение при Халулэ (691 г. до н.э.) с вавилонянами, халдеями, эламитами и персами заканчивается вничью, боевые действия прекращаются из-за взаимного истощения. Для "государства-волка", военно-паразитического образования, живущего лишь войной, это было началом конца. В середине столетия - при Ассаргадоне и Ашшурбанапале - Ассирии ненадолго удалось вернуть свои владения, "замирив" до состояния кладбища Элам, Вавилон, Сирийские города.

Конец наступил в 612 году, когда Мидия и Вавилонское царство заключили союз, направленный на "вычеркивание из Реальности" ассирийской державы. К 605 году Ассирия была разгромлена, ее народ, культура и язык полностью уничтожены.

Не будет ошибкой сказать, что именно трагедия Ассирии положила начало попыткам ввести военные действия в русло каких-то этических ограничений. Во всяком случае, в исторических источниках, повествующих о судьбах ассирийских царей, присутствует и занимает заметное место мотив воздаяния за грехи.

Следующая и значительно более удачная попытка создать мировую империю связана с народами, населяющими Иранское плато. Мидия после победы над Ассирией расширялась к западу и востоку. После безрезультатного сражения на реке Галис, прерванного солнечным затмением (28 мая 585 г. до н.э.) между ней и малоазиатской Лидией был заключен мир. Поколением позднее Мидия перешла в руки своих же данников персов, возглавляемых Киром. За четырнадцать лет - с 553 по 539 год Кир не только покорил Мидию, Парфию, Гирканию, Лидию, территории современного Ирана и Средней Азии, Мессопотамию, Сирию, Палестину, но и создал на оккупированных землях нормальные условия для земледелия, ремесла и торговли, впервые в истории организовав пространство империи. Интересно, что хотя античные источники подробно освещают жизнь Кира, о его полководческом искусстве говорится очень немногое. Как заметил еще Сунь-Цзы: "Когда хорошо сражавшийся побеждал, у него не оказывалось ни славы ума, ни подвигов мужества".

Вклад Ахеменидской державы в военное искусство значителен. Персия была, по видимому, первой страной сознательно применяющей на практике фундаментальное положение стратегии непрямых действий: целью войны является мир, лучший, нежели довоенный. Киру Великому удалось связать политику, войну и дипломатию в единое искусство, для которого победой был не разгром врага, гетакомбы вражеских трупов и вереницы рабов, но превращение неприятеля в союзника. Наследники уяснили внешнюю сторону действий Кира - персидская политика оставалась веротерпимой⁵ (да и вообще терпимой), но внутреннее - созидательное содержание своей политики "счастливейший из смертных" унес в могилу.

5. Исключение составляют действия Камбиза в Египте (убийство священного быка Аписа и пр.), которые уже современники объясняли расстройством психики после лишений эфиопского похода.

Для историка Ахеменидская держава интересна тем, что это - первое мировое государство, организованное на современных началах (прежде всего, как единое юридическое и торговое охраняемое пространство). Соответственно, именно Персидская Империя впервые столкнулась с Транспортной теоремой, согласно которой связь провинции с метрополией может быть обеспечена, лишь если товарооборот между ними растет быстрее, нежели экономика провинции. В 500 - 499 гг. до н.э. в греческих городах Малой Азии (самоуправляющихся, но входящих в состав Империи) вспыхнуло антиперсидское восстание, вылившееся в первую великую войну европейской цивилизации - греко-персидскую.

Милет, являющийся центром восстания, был осажден. В события вмешались города-государства материковой Греции, в том числе - Афины. Интервенция особого успеха не имела, в конце-концов в 494 г. Милет был взят. Надо сказать, что персы, традиционно мягко обходясь с побежденными, жестоко наказывали изменников (что, вероятно, объясняется скорее перипетиями внутренних политических "разборок" в империи). Милет был сожжен, его жители проданы в рабство. В ответ демократическая партия в Афинах организовала в театре постановку трагедии "Взятие Милета", резко склонившей в ее пользу общественное мнение. Война Афин и Персии стала неизбежной.

События следующих десятилетий уже современниками рассматривались как единая война Эллинов (=Европы) с Варварами (=Азия). По сути, главным и единственным значением этой войны стало формирование европейского самосознания, европейской (греческой) культуры и европейской цивилизации.

Первый персидский поход 492 года был образцом действий, непрямых до такой степени, что толком разобраться в их ходе и исходе не удалось ни современникам, ни потомкам.

