Дуэль без шансов на победу

Дуэль без шансов на победу

De parientes mayores – так называли знатнейшие фамилии в Кастилии, главы которых всегда приглашались особым письмом в столицу будущей Испании для принесения присяги новому королю. С древнейших времен на севере испанских земель, в горной лесной местности на западной границе Наварры, в стране Басков, жил род независимых владетельных князей, бискайских графов Лопесов. Во второй половине XV века один из потомков этих графов, рыцарь Бертрам, сын Переса, сеньор де-Лойола-и-Оньес, владел двумя небольшими древними замками Оньес и Лойола, располагавшимися между двумя маленькими городками Аскоития и Аспетия в бискайской провинции Гвипускоа. Дону Лопесу покровительствовал кастильский гранд Антонио Манрико, герцог Нохара и граф Гревиньо. Рыцарь Бертрам был женат на донне Марианне Саес-де-Ликона-и-Бальда, дочери рыцаря Мартина Гарсии де Ликона и маркизы де-Бальда. Большая семья, в которой было четырнадцать детей, постоянно жила в родовом замке Лойола.

23 октября 1491 года у дона Бертрама и донны Марианны родился тринадцатый ребенок, мальчик. При крещении в церкви святого Себастьяна в городке Аспетии он был назван Иниго Лопес де Рекардо Лойола. Его крестный отец, отставной королевский казначей дон Хуан Веласкес-и-Квеллар, взял Иниго к себе. Все детство маленького Лойолы прошло в Аревало, древнем рыцарском замке Старой Кастилии. Этот замок был известным во всей Испании образцовым центром придворно-рыцарского воспитания, находившемся в самом расцвете. Дон Иниго обучался фехтованию, верховой езде, танцам, даже игре на мандолине, но систематического образования не получил, умел только читать и писать по-испански. В четырнадцатилетнем возрасте Иниго благодаря герцогу де-Нохара стал пажом при дворе объединителей Испании Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, резиденция которых в начале XVI века находилась в Барселоне. Фердинанд Католик (1452-1516) был той сильной личностью, которые творят историю. После смерти своей жены Изабеллы в 1504 году король Арагона, Сицилии, Кастилии, Неаполя, победитель арабов в Гренаде, завоеватель Руссильона, Серданя и Верхней Наварры, стал первым королем объединенной Испании. Весь королевский двор стремился к рыцарской славе. Молодые рыцари любили красивое оружие и великолепных лошадей, их манили дуэли и любовные приключения, они стремились завоевать репутации храбрецов. Дон Иниго читал рыцарские романы, и много раз перечитывал знаменитого «Амадиса Галльского». Совершенный кавалер в блестящем дворе любезничал с дамами, писал любовные объяснения в стихах, пел нежные куплеты, играя на мандолине, ночью со шпагой в руке защищал свои ночные серенады от братьев, женихов и мужей прекрасных дам. Его считали любезным, честным, храбрым кабальеро, добрым товарищем, готовым на самопожертвование, очень тщеславным, высокомерным, вспыльчивым, эксцентричным рыцарем, счастливым с женщинами и уважаемым мужчинами. Современники оставили описание внешности двадцатилетнего Лойолы: «Он был хорош собой, имел широкий, открытый лоб, пламенные глаза, красивый римский нос, свежий цвет лица, крепкое и пропорциональное сложение и был среднего роста (один метр пятьдесят восемь сантиметров)». Его любимый рыцарский роман португальского писателя Васко де-Ловейра «Амадис Галльский» звал дона Иниго к рыцарским подвигам и воинской славе, для которой молодой рыцарь был готов пожертвовать всем, кроме чести. Дон Иниго гордился своей католической верой, посвящал романсы апостолу Петру и мечтал сразиться с неверными. Современники писали, что молодой Лойола обладал исключительной способностью заставлять людей делать то, что он хочет, и вести очень сложные переговоры. Дон Иниго в двадцать четыре года поступил в армию, куда его рекомендовал герцог де-Нохара. Дон Иниго быстро стал офицером, много времени тратил на систематическое изучение военного дела. Он доказал свое мужество и безумную храбрость в боях и походах, которые не прекращались во все царствование Фердинанда Католика, а его энергия и сообразительность принесли дону Иниго славу блестящего офицера.

В январе 1516 года скончался король Фердинанд и на испанский трон вступил его внук Карл I. Шестнадцатилетний юноша, через три годаа получивший в наследство от другого своего деда Максимилиана Священную Римскую империю германской нации, считал себя и на самом деле был самым могущественным монархом Европы, под скипетром которого находились Испания, Болеарские острова, Неаполь, Сицилия, Германия, Чехия, Голландия, Бургундия, Вест-Индия, Мексика и Перу. Немного ранее императора и испанского короля Карла V корону могущественной Франции получил наследник Людовика XII Франциск I. 13 августа 1516 года в Нойоне Испания и Франция подписали мирный договор, по которому спорная территория пограничной Наварры передавались королю Жану д’Альбре Наваррскому, тяготевшему к Франциску I. Две крупнейшие европейские державы стремились к расширению своих границ. Карл V и Франциск I начали ожесточенную войну, продлившуюся более двадцати лет.

В 1520 году Карл V решил овладеть спорными землями и объявил Франции войну. Резкими и быстрыми ударами из Кастилии и Каталонии испанские войска захватили Южную Наварру и король Жан д’Альбре бежал во Францию. Указом Карла V комендантом стратегического замка Памплона был назначен тридцатилетний капитан Иниго Лопес де-Рекардо Лойола.

