Заключение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Заключение

Норманская теория не дает удовлетворяющего объяснения тем событиям, которые волновали нашу страну в IX-м веке и были отмечены в первых известиях русской летописи. Беспочвенность и случайность доказательств, собранных для укрепления этой теории, неправда ее предпосылки, безнадежный для нее вывод из ряда исторических и лингвистических исследований, устанавливающий давнее применение русского имени на Русской равнине, и, наконец, укорененность имени Русь в верованиях восточных славян-язычников - все это обрекает гипотезу о властвовании норманнов в наших краях на неизбежное крушение.

Между тем норманское учение не только живет в исторической науке, но и утверждает свою мнимую победу. Как и встарь, русского и нерусского человека приглашают дать согласие на доводы и выводы норманистов; его научают «узнавать» норманнов в главных деятелях нашей «начальной» истории, ему объясняют, что хозяйство и торговля, право, вера и художество, в утреннюю пору нашей жизни, полно отнюдь не случайных, не поверхностных, а творческих и организующих влияний скандинавского племени; иногда даже решаются повторять несчастную мысль, рожденную еще в половине XVIII века, что русские былины не что иное, как песни шведских бардов, переведенные на русский язык[404].

Так как в самом норманском учении невозможно найти ничего, что могло бы обосновать и оправдать такую непреоборимую его устойчивость, то, очевидно, причина ее лежит вне его пределов. Ее надо искать в психологии того общества, которое приняло это учение и поддерживает его до сих пор.

Забелин в конце прошлого века высказал свое мнение о причине «неувядаемости» норманской теории: «Учение о норманстве Руси просуществует еще долго, до тех пор, пока русское общество не изживет в себе всех начал своего отрицания и своего сомнения в достоинствах своей» душевной «природы»[405]. Другими словами, историк полагает, что психологической основой норманского учения, то есть учения, которое отводит германскому племени руководящую роль в древний период русской истории, служит недоверие русского общества к самому себе, сомнение в своих способностях устраивать жизнь своей страны.

Такого рода сомнение, присущее доныне многим русским людям, связано в русской душе с подорванным чувством национального духовного достоинства.

В этом и скрывается первопричина норманского учения.

Достоинство народа имеет своим источником духовные начала как первооснову его природных свойств. Чувство национального достоинства возникает в душе отдельного человека - этого малого цветка на древе народной жизни - из сознания причастности его народа к вечному духу. Достоинство всегда есть духовное достоинство, полученное от жизни невидимой, лучшей, чем земное существование, от Бога на земле и над землей.

Человек, лишенный национального достоинства, утверждает этим непричастность своего народа к духовным началам жизни или слабость этих начал в его культуре. Но мы знаем, как сильна и ярка была духовная жизнь в нашей древности, мы знаем, что без нашей древней веры, без нравственного сознания, без художественных достижений нельзя объяснить ни расцвет культуры в Киевский период нашей истории, ни богатый, выразительный язык письменности тех времен, ни нашу историю последующих столетий. Сломленность национального духовного достоинства у части русского общества была, очевидно, проявлением его большей или меньшей слепоты к самобытным духовным силам в древней народной жизни и к действенности этих самобытных сил в собственной душевной глубине.

От каких бы причин ни произошло такое помутнение духовного ока в русском обществе, от последствий ли татарской беды, отдалившей от нас наше прошлое, от ошеломленности ли блеском западноевропейской культуры, от утраты ли живого чувства Бога, оно в большей или меньшей степени отравило науку о русских древностях. Воспоминания о прошлом, вследствие неведения его духовных начал, оторвались от той глубины русской души, которой она живет доныне и которая продолжает одухотворять русские исторические пути. Поэтому прошлое наше стало восприниматься не как оплодотворяющее начало нашей жизни, но как мертвое место, как «пустота», которая должна быть заполнена чем-нибудь, из чего можно было бы объяснить последующие жизненные явления. Теория, утверждающая скандинавство руси, заполнила эту «пустоту» своей гипотезой о вторжении в русскую жизнь чуждого племени, раздвоила этим нашу историю на донорманское и посленорманское время и поставила преграду нашей исторической памяти. Древность до IX века была забыта, и это забвение укрепляло мысль, будто следующие века уже не совсем принадлежат нам: часть прошлого нашей земли оказалась достоянием людей германского племени.

«Вторжение иностранцев» не оживило мертвого места в нашей жизни. Искусственная и шаткая теория не сумела объяснить ни событий, происходивших в нашей стране до «призвания варягов», ни цветения Руси после появления новой династии князей. Она не нашла в своем обиходе тех сил, которые превращают неосмысленную суматоху жизни в цельный и стройный организм, простую смену явлений - в историю народа. Порождение чужого и враждебного нам рассудка, дерзающего исследовать русскую историю без любви к ней, рассматривать ее со стороны, не вникая в органические законы ее хода, она могла создать лишь жалкий суррогат ее понимания. Чуждая духовным реальностям древности - вере народа, помыслам его о сущности мира, видениям его, этой верой и этой мыслью проникнутым, она ничего и не могла сказать о нашей жизни, потому что первоисточник живого явления таится именно в том, что дано видеть лишь любви и разуму. Только дух Божий творит жизнь.

Родники русской истории и русской славы бьют из самобытных недр русского духа. Это чувствует неосознанно наш народ, это исповедуют наши гении. Ломоносов не мог примириться с покушением на духовное убийство прошлого своей страны и на германизацию Русской земли, с покушением которое давало и доныне дает идейную опору замыслам немцев захватить и подчинить себе Россию.

Знамя Ломоносова есть знамя русского духа, познавшего себя и восставшего против бездуховных притязаний врагов своей родины и против духовной болезни, обессиливающей самопознание русского народа.

Открыть верный путь к минувшим дням русской жизни можно лишь под покровом этого знамени.

Вот почему изгнание норманской гипотезы из науки о нашей древности есть очередная задача русских историков.

Найдутся ли когда-нибудь все утраченные страницы нашего далекого прошлого? Кто знает?..

Если недостает фактов для понимания исторического явления, поиски направляются догадкой и предположением. Но пусть же будут эти предположения достойны духовного уровня русского племени. И в свои ясные дни, и в дни бед и падений русский народ сохраняет живую связь с духовным миром и в нем обретает новые силы для того, чтобы утвердить и свое достоинство, и свое самостояние. Пути к познанию правды о Русской земле исходят из этого основного факта русской истории; пути эти ведут и к давно минувшим летам. Духовное ведение в древности было действенной силой бытия русского человека; вера была его водителем и в стародавнюю эпоху его земного странствия. Родник русской жизни таится в поблекшем теперь мире древних обетований, там, где вечное являлось в тайнах весны, где поникшие над водою ветки березы, сплетаясь в венок, качали вещую русалку, где пела любовь - дар благостного Бога пробужденной земле.

«Верный наш колодезь, верный наш глубокий».