Мардоний двинулся на Фракию, распустив, однако, слухи о своем наступлении на Афины. Целей во Фракии он достиг ценой нескольких малозначительных стычек и вернулся за Геллеспонт. В результате греки без всяких на то причин возомнили себя победителями. Их ликование усилилось, когда выяснилось, что часть персидских кораблей (не ясно, насколько значительная) погибла во время бури. Итогом этого безусловно удачного для Мардония похода было воодушевление среди греков и ускорение создания афинского флота.

Двумя годами позднее (490 г. до н.э.) персидские войска, наконец, высадились в окрестностях Афин, что привело к первому великому сражению Европы и Азии - Марафонской битве.

Марафон подробно описан во многих трудах по военной истории, но глубже всего, пожалуй, как раз трактовка Лиддел-Гарта (Стр....). Можно лишь добавить, что Мильтиад спровоцировал персов перебросить войска к Афинам, причем, когда кавалерия (в которой Датис и Артаферн, возглавляющие экспедицию, имели абсолютное превосходство) была погружена на суда, ионийские греки сообщили об этом соотечественникам условным сигналом.

Сила сторон: 10.000 афинян, 1.000 жителей Платеи против несколько большего по численности персидского войска ("официальные" греческие данные - 10.000 конницы, которая в битве, кстати, не участвовали, и столько же легкой пехоты). Потери (греческая официальная версия) - 192 греческих гоплита и 6.400 персов. Последняя цифра приводится Геродотом, и по-видимому, близка к истине⁶, что же касается потерь греков, то современные историки оценивают их не менее, чем в тысячу убитых и раненых.

6. Греки обещали принести в жертву козу за каждого убитого врага. В связи с большими потерями персов жертву пришлось растянуть на много лет. Маловероятно, что при подобном обете потери противника будут сильно преувеличиваться.

Можно согласиться с Лиддел-Гартом, что вся Марафонская битва рассматривалась персами как чисто отвлекающий маневр. Однако, контрмарш Мильтиада к Афинам был проведен настолько быстро, что Датис и Артафрен оказались перед необходимостью атаковать город в лоб. Персидские корабли, помаячив несколько дней перед Афинами, ушли.

Не подлежит сомнению, что в 490 году до н.э. персы могли чисто прямыми действиями разгромить афинян и взять город. Видимо, для осуществления такого плана Артаферн был слишком хорошим полководцем... Непрямые действия приводят к решающему результату, когда и если они сопровождаются нарушением психологической устойчивости противника. Но при межцивилизационном конфликте мышление сторон пересекается настолько слабо, что даже вполне определенные знаки "не читаются" и не оказывают должного воздействия на волю неприятельских войск и командования. Именно потому непрямые действия персов в 492 - 490 гг. не только оказались бесплодными, но и способствовали заметному укреплению специфического общеэллинского (европейского) менталитета.

Следующее нападение персов, напротив, было подчеркнуто прямым. Ксеркс сосредоточил огромную армию (в источниках называются совершенно мифологические данные - до 1,7 миллиона воинов, историки сходятся на 50 - 70 тысячах бойцов, до 200.000 вместе со всей обозной и транспортной "периферией"), 207 боевых и около 1.000 транспортных судов. Эллинский союз имел около 400 боевых кораблей, 39.000 гоплитов, а всего около 110.000 человек. Армии обеих сторон были весьма ненадежны: в состав персидских войск входили малоазиатские греки, чья лояльность оставляла желать лучшего, а эллинское войско складывалось из полисных ополчений, к совместным действиям не подготовленных и друг другу не доверявших.

Ксеркс начал с безвредных, но и бесполезных мероприятий типа создания Афонского канала или моста через Геллеспонт. Затем (480 год до н.э.) персы выступили в поход и без боя прошли Фессалию, пополнив свои войска превосходной тессалийской кавалерией. Эллины дали им бой в Фермопильском проходе. Сражение это вошло не только в учебники истории, но и в книги для воспитания юношества, однако, с обоих сторон оно велось настолько безобразно, что хочется говорить об "отбывании номера". Персы неоднократно прямо атакуют сильную и короткую оборонительную позицию, обороняемую отборной пехотой, превосходящей нападающих по качеству вооружения. Греки концентрируют все войска на этой позиции, не желая, видимо, и думать, что она может быть нейтрализована обходом - по морю или по суше⁷. Очередная морская буря сорвала маневр персидских кораблей в тыл Фермопильской позиции, что дало грекам возможность благополучно отступить.

7. Греки проклинали имя Эфиальта, указавшего персам путь через горы. По всей видимости эллинские командиры всерьез предполагали, что огромное войско Ксеркса, имеющее превосходно налаженную разведку (и в конце концов, включающее фессалийских добровольцев), не в состоянии самостоятельно отыскать горные тропы.

