Глава 7 Поэзия политических качелей

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7

Поэзия политических качелей

«Поэт в России больше чем поэт». С таким утверждением нельзя не согласиться, но из него не следует, что талант и политические убеждения неразделимы. Я уверен: можно и нужно разделять поэтический дар, политические взгляды и личную жизнь автора.

Например, я считаю Пушкина первым поэтом России, а Николая I – не самым лучшим царем династии Романовых. Но если бы произошло чудо и Александр Сергеевич занял место Николая I, то правил бы он гораздо хуже. Мало кто из историков восхищается толстовской трактовкой войны 1812 года, но в оценке романа «Война и мир» как литературного шедевра все едины.

Пока не отмечено случаев, чтобы человек с острым приступом аппендицита или со сломанными часами обращался к знаменитому поэту или прозаику. Но в вопросах политики и истории российский обыватель уже два столетия видит в них больших ученых, а то и гениев, способных предвидеть будущее. Увы, если это во многом справедливо для поэтов и писателей XIX века, то во времена «оттепели» у нас в моде были «кухонные сплетники».

Попробуйте найти хоть мельчайшую ошибку в «Евгении Онегине». Пушкин знал, о чем писал.

В 1867 году Толстой сказал, что он изучил 74 (!) издания, посвященных войне 1812 года. В том же году он в годовщину сражения два дня ходил по Бородинскому полю, делал зарисовки, уточнял движение солнца в ходе сражения, беседовал со стриками-крестьянами – свидетелями сражения, происшедшего 55 лет назад, и т. д.

То же Толстой делал и на Аустерлицком поле. Не менее 20 его дальних и близких родственников были участниками наполеоновских войн.

Наши же «кухонные» поэты и прозаики собирали сплетни в квартирах «густопсовых» интеллигентов. Иной раз им удавалось побеседовать с сильными мира сего. Ну, где-то что-то почитать, если время найдется. И все!

Возьмем проблему репрессированных народов, например тех же крымских татар. Да, тогда не были рассекречены общие данные о выселении их из Крыма. Но у «поколения оттепели» были куда более точные источники, которых мы сейчас лишены.

Ну, возьми, да съезди на экскурсию в Узбекистан посмотреть мечети и мавзолеи. В 1960-1980-х годах поезда и самолеты с экскурсантами отправлялись из Москвы в Среднюю Азию еженедельно и за копеечную по нынешним ценам стоимость. А на месте можно и пообщаться с семействами крымских татар. Спросить, сколько человек из данной семьи приехало в 1944 году и сколько сейчас у них потомства. Это к вопросу о геноциде. Чем занимались татары в Крыму в 1941–1944 годах? Ну а чтобы вопросы задавать грамотно, можно было бы в ходе отдыха в Крыму пообщаться с русскими людьми, пережившими оккупацию, и с крымскими партизанами.

Много информации дали бы подшивки старых газет как у бабок в закромах, так и в поселковых библиотеках, районных архивах.

Я говорю это не понаслышке. Сам часами сидел в государственных и ведомственных архивах. Но, увы, этого никто из нашей либеральной интеллигенции не делал. Куда спокойнее, сидя на диване, слушать сплетни людей, которые где-то что-то слышали.

Никто до 1990 года ни в открытой прессе, ни на Западе, ни в самиздате, ни просто в рукописи не написал серьезного издания ни об одном «репрессированном» народе. Все на уровне кухни: одна бабка (абрек) сказала, другой абрек добавил.

Ах, КГБ бы пресекло самостоятельное исследование! Пардон, тогда подобное никогда не пресекалось. А параллельно военно-исторический андеграунд собирал материалы по ракетам и атомным подводным лодкам и их вооружению, рискуя попасть под расстрельную статью. Но я о них расскажу ниже.

