ДАМСКАЯ БАТАЛИЯ ПЕРЕД КОРОЛЕВСКИМИ ВОЙСКАМИ

ДАМСКАЯ БАТАЛИЯ ПЕРЕД КОРОЛЕВСКИМИ ВОЙСКАМИ

Нет ничего ужаснее, чем вражда и схватка двух женщин, оспаривающих одно сердце…

Сент-Эвреми

Король оставил Марию-Терезию, мадам де Монтеспан и придворных дам в Компьене, где они развлекались как могли в ожидании, когда им разрешат отправиться к действующей армии.

— Наверное, нам придется долго сидеть здесь, — с досадой говорили они друг другу, — ведь войска Его величества вознамерились, кажется, пройти Нидерланды от начала до конца.

Но и на сей раз в ход событий вмешалась любовь, обманув все догадки и предположения…

9 июня Людовик XIV, несмотря на то, что враги поспешно отступали перед ним, прервал свое триумфальное шествие и вернулся в Авен, иными словами, на границу. Европа была ошеломлена. Что мог означать этот неожиданный поворот? Все объяснилось, когда король призвал к себе двор. Многие люди тогда не побоялись бросить упрек монарху, который последовал дурному примеру короля-повесы у Кутра, говоря, что он упустил верную и быструю победу в войне «ради желания повидать мадам де Монтеспан».

Узнав о решении короля, Франсуаза, которая хорошо знала, что военные действия были остановлены ради нее, почувствовала себя на седьмом небе. Что до прочих дам, то они грезили об ожидающем их во Фландрии прекрасном зрелище, ибо каждая представляла себе войну в виде приятной прогулки по полям, где цветут маргаритки и лежат в красивых позах убитые враги…

Воображая эти «гниющие тела, коими удобрены наши равнины», — говоря словами недавно написанной оды Буало, о которой в нужный час вспомнит Руже де Лиль, — они ерзали от нетерпения и собирали вещи, распевая веселые песенки.

Но известие об этой поездке произвело совсем иное впечатление на Луизу, по-прежнему тоскующую в Версале. Несчастная женщина, всегда столь робкая и покорная, впервые не смогла скрыть обиду и, к вящему удивлению своей свиты, впала в состояние нервного возбуждения. Наконец, не в силах больше терпеть, она села в карету и приказала кучеру везти себя во Фландрию, к королю…

20 июня королева, только что прибывшая в Ла-Фер, по обыкновению села играть в карты, когда ей сообщили, что приближается экипаж мадемуазель де Лавальер. Эта неожиданная новость нарушила мирное течение вечера. Прежде всего, Мария, чей желудок обладал повышенной чувствительностью, извергла из себя обед, а затем, как рассказывает мадемуазель де Монпансье, бывшая свидетельницей этой сцены, дамы заметались по дому с испуганными криками и улеглись спать в весьма растрепанных чувствах…

На следующее утро Луиза приехала в Ла-Фер. Поднявшись, мадемуазель де Монпансье обнаружила, что она сидит на сундуке с утомленным видом и с красными от бессонной ночи глазами.

Старшая мадемуазель немедленно поднялась к Марии-Терезии, которая также не спала, обсуждая с мадам де Монтеспан «странную выходку мадемуазель де Лавальер». Всю ночь ее рвало, она плакала и продолжала чувствовать себя очень плохо…

— Взгляните, в каком состоянии королева, — говорила Франсуаза лицемерным тоном.

Выходя из церкви после мессы, Мария не ответила на поклон Луизы, а когда настал час обеда, приказала метрдотелю не кормить нежданную гостью. Однако тот не посмел морить голодом девицу, имевшую честь принимать в своей постели короля, и украдкой принес ей еду…

После полудня королева села в карету вместе с мадемуазель де Монпансье, мадам де Монтозье, мадам де Монтеспан и отправилась в Авен. Примерно в ста шагах сзади катилась карета мадемуазель де Лавальер. В пути Франсуаза умело подогревала негодование Марии-Терезии, настраивая ее против Луизы.

— Какая возмутительная дерзость, — говорила она, — явиться к королеве без предупреждения, прекрасно зная, как это будет воспринято. Я убеждена, что и король не вызывал ее.

Когда же Мария-Терезия стала всхлипывать, мерзкая женщина добавила с непревзойденной наглостью:

— Боже меня сохрани стать любовницей короля! Но, если бы такое произошло, я не посмела бы так оскорблять королеву.

Наивная Мария безраздельно доверяла мадам де Монтеспан, которая, чтобы подольститься к набожной испанке, каждый день ходила к святому причастию. Вот к теперь, услышав эти слова, она любовно сжала руку новой фаворитки…

* * *

Двор остановился на ночлег в Гизе. Это был последний этап перед Авеном. Луиза к обеду не вышла.

