«И грустно было. И стал я попивать»

«И грустно было. И стал я попивать»

В детстве Гриша Распутин был ребенком предельно замкнутым, отрешенным, всецело погруженным в мир своих духовных переживаний. У него не было друзей, поскольку он сторонился сверстников, не зная, как «подойти к ребятам… как вести себя, что сказать, как им понравиться»¹.

В четырнадцать лет Григория «захватило Святое Писание». Слова о том, что «царство Божие внутри нас», так поразили подростка, что «он бросился в лес, опасаясь, как бы окружающие не увидели, что с ним происходит нечто невообразимое». «Когда он возвращался домой из леса, его не оставляло чувство светлой печали, но не тягостной тоски». «Он совершенно ушел в себя. Все валилось у него из рук», за что от своего отца, не видевшего в сыне крестьянского рвения к работе и считавшего его лодырем, Григорий получал «частенько тычки и подзатыльники». «И потянулась за отцом (то есть за Григорием. – А. К., Д. К.) слава бездельника, ледащего человека»².

К этому же возрасту Григорий физически выровнялся и не выглядел уже хилым и слабым, однако драться не хотел. Сверстники дразнили его «слабаком», пока однажды он не дал сдачи обидчику, заодно справившись и с навалившимися на него другими ребятами. И хотя в последующем Григорий раскаивался, что полез в драку, «молился, ища успокоения», но с тех пор стал более контактным с окружающими: по поручению отца весьма успешно продавал в Тюмени рожь.

Переходный возраст внес в поведение Григория качественные и довольно резкие изменения, притом что его базовые личностные характеристики, включая неспособность к труду и нормальной социальной адаптации, сохранились в неизменности.

К шестнадцати годам у Распутина окончательно оформился психопатический тип характера. Именно с этого периода привыкший дотоле чуть что «забиваться в угол» Григорий стал поочередно примерять на себя все более замысловатые и броские костюмы социального эксцентрика: деревенский пьяница-дебошир, просветленный странник-богомолец, божий человек при императорской фамилии, наконец, всесильный и полубезумный временщик…

Превращение Григория Распутина из трудного подростка в клинического психопата произошло вскоре после его первого сексуального опыта, полученного в Тюмени в возрасте шестнадцати лет.

Существует достаточно экзотическая версия, берущая за основу изложенное в английском издании «Воспоминаний» (1977) Матрены явно сказочное повествование бывшей распутинской домработницы Дуняши Бекешовой. Согласно ее рассказу, в мир секса Распутина ввела Ирина Даниловна Кубасова, молодая и красивая жена престарелого генерала русской армии. Чтобы соблазнить шестнадцатилетнего Григория, она якобы призвала на помощь шестерых своих служанок (одной из них, естественно, была сама Дуняша), которые сумели завлечь его в хозяйскую спальню, окатить ведром холодной воды, сбить с ног, после чего «набросились на него, как стая волчиц на ягненка, дразня и мучая, похотливо играя с его напряженным членом… Более опытный мужчина нашел бы для себя даже кое-что приятное в беззаботной сексуальной возне с целым выводком разгоряченных девушек, но Гриша не получал никакого удовольствия. Им восхищались, а он страдал от крушения романтической мечты и от неудовлетворенного желания». А девушки, «закончив с ним возиться, вытащили его бессознательное неодетое тело и бросили на землю… Там он и пролежал неизвестно сколько времени»³.

Несмотря на очевидную фантастичность Дуняшиного рассказа, остается фактом, что в Тюмени Григорий действительно пережил какой-то стресс, так как возвратился оттуда «сам не свой». «Хоть не ограбили и не прибили – и то ладно», – рассудила мать. «Но разговорить его было невозможно»⁴.

Именно после этого Распутина вроде бы стали преследовать ночные кошмары, в которых женщины являлись ему в виде разъяренных волчиц, подстрекаемых Кубасовой и готовых вцепиться в его плоть. Днем же Распутин стал обращать чрезмерное – гиперкомпенсаторное – внимание на местных деревенских девушек, вести себя забубенно-бесшабашно, пить и дерзко хулиганить вместе с несколькими дружками. Гришка-дурак, Вытул, Гришка-вор – так звали его односельчане за глаза. «Сено украсть, чужие дрова увезти – было его дело. Шибко дебоширил и кутил… Сколько раз бивали его; выталкивали в шею, как надоедливого пьянчугу, ругавшегося отборными словами»⁵. Одним словом, вместо верного помощника отцу в хозяйстве из «благочестивого отрока» вырос самый настоящий «блудодей… и хулиган»⁶.

«Попивал в молодости мой Григорий и озорничал, – жаловался впоследствии Ефимий Яковлевич, – уж одно горе с ним было! Неугомонный да буян был. Как выпьет, так и этот ему не мил, и другой не хорош, да и работу забывал, и такое сделает, что сказать стыдно»⁷.

«Неудовлетворен я был… На многое ответа не находил… И грустно было… И стал я попивать»⁸, – меланхолически признается сам Григорий.

От буйных наклонностей Распутина не смогло отвратить даже посетившее его во время тяжелой пахоты кратковременное видение Казанской Божией Матери⁹.

В этот же период Григорий на гулянках встретил свою суженую и через три месяца «жениховства», восемнадцати лет от роду, 2 января 1887 года вступил в брак с Прасковьей (Параскевой) Федоровной Дубровиной, двадцатиоднолетней светловолосой и черноглазой, несколько болезненной девушкой из соседней деревни Дубровиной (так в метрике) Сазоновской волости. В 1889 году от этого брака родился сын Михаил. Однако остепеняться Григорий и не думал. «В пьяном виде, бахвалясь, он запрягал лошадей и катался по двору, любил подраться, ругался скверными словами не только с посторонними, но и с родителями».

Имеется сомнительная информация о конокрадских наклонностях Гришки-дурака. «Лошадей этих в ночь кражи караулил я сам лично, – показывал крестьянин Е. А. Картавцев, – и видел, что к ним подъезжал Гришка со своими товарищами». Однако на крестьянском сходе улики были найдены лишь против распутинских компаньонов, которых и выслали в Восточную Сибирь. Сам же Григорий сумел оправдаться.

Оставшись без товарищей, Григорий пытался было по инерции продолжать безобразничать, пока вскоре не был пойман тем же Е. А. Картавцевым на краже остожья. Картавцев, по собственному признанию, ударил «его колом настолько сильно, что у него из носа и рта ручьем потекла кровь, и он, потеряв сознание, упал на землю. Сначала я подумал, что его совсем убил, а когда он стал шевелиться, то я его… повел в волостное правление»¹⁰.

На дворе стоял 1892 год. Распутину исполнилось двадцать три года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.