Измаил 11 декабря 1790 г.
Измаил 11 декабря 1790 г.
Два года тянулась война с турками. Много славных побед одержали русские войска за эти два года. Мы взяли крепость Очаков, под Рымником Суворов совершенно разбил турецкую армию и за эту победу был пожалован императрицей Екатериной II наименованием Рымникского. Начался третий год войны - 1790-й. Русские войска дошли до Дуная. Нам нужно было взять крепость Измаил.
Со взятием этой крепости погибла бы и вся турецкая армия, которая в ней заперлась.
Донские полки, бывшие в эту войну под начальством походных атаманов - Денисова, Орлова, Платова и Исаева, обезлошадели. Многие полки должны были, по приказанию главнокомандующего Потемкина, отдать не только своих лошадей, но и оружие, гусарам, другие потеряли лошадей во время тяжелого похода. И вот, под Измаилом, в числе 30-тысячного русского корпуса было 13000 пеших донских казаков, вооруженных одними пиками. Про это тяжелое, безлошадное время на Дону и песня сложилась:
Ах ты, батюшка, воеводушка!
Ты за что на нас прогневался?
Или сделали тебе изменушку,
Изменушку, переменушку?
Ты зачем у нас коней побрал,
Ты коней побрал, по полкам раздал,
Ты по тем полкам, по гусарским?
Ты полковничка у нас разжаловал,
Есаулушков на часы ставил!
Аль мы в чем тебепрослужилися?
«Я затем у вас коней обрал,
Я коней обрал, по полкам раздал,
Что во всех полках кони выпали,
Генералушки все приопешали,
Канонерушки пешком идут,
Они лямочки на плечах несут,
А орудия на себе ведут!»
В тяжелом состоянии была армия наша, стоявшая под Измаилом. Был ноябрь месяц, лили дожди, всюду была грязь непролазная. От непогоды солдаты хворали. Осада затягивалась. Нужно было взять крепость приступом, но Измаил, великолепно укрепленный французским инженером, имевший более 200 орудий и 3000 защитников, всеми считался крепостью неприступной.
Потемкин, ведший осаду крепости, вызвал к себе Суворова. Суворов находился при армии в 100 верстах от Измаила. Получив приглашение идти к Измаилу, Суворов 30 ноября выехал в сопровождении 40 казаков. Время было дорого. Суворов оставил свой конвой и в сопровождении верного Ивана, везшего в узелке вещи главнокомандующего, приехал к Измаилу.
Осмотревшись, Суворов увидал, что от него требовали невозможного. Крепость была, действительно, неприступная. Начальником ее был поседелый в боях Айдос-Мехмед паша, человек твердый и бесстрашный. У нас же не было даже осадных пушек, боевых припасов было мало, в продовольствии был недостаток. Взять крепость предстояло почти голыми руками, открытым приступом.
Суворов начал к нему готовиться. Закипела работа повсюду. Заготовляли 40 штурмовых лестниц и 2000 больших связок хвороста, называемых фашинами, для закидывания рвов. Суворов непрерывно объезжал полки, разговаривал с солдатами.
- Валы Измаила высоки, - говорил он им, - рвы глубоки, а все-таки нам нужно его взять. Такова воля матушки Государыни.
- С тобой возьмем, - спокойно и уверенно говорили солдаты Суворову.
По ночам шли ученья. Солдаты штыками, казаки пиками кололи связки хвороста, изображавшие турок.
7 декабря Суворов послал начальнику крепости краткую записку с предложением сдать Измаил: «Сераскиру, старшинам и всему обществу, - писал Суворов. - Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на Размышление - воля; первый мой выстрел - уже неволя; штурм - смерть. Что оставляю вам на размышление».
«Скорее Дунай остановится в своем течении и небо упадет ва землю, чем сдастся Измаил», - говорили турки.
Сераскир отвечал отказом.
Суворов ожидал до 9-го числа. Белое знамя - знак сдачи и покорности - не показалось над стенами крепости, и Суворов.
9 декабря собрал военный совет. На совете этом было 13 генералов. Младший из них был походный атаман, донской бригадир Матвей Иванович Платов. Суворов коротко рассказал всем, в каком положении находятся войска, объяснил всю опасность штурма и предложил каждому, начиная с младшего, сказать, что хотят они делать с Измаилом.
Платов встал и громко и отчетливо сказал:
- Штурмовать!
За ним повторили это же слово и все остальные; Суворов всех перецеловал, вышел из палатки и отдал приказ о подготовке к штурму.
- Сегодня молиться, - говорил Суворов командирам полков, - завтра учиться, послезавтра или победа, или славная смерть!
На 11-е декабря был назначен приступ всех войск. Шесть колонн было приготовлено для атаки с сухого пути и три колонны с резервом - со стороны Дуная для высадки.
Платов командовал пятой колонной. Казаки шли в этом штурме наравне с пехотою, пешком, вооруженные легкими, укороченными пиками. Часть их была совсем без оружия. Они несли лестницы и фашины. Казачья колонна была разделена на две части. Одной командовал Платов, другой - Орлов.
Ночью были вызваны охотники идти вперед с фашинами и засыпать ими рвы. Вышли отчаянные казаки. За ними построились полки с пиками. В полночь, молча и тихо подошли колонны к крепости и ожидали сигнала.
