Барин из Парижа
Барин из Парижа
Естественно, «правительство в изгнании», имеющее каналы связи с покинутой Родиной, не могло оставаться в стороне. Рассчитывать на англичан, уже вовсю торговавших с большевиками, не приходилось, но Островом мир не ограничивается. Скажем, la belle France сочувствовала. Меньшевикам надо было только доказать, что они все-таки не пустое место, и можно было надеяться на сколько-то серьезный разговор. Хотя бы имея в виду отдаленную перспективу. Неудивительно, что уже в ноябре 1922 года из Парижа прибыл Ной Хомерики, член ЦК меньшевиков, бывший министр земледелия, один из ближайших сотрудников Жордания и вообще человек очень решительный. Дело пошло быстрее. Для ускорения темпов конкретной работы создали «Военную комиссию». Из-за рубежа непрерывным потоком шли инструкции. «Конечно, восстание, – втолковывал подпольщикам далекий Ной Николаевич, – не может осуществиться вооруженной борьбой только грузин. Выступление же в закавказском масштабе обязательно приведет к победе, если это выступление будет производиться общими силами. Русские цари только с Дагестаном вели борьбу более 30 лет. А сколько лет понадобится большевикам, чтобы вести борьбу не с одним Дагестаном, а с целым Закавказьем, легко представить. Перенос военной базы на Кавказский хребет и укрепление там всеми нашими вооруженными силами – залог нашей победы. Только в этом случае Европа обратит на вас серьезное внимание и окажет помощь». Не ограничиваясь «советами постороннего», присылали и деньги. Немало. Деньги же всегда внушают доверие. «Бения Чхиквишвили, – показывал на следствии лидер национал-демократов Михаил Ишхнели, – привез нам оттуда, помимо средств на расходы, конкретные сведения: члены французского правительства в личной беседе с Церетели обещали нам помощь… Заграничное бюро сообщало: если Франция помогает Румынии и Польше, она поможет и нам».
Это воодушевляло. Увы, все эти рассказы, как выяснилось гораздо позже, были, как тогда говорили, «бутафорией». Не враньем даже, а очередной собственной выдумкой, в которую верили. Верили настолько, что уже не боялись даже арестов. Которые понемногу начинались. В начале 1923 года был арестован, а 20 мая расстрелян весь состав «Военного центра», – 15 весьма авторитетных офицеров и генералов. Причем в основном националов. То есть, в отличие от партийных балаболок, людей серьезных и решительных. Тогда же в тюрьме, хотя и не у стенки, оказался Николоз Карцивадзе, энергичный председатель «Комитета». Спустя несколько месяцев, в ноябре, пришла очередь самого Ноя Хомерики. Еще какое-то время спустя, когда определилась даже дата выступления, за несколько дней до того в компанию к предшественнику отправился преемник – Гогита Пагава. В дополнение ко всему, параллельно ЧК разгромила подпольную сеть дашнаков, с которыми «паритетчики» вели переговоры и на склады оружия которых очень надеялись. Пришлось залечь на дно всерьез. Лишь в июне, после появления нового «эмиссара Центра», – уже хорошо известного нам Валико Джугели (помните такого?), – процесс пошел опять. «Днем Х» определили 17 августа, однако 6 августа чекисты взяли и «героя 1920 года».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.