Как стал исцелять. Соня-Вековуша

Как стал исцелять. Соня-Вековуша

И много я думал о том, откуль почет придет? Знал, что пока мне его ожидать неоткуль. И после большого расположения постиг, что почет сила большая, чрез три двери входит: чрез большое богатство родовитое, чрез удаль разбойную… и чрез бабу. Вот.

Роду я – малого, бедности – большой. Одним словом, жук навозный… На разбойное дело – не гожусь. Не пойду на злое: у меня завсегда к человеку – жалость большая… Да и что – человек? Клоп. Раздавишь – вонять будет. И порешил: моя дорога к почести – через бабу. Как решил, так и действовать по плану стал.

Русский мужичок, хоча и в бедности и в убожестве, а все ж – побубнить любит. Мужик умишко свое завсегда щекочет. Мы – духом бунтари. Яму мало сходить в церковь – лбом пол морочить. Яму особого Бога дай… и то он, Бог-то, туманный и заковыристый… Тело – оно ему милее. А через кого мужик Бога ищет? – всего больше через бабу. Потому в бабе – дух живее. Шуму она боле делает. А без шуму – ни Бога, ни почести не сделать! А уже пошуметь бабы всегда могут. Только свистни, она враз откликнется. За собой – деревню поведет. И вера в ней мягкая… Ветром носится… Как я до этой мысли дошел, – так и стал действовать через женщин. Вот.

Было такое. У отца – купца Лавренова – дочь Соня росла. Дурочкой, Вековушей – прозвали. Отец богатый. Живи – в добре, а в ей дух томится. Об ей вся округа знала. Родители говорили: «Ничего не пожалеем – только бы вылечить». Потому – отцу с матерью горе: одно дитя и такой конфуз. То сиднем сидит, то на все горло орет: мужику, ежели подвернется, проходу нет. И смех и грех.

Пришел это я к матери ейной и говорю: «Покажи болящую-то – может, помогу!» Мать – в сомнении. Еще обо мне мало знали. А болящая вышла, идет, зверем ревет. Я ее тихо так за руку взял, посадил, по голове погладил. В глаза ей гляжу, глаз не спускаю… А она тихо так, со слезами, говорит: «Мамонька, это мой спаситель пришел…»

Мать от ее голоса задрожала. Она от нее уже много годов человечьего голоса не слыхала. А тут – такое… Стал это я ее лечить, через три недели девонька здорова была. Веселая, ягода-малина. В скорости и замуж по моему приказу выдали. С того дня обо мне большой разговор пошел. Стали звать – целителем, да молитвенником.

Стали все приставать: чем лечить? Какой травой али водой? А я уже и тогда понял, что человеку чем непонятнее – тем дороже. И на все вопросы у меня ответ: «Ни травой, ни водой, – а словом лечу». Вот.