Позорная война

Позорная война

В 74 г. до н. э. некий Лентул Батиат из Капуи потерпел значительные убытки. Из его гладиаторской школы бежало семьдесят восемь гладиаторов во главе с фракийцем Спартаком.

Римляне были готовы и к таким событиям — существовала целая каста бесстрашных охотников за беглыми рабами. Их труд щедро оплачивался — за каждого пойманного или убитого раба полагалось большое вознаграждение. Беглецов настигали обычно через несколько дней. Самым удачливым удавалось скрываться в горах и лесах по нескольку месяцев. Конец для всех искателей свободы был один: мучительная смерть на кресте или на арене цирка, где непокорных скармливали диким животным на потеху толпе.

На этот раз отлаженная за столетия римская технология дала сбой. Любители острых ощущений, поспешившие из Капуи вдогонку за Спартаком, были разбиты и уничтожены. Гладиаторы укрылись на вулкане Везувий. «Отсюда, — пишет Аппиан Александрийский, — приняв в состав шайки многих беглых рабов и кое-кого из сельских свободных работников, Спартак начал делать набеги на ближайшие окрестности».

Нельзя сказать, что римляне несерьезно отнеслись к появлению разбойничьей банды. Из Рима был послан претор Клавдий с трехтысячным отрядом, но никто не ожидал, что предводитель гладиаторов окажется талантливейшим стратегом, превосходно знавшим римскую боевую тактику. Клавдий был обманут и разбит вдребезги презираемыми рабами. Победа раздула бунтарский очаг. «Тогда к ним присоединились многие из местных волопасов и овчаров — народ все крепкий и проворный», — повествует Плутарх.

Следующими пытались изничтожить Спартака претор Публий Вариний вместе с легатом Коссинием. Это мероприятие закончилось еще позорнее: Коссиний погиб в битве, а претор едва избежал плена — в руки восставших попали ликторы Публия Вариния и его конь. Число рабской армии достигло 70 тысяч, и она безнаказанно бродила по Италии. Рабы разграбили благодатную Кампанию; затем, оставив за собой дотла разоренную Луканию, устремились к Альпам.

«Раздражение, вызванное в сенате низким и недостойным характером восстания, уступило место страху и сознанию опасности, и сенат отправил против восставших, как на одну из труднейших и величайших войн, обоих консулов разом», — пишет Плутарх. И оба консула по очереди были разбиты Спартаком.

Возмущенный сенат приказал побитым консулам не трогаться с места, пока их не сменят, а римлян тем временем охватил уже не страх, но панический ужас. Третий год длилась война; армия рабов, согласно Аппиану, достигла 120 тысяч, а у римлян были на исходе и полководцы и легионы. Римляне не могли позволить себе ошибку в выборе очередного военачальника, и они поручили ведение войны со Спартаком человеку, способному решить любую проблему, то есть Марку Крассу, который уже отметил сорокалетний юбилей и за порогом этого события получил первую выборную должность — претора. Граждан нисколько не смутило то обстоятельство, что избранник более десяти лет не держал в руках меча — со времени памятной битвы у Коллинских ворот.

Осенью 72 г. до н. э. Красс получил шесть торопливо набранных легионов, еще два легиона (остатки консульских армий) присоединились в пути. Своему легату Муммию он велел с частью войска следовать за Спартаком, но не вступать в сражение и даже избегать мелких стычек. Но как тут удержаться, когда противник кажется таким беззащитным… «Муммий, — по словам Плутарха, — при первом же случае, позволявшем рассчитывать на успех, начал бой и потерпел поражение, причем многие из его людей были убиты, другие спаслись бегством, побросав оружие. Оказав Муммию суровый прием, Красс вновь вооружил разбитые части, но потребовал от них поручителей в том, что оружие свое они впредь будут беречь».

Крассу очень не понравилось, что римляне опять дали себя разбить, — ведь это были его легионеры, это было его поражение. Что ж, предприниматель навсегда отучит своих солдат бросать оружие и бежать от рабской армии.

«Отобрав затем пятьсот человек — зачинщиков бегства и разделив их на пятьдесят десятков, — продолжает Плутарх, — он приказал предать смерти из каждого десятка по одному человеку — на кого укажет жребий. Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов; этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах».

Отныне легионеры боялись своего военачальника больше, чем всей армии гладиаторов. Лишь будучи уверенным в войске, Красс повел его на врага.

Следуя друг за другом, римляне и гладиаторы оказались на узком Регийском полуострове — в самом носке италийского «сапога». Казалось, столкновения не избежать. На столь малом пространстве просто невозможно разойтись двум враждебным армиям, но Красс не собирался испытывать судьбу в одном решающем сражении. Сама природа подсказала ему другой путь к победе, более долгий, но и более надежный. Претор приказал в самом узком месте полуострова выкопать огромный ров и насыпать вал. Легионеры Красса, ставшие теперь на редкость послушными, отложили мечи и с отменным рвением взялись за лопаты и кирки.

Великая и трудная работа сверх всяких ожиданий была выполнена очень быстро. Словно ножом, римляне разрезали перешеек рвом длиной в триста стадий (53,5 км), шириной и глубиной в пятнадцать футов (4,5 м). Вдоль рва возвели стену, поражавшую своей высотой и прочностью.

Красс отгородил рабов от Италии, кроме того, уберег своих легионеров от вредного безделья. Богач знал: ничто так не развращает человека, как лень и невозможность заниматься трудом — физическим или умственным. Сражение с гладиаторами теперь казалось легионерам легкой прогулкой.

Спартак тем временем надеялся ускользнуть от Красса морем. Он договорился с киликийскими пиратами о переброске на Сицилию двух тысяч гладиаторов и даже уплатил им аванс. Однако пираты обманули Спартака и покинули пролив — даже морские разбойники побоялись встать на пути человека с «сеном на рогах». В отчаянии рабы, по свидетельству Флора, пытались «совершить переправу на плотах из бревен и на бочках, связанных виноградными лозами», но буря разбила вдребезги все плавучие средства.

Планы Спартака рухнули. Богатая Сицилия в ясную погоду прекрасно была видна рабам, но оставалась недоступной. Стена Красса заперла рабов на полуострове, где ничего не имелось для поддержания жизни.

«Когда Спартак был принужден попытаться пробить себе дорогу в Самний, — рассказывает Аппиан, — Красс на заре уничтожил около шести тысяч человек неприятелей, а вечером еще приблизительно столько же, в то время как из римского войска было только трое убитых и семь раненых. Такова была перемена, происшедшая в армии Красса благодаря введенной им дисциплине».

Обе стороны готовились к решающей битве, — без нее было не обойтись. Гордые римляне не вели никаких переговоров с рабами; чтобы и у рабов не осталось иллюзий по поводу мирного соглашения, Спартак приказал повесить на нейтральной полосе пленного римлянина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.