Статистика по этому сражению насквозь легендарна. Современные историки говорят о 10.000 персов, атакующих 4,500 воинов Леонида. Потери греков точно сосчитаны, о персидских потерях говорится лишь то, что они были "тяжелыми". При такой организации боя в это легко поверить.

Фермопильская победа отдала в руки персов Среднюю Грецию. Персы, по видимому, ожидали, что под угрозой полного разорения страны Афины согласятся на достаточно мягкие мирные условия. Но логика межцивилизационного конфликта такого решения не допускала.

Решающее сражение кампании разыгралось на море - у острова Саламин. Самым трудным для победителя - Фемистокла - было организовать это сражение, если учесть, что в интересах персов было максимально оттягивать его, а флот эллинского союза был на грани распада и ухода спартанских кораблей в Пелопонесс. Источники сообщают о сложнейшей открытой и тайной дипломатии Фемистокла, которая в конце-концов и привела к тому, что персы пошли (28 сентября 480 г. до н.э.) на сражение в невыгодный для себя момент. Я не склонен согласиться с Лиддел-Гартом в том, что и тактически Фемистокл использовал в этом бою непрямые действия. С учетом более высоких качеств греческих боевых кораблей и чрезвычайно неудачной конфигурации персидского флота в узком проливе, на его стороне было преимущество в силах (378 боевых кораблей против 200 боевых и 600 транспортных), которое он и использовал. Потери персов, по видимому, были катастрофическими. Во всяком случае, они сразу лишаются господства в Эгейском море. Психологический шок был настолько силен, что сам Ксеркс бежал в метрополию, а персидский флот в дальнейшем уклонялся от всяких столкновений с греками. (Практически одновременно в морском бою при Гимере в Сицилии были разбиты союзники персов карфагеняне.)

После зимовки в Фессалии Мардоний, оставленный Ксерксом командовать сухопутным войском, вновь вторгся в Аттику. В битве под Платеями (479 г. до н.э.) он попытался тактически переломить ход кампании в свою пользу. Мардоний добился внезапности. Его удар был нанесен по расстроенным движением в виду неприятеля рядам греков. Однако, в прямом столкновении с тяжеловооруженной спартанской пехотой у персов не было шансов.

Греческая армия Павсания насчитывала 39.000 гоплитов и около 70.000 вспомогательных войск. Мардоний имел около 150.000 человек (из них 20 - 30 тысяч греков из Северной Греции). Как и при Марафоне, превосходство персов в кавалерии было абсолютным. После схватки на неудобной для конницы пересеченной местности армия персов была разгромлена полностью, укрепленный лагерь взят, Мардоний погиб.

Боевые действия были перенесены в Малую Азию. Персидский флот у мыса Микале (479 до н.э.) не решился принять сражение: корабли были вытащены на берег. После высадки греки уничтожили остатки персидского флота.

На этом первый этап войны закончился, причем победоносный Эллинский Союз немедленно развалился на проспартанский Пелопонесский Союз и управляемый Афинами Делосский Морской Союз, что в недалеком будущем привело к ожесточенной борьбе за гегемонию в Греции.

Однако, межцивилизационный конфликт Европы и Азии далеко не был исчерпан этой войной. Через полтора столетия Александр Великий вторгся в Персию.

Как правило, историки рассматривают поход Александра отдельно от войн пятого века до н.э. Действительно, историческая обстановка была другая, другими были цели войны, другим было военное искусство. Но с другой стороны современники воспринимали поход Александра как прямое продолжение событий, начатых Милетским восстанием: сам Александр именно так трактовал войну (во всяком случае на первом ее этапе). Несомненно, македоняне были столь же этнически далеки от греков, как и персы, но они точно также принадлежали к европейской цивилизации с ее культом индивидуализма, динамикой, тягой к недеспотическим формам организации общественной жизни. Нельзя забывать и о том, что Александр объявил войну Персии прежде всего, как Протектор Всеэллинского Союза.

В начинающейся войне персы претендовали на господство на море (400 кораблей против 160). По главной боевой силе того времени - тяжелой пехоте - преимущество было у Александра (30.000 против 20.000)⁸. По тяжелой коннице (которую западные историки время от времени называют рыцарской) силы были, по видимому, равны⁹. По легкой кавалерии и легкой пехоте персы превосходили противника многократно.

8. Это было обусловлено логикой конфликта цивилизаций. Гоплиты рекрутировались из свободных зажиточных земледельцев - специфически европейского общественного класса, существование которого и обусловило характерные черты европейского менталитета (индивидуализм, стремление обширных социальных групп к участию в управлении государством и пр.) Собственно, вся персидская тяжелая пехота была наемной и преимущественно греческой по происхождению.

