Глава Третья. Дуат Мемфиса

Глава Третья. Дуат Мемфиса

Может быть, египтяне эпохи пирамид обладали более глубокими знаниями в области астрономии и географии, чем мы думали до сих пор?

"Хеопс: Тайна строителей Великих Пирамид"

Жорж Гойон.

Гипотеза о том, что расположение пирамид обусловливается определенными идеологическими (религиозными, астрономическими и т. п.) соображениями, очень привлекательна. В конце концов, если такие причины для возведения пирамид и сосредоточения их в одном месте действительно были, почему мы должны закрывать глаза на вероятность того, что подобная логика стояла за рассредоточением пирамид в окрестностях Мемфиса, которое выглядит абсолютно случайным? Аргумент, что египтянам было не под силу осуществить такой план, не подлежит серьезному рассмотрению.

"Орион и пирамиды Гизы"

Я. Малек.

Чехарда с пирамидами

Основателем великой Четвертой династии был фараон Снофру, сын Джосера. Но вместо того, чтобы, подобно отцу, построить ступенчатую пирамиду в Саккаре, Сноф-ру изобрел новую конструкцию "настоящей", или гладкой, пирамиды и построил не одну, а две пирамиды в местечке Дашур, в семи километрах к югу от Саккары. Как это ни странно, но Дашур не является выступом, как Саккара, и не обладает геологическими особенностями, которые оправдывали бы такую удаленность от ступенчатой пирамиды. Сразу же после смерти Снофру его сын, фараон Хуфу, сделал нечто совершенно противоположное: он переместился на двенадцать километров к северу от Саккары и построил пирамиду на высоком выступе, который мы называем плато Гиза. Этот странный "танец" продолжил его сын Джедефра, построивший свою пирамиду еще на восемь километров севернее, в местечке под названием Абу Руаш. Два его преемника, Хафра и Менкаура, вернулись в Гизу и возвели свои пирамиды рядом с пирамидой Хуфу. Затем египетский трон заняла Пятая династия. Ее первый фараон, Усеркаф, построил свою пирамиду рядом со ступенчатой пирамидой Джосера. Однако все его преемники устремились на север и разместили свои пирамиды в Абусире. Правда, последний фараон Пятой династии вернулся в Саккару, расположив свою пирамиду к югу от ступенчатой пирамиды Джосера.

Что заставило царей разбрасывать свои пирамиды по всему региону Мемфиса? Зачем такая чехарда? Возьмем, к примеру, Хуфу. Обычно его выбор плато Гиза объясняют тем, что оно господствует над всеми окрестностями Мемфиса. Но если выбор местоположения пирамиды определялся именно этими соображениями, почему его отец Снофру или его дед Джосер не заняли это наиболее подходящее для загробной жизни место?

Видный чешский египтолог Мирослав Вернер смотрит на эту загадку несколько иначе:

"Причина, по которой древние египтяне хоронили усопших на границе пустыни на западном берегу Нила, достаточно очевидна. Однако этого нельзя сказать о причинах выбора места для строительства пирамид. Почему, например, основатель Четвертой династии Снофру возвел свою первую пирамиду в пустынном Медуме, а две другие в Дашуре, в пятидесяти километрах к северу? Почему его сын Хуфу построил свою гробницу, знаменитую Великую пирамиду, еще дальше к северу, в Гизе? Вопросов этих великое множество, и ответы на них не выходят за границы предположений и догадок"[1].

В 1983 году я выдвинул собственную гипотезу. Я направил письма нескольким известным египтологам, в которых высказал предположение, что это на первый взгляд случайное расположение пирамид вдоль сорокакилометровой полосы пустыни, которую мы называем Мемфисским некрополем, почти (или совсем) не связано с инженерными или геологическими аспектами, как принято считать, а имеет отношение к религии. В частности, я предложил новую гипотезу: религиозный мотив состоял в том, чтобы повторить на земле расположение звезд в Дуате. Неудивительно, что мне снисходительным тоном посоветовали заниматься своим делом[2]. Как бы то ни было, египтологи считали, что пирамиды не имеют отношения к звездам и являются символами солнца. Этот "солнечный" ярлык так глубоко укоренился в египтологии, что любое предположение, противоречившее этой концепции и особенно исходящее от чужака, в лучшем случае высмеивалось, а в худшем пригвождалось к позорному столбу. А что касается того факта, что пирамиды были в беспорядке разбросаны по пустыне, то практически все египтологи были убеждены, что это не имеет ничего общего с воображаемым звездным планом (или вообще с каким-либо планом), а обусловлено либо желанием фараона построить пирамиду поближе к дворцу, либо открытием нового месторождения известняка. Однако не существовало убедительных свидетельств того, что дворцы фараонов находились в разных местах, а известняк, как заметил Мирослав Вернер, "в районе Мемфисского некрополя встречается практически везде, и технические трудности его добычи и транспортировки на строительную площадку мало отличаются для разных мест"[3].

Как бы то ни было, к 1994 году специалисты стали пересматривать свое отношение к "религиозной" гипотезе. Директор Института Гриффитса в Оксфорде доктор Яромир Малек, познакомившись с моей книгой "Мистерия Ориона", высказал мнение, что "гипотеза о том, что расположение пирамид обусловливается определенными идеологическими (религиозными, астрономическими и т. п.) соображениями, очень привлекательна"[4].

