Глава X. Годы, прожитые Иисусом в безвестности

Глава X. Годы, прожитые Иисусом в безвестности

Если бы мы знали других, как самих себя, их самые предосудительные действия заслуживали бы снисхождения в наших глазах.

Андре Моруа

В главе 14, посвященной «Магии в жизни Иисуса», мы рассмотрим основное предание оккультистов и эзотериков, считающих вместе с талмудистами, что Иисус был в Египте и после долгих лет испытания получил там главное посвящение.

Эта гипотеза первых, она же историческая традиция последних (но имеют ли они в виду одного и того же Иисуса?), достойна внимания столько же, сколько и любые рассуждения на исторические темы, не содержащие под собой почти нeопровержимых оснований. Мы упоминаем ее, потому что ее придерживаются многие эрудиты. Но чего она стоит? Можно ли допустить, чтобы Иисус, если он в самом деле, как доказывают все наши материалы, был старшим сыном Иуды из Гамалы, а после него — главой иудейского интегризма, мог обратиться к источнику, столь нечистому с точки зрения правоверного иудея, как египетская магия и религия, почти неотделимые друг от друга?

Мы этого не думаем, и, вероятнее всего, Иисуса посвятили в высшие тайны своего искусства иудейские каббалисты в еврейской общине Александрии, то есть действительно в Египте, но совершенно вне зависимости от египетской традиции.

Однако, даже если мы признаем или установим это, для этого ему не обязательно было проводить более двадцати лет жизни за пределами родины, так что тайна знаменитых «годов, проведенных в безвестности» Иисусом, остается.

Если только ключ от этой загадки не скрывается в Евангелии от Луки, 18:35–19:28. Теперь мы и изучим внимательно этот отрывок.

В книге «Иисус в Его время» Даниэль-Ропс пишет: «Иногда это были настоящие сражения с римлянами или иродианскими князьями, их прислужниками. Мы уже видели тот бой, который обагрил кровью восхождение на престол Архелая: забаррикадировавшись в атрии Храма, повстанцы отбили первые атаки, и пришлось мобилизовать все имеющиеся силы, чтобы подавить сопротивление, потеряв убитыми три тысячи бойцов. Потом, когда Архелай был в Риме, волнения возобновились; вся страна оказалась в огне и крови. В Иудее две тысячи воинов Ирода, уволенных в отставку[66], напали на римские части… Иуда, сын того самого Езекии, который уже создал столько мороки для Ирода, захватил арсенал в Сепфорисе и тоже объявил себя царем. Вару, легату Сирии, пришлось прийти с двумя легионами и в назидание распять на холмах две тысячи евреев. В 6 году нашей эры произошел новый взрыв ненависти[67]…» (Daniel-Rops, Henri. Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 158).

Впрочем, на с. 138 своей книги Даниэль-Ропс уточняет имя вождя этих непрерывных мятежей:

«Иуда, повстанец, который вступит в борьбу с Архелаем, получит прозвище Гавлонит».

В самом деле, это третье прозвище Иуды из Гамалы, он же Иуда Галилеянин, сына Езекии, отца Иисуса, которого упомянет Лука в Деяниях апостолов (5:37).

А на с. 136 своего труда наш автор сообщает нам дату этого первого восстания:

«Ирод умер в марте или апреле 750 года от основания Рима, и ему сразу же наследовал Архелай. Казнь трех тысяч повстанцев произошла в самом начале его царствования» (Daniel-Rops, Henri. Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 136).

Значит, эта казнь последовала за первым восстанием, которое он подробно описывает на с. 158. Следовательно, это 6 год до нашей эры, год смерти Ирода Великого, за одиннадцать лет до низложения Архелая и того второго восстания, называемого восстанием Переписи, которое случилось в 6 году нашей эры. Таким образом, два этих выступления разделены одиннадцатью годами.

Итак, Архелай объявил себя царем по смерти своего отца Ирода Великого. Но из своей столицы Иерусалима он тем не менее правил только Самарией, Идумеей и Иудеей. Потому что одновременно с ним два других брата отрезали себе фьефы и в свою очередь воцарились в своих уделах.

