НАНТСКИЙ ЭДИКТ И ВОЗРОЖДЕНИЕ СТРАНЫ

НАНТСКИЙ ЭДИКТ И ВОЗРОЖДЕНИЕ СТРАНЫ

В 1598 г., заключив Вервенский мир с Испанией и завершив изданием Нантского эдикта эпоху длительных религиозных войн, французская монархия первого короля из династии Бурбонов Генриха IV (1589–1610) вступила в полосу мирного развития и восстановления разрушенной экономики.

Нантский эдикт означал, что во Франции сложилась редкая для тогдашней Европы ситуация легального сосуществования двух религий. Гугеноты получили полную свободу совести и гарантию от религиозных преследований, они могли занимать самые высокие посты в государственном аппарате: сам сюринтендант (суперинтендант) финансов и ближайший советник короля Сюлли был ревностным кальвинистом. Для разбора споров между католиками и гугенотами в ряде парламентов были созданы на смешанной основе специальные «палаты эдикта». Но свобода совести сочеталась с ограничением свободы культа: протестантское богослужение можно было отправлять только там, где оно было разрешено ранее, ни в коем случае не в Париже, в местах пребывания двора, епископальных городах и в армии. Католический же культ должен был быть восстановлен и действовать наравне с протестантским там, где его отправление было запрещено гугенотами. Содержание основной части эдикта под сильным нажимом правительства было зарегистрировано во всех французских парламентах. Дополнительные гарантии гугенотам были даны в не подлежавших регистрации королевских актах: Генрих IV обязался ежегодно выплачивать им определенную сумму и передал в распоряжение гугенотских военачальников все реально занятые ими города, крепости и замки, оплачивая содержание их гарнизонов. Эти негласные уступки делались на срок в восемь лет и впоследствии продлевались. Вожди гугенотской «партии» стремились превратить эти временные уступки в постоянные и еще более расширить сферу своего контроля.

Благодаря политическим и военным гарантиям гугеноты смогли создать как бы свое «государство в государстве» и даже «республику в монархии». Наряду с провинциальными и национальным синодами протестантской церкви созывались имевшие политический характер выборные провинциальные и генеральная ассамблеи; последняя делегировала своих представителей при короле, за которым было, впрочем, признано право давать разрешения на созыв всех синодов и ассамблей (собиравшихся примерно раз в три года). Гугенотская «партия» не отличалась единством — интересы достаточно миролюбивой торгово-промышленной буржуазии могли вступать в противоречие с интересами принявших кальвинизм аристократов и их дворянской клиентелы. В целом ситуация, созданная Нантским эдиктом, не устраивала полностью ни ту, ни другую сторону и мыслилась как временная; в интересах короля было вернуть государство к религиозному единству, но он понимал, что для этого потребуется немало времени.

Другим осложнением, созданным гражданскими войнами, был сильный рост возможностей аристократической оппозиции, что объяснялось перестройкой системы внутридворянских связей. На смену формализованным феодальным связям «сеньор — вассал» приходили связи нового типа, «патрон — клиент», требовавшие от клиента безоговорочной личной преданности. Наибольшие возможности обзавестись многочисленной дворянской клиентелой имели губернаторы провинций, чей авторитет объяснялся их статусом личных представителей монарха. В обычных условиях они, как правило, оставались верными слугами трона — но при ослаблении центральной власти, если их не устраивал состав правительства, они могли предъявить свои требования, опираясь на собственную вооруженную силу. Разумеется, не интересы провинции, а борьба за власть и влияние в центре составляла тогда главный предмет их интересов, и их оппозицию нельзя считать проявлением феодального сепаратизма. Губернаторы были сменяемыми королевскими «комиссарами», но им хотелось, чтобы пост главы «своей» провинции стал если не юридически, то фактически наследственным.

Первое десятилетие XVII в. для Франции было временем восстановления разрушенной войнами экономики. Сюринтендант Сюлли уделял главное внимание сельскому хозяйству, возрождению земледелия и скотоводства — «двух грудей, питающих Францию». Были прощены недоимки по талье, и Государственный совет благожелательно рассматривал просьбы крестьянских общин о снижении этого налога. Крестьянские восстания прекратились. При Генрихе IV были сделаны первые шаги перехода к промышленной меркантилистской политике. Государство начало систематически поощрять создание привилегированных мануфактур для освоения новых видов производства, дабы сократить вывоз монеты за границу. Основное внимание уделялось производству предметов роскоши, особенно шелковых тканей — следовало покончить с гегемонией в этой сфере законодательницы мод Италии. Делались первые, робкие попытки создания компаний для ведения заокеанской торговли. Правда, еще не было понимания важности выхода на океанские просторы — но все же именно тогда, в 1608 г. был основан Квебек и возобновилась вялотекущая колонизация Канады.

В 1604 г. произошло важнейшее событие в административной истории Франции — Генрих IV счел выгодным для казны отменить так называемое «правило 40 дней». Согласно этому правилу, владелец должности мог передать ее наследнику не позже чем за 40 дней до своей смерти, в противном случае должность объявлялась вакантной и король продавал ее в свою пользу. Отныне должность оставалась в обладании семьи покойного независимо от времени его смерти, если он каждый год платил специально введенный сбор, который по имени взявшегося собирать его откупщика Поле называли «полеттой». Полетта дала гарантию наследственности должностей и закрепила права собственности на них. Правда, введена она была не навечно, а на срок в пять лет и потом регулярно продлевалась.

Ответом рынка на введение полетты стал крутой рост цен на должности, продолжавшийся в течение первой трети XVII в. Должность советника Парижского парламента, стоившая в 1597 г. всего 11 тысяч ливров, в 1606 г. продавалась за 36 тысяч, а в 1635 г. рыночная цена ее достигла своего максимума — 120 тысяч ливров. Все оффисье, парижские и провинциальные, судебного и финансового ведомств, ощутили скачкообразный рост своего достояния. Но это сразу же вызвало протест всех, для кого рост цен на должности и закрепление их наследственности резко сузили возможности приобщиться к исполнению престижных функций. Особенно негодовало родовитое провинциальное дворянство. Политики, заинтересованные в развитии национальной промышленности и торговли, понимали, что отлив капиталов в покупку должностей мешает этому развитию.

Другой причиной отлива капиталов в непроизводительную сферу было то предпочтение, которое их обладатели оказывали кредитованию государства перед другими видами инвестиций. На рубеже XVI и XVII вв. возникли большие компании откупщиков, занимавшиеся сборами основных косвенных налогов во всем государстве: компания «Пяти больших откупов» (главные таможенные сборы, 1598 г.), Большой габели (1548 г.), Эда (акцизные сборы, 1604 г.). Большие компании объединяли по нескольку субкомпаний и имели разветвленный штат служащих, налоговых сборщиков; капитал составлялся не только из личных средств компаньонов, но и из ссужаемых им денег частных лиц. В XVII в. главными кредиторами короля стали французские подданные.