«БЫЛ ДОСТУПЕН ДЛЯ ВСЕХ» Генерал-прокурор НИКОЛАЙ АВКСЕНТЬЕВИЧ МАНАССЕИН

«БЫЛ ДОСТУПЕН ДЛЯ ВСЕХ»

Генерал-прокурор НИКОЛАЙ АВКСЕНТЬЕВИЧ МАНАССЕИН

Николай Авксентьевич Манассеин родился в 1835 году в Казанской губернии, в дворянской семье. Первое время Николай Манассеин учился в частном пансионе, а затем в Казанской гимназии, по окончании которой поступил в Императорское училище правоведения. Первая должность Николая Авксентьевича после окончания училища была столь неприметной, что, казалось, не сулила ему в дальнейшем никаких перспектив. Он занял место младшего помощника секретаря 6-го департамента Правительствующего сената.

В то время многие молодые и способные люди надолго застревали за канцелярскими столами. Надо было иметь очень знатных покровителей или же обладать недюжинными способностями, чтобы достичь верхов служебной иерархии. Благодаря своей энергии, способностям, трудолюбию, строгой личной организованности, Н. А. Манассеин не затерялся в канцелярской среде. Через несколько лет он был назначен секретарем общего собрания московских департаментов Сената. Однако рутинная работа не прельщала энергичного чиновника, и в 1860 году он вышел в отставку.

Только спустя три года Манассеин возвратился на службу, став исправляющим должность мирового посредника в Мещевском уезде Калужской губернии. Вскоре его приметил прокурор Московской судебной палаты Д. А. Ровинский и 7 июля 1866 года назначил товарищем прокурора окружного суда. В то время, по словам А. Ф. Кони, Манассеин был «блестящий, страстный и одаренный громадной энергией» чиновник. Именно эти качества нравились Ровинскому и, спустя три месяца, он направил Николая Авксентьевича в Калугу, прокурором окружного суда. В 1869 году преемник Ровинского — Г. Н. Мотовилов перевел Манассеина в Московскую судебную палату, назначив своим заместителем.

2 июня 1870 года 35-летнему Манассеину был доверен ответственный пост прокурора Московской судебной палаты. На этой многотрудной и беспокойной должности в полной мере раскрылся организационный талант Николая Авксентьевича. По отзывам современников, он был «безупречно чистым» человеком, умел ценить свое достоинство, отличался «идеальной ревностью к службе» и «гуманным отношением к людям». Он знал все тонкости прокурорской работы, умело находил себе способных помощников, блестяще организовывал судебные процессы. А. Ф. Кони отмечал, что Манассеин во главе московской прокуратуры проявил «огромное трудолюбие и энергию, направленные на служение Судебным уставам верой и правдой». По его мнению, это был «настоящий человек на настоящем месте».

Н. А. Манассеин не был «кабинетным» прокурором. Его часто можно было встретить на заседаниях суда или же просто прохаживающимся по коридорам и заглядывающим в кабинеты судей и прокуроров. При этом он зорко следил за всеми делами — никакая мелочь не ускользала от его пристального взгляда. Прокуроры знали, что ни одно допущенное ими нарушение не пройдет незамеченным строгим начальником. Старейший судебный репортер Е. И. Козлинина, хорошо знавшая Манассеина, писала, что он был «в высшей степени доступен для всех, у кого встречалась к нему надобность. Простота обращения Н. А. Манассеина была отличительной его чертой».

Манассеин занимал должность прокурора Московской судебной палаты более семи лет. В декабре 1877 года он был назначен директором департамента Министерства юстиции, сменив на этом посту А. Ф. Кони, а в сентябре 1880 года ему было повелено присутствовать в Правительствующем сенате. Наиболее впечатляющий след на этом поприще оставила его «стремительная и разрушительная», по выражению А. Ф. Кони, ревизия Лифляндской и Курляндской губерний. Проверка продолжалась 15 месяцев и потребовала от Николая Авксентьевича огромного напряжения всех духовных и физических сил. Вскоре после ее окончания он тяжело заболел. В письме от 14 января 1884 года он писал своему другу: «Мое молчание объясняется долгою и серьезною болезнью; теперь хотя и поправляюсь, но медленно. Я едва не отправился на тот свет (было такое опасение 3–4 дня); началось с конца ноября с брюшного тифа, но я, не зная, что со мною делается, думал, что меня так себе ломает и лечил себя сам большими приемами хины, за то, потом, свалился как пласт… Спасибо докторам (мой брат с Генрихсен), занялись мною преусердно, и вот теперь, спустя месяц, поставили меня на путь, по-видимому, благополучного выздоровления, за исключением только головы, которая пока никуда не годится, и потому никакая умственная работа для меня невозможна; при этом доктор строжайше требует, чтобы я, по крайней мере, месяц еще ничего не делал. Чувствую, что он прав, а между тем именно теперь-то мне до зарезу нужно приниматься за серьезную работу, потому что болезнь задержала мой Всеподданнейший рапорт и все другие исполнительные труды для разных министерств (по ревизии)».

В 1884 году Н. А. Манассеин представил императору Александру III Всеподданнейший доклад о результатах ревизии в Прибалтийском крае, который был полностью одобрен, а также массу записок, предназначенных для различных ведомств. Этот труд послужил основанием для осуществления в Прибалтике целого ряда реформ.