Королеву внезапно обуял страх, как бы фаворитка не опередила ее и не увиделась первой с королем. Она приказала, говорит мадемуазель де Монпансье, «чтобы никто не смел выехать перед ней; офицерам же, прибывшим с войсками для эскорта, было дано распоряжение никому не выделять солдат для сопровождения».

Итак, Луизе пришлось остаться в Гизе вместе со всеми, а затем вновь ехать вслед за каретой королевы.

Кортеж двигался вперед без всяких приключений, как вдруг недалеко от Авена на одном из холмов показался король, который отправился навстречу дамам. Тогда мадемуазель де Лавальер, совершенно потеряй голову, поступила самым неожиданным образом. Свернув с дороги, «она приказала гнать карету через поле во весь опор» по направлению к Людовику XIV.

Королева, высунувшись из окна, увидела эту хитрость и, будучи вне себя, завопила отчаянным голосом:

— Остановите ее! Остановите ее! Всадники из эскорта пустили лошадей в галоп. Но им не удалось догнать карету, которая мчалась, грохоча и подпрыгивая на земляных кочках. Вскоре она остановилась перед королем. Луиза быстро выбралась из нее и, не обращая внимания на остолбеневших офицеров свиты, дрожа всем телом, склонилась к ногам своего любовника.

Король не терпел подобных сцен. Кроме того, он приехал в Авен, чтобы увидеться с Франсуазой. Естественно, ничто не могло досадить ему больше, чем внезапное появление Луизы. Он встретил несчастную с ледяной холодностью.

Изнемогая от горя и стыда, она поплелась к карете, Испуская тяжкие стоны, которые очень веселили солдат. Уехав, она не показалась до вечера.

На следующий день король смягчился и велел передать ей, что она может присоединиться ко двору. Обезображенная бессонной ночью, Луиза предстала перед королевой, дабы сопровождать ее на мессу. Хотя в королевской карете больше не было мест, Людовик XIV приказал ей садиться. Королеве и придворным дамам пришлось потесниться, но они едва сдерживали бешенство, что, понятно, не способствовало созданию благостной атмосферы, которая приличествовала бы святой литургии.

Во время мессы мадам де Монтеспан кипела от возмущения, и можно только догадываться, с какими мольбами обращалась к небу эта демоническая женщина. За обедом ревность ее удвоилась, ибо король пригласил Лавальер сесть рядом с королевой. Означало ли это, что Луизе была возвращена милость монарха? Вовсе нет. Просто Его величеству доставляло удовольствие стравливать двух женщин, боровшихся за его расположение.

Тем же вечером он проследовал в спальню за мадам де Монтеспан на глазах у Луизы и приободрившейся королевы.

Перед тем как лечь, он снял с поста часового, охранявшего этаж, поскольку предчувствовал, что в эту ночь ему понадобится полная свобода маневра. Затем, закрыв двери, он разделил ложе с прекрасной Франсуазой, чья пылкость наконец-то была вознаграждена.

Первый опыт оказался удачным. Людовик XIV был удовлетворен и на следующий день отправился в спальню Монтеспан, уже не особенно таясь, а бедной Лавальер оставалось только беспомощно наблюдать за этим и глотать насмешки безжалостного двора. В самом деле, вскоре всем стало известно, что у короля новая любовница — мадам де Монтеспан. Не ведала об этом только бедная королева: как всегда опаздывая, она продолжала ненавидеть Луизу…

«Однажды вечером, за ужином, — рассказывает мадемуазель де Монпансье, — королева пожаловалась, что супруг ложится слишком поздно, и, повернувшись ко мне, сказала: „Вчера король пришел в спальню в четыре часа утра. Было уже совсем светло. Не знаю, чем он так занят“. Он сказал ей: „Я читал донесение и писал ответы“. Она ему сказала: „Но вы могли бы сделать это в другое время“. Он улыбнулся и, чтобы она не увидела, отвернулся ко мне. Мне очень хотелось поступить так же, но я сидела, не отрывая глаз от тарелки». [56]

Вскоре эта новость достигла Версаля, и с особым вниманием к ней отнеслись послы, оповестившие об этом всех европейских монархов, поскольку подобная информация всегда ценилась власть имущими… Так, английский посол, прервав другие важные дела, немедленно отправил послание своему государю:

«Мадам де Монтеспан добилась первенства в этом путешествии, что приводит в содрогание отвергнутую даму, которой предстоит испытать муки ревности, обычные в этом положении».

Народ же, как всегда, потешался и злословил. Зная, что не так давно любовником Франсуазы был молодой красавец граф Фронтенак, парижане сочинили дерзкие куплеты, в которых короля иронически поздравляли с тем, что ему достались «объедки с чужого стола»…

Это, впрочем, было истинной правдой!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.