Марк Ленер тоже смягчил свою позицию, предположив, что "некий религиозный или космический импульс, помимо чисто практических соображений, тоже мог присутствовать у древних топографов", хотя продолжал скептически относиться к "звездному" плану[5]. По мнению Ленера, возможный "космический импульс", повлиявший на выбор места для строительства пирамиды, исходил от культа бога солнца Ра в Гелиопо-ле, который, по всей вероятности, достиг своего расцвета в эпоху Четвертой династии. Его коллега доктор Захи Хавасс пошел еще дальше, утверждая, что Хуфу, второй фараон этой династии, потребовал, чтобы ему поклонялись как богу Ра на земле, - эта теория нашла поддержку у египтологов, по крайней мере на некоторое время. Следует признать, что она имеет под собой веские основания. Так, например, после смерти Хуфу многие из его преемников действительно включали имя Ра в свое собственное имя - Джедефра, Хафра, Менкаура, Сахура и так далее. Они также имели титул "Сын Ра"[6]. По мнению Марка Ленера,

"пирамида, построенная сыном и наследником Хуфу Джедефрой, расположена в восьми километрах (пяти милях) к северу, на холме, возвышающемся над плато Гиза. В этом месте (Абу Руаше) пирамида оказалась ближе к западному направлению от Гелиополя, центра солнечного культа, чем Гиза. Возможно, он руководствовался религиозными соображениями, потому что Джедефра был первым фараоном, принявшим титул "Сын Ра"[7].

Возможно, предположение Ленера верно. Однако утверждение, что пирамида Джедефры "ближе к западному направлению" от Гелиополя, не соответствует действительности. Судя по карте Мемфисского некрополя[8], пирамида Джедефры находится вблизи азимута 27° на юго-запад от Гелиополя. На данной широте это азимут захода солнца в день зимнего солнцестояния. Или, наоборот, наблюдатель, смотрящий на восток с пирамиды Джедефры, в день летнего солнцестояния[9] увидит, что солнце восходит прямо над Гелиополем, что в данных обстоятельствах никак не может быть простым совпадением. Из второй главы читатель, вероятно, помнит, какое значение имело летнее солнцестояние для праздника "Рождения Ра" в период введения светского календаря. Как бы то ни было, переход от Четвертой династии к Пятой мог быть обусловлен государственным переворотом, когда жрица по имени Раджедет, супруга верховного жреца Гелиополя, родила тройню и объявила, что дети были зачаты самим Ра[10]. Все трое впоследствии стали царями. Двое из этих царей, Сахура и Нефериркара, включили имя Ра в собственные имена, а третий, Усеркаф, не стал этого делать, но решился на беспрецедентный шаг, построив храм солнца, образцом для которого стал храм Ра в Гелиополе[11]. Необычность храма солнца, построенного Усеркафом, заключается в том, что он находится не рядом с пирамидой фараона в Саккаре, а в Абу Горабе, в трех километрах к северу. Интересно, что все пять царей с "солнечными" именами после Усеркафа также построили храмы в Абу Горабе, хотя их пирамиды располагались примерно в километре к югу от Абусира (рядом с Саккарой)[12].

До недавнего времени никто не понимал, почему вообще были построены храмы солнца и почему - еще одна странность - они были расположены вдали от соответствующих пирамид. Археологи нашли только два из шести храмов, Усеркафа и Ниусерры. Об остальных мы знаем только по их именам, встречающимся в древних надписях: "Твердыня Ра", "Поля Приношений Ра", "Любимое Место Ра", "Жертвенник Ра", "Удовольствие Ра" и "Горизонт Ра". Их связь с богом солнца из Гелиополя очевидна, хотя носит не только духовный характер. Согласно новой теории британского египтолога Дэвида Джефриса, их расположение имело отношение к Гелиополю.

В конце 90-х годов Джефрис проводил исследования в районе Мемфиса по заказу Общества изучения Египта. Вооруженный новейшими топографическими картами и точным геодезическим оборудованием, он был крайне удивлен тем обстоятельством, что от храмов солнца Усеркафа и Ниусерры открывался вид на Гелиополь, но если он сдвигался немного южнее, к пирамидам Абусира, вид на Гелиополь закрывался холмами Мукаттама[13].

Джефриса озарила догадка: может быть, именно в этом кроется причина, почему храмы солнца построены на некотором расстоянии от соответствующих пирамид? Это также означало, что от всех пирамид севернее Абу Гораба (то есть в Завьят-аль-Ариане, Гизе и Абу Руаше) также открывался вид на Гелиополь, тогда как от пирамид южнее Абу Гораба (в Абусире, Саккаре, Дашуре и дальше, до самого Медума) - нет. Он понял, что только храмы солнца Четвертой и Пятой династий позволяли видеть Гелиополь и что именно эти две династии якобы особенно почитали бога солнца Ра, культовым центром которого был Гелиополь. По словам Джефриса,

"повторный анализ местоположения пирамид, хозяева которых заявляли об особой приверженности культу бога солнца или проявляли такую приверженность, выявляет групповую структуру, имеющую явное политическое или религиозное объяснение… Пирамиды Гизы также можно видеть из Гелиополя… Поэтому с учетом ландшафта, возвышающегося над долиной Нила, вполне уместен вопрос, какие места и памятники находились в пределах прямой видимости и является ли их взаимное расположение, ориентация и открывающаяся перспектива большим, чем просто совпадение"[14].

Наконец нашелся известный и уважаемый египтолог, который предлагал никак не меньше, чем "повторный анализ местоположения пирамид", который мог объяснить "осцилляцию в местоположении пирамид" - другими словами, распределение пирамид вдоль сорокакилометровой полосы пустыни, которая получила название Мемфисского некрополя. Это был серьезный прорыв, поскольку научному сообществу предлагалась правдоподобная гипотеза, что взаимное расположение пирамид - по крайней мере тех, которые находились в прямой видимости от Гелиополя, - обусловлено одной и той же причиной, что предполагало наличие генерального плана, включавшего обширный район, в состав которого входили Мемфисский некрополь и Гелиополь.