Так, под властью Филиппа оказались Гавланитида, Трахонитида, Ватанея со столицей Панеада, которую впоследствии назовут Кесарией Филипповой.

Что касается Ирода Антипы, он царствовал над Галилеей, Переей и имел столицу в Тивериаде.

Уязвленный этой независимостью братьев, обошедшейся ему в две трети наследия, которое он рассчитывал получить целиком, Архелай решил отправиться в Рим, чтобы добиться от императора подтверждения своих прав. Как и он, Ирод Антипа в свою очередь отплыл в столицу империи, чтобы за ним утвердили то, что он занял. Наконец, туда прибыла еврейская делегация из пятидесяти народных старейшин, получившая поддержку восьми тысяч евреев, живших в Риме. Чего хотели они? Избавиться от необрезанных царьков и поступить под прямое правление кесаря.

Выслушав заинтересованных лиц, император Август принял решение в пользу статус-кво. Каждый сохранил свою тетрархию, четвертая четверть осталась римской, и Архелай вернулся в Иудею, снедаемый бессильной злобой. Во время его отсутствия восстали две тысячи наемников его отца Ирода Великого, которых он отправил в отставку перед отъездом в Италию. Мотив — неоплаченная отставка. Это означало: чтобы выжить, надо заниматься разбоем. Вмешались римские легионы. Между этими «большими компаниями» и легионами произошла битва.

В этой-то атмосфере гражданской войны Архелай и вернулся в свое царство. В качестве одной из первых мер он лишил сана первосвященника Иоазара, сына Боэта, обвинив в том, что тот с самого начала состоял в сговоре с мятежниками, возглавляемыми Иудой из Гамалы, и поддерживал их в Храме. На его место он посадил своего брата Элеазара. Потом, вопреки иудейскому закону, он женился на своей невестке Глафире, хотя такой союз запрещен Второзаконием (25:5) и книгой Левит (18:16 и 20:21). Потом он сместил означенного Элеазара и заменил его Иисусом, сыном Сия. В такой атмосфере деспотизма и бесчинств проходили годы.

Именно тогда евреи и самаритяне, больше не в состоянии выносить Архелая, принесли официальную жалобу императору. Тот велел его арестовать во время праздника в Иерусалиме и, выслушав его в Риме, приговорил к ссылке во Вьенн, в долину Роны, где Архелай и умер.

Осуждение Архелая сопровождалось конфискацией его имущества, и Квирин, легат Сирии, в сопровождении прокуратора Колония отправился проводить их опись. Это предполагало и перепись населения. Последняя-то и вызвала восстание, известное как восстание Переписи, которым руководил Иуда из Гамалы[68].

Это б год нашей эры, то есть Ирод Великий умер двенадцать лет назад. Иисусу, который, согласно Матфею, «родился… во дни царя Ирода» (Матф., 2:1), тогда было двенадцать лет. Иисус Луки еще только родился на свет (Лук., 2:1–7), ему всего несколько дней! Иисусу святого Иринея, непосредственного ученика поколения апостолов, в то время почти двадцать три года. Значит, он родился, как выяснено в одной из предыдущих глав, в 16 или 17 году до нашей эры, во время, когда Ирод Великий велел перестроить Иерусалимский храм. И именно вследствие этого совпадения сторонники Иисуса к III–IV векам уподобят его некоему мистическому «храму»: они увидят в этом знамение.

А мы приближаемся к путеводной нити, которая проведет нас через знаменитые «годы безвестности» Иисуса.

Возьмем теперь Луку, главу 19. Иисус идет с севера и направляется в Иерусалим. Значит, ему нужно сначала миновать Иерихон, а до того, как написано, «идя в Иерусалим, Он проходил между Самариею и Галилеею» (Лук., 17:11). Вот что было дальше:

«Когда же подходил Он к Иерихону, один слепой сидел у дороги, прося милостыни; и услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет» (Лук., 18:35–37). Из этого можно заключить, что толпа сторонников Иисуса была значительной и производила сильнейший шум. Это было явно движение воинского отряда, а не дюжины робких просветленных, сопровождавших духовного учителя.

