Долгожданная победа!
Долгожданная победа!
Чувствуя приближение конца войны, солдаты венгерской армии стали сдаваться в плен. Вначале мелкими группами по 2–3 человека, а затем и целыми подразделениями. Помню, я находился на КП командира 1-го стрелкового батальона, и мне доложили, что сержант и солдат венгерской дивизии «Сент-Ласло» сдались в плен. Я приказал направить их ко мне. По прибытии, после короткого допроса, с разрешения командира дивизии, я их отправил за линию фронта с условием привести все подразделение, обговорив направление и время перехода линии фронта ими.
Буквально на следующую ночь около 20 солдат и сержантов пришли вместе с ранее сдавшимися венгерскими солдатами.
5–6 мая возвратился в госпиталь после второго ранения командир дивизии генерал-майор А.Н. Величко. Сразу дело пошло веселее. Первое, что он мне приказал, было немедленно сдать полк начальнику штаба полка и возвратиться к исполнению своих прямых обязанностей — начальника оперативного отделения штаба дивизии. Дело в том, что начальник штаба полковник Безрукавый Григорий Семенович был замечательным человеком и хорошим командиром, а штабную работу, к сожалению, не знал и к тому же не любил. Поэтому командир дивизии и приказал быть мне на своем месте. Сам же командир дивизии, как бывший оперативник, хорошо знал штабную работу и ценил ее.
Началась кропотливая работа. Надо было опять оформлять все боевые документы, на что уходило немало времени.
На нашем участке фронта наступило затишье, только иногда раздавались пулеметные или автоматные очереди. Артиллерия сторон совсем молчала. У нас в душе тоже творилось такое, что и словами трудно выразить. Как-то нутром чувствовалось приближение конца великой битвы.
6 мая, помню, меня пригласили вечером посмотреть новый кинофильм «В 6 часов вечера после войны». Приглашал подполковник медицинской службы Блюнз Леон Абрамович — наш ведущий хирург и его бессменная ассистентка — медсестра, старший лейтенант медицинской службы Антонина Сергеевна Смирнова. Фильм нас очень увлек, мы сидели и всеми клеточками чувствовали притягательную силу 6 часов вечера после войны.
После кино мы долго мечтали, но как-то было странно и страшно было еще об этом думать всерьез, не верилось, что дело идет к концу.
На рассвете 7 мая дивизия получила боевую задачу: сдать участок обороны частям 1-й Болгарской армии, совершить марш и сосредоточиться в районе южнее города Грац в готовности к наступлению. Район сосредоточения частей после сдачи — южнее и юго-восточнее окраины города Мурски-Собота к утру 8 мая.
Все шло по плану: в течение 7-го и к утру 8 мая части дивизии, сдав свои участки, сосредоточились в указанном районе и готовились к маршу в направлении города Грац.
Мною был оформлен приказ на марш, и к концу дня он был доведен до всех командиров частей. Этим приказом 420-й краснознаменный стрелковый полк был назначен в авангард, а 596-й и 715-й стрелковые полки двигались по двум — параллельным маршрутам до Сенотарда. Пишу эти строки и вспоминаю, как воспринималось на слух наименование населенного пункта в предгорьях Австрийских Альп. Многие считали, что вот, мол, куда забрались, к местам, где Суворов водил своих чудо-богатырей. Однако название такое же, но место суворовского Сен-Готарда в Швейцарских Альпах.
Полки начали выдвижение по плану с наступлением темноты, где-то примерно в 20–21 час. Командир дивизии приказал мне организовать связь и управление по радиосигнальной таблице, а сам ушел отдыхать с тем, чтобы в 4.00 9 мая начать движение со всем штабом дивизии.
Накануне вечером болгарские офицеры, части которых пришли на смену частей дивизии, стали говорить, что по радио передают: «Разбой конец».
Мы не особенно верили этим сообщениям, однако в душе заронили искру надежды.
Командир корпуса во второй половине дня 7 мая прибыл на СП дивизии, не найдя командира дивизии и начальника штаба, которые находились в частях, вызвал меня и сказал: «Я поехал на рыбалку, буду находиться (указал мне район). Если меня будут срочно спрашивать, пришли офицера». Вначале я всему этому не придавал значения, и только 8-го я понял, что, коль командир корпуса решил заняться рыбалкой, значит, других забот у него сейчас нет — дело идет к развязке.
Организовав управление, я расположился с оперативным отделением в каком-то общественном здании, вошел в связь и ждал докладов. После 22 часов, или около этого, я приказал радисту нет-нет да настраиваться на Москву — а вдруг что-нибудь передадут.