Генеральный план

Я много лет проработал строителем на Ближнем Востоке, и мне часто приходилось делать геодезическую съемку пустыни для прокладки новых дорог и строительства изолированных военных баз. Поэтому я понимал, что такой грандиозный проект требует опорной точки, или репера, от которого откладывается вся топографическая сетка. В идеале такая опорная точка должна располагаться на пересечении главной параллели и главного меридиана, которые становятся осями X и Y для гигантской сетки. Поскольку главная цель проекта состояла в размещении пирамид вдоль пустынной полосы, протянувшейся от Абу Руаша до Абусира (с дополнительным требованием прямой видимости Гелиополя), наиболее подходящим местом для репера было место к западу от Гелиополя и к северу от Гизы.

Открыв подробную карту этой местности, я без особого труда определил, что эта точка должна находиться в районе современного города Аусим, который греки называли Летополь, а древние египтяне - Кем.

О Летополе мы знаем очень мало; нам известно лишь, что еще в эпоху Первой и Второй династий - а возможно, и в доисторический период - он был культовым центром Гора Древнего. Сегодня от Летополя остались немногочисленные развалины, датируемые эпохой последних "коренных" фараонов, в том числе Нек-танеба I (380-362 годы до н. э.).

В настоящее время Аусим - это типичный пригород Большого Каира (к сожалению, та же участь постигла и Гелиополь, превратившийся в современную Матарийю)[15]. В любом случае очень заманчивым выглядит предположение, что в Ле-тополе когда-то могла существовать наблюдательная башня, с которой древние топографы могли строить линии сетки по направлению к Гелиополю на востоке и разным пирамидам на юге. Жорж Гойон, директор Национального центра научных исследований в Париже и профессор Коллеж де Франс, придерживается именно такой точки зрения.

Обсерватория Евдокса в Летополе

В начале 70-х годов Жорж Гойон заинтересовался трудами римского географа Страбона, посетившего Египет приблизительно в 30 году н. э. По свидетельству Страбона:

"…город Керкесура, лежащий поблизости от обсерватории Евдокса, в Ливии; перед Гелиополем показывают нечто вроде сторожевой башни (как перед Книдом), относительно которой Евдокс производил свои наблюдения над некоторыми движениями небесных тел. Ном этот - Летополит"[16].

Гойон раньше не слышал о таинственном городе Керкесуре, но по описанию Страбона и приведенным в тексте деталям предположил, что речь идет о древнем городе Летополе и что сторожевая башня представляет собой башню для наблюдений, которой пользовались древние астрономы-жрецы из Гелиополя. Поскольку Страбон называл эту башню обсерваторией Евдока, Гойон решил выяснить, действительно ли знаменитые наблюдения Евдокса "над некоторыми движениями небесных тел" были сделаны в Летополе.

Евдокс Книдский (408-355 годы до н. э.) был одним из знаменитейших греческих математиков, причем достоверно известно, что приблизительно в 370 году до н. э. он приехал в Египет, где два года провел в храме солнца в Гелиополе, обучаясь астрономии у египетских жрецов. Проанализировав свидетельства Страбона и других древних авторов, вскользь упоминавших о Керкесуре (Геродот, Помпоний Мела и Квинт Курций), Гойон смог установить, что он был расположен примерно в ста стадиях (15,7 километра) к северу от Гизы и в ста стадиях к западу от Гелиополя. Эти координаты указывают на место возле современного города Аусим. Убедившись, что Аусим расположен точно на север от Великой пирамиды, Гойон пришел к выводу, что башня, с которой Евдокс наблюдал за звездами, могла представлять собой остатки очень древней тумбы, которая служила точкой визирования для древних строителей пирамид, помогая соблюдать точную ориентацию на север в процессе строительства[17]. Он предположил, что башня Евдокса могла быть похожа на приземистые башенки в форме обелисков, стоявшие у храмов солнца в Абу Горабе, и что ее вершина точно так же могла быть украшена полированным металлическим диском, который, подобно маяку, отражал солнечные лучи[18].

Убедительность гипотезе Гойона придавал хорошо известный факт, что Летополь с давних времен был столицей второго нома Нижнего Египта, эмблемой которого служило бедро быка, которое, по мнению Гойона, "означало созвездие Большой Медведицы" (скорее созвездие Плут, как было показано выше)[19]. Британский египтолог Дж. Э. Уэйнрайт также показал, что божество, известное как "Гор Летополя", считалось хранителем ритуального тесла, использовавшегося во время обряда "открывания рта", имевшего форму плуга и носившего то же название, то есть месхетиу, или бедро быка[20]. Не следует также забывать, что это созвездие было небесной меткой в церемонии "протягивания шнура", позволявшей ориентировать пирамиды и храмы точно на север. Однако в этой церемонии участвовало и еще одно заметное созвездие - по словам Ричарда Уилкинсона, церемония предполагала ориентацию не только на Большую Медведицу, но также на созвездие Ориона[21].

Свидетельства этой астрономической символики, использовавшейся для обозначения направления на север и на юг, найдены в храме Гора в Эдфу, где надпись, относящаяся к церемонии "протягивания шнура", также утверждает, что северная сторона храма была "бедром быка", а южная - "Орионом"[22]. Те же символы севера и юга присутствуют на многих так называемых "астрономических" потолках эпохи Нового Царства, где север обозначался Бедром быка, а юг Орионом (а также Сириусом).