Стояла зимняя темная, беззвездная ночь. В глубоком волнении, с молитвой в сердце, ожидали донцы сигнала для штурма. И вот, шурша, взлетели в воздух ракеты и разорвались где-то высоко в темном небе. Казаки побежали ко рвам. У самых рвов турки их встретили картечным огнем. Многие тут упали убитыми и ранеными. Но казаки шли вперед за своими командирами. Они спустились во рвы, живо приставили лестницы, по лестницам кинулись казаки и офицеры. Одними из первых взобрались на стены Платов, Орлов, Адриан Карпович Денисов, войсковой старшина Иван Иванович Греков и Краснов. Турки встретили их ручными ядрами и быстрою стрельбой из ружей. Турецкими ятаганами * пики были обращены в щепы, и казаки, многие без оружия, были сброшены обратно в ров и здесь столпились. Тогда Платов схватил из руки лестницу, снова приставил ее к стене и с криком: «С нами Боги Екатерина! Товарищи, за мной!» - первый полез на стену. Дрогнувшие и перемешавшиеся в тесном рву казаки живо разобрались по полкам, опять приставили лестницы, и неудержимым потоком перекинулись через стену. Началась страшная рукопашная схватка. Безоружные казаки выхватывали ружья у турок и штыками прокладывали себе путь.
В одном месте целый отряд казаков был окружен янычарами. С изрубленными пиками, без шашек, казаки гибли под ударами турецких ятаганов. Им нечем было обороняться. Но на выручку им прибежал батальон егерей, опрокинул янычар и выручил донцов. Казаки похватали турецкие ятаганы у убитых турок и бросились для нового боя, мстить за убитых товарищей.
«С нами Бог и Екатерина!» - раздавались голоса в тесных улицах. Все больше и больше покрывались они трупами. Хмурое зимнее утро застало крепость в руках русских. Бой перешел в улицы. Из домов стреляли турки, каждая большая постройка, гостиница - были как новая крепость. Особенно трудно было казакам, не имевшим ничего, кроме пик. И с одними пиками бросались они на дома, врывались в тесные переулки, гибли и побеждали! К часу дня войска достигли середины города. Во всех улицах турки были перебиты, защищались только в главной мечети, двух гостиницах и срединной крепости Табия. Наконец, и они сдались.
Начальник крепости, старый Айдос-Мехмед заперся с 2000 янычар в каменной гостинице. Гренадеры Фанагорийского полка ворвались туда, и в тесном дворе произошла страшная свалка. Вывели оттуда и Айдос-Мехмеда. В суматохе боя на него наскочили солдаты и убили его.
В 4 часа дня вся крепость была занята солдатами. С разрешения Суворова солдаты и казаки три дня ее грабили. На другой день был молебен и начали убирать трупы. Неприятелей было убито в крепости 26000, пленных взяли 9000, женщин, детей и мирных жителей осталось 9000. В крепости было взято 265 пушек, 364 знамени и 7 бунчуков. Около 10000 лошадей досталось победителям. Казакам явилась возможность вернуться на Дон на конях.
Мы потеряли убитыми и ранеными 10000 человек, из 650 офицеров 400 пали при штурме. Войска получили богатейшую добычу, но себе Суворов не взял ничего. Ему привели великолепного, в богатом уборе, арабского коня, но Суворов отказался от него.
- Донской конь привез меня сюда, - сказал он, - на нем же я отсюда и уеду.
- Ваше превосходительство, - сказал Суворову один из генералов, - тяжело будет коню вашему везти добытую вами славу.
- Донской конь всегда выносил меня и мое счастье, - отвечал Суворов.
И солдаты и казаки говорили о нем: «Наш Суворов в победах и во всем с нами в паю, но только не в добыче».
И, действительно, через девять дней, отдав все распоряжения по крепости и назначивши в ней комендантом Кутузова, Суворов, так же бедно одетый, на той же казачьей лошади уехал из Измаила. Сзади него трусил его верный донец Иван с узелком под мышкой. В узелке были сложены мундир и амуниция Суворова. Иван был так же бескорыстен, как и его генерал.
Нельзя было достаточно надивиться мужеству казаков при штурме Измаила. В пешем строю, с одними пиками, почти безоружные шли они на каменные твердыни и одолели свирепого врага.
За эту войну войску Донскому пожаловано белое знамя. Большие золотые медали выданы полковнику Иловайскому и есаулу Денисову, каждому с надписью: «За отличную его храбрость при взятии города Измаила и преследовании обращенного в бега неприятеля». Все прочие офицеры и чиновники получили медали и награды. Казаки увезли богатую добычу.
Война с турками продолжалась еще год. Казаки, под начальством походного атамана Орлова, участвовали во многих делах. В 1791 году в Яссах был заключен мир. По этому миру Россия приобрела очень много земель: теперешние Екатеринославскую, Херсонскую и Таврическую губернии и окончательно укрепилась на Кубани.
И со страхом вспоминали турки о казаках, об их смелой атаке, об их лаве, о страшных их пиках. И словами донского сочинителя А. Леонова казаки могли сказать туркам:
Вы узнали нашу лаву,
Наш казачий дружный гик -
И воспомнили отраву
Смертоносных наших лик.
Отчего ж вы, басурманы,
Не обернитесь лицом.
Отчего ж вы ятаганы
Не ударите с копьем?
Оттого, что ваши деды
Вам твердят про казаков,
И про наши встарь победы,
И про старый ваш Азов.