ГЛАВНЫЙ ИСТОЧНИК БОГАТСТВА
ГЛАВНЫЙ ИСТОЧНИК БОГАТСТВА
Откуда Запад брал средства, которые затем вкладывал в банковскую сферу и в вооружение? Обратим внимание, что в рассуждениях Д. Дефо военное превосходство Запада увязывается именно с превосходством торговым. И действительно деньги, предоставляемые банкирами правителям на их неотложные, в том числе и военные нужды, имели в первую очередь купеческое происхождение. В каждый исторический период существовали определенные «королевские» товары дальней торговли — дорогие, легкие в транспортировке, не скоропортящиеся, пользовавшиеся устойчивым спросом: пряности, шелк, красители, квасцы, благородные металлы. Европа, как мы помним, ввозила золото и вывозила серебро в виде монет — йоахимсталеров, дукатов, пиастров, но даже в этих случаях оказывались возможны серьезные колебания цен, затоваривание. Более важным было знание конъюнктуры при торговле товарами широкого спроса и в гораздо больших объемах, а только такая торговля позволяет говорить ряду исследователей, и в частности И. Валлерстайну, о возникновении «настоящей» мировой экономики.
Согласно поговорке, «пальцы купца должны быть испачканы в чернилах»: помимо учетной документации коммерсант вел ежедневный обмен корреспонденцией со своими агентами и партнерами. Ведь торговый успех был основан на владении информацией. То, что сведения дорого стоят, первыми поняли венецианцы, создавшие сеть дипломатов-осведомителей. Для торговой корреспонденции порой применялись шифры. Владельцы торговых компаний, претендующих на монопольное положение в том или ином регионе, могли придержать стратегически важную информацию. Так, английская Московская компания была лучше всех осведомлена о российских делах, но не делилась этими сведениями, ее тексты оставались рукописными, предназначенными только для своих.
Но долго утаивать сведения было трудно. Можно спорить по поводу термина «информационная революция», но отрицать качественный сдвиг в ускорении обмена новостями сложно. В последней трети XVI в. в Европе рождается периодика — сначала рукописные, а затем печатные сборники новостей. Показательной была эволюция коммерческой периодики от «Газеты Фуггеров», предназначенной только для служащих этого банковского дома, до «Новостей Ллойда», издаваемых с 1696 г. по сей день. Эдвард Ллойд не был ни купцом, ни мореплавателем, но как хозяин лондонской кофейни, где собирались капитаны и судовладельцы, оценил, что стекающаяся к нему информация чрезвычайно ценна для страхового дела. Его современник Д. Дефо редко покидал Британию, но по книгам, газетам и рассказам бывалых людей с большой точностью описал детали плаваний Робинзона — стоимость фрахта, подробности вексельных операций, цены на ходовые товары. Справочной литературы хватало в избытке.
Судьбы моряков зависели от массы случайностей, но чаще всего их маршруты были предсказуемы. При всей необычайности приключений Робинзона, они происходили в основном в границах главных «треугольников» европейской торговли. Первая часть его жизни связана с атлантическим треугольником. Робинзон ходил к Гвинейскому берегу, вывозя оттуда слоновую кость, шкуры и, главное, золотой песок. Именно в это время, с 1663 г., Карл II начал машинную чеканку золотых монет — гиней, названных так, поскольку золото доставлялось с Гвинейского берега. С плантаций, принадлежавших Робинзону в Новом Свете, в Европу шел сахар и табак. Дефо стыдливо умалчивает о главной товарной составляющей третьей стороны треугольника, но ее легко домыслить: мы узнаем, что на бразильских плантациях Робинзона трудились невольники и что соседи-плантаторы, желая быстро разбогатеть, втянули его в рискованное предприятие с целью отправиться в Африку. По словам Дефо, они направлялись за африканским золотом, но целью большинства подобных экспедиций являлась работорговля, причем контрабандная, ведущаяся в обход привилегированных компаний и без официального разрешения (асъенто), и именно она давала баснословную прибыль. По подсчетам историков, к 1680 г. работорговля превышала 55 % всего экспорта из района Сенегала и Гамбии, а спустя столетие — 86,5 %. Из Западной Африки ежегодно вывозились десятки тысяч рабов для плантаций Нового Света, что вело к упадку африканских держав, расположенных во внутренних областях континента, и к расцвету мелких прибрежных государств, занятых в посреднической торговле.