00.00 часов 9 мая.
В установленное время начали поступать сигналы от командиров частей о прохождении исходного рубежа. Все пошло по плану. Сейчас уже точно не помню, но я все время находился у радиостанции, и вдруг где-то в районе одного или двух часов ночи (забыл) мы услышали позывные Москвы. Все, кто был со мною рядом, будто замерли. Вдруг голос Левитана, сообщающий о том, что сейчас будет передано важное сообщение, и спустя несколько минут началось…
Трудно передать, что творилось… На улице поднялась стрельба из автоматов, ракетниц, стоял такой грохот, какого я не слышал за всю войну. Люди обнимались и целовались, не зная друг друга, но ощущая какое-то неведомое, неизбывное ликование и облегчение, не веря себе. Многие плакали…
Всю ночь продолжалось всеобщее ликование. Думаю, в эти часы мы были уязвимы, как никогда. Но никто уже не верил в то, что может погибнуть после объявления Победы.
А наутро было назначено торжественное построение всей дивизии с объявлением праздничного приказа о Победе в Великой Отечественной войне.
Надо было всех переодеть в новое обмундирование, а время 6 часов утра. Скажу откровенно, что в мирное время решить эту задачу в такое короткое время, даже имея все необходимое на стационарных складах, почти невозможно, времени нужно в несколько раз больше. А вот заместитель командира дивизии по тылу подполковник Вакарев эту задачу решил блестяще. Думаю, что это могло бы стать хорошим примером оперативности в работе вещевой службы дивизии и других частей.
Ровно в 12.00 была построена вся 122-я стрелковая ордена Кутузова II степени дивизия. В строю стояло немногим более 3500 человек. Во время боев в междуречье (Драва и Мур), особенно в обороне по северному берегу реки Мур, дивизия понесла очень тяжелые потери. Она в последние дни пополнилась личным составом, однако до штата полного было далеко. Но и это была большая сила (относительно, конечно) к концу войны.
Дивизию построил полковник Сидоренко — заместитель командира дивизии по оперативной части.
Вспоминаю эти торжественные и радостные первые часы после войны. Но никто и никогда не забыл, как это нам досталось, кто с нами не дошел до этих светлых майских дней 1945 года.
А погода стояла чудная — весна. Мы впервые, за многие годы по-настоящему увидели красоту мира, нас окружавшего.
Ровно в 12.00 9 мая 1945 года командир дивизии генерал-майор Алексей Никонович Величко начал обход частей и поздравление с победой.
Примерно в 12.40–13.00 прибыл командир корпуса и начальник политотдела полковник Григорий Наумович Шинкаренко, которые провели митинг в связи с успешным окончанием войны и победой над фашистской Германией и ее сателлитами.
После митинга, когда войска стали уходить в свои районы, ко мне здесь же подошел мой хороший знакомый, начсанкор Литвак. Мы здесь же с ним сфотографировались на память. Эту фотографию я храню до сих пор и берегу ее как очень дорогую для меня память.
После построения во всех частях были организованы торжественные обеды. Весь личный состав отдыхал, веселился, отмечая это дорогое, очень дорогое событие.
10–11 мая 1945 года был получен приказ переместить части дивизии на 45–50 километров юго-восточнее города Грац. Оперативным отделением быстро была отработана карта на марш примерно 60–80 километров и доведена задача до командиров частей. Переход совершился за несколько дней.
Вперед на рекогносцировку новых районов по указаниям командира дивизии я отправился с представителями от частей.
До 28 мая дивизия находилась в районе юго-восточнее города Грац. В это время состоялся приказ командующего 1-й Болгарской армии о награждении большой группы генералов и офицеров 57-й армии болгарскими боевыми орденами. Вручение состоялось 25 мая в здании университета города Грац. Вручение началось в 12–13 часов.
Присутствовали: командующий 57-й армией генерал-полковник Шарохин, начальник политотдела армии генерал-майор Цинев, начальник штаба генерал-майор Верхолович, командиры корпусов, в том числе командир нашего корпуса-генерал-майор П.В. Артюшенко. От 122-й стрелковой дивизии заместитель командира дивизии полковник Сидоренко, начальник опероделения, командир 420-го краснознаменного стрелкового полка подполковник В.А. Чернышев. Отсутствовал генерал-майор Величко (по болезни).
Ордена вручал генерал-лейтенант Стойчев[46], командующий 1-й Болгарской армией, в актовом зале университета.