Это значит, что древний наблюдатель, стоявший ночью на плато Гиза и смотревший точно на север, видел созвездие Плуг, проходящее над Летополем, а в это же время на юге созвездие Ориона проходило над вершиной Великой пирамиды. Таким образом, Гиза и Летополь оказывались связанными между собой, причем Летополь, расположенный точно на восток от Гелиополя, должен был входить в генеральный план, существование которого я предположил. Эти три места - Гиза, Летополь и Гелиополь - образуют гигантский треугольник Пифагора, два угла которого, северный в Летополе и южный в Гизе, по всей видимости, являются земным отображением двух ярких созвездий, Плуга и пояса Ориона.

Эти два созвездия находятся на западе от Млечного Пути. Может быть, третий угол треугольника, расположенный в Гелиополе на противоположном берегу Нила в восемнадцати километрах точно на восток от Летопо-ля, также отождествляется с заметным созвездием на восточном берегу Млечного Пути? Но что это за созвездие? Ключ к ответу на этот вопрос может дать одна из древних надписей, имеющих отношение к церемонии "протягивания шнура": "Царь построил Великий храм Ра-Хорахти в соответствии с горизонтом, который носит его диск; шнур был лично протянут его величеством, державшим жезл в своей руке вместе с Сешат…"[23] Может быть, Великий храм Ра-Хорахти - имя, которым называли Великий храм в Гелиополе - являлся отражением заметного созвездия, которое на заре сливалось с солнечным диском на восточном горизонте?

Слияние Ра и Хорахти на востоке

"Существенный мифологический аспект небесного бога солнца, - писал египтолог Ричард Уилкинсон, - обнаруживается в его отождествлении с космическим львом". Более того, по мнению Уилкинсона, "созвездие, известное нам под названием Льва, египтяне тоже представляли в виде лежащего льва… и это созвездие напрямую связывалось с богом солнца"[24]. Уилкинсон предположил, что когда в эпоху Четверой династии усилилось влияние бога солнца Ра, он "слился" с примитивным богом Хорахти, превратившись в "Ра-Хорахти утреннего солнца"[25].

Большинство египтологов согласны с последним утверждением Уилкинсона, то есть что Хорахти (Гор Горизонта) сливается с богом солнца Ра, превращаясь в символ восходящего на востоке солнца. Это подтверждается "Текстами пирамид", рассказывающими о восходе Ра-Хорахти в "восточной стороне неба… месте, где рождаются (то есть восходят) боги"[26]. Египтологи также с готовностью признают, что важный мифологический аспект - когда бог солнца, особенно на восходе и на закате, отождествлялся с космическим львом. И действительно, Йен Шоу и Пол Николсон в своей работе указывают:

Поскольку львы (в Египте) обычно жили на границе пустыни, их считали стражами восточного и западного горизонтов, мест восхода и захода солнца. В этом отношении они иногда заменяли восточные и западные горы, символы прошлого и будущего, в иероглифе "горизонт" (ахет)… Само солнце может быть представлено в виде льва, и поэтому в главе 62 "Книги мертвых" мы читаем: "Да будет мне дарована власть над водами… потому что я тот, кто пересекает небо, я лев Ра…"[27]

Однако некоторые специалисты обращали внимание на то обстоятельство, что слово ахет обозначало одновременно и "горизонт", и "сезон разлива". Именно в это время года созвездие Льва всходило на восточном горизонте или, как выразились бы астрологи, солнце сливалось со Львом. Несмотря на эти соблазнительные намеки, практически ни один египтолог не согласился с Уилкинсоном, что солнечного льва египтян можно отождествить с нашим созвездием Льва. В отличие от них, я в этом вопросе встаю на сторону Уилкинсона, поскольку убежден, что солнечный лев, упоминающийся во многих древнеегипетских текстах и изображенный на многих астрономических рисунках, есть не что иное, как созвездие Льва. Я также убежден, что это можно доказать.

Источник жизненной силы Египта

Само существование Египта, его сельское хозяйство, природа и жизнь людей зависели от разлива Нила. Если вода в реке не поднимется, случится катастрофа. И действительно, не будет преувеличением сказать, что разлив был источником жизни в Египте и что ничто так не страшило древних египтян, как мысль, что однажды разлива не случится или что вода не поднимется до оптимального уровня, измеряемого на острове Элефанти-на неподалеку от Асуана. Йен Шоу и Пол Николсон объясняют:

"Благополучие сельского хозяйства Египта зависело от ежегодного разлива Нила. Чтобы урожай был богатым, вода должна была подняться на восемь метров относительно нулевой отметки у первого порога возле Асуана. Подъем до уровня семи метров сулил скудный год, а шесть метров означали голод. В Древнем Египте действительно случались голодные годы, о чем свидетельствуют многочисленные источники - как тексты, так и рисунки"[28].

На маленьком скалистом островке Сехел к югу от Элефантина находится так называемая "стела голода", надпись на которой рассказывает о страшном семилетнем периоде неурожая, убившем огромное количество людей и домашних животных во времена правления Джосера. Другой длительный период голода случился в эпоху Пятой династии - изображение умирающих от голода людей найдено на стенах прохода пирамиды Уна-са в Саккаре[29]. Не подлежит сомнению, что голод стал следствием недостаточного подъема воды в Ниле. Однако слишком сильный разлив тоже грозил бедствиями, потому что бурные потоки воды смывали на своем пути поля и деревни. Одним словом, разлив должен был быть "правильным" - не слишком слабым и не слишком сильным. Для этого недостаточно, чтобы вода у острова Элефантина поднялась до восьмиметрового уровня - небесные знамения должны были указывать на подходящсе время года. Разумеется, этим временем было летнее солнцестояние, когда солнце достигало апогея. Только в том случае, когда выполнялись эти два важных условия, разлив считался правильным.

