ГНОСТИЦИЗМ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГНОСТИЦИЗМ

Многочисленные тайные культы с их тайными учениями, искусные обманы восточных чудодеев не могли надолго сохранить своего престижа. Эти пустые призраки, порожденные суеверием, отняли у верующих последний луч надежды и, обманув их, наполнили их души беспросветным отчаянием. И когда не удалась последняя попытка внести свет в античное миросозерцание посредством христианских идей и обогатить человеческий дух и новой христианской, и египетской, и персидской мудростью, и халдейским астрономическим учением о звездах, и сирийскою магией, тогда оробевшая совесть стала искать в христианских общинах последнего убежища, где вечное стремление человеческого духа к слиянию божеского с человеческим могло найти успокоение.

В особенности все «угнетенные, страждущие и обремененные», бедные и рабы с восторгом прислушивались к радостной вести о новой, несущей отраду и утешение, религии и всей душой устремлялись к ней навстречу, так как своим учением о свободе, братской любви и равенстве всех людей она отводила им достойное место в гражданском обществе.

Но и образованные и знатные люди также, не задумываясь, примыкали к этой полной глубокого нравственного содержания религии, которая своим учением о Христе, Сыне Божием, и его чудесах, своими символическими таинствами крещения и причащения отвечала роковой склонности эпохи ко всему таинственному.

С не меньшим воодушевлением принимали весть о грядущем блаженстве и средние классы народа. С тех пор, как они поняли, что старые, обесславленные боги остаются лишь жалким орудием политиков и легким средством обмана, они, в уничтожающем сознании своего духовного бессилия, хватались сначала за всякое суеверие; но вскоре эти средние классы, в особенности солдаты, должностные лица и купцы, странствовавшие по провинциям великой Римской империи, увидели неизмеримое преимущество духовной религии, с серьезным нравственным учением, перед отжившим миром богов с пестрыми религиозными обрядами и сделались вдохновенными носителями и проповедниками истин христианства.

Языческий культ отступал все более и более на задний план перед религией братской любви и равенства. Умственное и нравственное мировоззрение прежних поколений неизбежно должно было потерпеть крушение.

Поэтому все, кто еще крепко держался за полную наслаждений и красоты жизнь старого языческого мира, почувствовали себя призванными бороться не на жизнь, а на смерть со страшным врагом. Более низменные и более благородные мотивы слились воедино, побуждая к энергичному сопротивлению. В борьбе приняли участие и все те, кто в служении идолам находил неиссякаемый источник доходов, и все те, которые считали своей обязанностью охранять честь и мировоззрение древности: жрецы, в храмы которых приносились все менее и менее обильные жертвы; маги и чародеи, дела которых шли все хуже и хуже; художники и ремесленники, изготовлявшие изображения богов и предметы роскоши, прежде раскупавшиеся нарасхват, теперь же отвергаемые с презрением; власть имущие, которые охотно обогащались за счет конфискованных христианских имений; и чернь, жаждавшая грабежей. И в то время как писатели выступали на поле брани со своим духовным оружием, светская власть оттачивала меч преследования.

Среди преследователей христианства называют главным образом самых лучших из императоров, например Траяна, Домициана; данное явление объясняется тем, что именно эти могущественные цезари более всего стремились поддержать античную идею государства, которой они были всецело преданны.

Но кровь мучеников была тем семенем, из которого произросла церковь. От великого кровавого крещения этой эпохи преследований загорелось еще более великое пламя веры. Наиболее благоразумные среди язычников не могли без глубокого изумления смотреть на духовную мощь мучеников, преодолевавшую самые ужасающие муки тела. От изумления до принятия идеи, за которую борются с таким геройским мужеством, всего один шаг, и таким путем кровь одного мученика порождала десять новых последователей Христа. Да и кроме того, в продолжительной борьбе с христианством все орудия реакции, в конце концов, притупились. Христианская вера обошла весь земной шар. «Историческую драму первостепенной величины представляет собою эта юная община, во всеоружии своей новой религии и нового мировоззрения борющаяся с самым могущественным государством в мире, с его языческими культами, с его тысячелетней культурой; церковь, выходящая победительницей после его падения».