9. По греческим источникам персы имели 12.000 тяжелой кавалерии против 5.000 македонской, однако, сами же македонцы указывают на превосходство выучки и вооружения своих тяжелых кавалеристов. По-видимому, в число македонцев включают лишь элитную конницу, персов же считают оптом.

С самого начала персы перешли к обороне. Стратег Мемнон (грек по происхождению) пытался провести в жизнь план, основанный на преобладании персов на море: избегать генерального сражения, нападать на материковое побережье Греции и в конечном итоге перенести войну туда, высадив в тылу Александра армию. Историки хвалят этот план за военный талант, граничащий с гениальностью, но, может быть, и зря. Прежде всего, в Элладе Александр оставил значительный стратегический резерв под командованием Антипатра - 14.000 человек. Далее, действия Персов против материковой Греции лишь способствовали бы усилению Панэллинского союза. Наконец, Александр выиграл время: его армия была сосредоточена и готова к боевым действиям, в то время как план Мемнона лишь начал подготавливаться к осуществлению. При таком опережении темпов персы теряли базы флота на Средиземном море раньше, чем Мемнон достиг бы ощутимых успехов в Греции (если бы он их вообще достиг, что тоже требовалось доказывать). В конечном итоге исход войны определялся тем фактом, что в правильном бою персы не могли противостоять македонской фаланге. План Мемнона не позволял персам найти достойный "ассиметричный" азиатский ответ на военный вызов Европы¹⁰.

10. Такой ответ мог быть найден в сфере применения специфически азиатских видов войск - легкой иррегулярной кавалерии и слонов.

Поход Александра привел к нескольким крупным сражениям, каждое из которых знаменует завершение очередного этапа кампании.

334 г. до н.э. битва на реке Граник. Типичное авангардное сражение - 30.000 пехоты и 5.000 конницы под управлением Александра с хода без отдыха и разведки бросились на персидскую армию - 10.000 легкой пехоты, 10.000 греческих наемников, 5.000 конницы. Хотя в этом сражении Александр больше думал о личной славе, нежели о победе, он последовательно разбил конницу врага, затем его легкую пехоту. Греческие наемники были окружены и уничтожены или проданы в рабство как предатели общеэллинского дела. Персидская армия была уничтожена практически полностью. Александр потерял 30 пехотинцев и около 100 всадников, правда было очень много раненых. Победа отдала македонцам Малую Азию.

Осень 333 г. до н.э. битва у Иссы. Бой с перевернутым фронтом, структурно напоминающий операцию Саргона II против Урарту. Различие - не в пользу Александра, который допустил грубый оперативный просмотр и оказался перед необходимостью тактически выигрывать стратегически проигранное сражение, имея 40.000 человек против 60.000 человек Дария. В этом сражении для Александра все висело на волоске. Исход боя был решен, по-видимому, лишь тем, что в решающий момент, когда ударные группировки противников почти одновременно добились успеха, Александр управлял войсками из самого центра сражения, Дарий же оставался в тылу¹¹ до самого конца. Данные о потерях не приводятся. По всей видимости, у македонцев они были значительными, персы же вновь целиком потеряли свою армию. Победа при Иссе означала конец Персии, как великой державы и разрешение межцивилизационного конфликта. Дальнейшие действия Александра были не оправданы.

11. Это был решающий момент в межцивилизационном конфликте. Есть глубокая логика в том, что Александр лично возглавил свою конницу в атаке, которая вполне могла оказаться последней, в то время как персидский деспот ждал в своем шатре исхода боя. И в том, что, оказавшись лицом к лицу с Александром, он дрогнул и кинулся бежать, бросив управление боем, который на большинстве участков носил для персов победоносный характер.

Январь - август 332 г. до н.э. - борьба за побережье Средиземного моря. Для Александра - период "сбора урожая", проведенный не лучшим образом. После Иссы Сирия, Палестина и Египет не могли быть удержаны персами. Устанавливая свое господство над этими территориями, Александр сначала потратил много времени на прямую осаду Тира, а затем еще и уничтожил этот город, продав в рабство 30.000 его жителей. Оправдать этот поступок было трудно даже апологетически настроенным по отношению к Александру историкам. Даже если оставить в стороне этические мотивы, гибель этого великого города была крайне невыгодна Македонцам¹².

12. Существует точка зрения, объясняющая резкое изменение личности Александра после Иссы психическим заболеванием.