Но продолжим:

«Когда же они слушали это, присовокупил притчу: ибо Он был близ Иерусалима, и они думали, что скоро должно открыться Царствие Божие. Итак, сказал: некоторый человек высокого рода отправлялся в дальнюю страну, чтобы получить себе царство и возвратиться; призвав же десять рабов своих, дал им по десять мин[69] и сказал им: употребляйте их в оборот, пока я возвращусь. Но граждане ненавидели его и отправили вслед за ним посольство, сказавши: не хотим, чтоб он царствовал над нами.

И когда возвратился, получив царство, велел призвать к себе рабов тех, которым дал серебро, чтобы узнать, кто что приобрел. Пришел первый и сказал: господин! мина твоя принесла десять мин. И сказал ему: хорошо, добрый раб! за то, что ты в малом был верен, возьми в управление десять городов. Пришел вторый и сказал: господин! мина твоя принесла пять мин. Сказал и этому: и ты будь над пятью городами. Пришел третий и сказал: господин! вот твоя мина, которую я хранил, завернув в платок; ибо я боялся тебя, потому что ты человек жестокий: берешь, чего не клал, и жнешь, чего не сеял.

Господин сказал ему: твоими устами буду судить тебя, лукавый раб! ты знал, что я человек жестокий, беру, чего не клал, и жну, чего не сеял; для чего же ты не отдал серебра моего в оборот, чтоб я пришед получил его с прибылью? И сказал предстоящим: возьмите у него мину и дайте имеющему десять мин. И сказали ему: господин! у него есть десять мин. Сказываю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет[70]; врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте передо мной.

Сказав это, Он пошел далее, восходя в Иерусалим» (Лук., 19:11–28).

Дальнейшее совершенно ясно. Иисус, достигнув Иерусалима, поднимется на осленка, заранее привязанного вместе с ослицей, его матерью, чтобы исполнить пророчество Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле. <…> Он возвестит мир народам, и владычество Его будет от моря до моря и от реки до концов земли» (Зах., 9:9-10).

По въезде его в Иерусалим вся еврейская молодежь провозгласит его царем: «Осанна сыну Давидову!», что значит: «Освободи нас, сын Давида», и тогда-то произойдет атака на Храм, нападение на менял иностранных монет, на торговцев приношениями и на паломников, «покупающих в храме» (Матф., 21:12).

А теперь сделаем выводы.

Мнимая притча, рассказанная Иисусом по выходе из Иерихона, — никакая не притча, потому что из нее не следует никакого благочестивого заключения, никакого морального урока, как раз наоборот.

Иисус соотносит с собой злоключения Архелая, которого сограждане не хотели видеть царем, который был вынужден отправиться в чужую страну для получения необходимой инвеституры и который после этого требует у них отчета и сурово наказывает тех, кто противился его воцарению. Вполне вероятно, что выход Иисуса и его многочисленных войск («народа») из Иерихона сопровождался казнью пленных, после чего можно было без этой обузы в правильном порядке двинуться на Святой город. Для тогдашних нравов это было в порядке вещей, и наши зелоты были не чувствительнее своих противников. Да и кому бы пришло в голову их упрекнуть?

Но, отождествляя себя с Архелаем и кратко пересказывая историю последнего, как она изложена у Луки (19:11–27). Иисус знал только начало этой истории, ему еще было неизвестно, что за наказание тех, кто не желал видеть его царем, Архелай будет низложен императором Августом и в 6 году нашей эры отправлен в изгнание в Галлию, во Вьенн, где вскоре умрет.

И тогда последний вывод: выход из Иерихона, казнь пленников или заложников, поход на Иерусалим и нападение на Храм — все это происходило раньше 6 года нашей эры, до восстания Переписи, разразившегося в этом году под руководством Иуды Галилеянина, для которого оно было вторым мятежом.

Следовательно, последний был еще жив; Иисус, как всякий старший сын законного царя, был «дофином»; при всем том он в полной мере был «сыном Давидовым», наследником. И он командовал (как а свое время принцы) военной частью в армии отца.