Испанцы собирались атаковать северную Наварру, но с Пиренеев как с неба свалилась французская армия во главе с Андре де Фуа, маршалом де Л’Эпарра. В середине мая 1521 года французы осадили Памплону, имея вдесятеро больше войск, чем испанцы. Французы ворвались в город и защитники ушли в цитадель, в которой почти не было припасов. На военном совете в замке испанцы высказались за капитуляцию, но комендант Лойола подвел итог дискуссии по-своему: «Не сдаваться! Будем биться в рукопашную!» Красноречие отчаянного капитана произвело большое впечатление на всех кабальеро. На переговорах с французами, требовавшими сдать замок, дон Иниго заявил, что испанцы готовы биться со всей французской армией и живыми не сдвинутся с места: «Мы лучше погибнем под развалинами замка, чем запятнаем позорной сдачей воинскую славу Испании!»

На рассвете 21 мая французские мортиры пробили брешь в крепостной стене Памплоны. Когда густой дым и пыль рассеялись, в бреши во главе горсти испанских воинов стоял невысокий офицер с боевой рапирой в руке. После еще одного залпа брешь оказалась пустой. Под развалинами, как и обещал, с перебитыми ногами лежал гордый испанский капитан Иниго Лойола.

Французы оказали медицинскую помощь испанцам, большинство из которых были ранены. Полумертвое тело коменданта перенесли в один из уцелевших домов. Оборона Памплоны позволила Карлу V перегруппировать войска. Через месяц, 30 июня 1521 года, французская армия была разгромлена испанцами под Эскавором и вскоре Наварра пополнила владения короля и императора Карла V. О героическом коменданте, конечно, все быстро забыли.

Иниго Лойолу по горным дорогам на носилках долго несли в родовой замок. На консилиуме врачей хирурги решили, что ногу нужно опять сломать и вернуть кости на свои места. Две тяжелейшие операции, два новых перелома на поврежденных ногах не смогли вернуть здоровье дону Иниго. Хирурги говорили, что во время этой carneceria, резни, Лойола, только выпив как обезболивающее стакан вина, не произнес ни слова, не разу не вскрикнул, не показал своих страданий, только крепко сжимал кулаки.

Дону Иниго становилось все хуже и хуже, он уже не мог есть. Доктора, видя множество симптомов приближающейся смерти, посоветовали ему причаститься и исповедоваться. В ночь на день святых Петра и Павла врачи сказали, что если к утру не наступит улучшения, Лойолу можно считать покойником. Дон Иниго считал своим покровителем апостола Петра – утром наступило улучшение и врачи объявили, что смерть раненому больше не грозит.

Одна нога дона Иниго стала короче другой. О военной службе можно было забыть навсегда. Лойола много дней растягивал короткую ногу особыми устройствами, терпя жестокие мучения, но так и остался хромым. После многих месяцев мучений, лечения без анестезии дон Иниго постарел, волосы его поредели, на лбу появились морщины. Благородный кабальеро сильно изменился, внешне и внутренне.

Во время лечения дон Иниго попросил принести ему как можно больше книг. Любимым чтением испанцев были рыцарские романы Терульда, Ловейры, Вистаса. Славные рыцари странствовали по свету и по приказанию Дамы своего сердца совершали славные подвиги, исправляли несправедливости, защищали родину от мавров, а вдов и сирот от разбойников. Дону Иниго принесли и другие книги, в которых святые, ставшие духовными рыцарями, совершали подвиги из любви к Богу. Лойола несколько раз перечитал изданную в 1474 году в Страсбурге книгу картезианского монаха Рудольфа Саксонского «Жизнь Господа нашего Иисуса Христа, тщательно составленная из четырех Евангелий и Учителей, одобренных католической церковью». Книга, широко распространившаяся еще до изобретения книгопечатания, выдержала более четырехсот изданий. Иниго Лойола читал испанское издание, вышедшее в 1502 году в Алькале в переводе Амбросио Монтесино: «В небесной славе сам Иисус назовет нас иезуитами, то есть спасенными Его именем».

Второй заинтересовавшей его книгой стала «Flores sanctorum», «Цвет святых», перевод «Золотой легенды» доминиканского монаха Иакова Варацце, жившего в конце XIII века. Книга рассказывала о необычайных лишениях, которым подвергались аскеты-монахи для спасения души. Сильнейшее впечатление произвели на него многократно перечитанные жизнеописания знаменитых основателей францисканского и доминиканского орденов, живших в XIII веке: «Так делал святой Франциск, – так буду делать и я. Так поступал святой Доминик, – так буду поступать и я». Пойти босиком в Иерусалим, питаться одними травами, совершать подвиги покаяния, – сможет ли Лойола это сделать? Всю осень и зиму 1521 года дон Иниго размышлял над прочитанным, переписал «Жизнь Христа» и «Цвет святых», особо выделил оттуда все молитвы. Ночью во время бодрствования он ясно увидел образ Богородицы с младенцем Иисусом на руках. Видение было долгим. Позднее Лойола говорил, что на него снизошло живое утешение: «Утешением я называю всякое возрастание надежды, веры и любви и всякую внутреннюю радость, зовущую душу к небу и спасению, принося ей покой и умиротворение». Днем Лойола читал, писал, молился, ночью долго смотрел на небо и звезды, думал, размышлял. Он попросил слуг узнать о правилах приема в картезианский монастырь в Бургосе, о пути в Иерусалим. Романтик, которому предстояло начать новую, неизвестную жизнь, измученный страданиями, Лойола находился в удивительном состоянии. Во всем блеске духовной славы видел он подвиги святых Франциска Ассизского и Доминика, и хотел поспорить с ними в строгости жизни и лишениях. Идти босым, в дерюге, в Палестину, питаться хлебом, кореньями, пить воду, жить в пещерах, бичевать себя, спать на земле, совершить что-нибудь необыкновенное, чтобы заслужить уважение. Кого? Неба? Господа? Богородицы? А что, если создать орден духовных странствующих рыцарей, подражающих святым в их добродетелях и подвигах во славу Божью, но подражающих и рыцарям в мужестве и смелости. Дон Иниго Лопес де-Рекардо Лойола будет рыцарем Господа. Он вступит в ряды Его войск, будет питаться и одеваться, как Христос, переносить такие же тяготы и испытания, будет верно следовать за Господом, делить с ним все невзгоды и служить Ему. Рыцарское служение, но не королю, а Господу. Ему, Лойоле, понадобится все его мужество, вся его храбрость, вся его сила воли, его харизма. У него будет своя фаланга Иисуса, свое духовное, идеальное рыцарство без страха и упрека. Он совершит такие же великие подвиги, которыми прославились святые, он посвятит себя служению Богу. Зачем? К вящей славе Господней.