К счастью для египтян, разлив чаще всего проходил должным образом, и все заканчивалось благополучно. Тем не менее страх перед неудачным разливом, несущим разрушение и смерть, никогда не покидал древних египтян. Подобно дамоклову мечу, он висел над самым сердцем острова Элефантина, откуда, как они считали, исходили воды разлива. Естественно, их астрономы-жрецы уделяли особое внимание климатическим условиям и небесным событиям в это важное время года. Они внимательно наблюдали за звездами, особенно на заре, чтобы увидеть, какое созвездие предшествует солнцу. Вне всякого сомнения, астрономы-жрецы Гелиополя с особой тщательностью наблюдали за восходом Ориона и Большой Медведицы в начале сезона разлива, отождествляя этих звездных божеств с Осирисом и Исидой, предвестниками возрождения и обновления. В связи с этим возникает вопрос: следили ли жрецы за тем, с каким созвездием сливается солнце в этот критический период? А если точнее, обратили ли внимание древние звездочеты Египта, что летнее солнцестояние происходит в созвездии Льва? Было бы очень странно, если бы они этого не заметили. Утверждение Уилкинсона, что египтяне знали созвездие Льва как лежащего льва, следует соотнести с фактом, что, в представлении жрецов солнца из Гелиополя, более примитивный Хорахти слился с богом солнца Ра и превратился в Ра-Хорахти. Египтологи переводят имя Хорахти как "Гор Горизонта", однако в нем может присутствовать игра слов, связанная с ахет, или сезоном разлива, который вызывается небесным объектом, сливающимся с солнцем в период разлива. Может быть, изначально Хорахти был звездным богом или созвездием, которое действительно сливалось с солнцем в сезон разлива Нила в эпоху, когда в Гелиополе расцвел культ Ра? Другими словами, не могли ли древние жрецы праздновать вхождение солнца в созвездие Льва во время летнего солнцестояния?

Дом восходящего солнца

Утверждение, что в Гелиополе поклонялись звездам, прежде чем этот культ был поглощен жрецами бога Ра, египтологи считают спорным. Так, например, видный немецкий египтолог Герман Кеес после многолетних исследований "Текстов пирамид" пришел к заключению, что "для Гелиополя было характерно поклонение звездам. Из этого культа развился культ Ра в форме "Гора Горизонта" (Хорахти), бога восходящего солнца"[30].

Кеес не одинок в своих взглядах. Еще в 1912 году влиятельный американский египтолог Джеймс Генри Брестед продемонстрировал, что "Тексты пирамид" указывают на культ звезд, предшествовавший гелиополь-скому культу солнца, и что в конечном итоге поклонение звездам было поглощено поклонением солнцу"[31]. Впоследствии этой же точки зрения придерживался Реймонд О. Фолкнер, знаменитый переводчик "Текстов пирамид", писавший, что "хорошо известно, что древних египтян очень интересовали звезды… понятно также, что в основе этого интереса лежал пласт древней звездной религии…"[32] Эту мысль развил И.Е.С. Эдвардс, самый известный специалист по эпохе пирамид, который заявлял, что "на основе лишь внутренних данных был сделан вывод, что в "Текстах пирамид" заклинания, связанные со звездами, имеют иное происхождение, нежели те, что имеют отношение к солнцу, и что в конечном итоге они влились в гелиопольские (солнечные) доктрины"[33]. Теперь было бы логичным предположить, что слияние Хорахти и Ра отражает момент, когда звездная религия была соединена с новой солнечной религией Гелиополя - или поглощена ею. Это находит подтверждение в "Текстах пирамид", где не одно, а два отдельных божества одновременно восходят на заре на восточном горизонте, и к ним присоединяется умерший царь; одно из этих божеств Ра (солнце), а другое Хорахти. Но кто такой Хорахти?

Из "Текстов пирамид" следует, что эти два божества появляются на восточном горизонте, когда вода в Ниле начинает прибывать, что, вне всякого сомнения, происходило в период летнего солнцестояния:

"[Царь говорит]: Два небесных камышовых плота даны Ра, чтобы он мог переплыть оттуда к горизонту; дали два небесных тростниковых плота Хорахти, чтобы он мог переплыть оттуда с Ра; дали два небесных тростниковых плота мне, чтобы я мог переправиться оттуда к Ра; дали два небесных тростниковых плота мне, чтобы я мог переплыть оттуда к Хорахти и Ра. Поля камыша будут затоплены, и я перееду Вьющийся Канал. Перевезут, меня перевезут к восточной стороне горизонта, меня перевезут к восточной стороне неба. Моя сестра - это Сепедет…"[34]

"Вьющийся Канал переполнен, чтобы я мог переплыть оттуда к горизонту, к Хорахти…"[35]

"Царь будет сопровождать Хорахти, и руку царя будут держать в небе среди тех, кто следует за Ра.

Поля довольны, оросительные каналы сегодня открыты для царя… Поднимись, о Царь, прими свои воды… прими эту свою чистую воду, которая исходит из Элефантина (мифический источник Нила)… О Царь, твоя прохладная вода - это Великий Разлив, который исходит из тебя…"[36]

"Дали два небесных тростниковых плота мне, чтобы я мог переплыть оттуда к Ра и к Хорахти. Питающий канал открыт, Вьющийся Канал переполнен, чтобы я мог переплыть к восточной стороне горизонта, к месту, где рождаются боги…"[37]

Если читать эти тексты, помня о географии и природе региона, то становится очевидным, что они описывают события, которые можно было наблюдать на восточном горизонте при заходе солнца в конце июня, когда начинала прибывать вода в Ниле[38].