Таким образом, нападение на Храм и вступление крупными силами в Святой город под приветственные возгласы еврейской молодежи произошло в тот самый период, который Даниэль-Ропс в своей книге «Иисус в Его время» (издание 1945 г.) описывает на с. 158: «Потом, когда Архелай был в Риме, волнения возобновились; вся страна оказалась в огне и крови. В Иудее две тысячи воинов Ирода, уволенных в отставку, напали на римские части… Иуда, сын того самого Езекии, который уже создал столько мороки для Ирода, захватил арсенал в Сепфорисе и тоже объявил себя царем» (Daniel-Rops, Henri. Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 158).

Более чем вероятно, что нападение на Иерусалимский храм под руководством Иисуса имело целью захват сокровищ Храма и его арсенала. Любым повстанцам необходимы две вещи: деньги и оружие. Шел где-то 2–3 год нашей эры, и Иисусу было около двадцати лет. Это был один из эпизодов латентного, непрерывного восстания (в ожидании большого, так называемого восстания Переписи, в 6 году), которое Даниэль-Ропс резюмирует так: «Иуда, повстанец, который вступит в борьбу с Архелаем, получит прозвище Гавлонит» (Daniel-Rops, Henri. Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 138).

Кроме того, не кажется бессмысленным предположение, что, по примеру отца, Иуды из Гамалы, прежде всего захватившего арсенал Сепфориса и казну, которая там находилась, Иисус во время этого набега на Храм попытался захватить оружие, сложенное в арсенале храмовой охраны, и заодно ее казну. О существовании в Храме такой казны знали все, и на нее уже покушались сначала Ирод, потом римляне. К тому же Пилат обложил ее податью, якобы на снабжение Иерусалима водой.

Иисус вполне мог помыслить об этом, чтобы наполнить свою военную казну и прежде всего чтобы сохранить свой отряд, состоящий из бродяг, неприкаянных людей, не владеющих ремеслом либо владеющих множеством ремесел, чьи жилища было сожжены в ходе римских репрессий. В самом деле, написано, что Иисус очень часто наблюдал за сосудами для пожертвований в Храме и отмечал, какие большие суммы бросают в них паломники:

«И сел Иисус против сокровищницы, и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу» (Марк, 12:41).

С другой стороны, как мы уже упоминали, очень вероятно, что именно во время второго и последнего нападения на Храм римлянами был схвачен знаменитый Иисус Бар-Абба и брошен в тюрьму вместе с другими бунтовщиками за убийства, совершенные во время мятежа (Марк, 15:7), поскольку невозможно, чтобы римляне позволили дважды захватить себя врасплох, притом с очень коротким интервалом между этими случаями.

Да и последующие обстоятельства ареста Иисуса показывают, что с ним обращались не как с проповедником-визионером, а как с командиром партизан, как с повстанцем. И этот факт подтверждает предыдущее предположение.

В самом деле, для доказательства того, что в Гефсиманском саду шел бой, мы хотим привести такое место из Луки: «Бывшие же с ним, видя, к чему идет дело, сказали ему: Господи! не ударить ли нам мечом?» (Лук., 22:49).[71]

Значит, все они были вооружены. В этом они лишь последовали указанию, которое Иисус дал им накануне: «А у кого нет, продай одежду свою и купи меч» (Лук., 22:36).

Первый вывод: те, у кого еще не было мечей, составляли ничтожное меньшинство, ведь Иисус сказал «а у кого…», подразумевая «если у кого-то, по небрежению, еще нет меча…» Второй вывод: они были достаточно многочисленны, чтобы осмелиться противостоять когорте ветеранов (шести отборным центуриям) и охране Храма, поддерживающей ее. Это далеко не одиннадцать человек, окружающих миролюбивого Иисуса. Воинственная позиция вооруженных людей, окружающих своего вождя, подтверждается знаменитой фразой Иисуса: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение» (Лук., 12:51). Как после этого фразу «Все, взявшие меч, мечом погибнут» не расценить как позднейшую вставку (сделанную все в том же IV веке), ведь она полностью противоречит отданному Иисусом приказу вооружаться, при необходимости продав свое тряпье. Разве что он непоследователен или насмехается над приверженцами. В конце концов, возможно и это…

И теперь мы подходим к проблеме неизбежных эксцессов со стороны зелотов, которые обвинительный акт объединяет словом «разбой». Ключ к ней в одной из ближайших глав тоже даст Симон Петр.