В конце февраля 1522 года дон Иниго отправился в город Наваррет к герцогу Нохара. Именно у Антонио Манрике де Лара, вице-короля Наварры и герцога Нохара капитан Лойола служил до своего ранения в Памплоне. Герцог предложил дону Иниго должность поручика в армии, но Лойола отказался и в одиночестве отправился к горе Монтсеррат. На этой горе в центре Каталонии, недалеко от Барселоны, на высоте более семисот метров над уровнем моря, находился знаменитый бенедиктинский монастырь, овеянный легендами, привлекавшими множество паломников. Святыней монастыря была статуя Богородицы, вырезанная в XII веке из черного дерева.

20 марта у подножья горы дон Иниго купил ткань, из которой шили мешки и попросил сшить себе из нее длинную одежду пилигрима. Он купил грубые сандалии, веревку вместо пояса, посох и флягу из тыквы. В течение трех дней, с 22 по 24 марта дон Иниго совершил генеральную письменную исповедь перед знаменитым монахом-отшельником Кланоном, который одобрил его желание совершить паломничество в Иерусалим. Как рыцарь, дон Иниго решил совершить «vetar las armas» – «обряд бодрствования над оружием», который обычно проводился в ночь перед обрядом посвящения в рыцари и состоял из омовения, исповеди, причащения и вручения меча.

В ночь на 25 марта, в канун праздника Благовещения, дон Иниго снял одежду рыцаря и оделся пилигримом. Он повесил свою боевую рапиру и кинжал перед алтарем Богородицы и провел один всю ночь в церкви в молитвах, стоя, или на коленях. Ночным бдением Лойола посвящал себя в свое новое рыцарство. С этого дня дон Иниго стал называть себя воином Иисуса Христа и рыцарем Пресвятой Девы.

Утром 25 марта новый духовный рыцарь спустился с горы и отправился пешком в Барселону, от которой ходили корабли в Иерусалим. В трех километрах от Монтсеррат находился маленький городок Манрес. В местном госпитале и странноприимном доме Лойола хотел занести свои ощущения в духовный дневник, который он стал писать почти ежедневно. Два дня в Манресе растянулись на десять месяцев, с конца марта 1522 до начала февраля 1523 года.

В Барселоне царила чума и морской порт был закрыт. Монополию на перевозку паломников в Святую Землю имели только корабли трех больших итальянских приморских городов. Из-за эпидемии чумы сообщение с Иерусалимом было прервано на неопределенный срок. Пилигрим Иниго Лойола остановился в манреском госпитале святого Луки, желая жить среди нищих и больных. Он отказался спать в постели или на соломе, только на голой земле. Иниго опоясал себя железной цепью и трижды в день публично бичевал себя ею. Трижды в день он молился в церкви в течение семи часов, читая историю Страстей Господних, питался хлебом и водой, по воскресеньям съедал немного вареных овощей. Из смирения и чтобы не быть узнанным, пилигрим Иниго отрастил волосы, бороду, ногти, огрубел и перестал заботиться о чистоте тела. Под холщевой одеждой он носил жесткую власяницу, добавляя к железной цепи пояс из очень колючих трав. В состоянии почти постоянного нервного возбуждения он стал галлюцинировать наяву. Выдерживать все эти тяжелейшие испытания Иниго было очень тяжело. Он стал сомневаться, сможет ли он выдержать такой крест в течение всей своей жизни. Иниго повторил в Манресе трехдневную генеральную исповедь. Он боялся, что Бог его не примет. Ему казалось, что вся его жизнь – грех и ничего нельзя изменить. Несколько раз к нему приходили мысли о самоубийстве. Позднее современники отмечали, что подобную и очень похожую внутреннюю душевную борьбу пережил и первый реформатор Мартин Лютер, бывший старше Иниго Лойолы всего на семь лет. Для Лютера могучей основой его учения стало Священное Писание. Лойола не очень впечатлялся догмами. Он разбирался в своей душе, о злом и добром в ней. При внушениях от доброго духа душа испытывает радость и утешение, при внушениях от злого духа – утомление и муку. Лютер не принимал никаких внушений и видений, Лойола жил во внутреннем созерцании, расцвеченном неуемными фантазиями.

К концу лета 1523 года Лойола потерял душевное равновесие. Он перестал радоваться и не находил успокоения в молитве, и тут же приходил в восторг. Иниго обратился за советом к пророчице Беате Манресской и услышал в ответ: «О, если бы Христос явился тебе!» Эти слова потрясли Иниго, у которого вырвалось: «Господи, я ничего не хочу делать, что могло бы оскорбить Тебя!»