1 октября 331 г. до н.э. - Гавгамелы. Попытка Дария "переиграть" Исское сражение в невыгодной для себя обстановке. 40.000 македонской пехоты и 7.000 конницы столкнулись с 60.000 персидских пехотинцев, 15.000 всадников при 200 колесницах и 15 боевых слонах. Самое зрелое из сражений Александра, который сознательно заранее рассчитанным точным маневром вынудил противника создать разрыв в оперативном центре позиции¹³. Подобные разрывы всегда возникают при резких перестроениях не слишком хорошо спаянного войска и, как правило, не опасны. Однако, Александр, который ждал появления бреши, бросил против образовавшейся слабости свою отборную конницу - гетайров и элитную среднюю пехоту - аргироспидов.

13. Аналогичную оперативную схему Александр применил позднее в битве при Гидаспе (326 г. до н.э.) против индийского царя Пора. Александр имел 25.000 пехоты и 5.000 кавалерии против 30.000 пехоты, 3.000 - 4.000 конницы, 300 колесниц, 200 боевых слонов. Маятниковым движением создав разрыв, Александр прорвал фронт противника. Индийцы потерпели поражение, оставив на поле боя до 23.000 человек. Сражение обеспечило новую Империю с востока.

Этого разгрома Персидское государство уже не перенесло.

Суммируя вышеизложенное, необходимо сказать, что с точки зрения межцивилизационного конфликта действия Александра на всех этапах были прямыми (силовое решение), а после битвы при Иссе еще и ошибочными. В результате конфликт закончился поражением обеих культур: эллинистические царства, возникшие после похода Александра, были мертворожденными новообразованиями, не принадлежащими ни европейской, ни азиатской культуре¹⁴. В междуусобных войсках и заговорах погибли почти все полководцы Александра и были перебиты остатки македонского войска.

14. Позднейшее процветание европейского образа жизни никоим образом не может быть поставлено в заслугу Александру. Римляне, создавшие величайшую в истории европоориентированную империю, переняли европейский образ мышления не от эллинистических владык, а от сицилийских и италийских греков-колонистов.

Войны за гегемонию в Греции "заполнили время" между периодом персидской экспансии и "ответом" Александра. Непрерывная полуторовековая "борьба всех против всех" не привела ни к какому положительному результату. Итогом конфликта стал духовный распад эллинской культуры, утрата Грецией цивилизационного приоритета и потеря ею независимости.

По сути, "войны за гегемонию" мало отличались от "номовых" ("доменных") конфликтов в Египте, Двуречье или много позднее - средневековой Европе. Следует согласиться с марксистской историографией, которая видит причины войн 5 - 4 столетия до н.э. в кризисе полисной структуры античного мира. Устойчивость полиса, как формы организации жизни, объяснялась чрезвычайно пересеченной местностью Эллады, издревле лишенной дорог. С ростом цивилизации, однако, увеличивалась как транспортная связность, так и возможности осадной техники. В результате изолированный полис становился беззащитным, и возникали условия для военного объединения страны под властью сильнейшего.

Не привнеся ничего позитивного в европейскую историю, "войны за гегемонию" способствовали, однако, превращению военного дела в военное искусство. Именно в этот исторический период в Европе впервые появляются стратеги и полководцы в современном значении этих терминов.

Отношение к войне, как к форме искусства, привело к заметному усложнению структуры войск. Появляются элитные части типа фиванского "Священного отряда". Наряду с легкой и тяжелой создается средняя пехота (пельтасты), сочетающая в себе боевую устойчивость с мобильностью (Ификрат, 390 г. до н.э). Именно элитная средняя пехота аргироспидов (серебряных щитов) станет "ключевым" родом войск в победах Александра Великого¹⁵.

15. Заметим, что появление пельстастов привело к глубоким и неочевидным изменениям в общественной жизни. Гоплиту требовалось дорогое вооружение и значительная общефизическая подготовка, но специальных воинских умений действия в составе фаланги не подразумевали, поэтому этот вид войск мог рекрутироваться из обеспеченного крестьянства. Средние пехотинцы, если они не хотели бесславно и быстро погибнуть, должны были обучаться искусству индивидуального боя. Но если в тяжелую для государства годину крестьянин и мог оставить плуг, облачившись в панцирь гоплита, то заниматься постоянными военными тренировками он был явно не в состоянии. Иными словами, военное дело для пельтаста могло быть только профессией. В результате в Греции начинает развиваться наемничество и происходит постепенный переход к наемной армии. Но само по себе это означало, что государство теряло заботу о благополучии свободного крестьянства, основы полиса.