Во второй части романа Робинзон оказывается в восточном торговом треугольнике. В Индии он закупает бенгальские изумруды и опиум, затем, загрузившись пряностями в Индонезии и Индокитае, оказывается в Гуанчжоу. Корабль, принадлежавший Робинзону, достигает Манилы, а оттуда идет в Акапулько (скорее всего, с грузом ртути). Сам Робинзон в сопровождении миссионеров отправился на север, закупив предварительно китайский шелк и чай. Вернувшись в Европу через Сибирь, где он продал мускатный орех выгоднее, чем в Европе, и запасся пушниной, Робинзон, после раздела прибыли между компаньонами, получил на руки 3475 фунтов 17 шиллингов и 3 пенса. Для 72-летнего путешественника это было неплохо: такую сумму квалифицированный английский плотник мог заработать за четверть века, но все же итог выглядел не слишком впечатляющим, учитывая многочисленные риски и потери.
Искатели приключений и «приватиры» могли сказочно разбогатеть или полностью разориться — баланс подводился лишь в конце рискованного предприятия. Более надежной была торговля, организованная через многочисленные сети, как правило, носившие этнический характер. Традиционно сильные позиции (при этом соперничая друг с другом) сохраняли землячества итальянских купцов в Испании, Франции и Германии. Большую роль играла шотландская торговая диаспора в Польше. Меньшинством, активным и ненавидимым местным населением, были португальские купцы в испанских владениях Нового Света. Мы уже упоминали об обширной сети армянских купцов. Индийские купцы чувствовали себя, как дома, в Средней Азии, на Молуккских островах и в России, обосновавшись в Астрахани, Казани, Ярославле и Москве. Они играли здесь столь важную роль, что немногим позже одна их угроза покинуть страну в знак протеста (после того как московские власти не разрешили вдове купца устроить ритуальное самосожжение — сати в 1724 г.) заставила правительство уступить. В западных областях Османской империи и сопредельных странах были активны купцы-«греки» (так называли всех православных выходцев с Балкан).
По отношению друг к другу сети могли находиться в состоянии взаимодополнения или соперничества. Так, караванная торговля, маршруты которой начинались в Магрибе, Леванте и на Балканах, оставалась почти полностью закрыта для европейских купцов. Роль караван-баши играли армяне, евреи, индусы. Показательно, что Дефо, осведомленный в тонкостях морской торговли, допускает грубые ошибки в описании торговли сухопутной (Робинзон доводит у него своих верблюдов почти до Архангельска).
Общины сефардов, по-прежнему активные на Средиземном море, соперничали с ашкенази, в какой-то мере заполнившими вакуум, образовавшийся в торговле Германии после Тридцатилетней войны. Маршруты купцов из Фуцзяни, ориентированных на морскую торговлю, почти не пересекались с маршрутами купцов из Шаньси. Последние, торговавшие по всей Поднебесной, оценили выгоды сотрудничества с маньчжурами, открывшими им новые торговые пути на севере. Отношения солидарности, культивируемые в шансийских торговых домах, помогут им в будущем перейти от торговли солью и чаем к созданию системы банков.
Существовал еще и менее престижный, но не менее важный уровень коммерции — торговля вразнос, которая также часто контролировалась этническими группами. Классический пример представляли собой горцы-савояры, ходившие со своими котомками от Пиренеев до Польши. Несмотря на небольшие партии товара, умещавшегося в котомке коробейника (ленты, кружева, дешевые книжки, иголки), общий оборот такой торговли исчислялся солидными суммами. Характерно, что разносчики нуждались в особом языке, закрытом для окружающих. Если диалектной особенности не было, выдумывался условный язык. Так, российские коробейники, офени, с конца XVII в. пользовались особым жаргоном — феней, настолько своеобразным, что иностранцы считали говоривших на нем особым народом.