В ходе вручения орденов произошел конфуз. Генерал-лейтенант Стойчев при встрече с первым офицером поздоровался, в ответ молчание, в строю находилось около 20 офицеров. Затем он стал вручать ордена, и тут опять конфуз. У нас было принято отвечать «Служу Советскому Союзу», и что ответить болгарскому генералу — никто не знал. Когда подошла моя очередь, я ответил: «Благодарю за честь!» Впоследствии все оставшиеся так и отвечали.
Я об этом забыл. Однако в апреле 1985 года мне позвонил старый товарищ по академии Петр Горелин и напомнил этот случай. Оказывается, он этот случай обнаружил в архиве поэта Бориса Слуцкого, который умер в 1986 году, однако присутствовал на этой церемонии в качестве корреспондента армейской газеты 57-й армии.
Но вернемся к церемонии.
Все было обставлено торжественно, всем после вручения орденов были определены места на банкет. У каждого в тарелочке лежали изготовленные визитные карточки с указанием звания, фамилии, имени и отчества. Все это было оттиснено золотом.
Обед (или банкет) проходил в непринужденной обстановке. Тосты были разные, больше всего в связи с победой и дружбой народов СССР и Болгарии. Здесь, в зале, проходил концерт ансамбля песни и пляски 57-й армии, состоящего из артистов Одесского театра оперы и балета. Кто посмелее — принимал участие (пением, пляской, рассказом). Это событие запомнилось мне на всю жизнь.
Вскоре был получен приказ о передислокации дивизии в новый район — 3–4 километра северо-западнее города Брук на Муре. Штаб дивизии — населенный пункт Алендорф. Это уже ближе к Вене (южнее примерно до 80–100 километров).
В этом районе начались прикидки по организации боевой подготовки войск. На меня возложили разработку конспектов по разным видам боевой подготовки (уставы, строевая служба, изучение материальной части стрелкового оружия). Должен сказать, что первые конспекты я переделывал по нескольку раз, а затем, в ходе их разработки, стал вспоминать то, чему учили в училище, и конспекты стали приобретать надлежащий вид.
Кроме этого, в штабах шли работы по завершению журналов боевых действий, и здесь было немало работы, так что штабы без дела не сидели. Войска кое-как занимались, стали оборудовать лагеря для размещения личного состава. Очень хорошо поработал командир 420-го краснознаменного стрелкового полка, мы его всем ставили в пример.
Часть подразделений была выделена на охрану особых объектов (например, охотничьи земли и поместья бывшего императора Франца-Иосифа и др.).
Командование дивизии было занято написанием аттестаций. Писали как кому бог на душу положит. Бывали и объективные аттестации, но больше всего писалось отрицательного, особенно «обиженными» наградами начальниками. Мою аттестацию писал лично командир дивизии. Скажу, что она довольно объективна. Вывод был — если оставлять в Вооруженных силах, то отправить в военную академию.
Это была и моя мечта — поступить учиться в Военную академию имени Фрунзе.
Примерно в середине июня были получены указания о начале движения в пешем строю колоннами на восток. Это была величественная картина движения громадной армии — армии-победительницы — домой, на родину. Движение осуществлялось примерно со второй половины дня и продолжалось до глубокой ночи. Места, по которым мы проходили, были сказочно красивыми, особенно западная часть Венгрии. Вот, после одного из переходов, уже в Западной Венгрии, ночью был получен приказ о моем командировании в штаб фронта на мандатную комиссию на предмет зачисления кандидатом в слушатели Военной академии имени Фрунзе.
Радости моей не было пределов. Командир дивизии генерал-майор Величко и начальник штаба полковник Безрукавый устроили мне пышные проводы, на которых присутствовали все начальники отделения штаба дивизии, не говоря уже о командовании дивизии.
В тот же день я сел в машину и отправился в штаб корпуса вместе с В.Д. Чернышевым (командиром 420-го полка). Там нас долго не держали. Через два дня мы были уже в районе Винер-Нойштадта в резервном офицерском полку 3-го Украинского фронта. Там я встретился с лейтенантом Токаревым (мой бывший сокурсник по Камышинскому пехотному училищу, попавший в начале войны в плен, а затем воевавший в рядах партизан Югославии).
Пребывая в этом полку в ожидании мандатной комиссии, мы — а нас было немало, более 20 человек, — посетили город Вену, побывали в оперном театре, слушали «Чио-Чио-сан» на немецком языке. Музыка нас заворожила.
Осмотрели город и побывали на знаменитой могиле Иоганна Штрауса. В конце июня нам сказали добираться самостоятельно до города Констанца (Румыния), где будет находиться Южная группа войск, вернее, штаб группы 3-го Украинского фронта. Там мы будем проходить комиссию.