Первой и важнейшей среди "войн за гегемонию" была Пелопонесская война (431 - 404 гг. до н.э.). В историю военного искусства она входит, как редчайшая коллекция исключений из правил: сторона, более развитая экономически, политически и культурно, контролирующая более обширные финансовые и материальные ресурсы, превосходящая противника по численности населения, обладающая неоспоримым господством на море, имеющая в целом более способных политических и военных руководителей, избравшая и последовательно осуществляющая выигрывающий стратегический план, терпит полное поражение.

Структура Пелопонесской войны чрезвычайно запутана. Стороны маневрировали, меняли союзников и противников, сочетали "войну империалистическую (за власть в Элладе) с войной гражданской". Зона боевых действий охватывала Балканский полуостров, Малую Азию, Черноморские проливы, острова Эгейского моря, Сицилию и едва ли не Карфаген. Не останавливаясь на всех перипетиях этой борьбы, сосредоточимся на решающем событии войны - провалу плана Перикла.

Как известно, в плане Перикла территория Аттики отдавалась на разграбление. Население укрывалось в укрепленном лагере, включающем Афины, Пирей и Фалер. Этот лагерь, защищенный Длинными стенами и снабжаемый продовольствием по морю, был фактически неприступен. Опираясь на него, Перикл предполагал ударами по побережью Пелопонесса убедить спартанцев в бесперспективности войны. В сущности, речь шла о формальной морской блокаде государства, господствующего на суше. Опыт Наполеона, Вильгельма II, Гитлера и иже с ними показал, что такой стратегической схеме трудно противопоставить что-то реальное: пусть медленно и без особого блеска, но морская мощь всегда ломает сухопутную.

Неудачу Перикла связывают с исторической случайностью - эпидемией чумы в Афинах. Заметим прежде всего, что распространенность этой версии, которой отдал дань и Лиддел-Гарт, можно объяснить только склонностью историков к некритическому переписыванию друг у друга. При скученности населения в афинском укрепленном лагере, при тогдашнем состоянии медицины и санитарии эпидемия чумы продолжалась бы не два года, а максимум 2,5 месяца. За это время вымерло бы от 95 до 100 процентов населения Афин и погибло бы около 23 осаждающей армии. Далее эпидемия прокатилась бы по городам Афинского морского союза, собирая несколько меньшую жатву. Трудно оценить, охватила бы эпидемия весь полуостров или нет, но во всяком случае война Афин и Спарты закончилась бы немедленно за отсутствием сражающихся. Так что, как обычная логика, так и изложение симптомов болезни у Фукидида убеждают нас, что речь шла не о чума, а о самом обычном брюшном тифе.

Но вот здесь уже необходимо бросить упрек Периклу. Медицина того времени знала об опасности подобных заболеваний в осажденных городах, и Перикл был обязан учитывать такую возможность. (Собственно, если учесть скученность, отсутствие водопровода, плохую воду и жаркий климат, следует удивляться не самой эпидемии, а тому, что Афины избегали ее так долго.)

Именно поэтому дать взвешенную оценку плану Перикла чрезвычайно трудно. Историк должен избегать искушения опираться только и исключительно на результат, в данном случае - неудачный. С другой стороны, не хочется и "сваливать" исход войны на чистую случайность. По всей вероятности, афинский план войны мог быть успешно реализован. Однако, для того, чтобы парировать неизбежные на войне случайности и осуществить план при любых привходящих обстоятельствах¹⁶, данную оперативную схему следовало проводить в жизнь совершенно по-другому.

16. К этим "привходящим обстоятельствам", которые не учел или недоучел Перикл, относятся: финансовая помощь Персии Спарте, лаконофильство обеспеченных аристократических кругов почти по всей Греции, неустойчивость настроений афинского демоса.

Вообще, при изучении событий Пелопонесской войны создается ощущение, что война эта Периклу была неинтересна. В строительство Афин, в сицилийскую колониальную политику, в кропотливую "наладку" афинского демократического государства Перикл вложил душу, в создание же плана - только ум. В ленивой блокаде Пелопонесса почти не ощущается присутствия личности Перикла. Возможно, это отсутствие личностного измерения в стратегии и привело Перикла и его план к крушению¹⁷.

17. С чисто технической точки зрения Перикл не учел, что Морской Союз создавался прежде всего для обеспечения свободы торговли на Эгейском море и уже поэтому не мог быть устойчивым при длительной и очень дорогой войне. Соответственно, надлежало действовать быстро. Ответом на приход спартанской армии в Аттику должна была стать не блокада с отдельными беспокоящими противника вылазками, но переброска афинской армии в Пелопонесс, захват Мессены и изоляция Спарты на Пелопонессе кольцом зависимых от Афин государств (в рамках идей Эпаминонда, осуществленных пятьюдесятью годами позже).