Очевидно также, что описанная в текстах перспектива наблюдается из Мемфисского некрополя (вероятно, это Летополь или Гиза), поскольку при взгляде на восток, по направлению к священному городу Гелиополю, перед нами предстает долина Нила. Время года подтверждается присутствием на восточном горизонте Сепедет, то есть созвездия Большого Пса, которое являлось звездным аналогом Исиды, мифической сестры-жены умершего царя, который отождествлялся с Осирисом, носившим на небе название Ориона:

"Смотри - он пришел как Орион, смотри - Осирис пришел как Орион… О фараон, небо принимает тебя как Ориона, свет утренней зари несет тебя с Орионом… ты регулярно поднимаешься с Орионом в восточном крае неба…"[39]

"Я поднимаюсь на этом восточном краю неба, где были рождены боги, и я рождаюсь как Гор, как Гор Горизонта (Хорахти)… моя сестра - это Сепедет, мое потомство - это Утренняя Звезда"[40].

Из приведенных выше отрывков "Текстов пирамид" ясно, что описываемое время года - это период летнего солнцестояния, когда умерший царь на заре соединяется с Ра и Хорахти на восточном горизонте. При помощи программы "StarryNight Рго" легко проверить, что эти небесные события совпадали в период 2800- 2500 годов до н. э., что в точности совпадает с эпохой, когда, по мнению египтологов, культ бога Ра стал доминирующим в Гелиополе. В эту эпоху и в это время года солнце находилось в созвездии, форма которого напоминала лежащего льва. С нашей стороны было бы неразумно предположить, что такие внимательные астрономы, как жрецы Гелиополя, не заметили этой объединенной фигуры Ра-Хорахти. Давайте, однако, поближе познакомимся с траекторией солнца на фоне неподвижных созвездий, чтобы лучше понять эту аргументацию.

Зодиак

С земли кажется, что солнце движется по окружности, которую мы называем эклиптикой, или Зодиаком. Так случилось, что вдоль этой траектории расположены двенадцать хорошо различимых созвездий. Это зодиакальные созвездия, получившие такое название из-за своей формы, напоминающей живые существа (термин "зодиак" происходит от греческого слова zodiakos, что означает "круг животных"). Двенадцать зодиакальных созвездий: Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева, Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей и Рыбы[41]. На самом деле только о двух зодиакальных созвездиях можно сказать, что они похожи на те существа, названия которых носят: созвездие Льва напоминает лежащего льва, а созвездие Скорпиона - скорпиона с вытянутым хвостом.

Два солнцестояния, летнее и зимнее, а также весеннее и осеннее равноденствия определяют четыре точки зодиакального круга (его также называют "поясом Зодиака"), который заслоняется солнцем. В эпоху пирамид точка летнего солнцестояния приходилась на созвездие Льва, точка осеннего равноденствия - на созвездие Скорпиона, точка зимнего солнцестояния - на созвездие Водолея, а точка весеннего равноденствия находилась в созвездии Тельца (в окрестностях Плеяд). Во время своего ежегодного маршрута по зодиакальному кругу солнце дважды пересекает Млечный Путь. В эпоху пирамид первое пересечение наблюдалось в начале апреля, а второе в начале октября. Кроме того, в этот период гелиакический восход пояса Ориона приходился на 1 июня (по григорианскому календарю) - через семьдесят дней после 21 марта (по григорианскому календарю), дня весеннего равноденствия. 21 марта солнце всходило точно на востоке и занимало положение под небольшой группой звезд, известных как созвездие Плеяды[42].

Таким образом, двадцать первое марта было последним днем, когда в небе можно было наблюдать пояс Ориона перед его "возрождением" (гелиакическим восходом) на восточном горизонте. В течение семидесяти дней Орион пребывал в загробном мире Дуат, где, подобно Осирису, претерпевал магические превращения, подготавливавшие его новое появление на востоке неба. В тот период, когда Орион был невидим, солнечный диск путешествовал по таинственной области Дуата, которая пересекала дневное небо. В течение семидесяти дней солнце смещалось на восток из точки в окрестностях Плеяд, пересекало Млечный Путь и достигало головы Льва. В этот момент на востоке наблюдался гелиакический восход Ориона, то есть возрождение Осириса. Три недели спустя, или 21 июня, наблюдался гелиакический восход Сириуса, возвещавший о возрождении Гора, сына Осириса. В этих событиях мы можем без труда различить космические метафоры, описывающие возрождение умершего фараона, подобно Осирису, и восхождение на престол его сына, как нового Гора-царя.

Гелиакический восход Сириуса был идеальным началом нового года, отмечавшим официальное начало сезона разлива. Здесь мы сталкиваемся с еще одной важной метафорой, когда воды разлива символизировали околоплодные воды Исиды, родившей Гора в зарослях тростника на берегу Нила. Было бы очень странно, если бы жрецы Гелиополя, внимательно - и даже одержимо - наблюдавшие за созвездиями, и особенно за гелиакическим восходом Сириуса, не заметили созвездие в форме льва, в котором располагалось солнце в это время года и которое служило превосходной метафорой для Ра-Хорахти, объединения Ра с космическим львом. Однако именно в этом пытаются нас убедить египтологи.

Справедливости ради следует отметить, что они не отрицают способности древних астрономов Египта наблюдать и идентифицировать созвездие, в котором находится солнце.

Они отрицают лишь то, что древние астрономы видели в этом созвездии лежащего льва.