Иниго Лойола решил подвергнуть себя более суровому испытанию. В полукилометре от Манреса, на скалистом берегу впадающей в Средиземное море реки Льобрегат, он нашел пещеру, куда с трудом можно было взобраться ползком по непроходимой тропинке через колючий репейник. В пещере Иниго бичевал себя, бил в грудь камнем, не ел по несколько дней, потом съедал плесневелый хлеб и коренья, когда чувствовал приближение голодного обморока. Иниго попытался лишить себя сна, сильно ослаб и часто терял сознание. Лойола сделался существом не от мира сего, потеряв чувство времени и пространства. Видения окружали его, который то боролся со злыми духами, являвшимися искушать его, то приходил в полный восторг от вида небесных чудес и явлений, то потрясенный падал в обморок после бесед с Богом. В манреской пещере в голове Иниго Лойолы начали складываться «Духовные упражнения», изменившие первого духовного рыцаря и давшие начало истории ордена иезуитов. Многие современники впоследствии заявляли, что написать такую могучую книгу без непосредственного содействия Бога было невозможно. Впоследствии десять долгих месяцев в Манресе Игнатий Лойола разделил на период покоя, период сомнений и борьбы, и период великих озарений и полного преображения. «Что же это за новая жизнь начинается сейчас?» – говорил будущий святой.

Однажды случайно прохожие нашли его в глубоком обмороке у входа в пещеру. Полумертвого от истощения Лойолу принесли в манреский госпиталь, где хороший уход вернул ему здоровье. Позднее Игнатий говорил, что в борьбе со злым духом он сумел не впасть в один из страшных грехов – грех гордости. Будущий святой в Манресе понял, что может одерживать духовные победы и преодолевать великие искушения силой молитвы: «Помоги мне, Господи, помоги! От тебя одного жду успокоения моего духа. Я не откажусь от руководителя, посланного Тобой, даже если это будет собачка, присланная руководить мною и успокаивать мою взволнованную душу. Я бы ей повиновался как своему господину и следовал бы за ней, как за путеводителем». Позднее первый генерал Общества Иисуса вспоминал, что Бог обращался с ним как школьный учитель с учеником, обучая и наставляя его. Иниго понимал порядок мироздания, таинство Евхаристии, тайну Святой Троицы, получал откровения Священного Писания.

Недалеко от Манреса над рекой Кардонер стоял очень древний монастырь Сан-Пабло-и-Вальдаура, подчинявшийся цистерцианскому ордену. В начале осени 1522 года пилигрим Лойола вдоль реки шел поклониться древнему алтарю. Он ненадолго присел лицом к реке, протекавшей внизу. Глядя в глубину, Лойола вдруг почувствовал, что постигает тайны веры. Внутренними глазами «он видел и узнавал множество духовных вещей, понимал все то в науках, что могло относиться к вере». Великое озарение открывало ему тайны бытия, которых он понимал множество. Лойола получил великую ясность понимания природы вещей и тайн веры и длилось это очень долго. Он стал глубоким психологом, изучившим иллюзии души, страсти сердца, мучения совести. Он знал, как излечивать больные души, и какое давать им образование. Он понял, какие ему нужны соратники и ученики. То, о чем он думал, думал, думал, вдруг приобрело строгие очертания, превратилось в четкую систему. Иниго Лойола встал с камня на берегу реки Кардонер другим человеком. Он понял, что пойдет на смерть за эту веру, которую он не только исповедовал, но и воочию увидел. Видения раскрыли ему тайны католических догматов и заставили их пережить. Лойола теперь мог входить в состояние особого возбуждения чувства и особого просветления разума. От озарения на реке Кардонер у него осталось чудесное впечатление, как будто тогда он был другим, иным человеком, с другим, иным умом. Лойола называл это событие «уроком катехизиса, данным самим Богом». Озарения приходили к Игнатию Лойоле всегда, когда ему было нужно принять важное решение. Сам первый генерал ордена иезуитов никогда не сомневался в реальности этих озарений. Он чувствовал, как перед ним раскрывается Небо, а Господь, Троица, Мадонна виделись ему во всем своем величии, силе, полноте и милосердии. Иниго Лойола продолжил работу над «Духовными упражнениями». Воображение духовного рыцаря стало жить среди католических догматов, и всецело подчинялось его жизненной воле и контролю его изощренного ума. Иниго Лойола становился тем, кем хотел быть, творил и формировал свое «я» по определенному идеалу. Первый духовный рыцарь имел необычную единственную в своем роде силу воли, командовавшую всеми эмоциями и чувствами. Эта сила воли дисциплинированно повиновалась ему и претворяла в образы и переживания все то, что занимало душу Иниго. Исключительное влияние его личности на современников, последователей и учеников основывалось именно на его страшной власти над своим «я». Он стал анти – Лютером, потому что не стал Лютером. Неожиданный характер будущего святого формировался в среде воинственно-религиозного воодушевления испанского рыцарства, строгой католической набожности Испании, глубокой религиозной мистики. Иниго Лойола взял из окружающей атмосферы то, что отвечало его природе и создал свое «я», использовав характер и силу воли. Сильная личность всегда казалась современникам таинственной, своеобразной и необъяснимой. Духовный рыцарь уже не сомневался в том, что должен защищать истинную веру, католическую церковь и папу, как непосредственного представителя Бога на земле.