Статистические данные: Афины начали войну, имея 300 триер, 13.000 гоплитов, 16.000 крепостных гарнизонов, 1.200 всадников, 1.600 лучников. Спартанцы с союзниками развернули до 60.000 человек полевой армии, флот их оценивается в 100 - 120 кораблей. Результатом войны стало полное уничтожение морской и финансовой мощи Афин, распад Морского Союза и институирование "войн за гегемонию" в вековой конфликт.

Решающий удар могуществу Спарты нанес Эпаминонд в ходе Беотийских войн (371 - 362 гг. до н.э.)¹⁸ В битве при Левтрах (5 августа 371 г. до н.э.) Эпаминонд применил не столько "косой боевой порядок", сколько невероятное оперативное усиление. Имея 6.000 гоплитов и 1,5 тысячи всадников против 10.000 непобедимой спартанской пехоты при 1.000 кавалеристов, Эпаминонд при равной ширине фронте (по моде того времени) мог противопоставить 12 шеренгам противника только 8 - 9 шеренг. Это гарантировало ему поражение, даже если не учитывать качественное превосходство спартанской пехоты. Однако, на своем левом фланге (в нарушении всех традиций - на левом) Эпаминонд поставил свой единственный элитный отряд, выстроив его в 50 шеренг, и этот отряд прошел через боевые порядки противника, как нож сквозь масло. Психологический удар был столь силен, что впервые в истории армия спартанцев побежала¹⁹.

18. Деятельность Эпаминонда является лучшей антитезой к классическому марксистскому объяснению всего на свете экономическими причинами. Фивы и до, и после и во время Эпаминонда ничем не выделялись на общеэллинском фоне, если не считать вошедших в анекдоты и поговорки лености и туповатости их жителей. При Эпаминонде Фивы становятся гегемоном Балканского полуострова. После его смерти эта гегемония потеряна сразу.

19. Конечно, это лишь голая оперативная схема, и в реальности действия Эпаминонда были гораздо тоньше. Например, сильная фиванская конница за одно короткое (почти без потерь!) боевое столкновение (1) скрыла особенности развертывания войск Эпаминонда, (2) отбросила неприятельскую конницу на пехоту с очевидной потерей спартанцами времени, (3) перестроилась к флангу "священного отряда" и приняла участие в довершении разгрома врага, усиливая "косую атаку" охватом. Именно такие "мелочи и частности" характеризуют крупного полководца.

В битве при Мантинее (июль 362 г.) на стороне Эпаминонда была идеальная стратегическая обстановка и общее превосходство в силах (30.000 пехотинцев и 3.000 конницы против 20.000 пехотинцев и 2.000 конницы). Сражение было организовано блестяще, что подтверждает хотя бы тот факт, что фиванцы выиграли его, даже лишившись командования. (Текст, стр...)

Результатом беотийских войн явился полный военный и политический разгром Спарты.

Первый период "войн за гегемонию" завершила война Македонии против Панэллинского Союза. В августе 338 г. до н.э. при Херонее встретились почти равные силы: и Филипп Македонский и Панэллинский союз имели по 30.000 человек. Филипп выиграл сражение в духе основных идей Эпаминонда: был осуществлен прорыв-охват при резком оперативном усилении ударного фланга.

Распад империи Александра привел к новому витку "войн за гегемонию". Теперь между собой сражались не полисы или их объединения, а централизованные эллинистические царства. Примерно в том же затяжном и бестолковом стиле. Лиддел-Гарт выделяет битву при Ипсе, (301 г. до н.э) положившую конец попыткам воссоздать единую Империю. С точки зрения военного искусства эта битва помимо своей масштабности²⁰ выделяется тем, что в ней впервые армия, преимущественно азиатская, одержала победу над армией европейского типа.

20. Антигон имел 85 - 90 тысяч человек против 70.000 пехоты, 10.000 кавалерии.

К общему итогу эллинистического этапа "войн за гегемонию" можно отнести истощение участвующих в ней государств и создание благоприятных условий для римского завоевания.

Римское государство также знало период "борьбы за гегемонию" (Вейская война 406 - 396 гг. до н.э., латинская война 340 - 338 гг. до н.э. , Самнитские войны 327 - 290 гг. до н.э. Тарентская война 280 - 275 гг. до н.э. - лишь главнейшие из столкновений, определивших распространение власти Римского полиса на весь Италийский полуостров.) Заметно четкое различие в ходе и исходе римских и греческих войн. В Греции мы видим красивые сражения (Левктры, Мантинея и пр.), тонкие стратегические планы (Перикл, Алкивиад, Брасид, Лисандр, Ификрат, Эпаминонд, Филипп), героические подвиги и черные измены, и - в качестве цены всему этому - полное разорение страны и гибель участвующих в борьбе полисов. В Италии ситуация совершенно противоложная. Редкий историк назовет имена римских полководцев периода Латинской или Самнитских войн. Стратегии по существу нет: если республиканские консулы и уклонялись от чисто прямых действий, то, обычно, только из политических (притом, скорее внутриполитических) соображений. Результат - расцвет Рима и его превращение в сильнейшую Средиземноморскую державу.