В ноябре 1885 года Николай Авксентьевич был назначен министром юстиции и генерал-прокурором. Этот пост он занимал более восьми лет, многое сделав для укрепления судебных и прокурорских органов. Его деятельность пришлась на трудные годы, когда после убийства Александра II и усиления революционной борьбы Судебные уставы стали явно мешать правительству. А. Ф. Кони писал, что судебному ведомству приходилось «переживать на себе взгляды, исполненные недоверия и отчуждения». Поэтому не случайно деятельность Манассеина на посту министра вызывала много нареканий, причем с совершенно противоположных сторон. Одни считали его слишком либеральным, другие же, наоборот, — чересчур консервативным. Однако сам Николай Авксентьевич работал в присущей ему манере — страстно, энергично, и в то же время кропотливо, въедливо. Первостепенной задачей его в первые годы руководства Министерством юстиции стало распространение Судебных уставов на Прибалтийские губернии. В течение двух лет, на основании материалов ревизии, разрабатывалась специальная программа преобразования этого края. В декабре 1887 года соответствующий проект был одобрен Государственным советом, а затем утвержден императором.

При Манассеине частичные судебные преобразования коснулись также Туркестанского края, Степных областей России и Архангельской губернии. Здесь был введен институт мировых судей, с нескольким расширением их компетенции при рассмотрении уголовных и гражданских дел и возложением на них функций судебных следователей.

Продолжался пересмотр и самих Судебных уставов. Значительно сузилась категория дел, подлежащих рассмотрению судом присяжных. Манассеин считал, что присяжные, принадлежащие большей частью к мещанской и крестьянской среде, лучше всего справляются с простейшими делами. Что же касается сложных дел, требовавших углубленного анализа доказательств, проведения многочисленных экспертиз, то в них они испытывали серьезные затруднения. Поэтому он предложил устранить присяжных заседателей от рассмотрения всех дел о сопротивлении властям, о насильственных посягательствах на представителей власти, о преступлениях по службе и т. п. В 1889 году проект Н. А. Манассеина удостоился высочайшего утверждения, с поправкой на то, что изъятые из ведения присяжных заседателей дела подлежат рассмотрению не особыми присутствиями окружных судов, а судебными палатами с участием сословных представителей. Манассеин предложил также ограничить число дел, подлежащих публичному рассмотрению.

Современники отмечали, что Н. А. Манассеин постом министра юстиции дорожил, но не как атрибутом власти, а как знаком высочайшего к нему доверия монарха. Поэтому в делах управления вверенного ему министерства, «имея в помышлении интересы одного лишь государя», был довольно решителен. Свое высокое положение министра и генерал-прокурора он понимал, как положение «старшего между равными». Однако к вопросам соблюдения служебной дисциплины относился строго и требовательно.

Будучи человеком прямым, Манассеин любил, чтобы и ему говорили все начистоту; он легко распознавал малейшее лукавство. К мнению других лиц, юристов-профессионалов, как правило, прислушивался, хотя, с другой стороны, был не лишен самолюбия и не терпел, когда ему подсказывали то, что он сам лучше других знал.

Н. А. Манассеин и в звании министра оставался непримиримым врагом подхалимажа и «прихвостничества», холоден был к заискиванию и проявлениям раболепства. Он не любил, чтобы чиновники судебного ведомства встречали его на станциях во время поездок по России. В сотрудниках он ценил прежде всего ум, энергию, способность к самопожертвованию. С приезжающими в Петербург по делам судьями и прокурорами встречался всегда приветливо, часами беседовал с ними. Доступ просителей к нему был свободен. Однако по служебным делам он не любил ходатайств «сторонних лиц», в особенности посредничества «дам высшего общества».

При Н. А. Манассеине было проведено не столь много политических процессов, всего 37. Наиболее важный из них, покушение на государя, получивший название «Второе 1-е марта», происходил 15–19 апреля 1887 года. Дело слушалось при закрытых дверях. В зал допускались только члены Государственного совета, министры, их товарищи, Сенаторы и другая избранная публика. Все 15 подсудимых были приговорены к смертной казни; в отношении 8 человек о смягчении наказания ходатайствовало даже Особое присутствие. Александр III утвердил смертную казнь для 5 подсудимых: А. И. Ульянова, П. И. Андреюшкина, В. Д. Генералова, В. С. Осипанова и П. Я. Шевырева. Они были казнены 8 мая 1887 года в Шлиссельбургской крепости.

В начале 1890-х годов «служебная прочность» Манассеина несколько поколебалась. Все чаще и откровеннее государь выражал ему свое неблаговоление. В ноябре 1893 года вконец измученный Манассеин писал своему другу: «Изнемог я донельзя и телом и еще более духом; — мои несчастные, давно расшатанные нервы стали совсем никуда не годными. Еще в сентябре я доложил государю, что по совершенному расстройству моего здоровья у меня нет более сил нести лежащих на мне обязанностей, но тогда никакого ответа не получил, а потому теперь решился, какие бы тяжелые последствия ни произошли для меня от этой решимости, — отнюдь не оставаться в министерстве долее наступающего нового года…» И далее: «Я, право, боюсь, что меня от непрерывного ежечасного волнения того и гляди хватит нервный удар… Жизнь наша, конечно, в руке Божьей, но когда на руках больная, без движения, жена да сынишка, которого еще надо поставить на ноги, то непозволительно самому укорачивать свою жизнь и себя убивать…»

1 января 1894 года Н. А. Манассеин был отправлен в отставку и покинул пост министра юстиции и генерал-прокурора. Его назначили членом Государственного совета. Однако из-за болезни он не смог долго выполнять свои новые функции.

16 сентября 1895 года Н. А. Манассеин скончался. На его похоронах присутствовали молодой император Николай II и члены царской фамилии.

Брат Н. А. Манассеина, Вячеслав Авксентьевич, был знаменитым врачом, профессором, начальником Военно-медицинской академии.