Возвращение в Европу

Возвращение в Европу

После победы при Аскалоне большинство крестоносцев посчитали свою работу сделанной. Вопреки всем ожиданиям, они сумели пережить вооруженное паломничество на Святую землю, вернули Иерусалим христианству и отбросили могучую египетскую армию Фатимидов. Из десятков тысяч людей, принявших крест несколько лет назад, осталась лишь небольшая часть, и теперь большинство из них искали возможность вернуться домой на Запад. К концу лета они присоединились к Роберту Нормандскому и Роберту Фландрскому и сели на корабли, отплывающие из Сирии. С Годфруа осталось всего 300 рыцарей и около 2 тысяч пехотинцев, чтобы защищать Палестину. Танкред тоже остался, привлекаемый возможностью организовать свое независимое государство на Востоке.

Практически никто из крестоносцев не возвратился в Европу, сгибаясь под тяжестью сокровищ. Добыча, собранная в Иерусалиме и Аскалоне, ушла на дорожные расходы, и многие вернулись домой без средств, усталые и больные. Некоторые привезли с собой разнообразные священные «сокровища» — реликвии святых, кусочки Святого копья или Истинного креста, а также просто пальмовые ветви из Иерусалима, символ их паломничества. Петр Пустынник, к примеру, приехал во Францию с мощами Иоанна Крестителя и фрагментом Гроба Господня и со временем основал вблизи Льежа маленький августинский монастырь. Почти все прославились своими подвигами, и впоследствии крестоносцев стали называть Hierosolymitani (путешественники в Иерусалим).

Конечно, тысячи вернувшихся франков не были встречены как герои — такие, как Этьен де Блуа, кто покинул экспедицию до ее завершения и, таким образом, не выполнил клятву. Таких ожидало общественное осуждение. Этьена заклеймила презрением собственная супруга Адела. Он и ему подобные, чтобы смыть позор, вызвались принять участие в следующей экспедиции — Крестовом походе 1101 года. Начиная с 1096 года папа Урбан II подстрекал жителей Западной Европы отправляться в Левант. Урбан умер летом 1099 года, до того, как известие о захвате Иерусалима достигло Рима, но его преемник продолжил его дело, всячески поддерживая организацию широкомасштабной экспедиции для оказания военной помощи зарождающимся франкским поселениям на Востоке. Поддерживаемая рассказами о победах Первого крестового похода, эта кампания пользовалась небывалым успехом. Участвовать в ней рвались те, кто опозорил себя в первом походе, и тысячи новых энтузиастов. Армии не меньше тех, что были собраны в 1096–1097 годах, пришли в Константинополь, где к ним присоединился ветеран первого похода Раймунд Тулузский, недавно прибывший в Византию, чтобы возобновить свой союз с императором Алексеем.

Несмотря на очевидную военную мощь, Крестовый поход 1101 года потерпел шокирующее фиаско. Отвергнув советы Этьена де Блуа и Раймунда Тулузского, экспедиция проигнорировала необходимость совместных действий. Вместо этого через Малую Азию отправилось несколько отдельных армий, и каждая из них была по отдельности уничтожена мощной коалицией местных турецких сельджукских правителей, теперь слишком хорошо знавших, какую угрозу представляет вторжение крестоносцев. Сильно недооценив масштаб вражеского сопротивления, крестоносцы 1101 года были уничтожены серией яростных военных столкновений. Из немногих выживших только горстка, включая Этьена и Раймунда, добралась до Сирии и Палестины, и даже тогда они не достигли ничего реального.[64]

Может показаться странным, но отпор нисколько не уменьшил поток латинян, желавших стать крестоносцами. Многие современники утверждают, что неудача кампании 1101 года, предположительно вызванная греховной гордыней, подчеркнула чудесные достижения Первого крестового похода. И все же, несмотря на попытки папства экспериментировать с этой новой формой освященной войны и связать память о Первом крестовом походе с разными театрами конфликта, начало XII века не было отмечено взрывом энтузиазма крестоносцев. Прошли десятилетия, прежде чем франкский Запад поднялся, чтобы начать походы в защиту Святой земли в масштабе, сравнимом с экспедициями 1095 и 1101 годов. И латиняне, оставшиеся в Леванте после завоевания Иерусалима, оказались в опасной изоляции.