Такой странный вывод основан на глубоко укоренившемся убеждении, что неотесанные астрономы-жрецы Египта не были знакомы с понятием Зодиака до прибытия "ученых" греков в четвертом веке до нашей эры. Однако сами греки утверждают, что именно египетские жрецы обучали греческих ученых, посещавших Египет. Так, например, известно свидетельство Геродота, который приезжал в Египет примерно за сто лет до греческой оккупации страны. Он высоко оценивает астрономические знания жрецов Гелиополя, намного превосходившие знания греков:

"Египтяне были первыми людьми на свете, кто установил продолжительность года, разделив его на двенадцать частей [по] временам года. Это открытие, по словам жрецов, египтяне сделали, наблюдая небесные светила. Их способ исчисления [месяцев], как мне думается, точнее эллинского: эллины ведь каждый третий год добавляют вставной месяц, чтобы сохранить соответствие времен [естественного года]. Египтяне же считают 12 месяцев по 30 дней и прибавляют каждый год [в конце] еще 5 дней сверх [этого] числа, причем у них круговращение времен года [всегда] приходится на одно и то же время".

Для такого человека, как Геродот, который сам был греком, сказать, что не греки, а египтяне первыми разделили траекторию солнца на двенадцать частей, используя свое знание звезд, - это все равно что признать, что египтяне изобрели Зодиак. Потому что именно в этом состоит смысл Зодиака - в разделении годичной траектории солнца на двенадцать частей. Более того, Геродот признает, что именно египетские жрецы присвоили им "имена двенадцати богов", которые затем были заимствованы эллинами. Однако, несмотря на это свидетельство "отца истории", многие египтологи, например, Уоллис Бадж, утверждают, что "тем не менее из этого неверно было бы делать вывод, что египтяне изобрели Зодиак, поскольку свои знания о знаках Зодиака, а также многое другое они позаимствовали у греков"[43]. Но Уоллис Бадж не объясняет, почему этот вывод неверен; похоже, он просто придерживается предвзятой точки зрения, отдающей предпочтение грекам. На мой взгляд, он несправедливо отдает грекам пальму первенства в изобретении Зодиака, а также "многого другого". В частности, специалисты, согласные с Уоллисом Баджем, считают, что греческий ученый Евдокс Книдский, которого называют основателем научной астрономии, первым отождествил двенадцать богов с двенадцатью знаками Зодиака.

Вероятно, Евдокс позаимствовал эту идею из более древних источников, хотя современные ученые полагают, что это были скорее вавилонские, чем египетские источники. Правда, Евдокс никогда не был в Вавилоне, но посещал Египет. Он два года прожил в Гелиополе в период царствования фараона Нектанеба I и получил от тамошних жрецов знания о движении звезд. Как указывает Гойон:

"До Евдокса в Греции астрономия была наукой, преподававшейся в метафизической форме. За небом не велось серьезных наблюдений. Считается, что Евдокс первый занялся непосредственными наблюдениями. Но, как мы видели, он использовал египетскую обсерваторию в Керкесуре. Он сделал открытия в геометрии и астрономии, указывавшие на высокий уровень развития науки. Настолько высокий, что Евдокс просто не мог придумать все это сам. Только наблюдения (за небом) и записи на протяжении многих веков позволили ему сделать это"[44].

Следует признать, что египтологи не отрицают, что древние египтяне внимательно наблюдали за движением звезд, вели подробные записи и, вероятно, разделили солнечный год на двенадцать частей, или "месяцев", еще в третьем тысячелетии до новой эры[45]. Однако они отрицают, что египтяне были способны распознать в этих частях, или созвездиях, фигуры живых существ, как это сделали греки или вавилоняне. Это утверждение противоречит не только свидетельству Геродота и других историков, но и данным современной археологии. Так, например, найдены относящиеся к древней египетской космологии рисунки, на которых изображены фигуры людей и животных, которые явно отождествлялись с созвездиями: Орион как Осирис, Большая Медведица как Исида, Плут как бедро быка, Дракон как беременная самка гиппопотама и так далее.

Египтологи возражают, что это не зодиакальные созвездия, то есть они не принадлежат к тем двенадцати созвездиям, среди которых пролегает годичный путь солнца. Совершенно верно. Однако астрономические рисунки на потолках гробниц, датируемых эпохой Рамсеса, содержат фигурки животных, которые совпадают с зодиакальными - скорпиона, льва и овна. Не следует забывать и о космических весах, служивших олицетворением Маат. Эти явные свидетельства иногда привлекали внимание и непредвзятых специалистов по истории науки, таких, как видный российский астроном Александр Гурштейн, для которого было очевидно, что "древние египтяне посвятили себя астрономии. Они изобрели первый в мире удобный солнечный календарь. Это требовало измерений положения солнца относительно звезд, то есть знания Зодиака".

Британский египтолог Ричард Уилкинсон также одним из первых признал, что "созвездие, известное нам под названием Льва, египтяне тоже представляли в виде лежащего льва" и что "это созвездие напрямую связывалось с богом солнца". К этому можно добавить профессиональное мнение египтолога из Йельского университета Вирджинии Ли Дэвис, которая, анализируя изображение усыпанного звездами лежащего льва на расписных потолках эпохи Рамсеса, утверждает, что "судя по расположению звезд, лев - это созвездие Льва"[46]. Американский ученый Дональд Этс в своей статье для журнала "Journal of the American Research Centre in Egypt" приходит к такому же выводу[47].

Совсем недавно, в 2001 году, испанский астроном Хуан А. Бельмонте представил убедительные доказательства этого утверждения на конференции SEAC в Стокгольме, проинформировав коллег, что "анализ астрономических данных, содержащихся в диагональных часах Рамсеса, позволил нам составить список потенциальных корреляций между египетскими звездами, представленными в них, и звездами на небе. Некоторые результаты дают хорошую когерентность, например идентификация Льва… с нашим созвездием Льва". Бельмонте также доказал "идентификацию Льва (в часах Рамсеса) с нашим созвездием Льва и лежащим львом из рисунков на потолке". Как бы то ни было, нам нет смысла углубляться в эту научную дискуссию относительно Зодиака. Вопрос состоит не в том, было ли знакомо понятие зодиака древним египтянам, а в том, видели ли они в узоре из звезд, который мы называем созвездием Льва, ту же самую фигуру, то есть лежащего льва.