С возникновением многочисленных христианских общин, учение апостолов в различных странах получало различное направление, в зависимости от уровня их культуры и в связи с прежними представлениями, тем более что уже не существовало общепризнанного авторитета, от которого можно было бы в затруднительных случаях получить решающее указание, как это делалось при апостолах. Вследствие этого христианское древо жизни вскоре дало некоторые чужеродные побеги.

Таким является прежде всего гностицизм. Именем гностицизма обозначали в первую эпоху христианства более глубокое понимание сущности религиозного мировоззрения, которое, в противоположность установленному вероучению, обычному пониманию его, было достоянием лишь немногих более одаренных или посвященных.

В сущности, гностицизм уже приобрел черты античных мистерий. Он представляет собою попытку преобразовать христианское учение по их образцу и, исходя из фантастически — умозрительного представления о Боге и мире, облечь его в форму новых мистерий, выдавая его за высшую истину.

Подобно греческой философии, гностицизм — в котором можно различить элементы иудейского, сирийского, персидского и даже индийского религиозных учений, философских систем Платона, стоиков и пифагорейцев, — также стремился к разрешению проблем относительно сотворенного мира и Божества как творца этого столь чуждого его духовному существу материального мира, со всеми его недостатками и ошибками, со всем господствующим в мире злом, с разнообразием нравственной природы и т. д. Одним словом, «учение мудрых» пыталось постигнуть природу Божеств посредством созерцания общего хода мировой жизни.

Бог гностиков — это неопределенное, неясное существо, которое доходит до самосознания лишь в многообразных силах, развивающихся из него путем истечения. Видимый мир не есть свободное творение этого Бога; он создан подчиненным Богу зодчим мира, Демиургом, из мертвой, греховной материи.

Человек также есть создание Демиурга; человек «подчинен слепой судьбе и отдан силам, которые властвуют между небом и землей», то есть греху, злому началу. Из этих оков он может быть освобожден только в том случае, когда, при помощи покаяния и самоистязания и, наконец, путем смерти, он избавится от власти тела, и высшие небесные существа (зоны) унесут его в фантастический идеальный небесный мир.

По учению гностиков, Христос — это также эон, который «спустился на землю, чтобы вознести мир в горние высоты Божественного света и разрешить великую мировую распрю, царящую на земле».

Исходя из воззрения, что дух, эта искра Божия, находится в унизительном плену у своего врага, греховного мира, гностики считали своей главной задачей воспитывать в себе людей духа (пневматиков), в противоположность человеку души (психику), происходящему от Демиурга или, пожалуй, от сатаны, и физическому человеку (гилику); они стремились соединяться с первоисточником духа путем гностики и освобождения духа от тела. И, в то время как с этой целью некоторые гностики налагали на себя обет строжайшего воздержания, нередко переходившего в добровольное мученичество, другие, основываясь на том, что нравственно свободному человеку все дозволено, отбрасывали всякие правила нравственного закона и предавались самой необузданной чувственности, пускались в самые нелепые умствования.

Святым таинствам церкви гностики придавали весьма мало значения. Они, правда, не касались церковной веры, признавая ее необходимой для народа, но свои мистерии считали гораздо более важными.

Эти основные воззрения гностиков встречаются во многих учениях, как, например, у орфиков, элкасаитов, манихеев и других. Наиболее ясные и наиболее глубокие учения принадлежат Василиду и Валентину Александрийскому.

Как ни широко распространился гностицизм к середине второго века, но учение страдало такой внутренней невыдержанностью и экзальтированностью, было так разнузданно изменчиво и капризно неустойчиво, что неизбежно должно было отступить перед решительным отпором церкви, и уже к началу третьего века мистерии гностиков можно было считать окончательно искорененными.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.