Иниго часто говорил в Манресе со своим духовником, который убеждал его в том, что прославиться можно обращением в истинную веру язычников, а не строгими лишениями и самоистязаниями: «Ценнее всего проповедь, проникающая в сердце, и каждый язычник, обращенный в христианство, может считаться ступенью великой лестницы, по которой можно достичь неба». Для проповедования на востоке, для обращения неверных нужны здоровье и силы. Иниго отказался от своего строгого поста, привел себя в порядок, переоделся в одежду пилигрима. Он не будет простым паломником. Он станет миссионером. В середине февраля 1523 года Лойола пришел в Барселону. В середине марта он высадился в Гаэте и пешком пошел в Рим. Лойола обошел все святые места Вечного города, а в великую Пятницу 5 апреля на площади у Собора Святого Петра он находился среди тысяч богомольцев, которых благословил папа Адриан VI. В середине апреля Иниго из Рима пешком пошел в Венецию. В Италии свирепствовала эпидемия чумы. Люди прятались друг от друга, города закрывали ворота от мнимых и настоящих чумных. Иниго голодал и ночевал на сырой земле. В середине мая он незамеченным и без документа о состоянии здоровья прошел в ворота города на воде. Два месяца Лойола прожил в Венеции, ночуя на площади святого Марка, у дворца Бьянко Каппело. Там он встретил богатого и знатного испанца, герцога Андреа Гритти. Земляк помог ему, и после аудиенции у венецианского дожа Лойола получил бесплатное место на правительственной галере, в середине июля вышедшей из городской гавани на Кипр. На протяжении всего долгого пути он говорил, что непосредственно беседует с Господом, Иисусом Христом и Девой Марией. Иниго даже стал обличать экипаж корабля в неправедной жизни и только чудом не был высажен командой на необитаемый остров. В середине августа он благополучно сошел на кипрский берег. На корабле с паломниками Иниго в конце августа доплыл до Яффы. С караваном богомольцев 4 сентября первый духовный рыцарь вошел в Иерусалим. Иниго Лойола не раз посетил все места в святом городе, связанные с земной жизнью Спасителя. С 5 по 23 сентября пилигрим причащался у Гроба Господня, проходил Крестным путем, посетил Вифанию, Елеонскую гору, Вифлеем, Иордан, Гору Искушений, несколько дней оставался у потока Кедрон.

У Лойолы были рекомендательные письма к провинциалу ордена францисканцев на Святой Земле. Обитель представительства в Иерусалиме нуждалась во всем необходимом и могла содержать только несколько монахов. Через месяц из поездки по Палестине прибыл провинциал и принял Иниго. Он сказал, что знает о желании Лойолы проповедовать на Святой Земле, но дело это очень непростое. Многие приезжали с такими же желаниями в Иерусалим, но многие погибли, умерли от непривычного климата, были взяты в плен. Представительство ордена францисканцев всегда выкупало пленных христиан, но увеличивать их еще на одного романтика совершенно необязательно. Вообще, для проповедования на Святой Земле необходимо разрешение Святого Престола, а непокорных ждет церковное отлучение. Умный францисканец, очевидно понял, кто перед ним, и разговор затянулся. Провинциал проэкзаменовал собеседника и выяснил, что Лойола не знает арабского и турецкого языков, не имеет понятия о исламе и истории мусульманства. Когда выяснилось, что Иниго незнакомо слово teologia – научное богословие, разговор прервался. Упрямый баск сам увидел свое невежество. Провинциал прямо сказал ему, что предприятие Лойолы является чистым безумием, а уверения Иниго, что турки и арабы с божьей помощью поймут его испанскую проповедь, ничем не подкрепляются. Нужно быть не только достойным, но и знающим человеком, чтобы считать себя способным на такое высокое и важное дело, как обращение ко Христу неверующих. Пилигрим Иниго Лойола должен на корабле с паломниками вернуться в Европу! Тридцатитрехлетний испанец, не знавший ни одного слова по-латыни, должен изучить богословие и только потом проповедовать. 23 сентября из Яффы Иниго отправился на Кипр, куда прибыл в начале октября. В Венецию через месяц отплывали два корабля. Капитан большого венецианского корабля отказался везти паломников бесплатно, но их взяли на маленький кораблик. Через несколько часов после отплытия началась буря, и большой корабль разбился на кипрских скалах. Почти два тяжелых зимних месяца кораблик Лойолы носили морские волны, пока он не смог пристать где-то в Апулии. В середине января 1524 года Иниго появился в Венеции. Он принял участие в нескольких ученых диспутах, на которых ему опять сказали в глаза, что он круглый невежда, который для начала должен сесть за букварь.

В начале февраля Лойола пешком пошел в Геную сквозь две воюющие армии испанского короля и императора Карла V и французского короля Франциска I. Дважды его принимали за шпиона и чуть не расстреляли. Бывший офицер счел для себя унизительным идти безопасным кружным путем и шел через расположения войск, сторожевое охранение, штурмы и сражения и каждый день мог быть случайно убит. Лойола добрался до Генуи, где его очередной испанский знакомец посадил на корабль до Барселоны. В конце февраля 1524 года Иниго Лойола вернулся в Испанию.

Два года назад духовный рыцарь покинул родовой замок. Он прошел через многочисленные испытания, ужасные бури и тысячи опасностей. Что теперь ждет его, одинокого духовного рыцаря? Иниго хотел работать на благо людей, спасть души своих братьев во Христе. Но он не захотел стать ни кающимся паломником, ни монахом уже существующего ордена. Лойола понимал, что его цель – укрепить веру в Бога у европейских народов и с помощью этого стать славным продолжателем дела Франциска Ассизского. Он был не образован и действовал один. Ему необходимо стать ученым и собрать духовное братство, воинствующее во славу Божью – «Это нужно – значит, это должно быть сделано». Для спасения душ необходима теологическая подготовка. Иниго Лойола не хотел учиться в Италии, несмотря на то, что это была родина латыни. Он много раз слышал итальянскую поговорку: «Если испанцу нужно вбить в стену гвоздь, а молотка под руками не будет, то он заменит его своей головой и вобьет гвоздь в стену». Тупоголовый испанец не будет учиться в Италии. Он будет учиться в Испании и Франции. Лойола еще не знал, что учеба продлится десять лет и степень магистра свободных наук, означавшую диплом о высшем образовании, он получит, когда ему исполнится сорок пять лет. Для создания духовного братства воинов Христа и рыцарей Девы Марии дону Иниго Лопесу де Рекардо Лойоле останется всего двенадцать лет. Он знал, что теперь у него все получится и он все успеет. Предопределенное свершится.