Доминирование в торговле достигалось путем иерархического подчинения торговых систем. Так, голландское господство в Индонезии базировалось на контроле над давно существовавшими здесь сетями китайских купцов и индийских торговцев-бания; торговля европейцев в Западной Африке также опиралась на достаточно развитые структуры африканских контрагентов.
По-настоящему прибыльная торговля основывалась на нескольких принципах. Как правило, ее вели привилегированные компании, стремившиеся к монополии, что давало им возможность сохранять высокие цены на товар. Голландская Ост-Индская компания всеми силами удерживала Тимор, главный источник сандалового дерева, и, желая взвинтить цены, сжигала целые плантации гвоздики и коричного дерева на Молуккских островах. Важно было «снять сливки» — первым прийти в регион, занять здесь господствующее положение и всячески удерживать его. Всем, кто появлялся позже, приходилось играть уже по другим правилам — выдерживать конкуренцию, вкладывать в дело значительные средства. Такова была судьба компаний, запоздавших с появлением на Востоке, — французской, датской и шведской Ост-Индских компаний.
Другим принципом служило создание системы промежуточных складов, что позволяло вести комиссионную торговлю, в которой особенно сильны были голландцы. Наличие оборудованных складов в факториях позволяло им лучше, чем прочим европейцам, торговать «из Индии в Индию», доставляя, например, медь из Японии в Сиам и Индию с тем, чтобы обменять ее на хлопковые и шелковые ткани и оленьи кожи для их поставки как в Японию, так и в Европу. Собственно, весь Амстердам и прилегавшие к нему территории представляли собой в XVII в. гигантский склад, куда свозились товары со всего мира и откуда затем, не спеша, они расходились по разным территориям, но уже в качестве голландского товара.
Кроме того, крупная торговля, торговля мирового масштаба, предполагала наличие разнообразных форм концентрации капитала. Знаменитая компания «купцов-авантюристов» (искателей удачи) была организована в форме старинного религиозного братства, где каждый участник действовал самостоятельно, в то время как английская Московская компания — один из первых примеров акционерного общества. Многократно превосходившая конкурентов по объемам операций голландская Ост-Индская компания была устроена очень сложно и даже архаично, предполагая представительство различных нидерландских провинций.
Крупная торговля, использовавшая «привилегию осведомленности», была спекулятивной, причем предметом спекуляции мог становиться любой товар. Стоило, например, разразиться голоду, затронувшему Средиземноморье (1591 г.), как хозяева «большой» торговли мгновенно изменили маршруты кораблей, груженых зерном из балтийского региона, направив их на юг, где торговля хлебом сулила особо высокую прибыль. Дальняя торговля все в большей степени закрепляла специализацию регионов, занимавших, по выражению И. Валлерстайна, «периферийное и полупериферийное» положение по отношению к экономическим центрам.
Владение информацией, капиталами и деньгами и умение пользоваться механизмами торговли значительно увеличивали спекулятивную прибыль. Пайщикам привилегированных компаний давно уже не приходилось рисковать жизнью и имуществом. Тем не менее богатство купцов требовало некоторой «подстраховки». Во-первых, в силу множества причин (перенос торговых путей, капризы моды, затоваривание, деятельность конкурентов, снижающих прибыль, превратности войн) торговая конъюнктура могла измениться, во-вторых, возможность вложений денег в торговлю имела некоторые естественные пределы.
Капиталы часто перетекали из торговли в финансовую сферу. Однако риски здесь оставались высокими, да и к по-настоящему прибыльным операциям допускались далеко не все. В условиях неблагоприятной конъюнктуры капиталы часто вкладывались в промышленность и в сельское хозяйство.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.