ПО СЛЕДУ НУР АД-ДИНА

ПО СЛЕДУ НУР АД-ДИНА

Начиная с лета 1174 года не только Саладин желал использовать вакуум власти, образовавшийся на Ближнем Востоке после кончины Нур ад-Дина. Влиятельные придворные и большая семья — династия Зангидов — стремились отстоять или собственную независимость, или право действовать как его преемники. В течение нескольких месяцев государство Зангидов, тщательно и терпеливо создаваемое в течение более чем двадцати восьми лет, распалось, изменившись до неузнаваемости. На сцене появилось просто-таки сбивающее с толку количество претендентов на главную роль.

На востоке — в Месопотамии — властью обладали два племянника Нур ад-Дина — Саиф ад-Дин в Мосуле и Имад аль-Дин Занги в соседнем Синджаре. Теперь оба стали конкурировать за контроль над территорией на западе — по направлению к Евфрату. В Сирии юный сын Нур ад-Дина аль-Салих стал политической пешкой, поскольку разные фракции по очереди заявляли, что являются его «защитниками». Через некоторое время мальчик был тайком увезен в Алеппо, где после серии кровавых интриг господствующее положение занял евнух Гумуштегин. А тем временем в Дамаске власть захватила группа эмиров, возглавляемая военным по имени Ибн аль-Мукаддам. Неудивительно, что латиняне тоже активизировались тем летом. Король Амори страстно желал вернуть себе Банияс, пограничное поселение, захваченное Дамаском десятилетием раньше. Он осадил город, но через две недели резкое ухудшение здоровья не позволило ему продолжить осаду, и он согласился на перемирие с Ибн аль-Мукаддамом в обмен на выплату тем некоторой суммы и освобождение христианских пленных.

Лихорадочная деятельность охватила Сирию, но Саладин в Египте выжидал. В середине лета сицилийский флот напал на Александрию, а в Верхнем Египте уцелевшие эмиры из Фатимидов попытались поднять мятеж. С этими угрозами Саладин легко справился, но к вопросу о власти в государстве Нур ад-Дина он продолжал относиться с настороженностью. Понимая, что должен избежать обвинений в деспотической узурпации власти, он отказался от прямых инструментов вторжения и подавления, вместо этого используя хитрую дипломатию против навязчивой пропаганды. Один из его первых актов — письмо аль-Салиху с заверениями в лояльности и утверждением, что имя юного правителя заменило имя его отца в пятничной молитве. Также Саладин сообщал, что готов и желает защитить аль-Салиха от его врагов. В другом письме султан уверял, что будет исполнять роль меча в битве против врагов аль-Салиха, и напомнил, что Сирия со всех сторон окружена врагами, такими как франки, которых необходимо разгромить.

Эти документы показывают, что уже через несколько недель после кончины Нур ад-Дина Саладин объявил официальную программу, в соответствии с которой действовал на протяжении большой части 1170-х годов. В последующие годы он всячески старался расширить свою власть над остатками государства Нур ад-Дина. Но неизменно его стремление к власти прикрывалось публичным провозглашением двойных принципов. Во-первых, Саладин утверждал, что неустанно трудится, как защитник аль-Салиха, не думая о собственном вознаграждении, исключительно для того, чтобы сохранить власть Зангидов. Во-вторых, что стремление к мусульманскому единству чрезвычайно важно потому, что мусульманский мир ведет историческую борьбу с неумолимым христианским врагом, который даже теперь держит в своих руках священный город Иерусалим.[174]

Конечно, многие противники султана считали, что Саладин всего лишь хочет построить свою империю, даже если она будет служить интересам джихада, и при любой возможности излагали свои страхи и обвинения публично. При таких обстоятельствах Саладин прибегал к политике страха, чтобы добавить силы к своей программе лицемерия. Если бы в Сирии все шло мирно, у султана не было бы повода для вмешательства — ирония судьбы! Поэтому в 1174 году Саладин надеялся, что его противники начнут действовать против интересов аль-Салиха, да и франки тоже перейдут в наступление.