Сразу по прибытии в Барселону Иниго Лойола сказал о своем желании учиться местной благотворительнице Исабель Росер и магистру школы Эстудио Хенераль Херонимо Ардеволю. Исабель обеспечила его всем необходимым для жизни, а бакалавр и руководитель кафедры грамматики Ардеволь согласился обучать его бесплатно. Весь 1524 год Ардеволь как репетитор готовил Иниго к учебе, в 1525-1526 годах был его особым учителем. Тридцатитрехлетний Лойола старательно учил грамматику и латынь в группе учеников, на двадцать пять лет моложе его. Добрые люди помогли ему советами, деньгами, одобряли и поддерживали его. Иниго просил учителя за нерадение и неуспехи наряду с другими наказывать себя розгами. Он привел Ардеваля в церковь святой Марии на Море, стал перед ним на колени и поклялся закончить учебу, какие бы препятствия перед ним не стояли: «Обещаю, что всегда буду слушать и учиться у Вас, пока в Барселоне у меня сеть хлеб и вода, которыми я могу обойтись». Учитель предложил Иниго перевести на латинский язык «Христианского воина» Эразма Роттердамского. Ему не понравилась книга знаменитого автора, который призывал реформировать церковь методами, к которым общество не было готово. Вместе с учебой Иниго проповедовал на барселонских площадях и его красноречивые выступления слушало все больше и больше народа. Страстными речами Иниго заставлял провинившихся искренно каяться перед Богом и исправляться на самом деле. Власти Барселоны почему-то не интересовались самозваным проповедником и не мешали его миссионерской деятельности. В портовом городе заговорили о суровом и благородном аскете нравственности и вокруг Лойолы постепенно сложился кружок ревностных последователей. У него появились четыре ученика – каталонцы Артиага, Каллист и Кацерес и француз Жеган. Учитель и ученики стали носить одинаково длинные кафтаны и шляпы серого цвета. На выступлениях Лойолы в барселонских домах некоторые экзальтированные слушатели падали в обморок. Для личного спасения души были необходимы строгий и аскетичный образ жизни и еженедельные исповеди и причастия. Для заботы о душах своих ближних постоянно проводились собрания на частных квартирах, где Иниго пытался морально влиять на слушателей речами, в каждой из которых разбирал одну из десяти божественных заповедей.

Когда закончились два года обучения в барселонской школе, учитель сказал Лойоле, что он весьма преуспел в учебе и может продолжать ее в высшем учебном заведении. Иниго проэкзаменовал доктор теологии, посоветовавший ему то же самое. С XI века в бурно растущих средневековых городах появились universitas, университеты, высшие учебные и научные заведения, которые вели подготовку многогранных специалистов, обладавших всей совокупностью знаний и культуры. Первые высшие светские школы появились в итальянской Болонье, французском Париже, английском Оксфорде и Кембридже, испанской Саламанке. Среднее и высшее образование не разделялось. Все средневековые университеты имели начальные школы, одновременно являясь и крупными научными центрами. Летом 1526 года Лойола и его ученики отправились в многолюдный, оживленный и богатый город Алкала-де-Генарес, который называли средоточием кастильской образованности. В 1498 году знаменитый кардинал и регент Кастилии во времена детства будущего испанского короля и императора Карла V Франческо Хименес-де-Чиснерос основал в Алькале университет. Две недели Иниго и его ученики жили подаянием и проповедовали в городе, пока управляющий алькальским госпиталем Богородицы Милосердной не дал им комнату и все необходимое для существования. Лойола и его товарищи поступили в университет, где начали изучать логику, метафизику, богословие. Преподаватели рассказывали студентам «Логические термины» Доминго Сото, «Физику» Альберта Великого, «Сентенции и изречения» Петра Ломбарского, содержавшие систематическое изложение всей схоластической теологии. Лойола и его ученики переселились в дом испанского дворянина Диего да Гиа, владевшего большой типографией. Иниго и товарищи стали обучать школьников катехизису. Ежедневно они ходили по улицам Алькалы, проповедуя и прося подаяние. Вокруг них стали собираться кающиеся, о них заговорили в городе. Многие обращали внимание на незнакомого босого студента в черном плаще и шляпе с широкими полями. Многие жители называли Лойолу святым и стали приглашать его в качестве исповедника, хотя он вообще не был священником. По доносу из Толедо прибыли члены инквизиторского трибунала. Четверых студентов задержали и допросили, по какому праву «люди в серых кафтанах» разыгрывали роли духовников, не имея никакого права на совершение каких-либо духовных действий, и зачем они проповедовали покаяние тем, кто этого совершенно не хотел. Иниго Лойола узнал, что на него донесли алькальские священники и монахи в беспокойстве потерять свои доходы. Само собой, качество и нравственное содержание проповедей местного клира были намного ниже и слабее проповедей студентов. Но это вообще никого не интересовало. Впоследствии Иниго Лойола, постоянно встречавший активное сопротивление католического духовенства и монашества, учитывая это при создании ордена иезуитов. Именно из-за этого неожиданного завистливого сопротивления общество духовных рыцарей получило такую гибкую и одновременно жесткую структуру. В Алькале будущий святой понял, что его жизнь и борьба за истинную веру может получить смертельный удар вовсе не от язычников и неверных, а от братьев-католиков и даже от руководителей Римской церкви. Лойола решил, что его противники будут узнавать о его ударах тогда, когда они будут их поражать. Теперь его противниками могли стать все, кто мешал Иниго работать во славу Господа.