Пробирались кто как мог. Вместе со мной были В.Д. Чернышов, А.Г. Шурупов (тогда подполковник), два офицера оперативного отдела штаба 134-го стрелкового корпуса, Н.Ф. Кузьмин — подполковник соседнего корпуса и др.
Побывали в Будапеште, находились там около двух суток, осмотрели город: воевали вокруг него, а в городе побывали уже после войны. Много социальных контрастов заметили мы там, думали, что это скоро отомрет. Затем восовцы выделили нам вагон для сидения, и мы, мучаясь от всего (холода, голода, бессонницы), в начале июля прибыли в Констанцу. Я разместился со своим ординарцем в квартире одной гречанки, на берегу Черного моря, рядом с резиденцией начальника штаба группы. Говорили, что тут находится генерал-майор С.П. Иванов. Рядом с домом стояли два бронетранспортера с пулеметами.
Дни, проведенные нами в Констанце, мы использовали для отдыха: загорали, купались на берегу Черного моря и ожидали комиссию.
В десятых числах июля наконец-то прибыла мандатная комиссия во главе с генерал-лейтенантом Сухолепиным Александром Васильевичем — заместителем начальника академии и генерал-майором Цыбенко — начальником политотдела академии. Два слова, сказанные ими: «Вы зачислены», были самыми радостными для меня и многих моих товарищей.
Вскоре мы стали собираться в дорогу. Были обсуждены несколько вариантов выезда в Москву. Все решили немедленно ехать по домам, с тем чтобы к концу июля прибыть в академию, как было нам приказано.
Наконец, маршрут и средства были определены. Едем водой на пассажирском лайнере «Трансильвания», принадлежащем Румынии, но под советским флагом. Помню замечательный вечер, когда мы отчалили от стенки морского порта и взяли курс к родным берегам. Конечный пункт — Севастополь. Ночь, а затем день. Во второй половине дня мы видели Медведь-гору, нам сказали, что это вблизи Ялты, затем вечером мы причалили в Севастополе. К ночи мы уже были на вокзале, переночевали кто как мог, а утром получили в сбербанке деньги и к вечеру поездом Севастополь — Москва тронулись по родной стране в столицу.
Столица нас встретила приветливо, а уже вечером в тот день я отправился со своим ординарцем Вячеславом Шубиным в Саратов, оттуда в село Орловское Марксовского района, где встретил своих родителей. Это было в период 18–25 июля 1945 года.
Что касается моей родной 122-й стрелковой дивизии, то приблизительно одновременно со мной она также отправилась на родину.
Маршрут общей протяженностью 1730 километров проходил по территории Австрии, Венгрии и Румынии. Он был рассчитан на 56 суток со средней скоростью 31 километр в сутки. К 22 августа дивизия сосредоточилась в районе железнодорожного узла Жмеринка. Штаб дивизии расположился в селе Тартак.
В период с 25 августа по 1 сентября 122-я стрелковая ордена Кутузова II степени дивизия по приказу народного комиссара обороны была расформирована. Знамена частей переданы на хранение в архив Генерального штаба ВС СССР.
Прощальный ужин, устроенный командиром дивизии генерал-майором А.Н. Величко, состоялся 7 сентября в городе Жмеринка.
122-я стрелковая ордена Кутузова II степени дивизия просуществовала ровно 6 лет, или 2100 дней и ночей полной боевой напряженной героической жизни. Более 30 тысяч граждан нашей страны прошли службу в ее частях за эти годы, из которых более 10 тысяч отдали свою жизнь за родину и похоронены на полях сражений Южного Заполярья, а также в Венгрии, Югославии и Австрии.
В частях 122-й стрелковой дивизии начинали боевой путь, мужали и крепли в боях сурового Заполярья советские военачальники, а также известные в вооруженных силах генералы: генерал армии Маргелов Василий Филиппович (командующий воздушно-десантными войсками Советской армии), генерал-полковник Попов Николай Гаврилович (начальник Военной академии связи Вооруженных сил), генерал-полковник Крутских Дмитрий Андреевич (ответственный работник гражданской обороны), генерал-лейтенант Майков Евгений Иванович (заместитель министра обороны по строительству и расквартированию войск), генерал-майор Еремеев А.И. (ответственный политработник), генерал-майор Сатач Г.Н., генерал-майор Тамразов А.Н. (работник Генерального штаба), генерал-майор Боград П.Л. (помощник командующего войсками округа), генерал-майор Лиховецкий В.В. (работник Генерального штаба), генерал-майор Скобликов (начальник кафедры Военной академии связи).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.