И если да, то называли ли они эту фигуру Хорахти?

Попробуем сосредоточиться именно на этом.

Образ "Гора Горизонта"

Во все времена лев считался символом власти, знатности и божественного царства.

Чтобы убедиться в этом, достаточно зайти в любой музей или картинную галерею. В таких городах, как Париж, Рим, Лондон и Венеция, статуи львов располагаются на площадях, охраняют входы в частные дома и государственные учреждения, окружают фонтаны, украшают стены церквей и дворцов. Изображение льва можно найти на гербах, монетах и даже на старом британском паспорте. Археолог Селим Хассан имеет собственное мнение, почему символ льва получил такое распространение в Древнем Египте:

"В древности лев был самым сильным и грозным животным из всех, что были известны египтянам, и поэтому являлся символом царя… защитника своего народа; они ждали, что он защитит от врагов, поведет за собой в битве, найдет новые охотничьи угодья, накормит в голодные времена. В их сознании царь и лев сливались в единое целое"[48].

Несколько иной точки зрения придерживается И.Е.С. Эдвардс:

"В египетской мифологии лев часто фигурирует как страж священных мест. Неизвестно, как и когда сформировались такие представления, но они, по всей видимости, уходят корнями в глубокую древность. Подобно многим примитивным верованиям, они были включены жрецами Гелиополя в религию солнца, и лев стал считаться стражником преисподней (Дуата)"[49].

Как нам известно, лев в Древнем Египте чаще всего изображался в виде сфинкса, то есть существа с туловищем льва и головой мужчины или женщины, овна или сокола.

Последний образ был очень популярен у скульпторов, а также в религиозном искусстве и получил название иерокосфинкса (от греческого "сокол-сфинкс"). Его изображение встречается на барельефах из комплекса пирамиды Сахуры в Абусире и - более подробное - в храме Эдфу, который считался главным святилищем солнечного бога-сокола Гора[50]. По мнению археолога Пола Джордана, "самая ранняя гибридизация льва, известная археологам, содержит не человеческую голову, а голову и крылья сокола, и вполне возможно, что понятие сфинкса впервые (sic!) сформировалось как воплощение Гора в львиное тело"[51]. В храме Эдфу также найдена надпись, которая, по всей видимости, подтверждает это алхимическое соединение сокола и льва в личности бога Гора: "Гор Эдфу преобразил себя в льва с лицом человека"[52].

В Египте много сфинксов, и самый известный из всех - это, разумеется, Великий сфинкс в Гизе. Кого или что изображает эта знаменитая фигура? Полу-лев-получеловек, странное божество, имя которого мы забыли? Принимая во внимание надписи из Эдфу, нетрудно прийти к выводу, что сфинкс - это изображение Гора. Но когда речь заходит об идентификации Великого сфинкса, такая простейшая дедукция оказывается недоступной для большинства египтологов. И действительно, это один из самых спорных вопросов египтологии. Причин тому великое множество, но в основе их лежит твердое убеждение в отсутствии надписей, относящихся к периоду сооружения Великого сфинкса, в которых он вообще упоминается - не говоря уже об указаниях, кого или что он олицетворяет. Даже такой разносторонний специалист, как Селим Хассан, который много лет исследовал сфинкса, в конечном итоге признал, что "само по себе это загадка"[53].

С другой стороны, сфинкс расположен рядом с пирамидой Хафры, и поэтому многие египтологи убеждены, что он олицетворяет Хафру, хотя и у этого вывода есть противники.

Видные египтологи, такие, как Райнер Штадельман и Васил Добрев, к примеру, убеждены, что сфинкс олицетворяет не Хафру, а Хуфу. Другие специалисты, движимые стремлением сохранять нейтралитет в этом споре, утверждают, что сфинкс является изображением не конкретного человека, а просто символом бога солнца. Так, Марк Ленер пишет: "Лев был символом солнца не в одной ближневосточной культуре. Это также весьма распространенный архетип царственности. Голова царя на туловище льва символизирует власть и могущество, управляемое разумом фараона, гаранта космического порядка, или Маат"[54].

Тем не менее все египтологи признают, что сфинкс был сооружен в эпоху Четвертой династии, и никто, конечно, не отрицает, что у него тело льва с головой человека, или царя, и что его взгляд направлен точно на восток, где во время весеннего и осеннего равноденствия восходит солнце. Неудивительно, что в "Текстах пирамид" умерший царь молил о том, чтобы присоединиться к Хорахти или стать им на восточном горизонте во время восхода солнца. Соответственно Селим Хассан делает следующий вывод:

"Однажды египтяне пожелали создать внушительное изображение своего Гора-царя, которого после смерти называли Хорахти - "Гор, который живет на горизонте" - Владыка неба. Но в каком виде изобразить его? Вероятно, первой им в голову пришла мысль использовать фигуру льва, однако это не совсем соответствовало замыслу, потому что лев ассоциировался не только с царственностью, но и со свирепостью, а они хотели изобразить мудрое, могущественное, но в то же время благожелательное божество. Возможно, именно так возник образ сфинкса, объединяющий грацию и ужасающую силу льва с не имеющим себе равных мышлением человека"[55].

Далее он поясняет:

"В представлении египтян царь был земным воплощением этого бога, и у нас есть доказательства, что еще в глубокой древности умершего царя называли Хорахти. Когда по приказу Хафры высекали Великого сфинкса, его сделали похожим на фараона, то есть на Хорахти, которого он олицетворял".