Следствие вел толедский генерал-викарий инквизиционного трибунала. Он сразу понял, что Лойола не еретик и не сектант, а просто настоящий, но все еще невежественный католик, еще не способный быть ни священником, ни духовником. Через несколько дней с четверых студентов сняли обвинения в ереси и выпустили из тюрьмы. Инквизиторы вернулись в Толедо, а дело было поручено закончить викарию-заместителю местного епископа доминиканцу Фигероа. Через некоторое время он объявил Лойоле и его товарищам, что произведенное следствие и процесс не обнаружили никакой ошибки ни в их учении, ни в их образе жизни. Им запретили носить одинаковую одежду, поскольку студенты не были священниками, и выполнять религиозные службы. Лойоле и его товарищам было приказано вести себя как все прочие студенты. Иниго не сдержался: «Не знаю, какой толк в этих расследованиях? Зачем нам чинят затруднения, если мы не совершили никакой ереси?» Доминиканец спокойно ответил: «Нет, вы не еретики, но если вы учините ересь, вас просто сожгут». Лойола посмотрел на Фигероа и вдруг заявил: «Вас тоже сожгут, если Вы учините ересь!» Доминиканец так же спокойно напомнил Иниго, чтобы он не забыл обуться. 21 ноября 1526 года дело о несостоявшихся еретиках было закрыто, но Иниго Лойоле не пришлось долго учиться в университете Алькалы. В начале 1527 года Фигероа опять арестовал Лойолу и его учеников. Теперь обвинения были гораздо серьезней.

Наслушавшись рассказов Лойолы о его страннической жизни во славу Божью, две замужние дамы решили совершить пешком в нищенской одежде паломничества к Божьей Матери Гваделупской и к Жеанской Плащанице. Ночью доньи Мария де Вадо и Людовика Веласкес исчезли из своих домов. Алькала загудела.

Утром к дому Лойолы пришли альгвазилы и попросили его ненадолго пройти с ними. Через полчаса Иниго уже сидел в алькальской тюрьме. У Фигероа на столе лежали заявления мужей бежавших дам об их исчезновении. Родственники не знали, где их жены, но почему-то уверяли, что это дело рук Иниго Лойолы. Вся Алькала следила за разгоравшимся скандалом. Сорок дней отсутствовали две доньи, и сорок дней апреля и мая 1527 года Иниго сидел в тюрьме. Мать герцога Диего Макведа Тереза Карденас и бывшая кормилица сына Карла V Филиппа Алиенора Маскареньяс попросили выпустить Лойолу под залог, но Фигероа резко отказал. Иниго отказался от адвоката, объявив, что «Тот, ради любви к которому я сюда попал, вызволит меня, если захочет». Лойола узнал, что очередной донос на него написал профессор Алькальского университета Педро Сируэло, которому, очевидно, не нравился красноречивый студент. На допросах Иниго сказал следователям: «Вам следует знать, что эти две женщины много раз горячо убеждали меня в том, что они как странствующие рыцари хотят пойти по всему свету, чтобы служить нищим в госпиталях, но я всегда отговаривал их от этого намерения, поскольку дочь так юна и хороша собой. Я сказал им, что если они хотят навещать нищих, они могут делать это в Алькале, так же как и молиться перед Святыми Дарами». Дело принимало дурной оборот для первого духовного рыцаря, но на сорок третий день взбалмошные доньи вернулись домой из паломничества. Под присягой они подтвердили, что дон Иниго Лопес де-Рекальдо отговаривал их от поездки, и они не послушались его настоятельных советов. Фигероа освободил Лойолу, посоветовав ему не баламутить народ. Ему запретили проповедовать до окончания университета. В конце июня 1527 года Иниго опять пришлось отвечать на вопросы Фигероа. Следствие интересовали многочисленные обмороки слушателей выступлений Лойолы, а также его утверждения о чудодейственной силе, которую дает ему обет целомудрия, данный им еще в Манресе. Интересовались теорией Иниго о различии между смертными и искупаемыми грехами. Это не давало достаточного повода, чтобы осудить Лойолу за ересь, но 1 июня 1527 года в Алькале ощутимо запахло горелыми дровами костра инквизиции. Методы работы испанской инквизиции, разработанные недоброй памяти великим инквизитором Томласом Торквемадой, были широко известны, и дон Иниго Лойола решил пойти к архиепископу Толедскому Фонсеке. Первому духовному рыцарю казалось, что перед ним закрыли все двери для спасения заблудших душ, без всякой причины. В июле Лойола с товарищами вышел из Алькалы и пришел в Вальядолид, к епископу. Фонсека одобрил его решение продолжить учебу в Саламанке и дал денег на дорогу. Незадолго до этого архиепископ Толедский специально для помощи талантливым испанцам основал в Саламанке Старшую коллегию святого Иакова.

Саламанкский университет, лучший в Испании, был образован в 1215 году по указу короля Кастилии Фердинанда III Святого. Ученые крупнейшего европейского и лучшего испанского университета и научного центра в XIII – XVI веках перевели на испанский язык множество трудов гениев человечества, начиная с Авиценны. В Саламанкском университете действовала знаменитая школа эллинистов, изучавшая научное и духовное наследие Древней Греции.

В страшный период инквизиторства Торквемады несмотря ни на что саламанкские ученые, единственные в Испании, изучали гелиоцентрическую систему Николая Коперника. Лойолу и товарищей приняли в университет города, который справедливо называли «маленьким Римом».

В Саламанке с середины июля 1527 года Лойола с учениками учился, ухаживал за больными и проповедовал на улицах. Жители толпами стекались на его выступления, Лойолу опять приглашали в дома знатные люди. Местное духовенство и монашество очень расстраивалось и кто-то уже через десять дней после приезда четырех студентов написал на них донос. В конце июля доминиканский монах и викарий Саламанкского епископа Фриас посадил Иниго в тюрьму, приковав цепью к стене. Почти месяц доминиканские инквизиторы допрашивали Лойолу.

