7. Реорганизация

7. Реорганизация

Многое из вышеизложенного наводит на мысль о том, что действия партизан в этом районе направлялись из одного командного центра. Заранее планировались уход отрядов из мест их создания и сосредоточение в расположенных к северу от линии Анапа – Крымская лесах; выбор и направление действий нового объединенного партизанского формирования полностью отвечали требованиям советской политики по использованию партизан в этом регионе. За организацию и управление, как обычно, отвечали испытанные партийные работники и офицеры НКВД. Все отряды создавались в городах, и очень немногие партизаны попадали в них «спонтанно». Минимальным в отрядах было и количество отбившихся от своих частей военнослужащих. Степень проявляемой шестью отрядами активности была различной, но, даже принимая во внимание их относительно небольшие размеры, эффективность их действий была крайне низкой по сравнению с большей частью партизанских отрядов в других основных регионах партизанских действий.

Первые упоминания о партизанах в этом районе появились в немецких донесениях (на уровне корпуса или армии) в конце сентября; до этого момента немцы, по существу, не обращали на партизан никакого внимания. С тем чтобы подхлестнуть активность отрядов, улучшить координацию их действий и повысить дисциплину, в начале октября прибыл новый командир. Личность этого человека, Егорова, вызывает много споров. По всей вероятности, его настоящее имя было Виктор Александрович Егоров, и он являлся, судя по одному из немецких документов, бывшим представителем НКВД на Новороссийской железной дороге. Это выглядит вполне правдоподобным, поскольку: а) вся операция проводилась при активной поддержке НКВД; б) независимые источники подтверждают, что НКВД при организации партизанских отрядов привлекал работников Новороссийской железной дороги; в) человеком, посланным в последующем на выручку Егорову, был некто Славин, командовавший состоявшим из работников железной дороги партизанским отрядом, носившим название «Гроза»[93]. К тому же Егоров прибыл на свой командный пункт в горах из приморского города, расположенного севернее Новороссийска[94].

Появление Егорова и принятие им командования не вызвало возражений внутри партизанских отрядов. Беспрекословное признание его полномочий явно указывает на то, что он выполнял приказ высшего командования, а партизанские группы получили указание принять его в качестве командира. В этой связи необычным и, по всей видимости, указывающим на степень недоверия, с какой он и высшее советское командование относились к местным партизанским руководителям, является тот факт, что он стал одновременно командиром и комиссаром формирования, носившего к тому моменту название Сводный отряд таманских партизан. Начальником штаба он назначил выполнявшего до этого обязанности начальника штаба отряда «Анапа I» Евгения Калачева, который воевал еще во время Гражданской войны, но (так, по крайней мере, считали допрашивавшие его после захвата в плен немцы) не проявлял политической активности при советском режиме, а работал экономистом в Анапе.

Очевидно, Егоров был полностью не удовлетворен состоянием отрядов. Одним из первых его шагов стала замена командиров некоторых отрядов[95] и укрепление дисциплины (см. рис. 16). Он довел до сведения партизан советский приказ, который предоставлял им выбор – либо активизировать свои действия, либо отойти за линию фронта в советский тыл (и в дальнейшем продолжать службу в рядах Красной армии). Хотя среди партизан находились люди, не разделявшие советских идеалов, а также было много больных, раненых и пожилых партизан, чья эвакуация за линию фронта была желательна, основным фактором, повлиявшим на принятие решение о переброске части людей в советский тыл, была хроническая нехватка продовольствия. Часть созданных отрядами запасов продовольствия была ими израсходована или брошена в местах их формирования, часть же запасов была обнаружена и разграблена местными жителями. На изолированность и отсутствие широкой поддержки со стороны населения указывает тот факт, что местные жители практически не снабжали партизан продовольствием. К концу октября положение с продовольствием стало настолько критическим, что Егоров сообщил своим офицерам о начале «продолжительных маршей». Тех, кто был не способен совершить их, – в первую очередь пожилых, больных и ослабленных партизан – предполагалось отправить в советский тыл. Примерно 20 октября значительная часть Верхне-Баканского отряда предприняла неудачную попытку пересечь линию фронта и отойти на юг. Не сумев перейти фронт в полном составе, отряд разбился на небольшие группы с тем, чтобы пересечь линию фронта через образовавшуюся брешь южнее станицы Неберджаевской. По оценкам немцев, от всего Верхне-Баканского отряда на оккупированной территории осталась лишь группа из четырех человек, чьей задачей было формирование нового отряда. Хотя небольшому количеству партизан и удалось перейти линию фронта, основная их часть оставалась в прифронтовой зоне, видимо пытаясь найти брешь, и постепенно была уничтожена немцами.

Еще одна группа из шестнадцати партизан Щербиновского и Анапского отрядов выступила в конце ноября. Командовал группой смещенный со своего поста Матвеев, которого Егоров, видимо, хотел удалить из этого района; в группе было четыре женщины и один четырнадцатилетний подросток. Матвеев получил приказ пробиваться через фронт к Геленджику. Но он, видимо затаив обиду на Егорова за отстранение от командования, дезертировал из группы вместе с девушкой, которая была его любовницей; она была дочерью назначенного немцами старосты станицы Варениковской, где эта пара надеялась укрыться. Остальная группа, минуя населенные пункты и скрываясь в лесах, продвигалась к участку железной дороге между станциями Верхне-Баканская и Крымская. Не сумев найти бреши на линии фронта, группа бесцельно скиталась несколько недель, питаясь найденными початками кукурузы. Брешь на линии фронта была довольно большой и часто использовалась партизанами, но тот факт, что группе не удалось ее обнаружить, видимо, объяснялся неумением ориентироваться на местности и отсутствием связи. В начале декабря партизаны разбились на три небольшие группы, каждая из которых должна была попытаться самостоятельно перейти фронт. К середине месяца по меньшей мере шестеро партизан были убиты или захвачены немцами, а двое других дезертировали. Группа практически прекратила свое существование.

Не вдаваясь в подробности дальнейших операций, достаточно будет упомянуть, что в последующие два месяца Егоров отправлял для перехода через линию фронта и другие группы, когда положение на оккупированной территории осложнялось. Эта тактика, аналогичная существовавшей и на других участках фронта к югу от Новороссийска, позволяет предположить, что она использовалась по прямому указанию высшего командования, которое, понимая всю бесполезность использования остатков партизанских сил, предпочло отвести их, осуществить переподготовку и реорганизовать для действий в более благоприятный момент.

Тем временем Егоров реорганизовал оставшиеся у него силы – порядка 260 человек из первоначально находившихся в этом районе 500 партизан. Он приказал уклоняться от столкновений с немцами и их союзниками и проводить рейды небольшими группами. Вызванные отчасти необходимостью добыть продовольствие, такие рейды начиная с конца октября стали проводиться все чаще. Пока Егоров был способен контролировать подчиненные ему силы, уровень дезертирства был относительно низким; когда же группы отделялись, у их членов сразу возникал соблазн вернуться к «мирной гражданской жизни».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.