Если одну битву (или войну) и можно выиграть случайно, то о цепочке "случайных" побед длиной в два столетия говорить не приходится. У римлян, следовательно, была своя стратегия, свой особенный - безличный - стиль военного искусства.

Конечно, римляне немало внесли в организацию армии. Легион, разбитый на манипулы и центурии, был построением гибким и одновременно достаточно устойчивым. Собственно, римляне первыми в истории создали представление о самостоятельно действующей тактической единице. Но! Манипулярная структура легиона сложилось окончательно лишь после Тарентской войны.

Римляне были мастерами политической подготовки к войне (лишь Бисмарк в XIX столетии нашей эры превзошел уровень римских "военных" дипломатов). Однако, ссылаясь на искусную дипломатию как на причины побед римского оружия, мы меняем форму, но не содержание проблемы. Остается вопрос, в чем секрет римской дипломатии? Нельзя, разумеется, сводить ее к простейшей формуле "Разделяй и властвуй", которая и во времена Муваталлиса была банальностью.

Объясняя непобедимость римского государства (при том, что римские легионы неоднократно были биты и равным, и сильнейшим, и слабейшим противником), обратим внимание на римский вклад в цивилизацию, на те реалии, которые были привнесены мир римлянами и "работают" до сих пор. Имеются в виду римские дороги и законы, так называемое "римское право".

Римляне впервые создали стройную, логичную, обоснованную и взаимосвязную правовую систему. Они организовали юридическое пространство с совершенно особым менталитетом, основанным на идеях измеримого (объективного) права. Отношения Рима с окружающими народами выстраивались в сложнейшую цепочку законов, правил, статусов (римское гражданство, латинское гражданство, статус "друга и союзника римского народа", статус "сдавшегося" и пр.) Римляне изобрели и надлежащим образом оформили схему "ограниченного гражданства", что позволяло им достаточно щедро предоставлять полисам юридические права, но не возможность голосованием влиять на римскую политику²¹. Возможно, здесь и кроется разгадка римской военной мощи. Римские законы убрали из войны и мирных переговоров беспредел, характерный для греческой истории. Сдавшийся как правило знал, на что он может рассчитывать.

21. Именно проблема "гражданства" оказалась гибельной для Афинского морского союза. Афиняне не могли свободно предоставлять его союзникам и были принуждены ставить даже вернейших из них в подчеркнуто зависимое положение. Римляне же, ничем не рискуя, предоставляли целым полисам "гражданство без права голосования в комициях", а отдельным людям, оказавшим особые услуги Риму, и полное гражданство. Таким образом среди покоренных народов создавался слой людей, не за страх, а за совесть преданных римскому государству. Что же касается народных масс, то, имея ограниченное гражданство, они пользовались всеми преимуществами вхождения в единое и стабильное юридическое пространство. В общем и целом это обеспечивало более стабильную жизнь, нежели до присоединения. В результате римские союзы, как правило, оказывались весьма прочными.

Особенностью римской дипломатии была парадоксальная реакция на поражение: после разгрома римские требования к противнику становились жестче. Напротив, успехи смягчали условия мира или капитуляции. Эта непрямая, вывернутая на изнанку дипломатия (вместе с гениальным изобретением ограниченного гражданства) могла или быстро погубить Рим или сделать его гегемоном Италии.

Военные и дипломатические успехи римляне закрепляли, создавая великолепные дороги, которые, наряду с египетскими пирамидами, являются одним из "чудес света", сохранившихся до наших дней (и используемых по прямому назначению!). Дороги и стабильные законы способствовали развитию торговли, в результате римское владычество не могло быть подорвано Транспортной теоремой. Ну и, конечно, дороги позволяли при необходимости быстро перемещать войска.

Гегемония в Италии поставила на повестку дня вопрос о господстве на Средиземном море и, затем, о создании мировой империи. Эту проблему Рим решил в ходе чудовищных по напряжению Пунических войн.

Как правило, внимание историков обращено на Вторую пуническую (Ганнибалову) войну, хотя решающее значение имела Первая (264 - 241 гг. до н.э.), в ходе которой Рим захватил Сицилию, являющуюся оперативным центром всего Средиземноморья.