«Мы хотим узнать о вас поподробнее. Мы студенты, учились в Барселоне и Алькале. Что же вы проповедуете? Мы не проповедуем, мы беседуем с людьми о Божественных вещах. Если нас зовут, мы приходим. О каких же Божественных вещах вы разговариваете? Мы беседуем о разных добродетелях и хвалим их. Мы говорим о разных пороках и порицаем их. Вы не ученые, не священники, не монахи, а беседуете о добродетелях и пороках. Говорить об этом можно лишь от учености, или от Святого Духа. Вы не ученые, а значит, вы говорите от Святого Духа. Я не хочу больше говорить об этом. Но почему? Сейчас столько заблуждений, особенно от Эразма Роттердамского, обманувшего целый мир. Вы не хотите объяснить то, о чем беседуете? Отец! Я не скажу больше того, что уже сказал вам. Я буду говорить только перед своими настоятелями, которые могут обязать меня к этому. Ну что же, в конце концов, человеколюбие начинается с себя самого. Оставайтесь в тюрьме. Мы все равно добьемся, что вы заговорите».

Доминиканцы впоследствии говорили, что Иниго Лойола произвел на них сильнейшее впечатление. В тюрьму постоянно приходили монахи, чтобы посмотреть на первого духовного рыцаря. В ордене произошел раскол из-за решения о судьбе Лойолы и инквизиторы были вынуждены соблюдать порядок ведения следствия так, как было положено, а не так, как они это делали обычно. В этот момент Лойола отдал Фриасу свои «Духовные упражнения», которые прочитали многие доминиканские монахи. Три доктора богословия объявили, что в упражнениях нет ничего противохристианского, однако слог сбивчив и неясен, видна неопытная рука автора. 20 августа Иниго Лойолу судили и этот процесс продолжался три дня. Все присутствовавшие на процессе говорили, что Лойола отвечал так, что придраться было не к чему.

«Когда мысль является простительным, а когда смертным грехом? Как необразованный человек может это определить? Верно это определение, или нет, Господь рассудит. Если же вы считаете это неверным, осудите это. Не сыщутся в Саламанке такие кандалы и такие цепи, которых бы я не желал бы ради любви к Господу».

В ночь на 22 августа из тюрьмы из-за оплошности охраны сбежали все заключенные. Лойола и его товарищи остались в пустом узилище и это произвело сильное впечатление на весь город, в котором уже было много сторонников Иниго. 22 августа ему зачитали судебное решение: «Нет никаких ошибок в его жизни и учении. Он может беседовать о Божественном, но никогда не должен определять, какой грех смертный, а какой простительный». В ответ на оправдательный приговор, что само по себе было невозможным явлением в инквизиторском трибунале, дон Иниго Лойола ответил, что подчинится этому решению. Он во всеуслышание объявил, что не одобряет приговор, который не осудил его ни в чем. Ему просто заткнули рот и лишили возможности помогать людям тем, чем он может. Фриас заявил, что Лойола не еретик и его поведение добропорядочно. По окончании богословского факультета Саламанкского университета дон Иниго Лопес де-Рекальдо может проповедовать опять. Учить Закону Божьему он может уже сейчас. Доминиканский викарий очень внушительно посоветовал известному своим красноречием оратору продолжить учебу, поскольку Лойола совсем не искусен в риторике и легко может впасть в ересь. Взбешенный Лойола заявил во всеуслышание, что инквизиция непонятно почему выталкивает его из Испании, в которой не понимают его великих идей. Лойола заявил, что не останется в Саламанке. Суд закончился и его эхо самостоятельно пошло гулять по всей Европе. В начале 1527 года тридцатишестилетний Иниго Лойола оказался на испанском распутье. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги рабу Твоему Иниго!

Лойола думал о том, чтобы вступить в какой-нибудь монашеский орден, но не из знаменитых, а находившихся в упадке и забвении, чтобы там претерпеть. Однако созерцательная жизнь была не для него. Иниго решил пойти учиться в Париж. В конце сентября 1527 года он вышел из Саламанки и в начале февраля 1528 года он прибыл в Париж. Столица Франции в начале XVI века славилась так называемой академической свободой для умственной деятельности, гарантом которой был сам король Франциск I. Ученики Лойолы с ним во Францию, воюющую с Испанией, не пошли.

Парижский университет был ведущим богословским учебным заведением в Европе. Само слово «университет», «universitas maristrorum et auditorum», «всемирное сосредоточие преподавателей и студентов», впервые было применено к Парижскому высшему учебному заведению. Устав Парижского университета, написанный английским ученым Курсоном, в 1200 году был утвержден французским королем Филиппом II. Со времен Карла V Мудрого университет в Париже стали называть «старшей дочерью французских королей». В 1252 году Роберт Сорбонн преобразовал богословский факультет Парижского университета в отдельное высшее учебное заведение, которое с гордостью стали называть «непрерывным галльским собором». Университет, имевший большие льготы и привилегии, с XIV века вмешивался в политические события во Франции и имел своих представителей в генеральных собраниях. Сорбонна всегда следила за чистотой католической религии, помогала Ватикану в борьбе с ересями. Во Франции изучение философской диалектики было объединено с богословием и под названием схоластики получило большую известность в Европе. В Париже начала XVI века преподавали светила науки Гомбо, Буханан, Говеа, Бюде, Латомус, Дантес, Ласкарис, Рамус, Саменьяк. С наступлением Реформации именно Сорбонна стала первой опровергать учение Лютера, Цвингли, Кальвина. В Парижский университет и Сорбонну со всей Европы стремились тысячи слушателей, желавших, правда, не только укрепиться в догматах христианской веры, но и ознакомиться с реформаторскими учениями.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.