Страшной трагедией для нашей страны стала гибель от голода и холода сотен тысяч жителей блокадного Ленинграда. Кто в этом виноват? Спору нет, есть доля вины военного командования и властей города. Нетрудно было догадаться, что самая сильная крепость России, создаваемая еще со времен Петра Великого, и Балтийский флот, которому, в отличие от Севастополя, было некуда уходить, станут крепким орешком для врага. Ну а военная промышленность города, поставлявшая к началу войны свыше четверти продукции СССР, сможет обеспечивать все нужды обороны. Соответственно, надо было собрать в городе большие запасы продовольствия и рассредоточить их. Ну а также вывезти из города всех ненужных для обороны людей. Замечу, что и большинство жителей упорно не желали уезжать, пока была возможность.

Советская пропаганда и все без исключения диссидентствующие писатели и поэты были едины, обвиняя исключительно немцев в гибели жителей Ленинграда. Правда, диссиденты тут же обвиняли и Сталина, и Жданова, и все партийное руководство.

Таким образом, и партийные функционеры, и диссиденты врали в унисон.

А не слишком ли круто загнул автор? Ведь какие-нибудь престарелые диссиденты или их родня возьмут и потянут его в суд за клевету! Ну что ж, пойдемте в суд.

Если человек лично видел или получил неопровержимые доказательства того, что Иванов и Петров изнасиловали, а потом убили девушку, но потом на суде покажет, что преступные действия совершил один Петров, то его привлекут по статье «лжесвидетельство». А ссылка на то, что Петров пять раз совершил деяние, а Иванов – всего два раза, ситуацию не меняет.

Я уже в 5-м классе спрашивал учителя истории, как кольцо блокады Ленинграда могло состоять из… одной половинки? Причем если немецкая половина кольца была уничтожена в январе 1944 года, то финская половина продержалась еще полгода – до лета 1944 года.

Ах, финская артиллерия не стреляла по Ленинграду. Либералы 1980-1990-х годов даже пустили слух о том, что финский фюрер Маннергейм так любил Петербург – город своей молодости, что приказал не обстреливать его.

И действительно, финны не обстреливали ни Кировский завод, ни Невский проспект. Далековато, да и это – немецкий сектор.

А вот многие тысячи снарядов упали на Ольгино, Лисий Нос, Кронштадтский район и т. д. Финская артиллерия добивала до Финляндского вокзала.

Ну а в конце 1942 года финны изготовили первую партию сверхдальних 305-мм снарядов весом 320 кг с дальностью стрельбы 50–52 км. Они могли поражать восточные окраины Ленинграда и даже Колпино. Но в начале 1943 года военно-политическая ситуация резко изменилась (Сталинград), и вот тогда-то Маннергейм попросил сии снаряды попридержать.

Почему об участии финнов в блокаде Ленинграда молчала официальная пропаганда, понятно: Хрущев заигрывал с финскими политиками.

А почему о финнах не писали наши правдолюбцы? Не знали?

Так съездили бы в Ольгино или другие места и спросили бы у людей, кому за 40, откуда летели снаряды – с юга или с севера?

Боялись? Не боялись обличать Сталина, рассказывать сказки, как в ходе обороны Ленинграда секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Андрей Александрович Жданов объедался черной икрой:

«… руководивший блокадным Ленинградом Жданов со своей челядью наедали на персиках, буженине и черной икре вполне поварской упитанности рожи среди массами умирающего от голода населения»[36].

«Ну, мы, конечно, знаем, что Жданов, который возглавлял Ленинград, что он был жуткая сволочь, что ему персики возили свежие на самолетах. Вот, ему-то как раз возили, ему-то как раз возили на самолетах»[37].

«Был у Жданова по делам водоснабжения. Еле пришел, шатался от голода… Шла весна 1942 года. Если бы я увидел там много хлеба и даже колбасу, я бы не удивился. Но там, в вазе, лежали пирожные буше»[38].

«Согласно такой логике, в Питере непременно надо вывесить [портреты] тов. Жданова, который исправно кушал свежие фрукты и овощи, доставляемые ему самолетами в течение всей блокады»[39].

«Жданов (тот самый, который во время блокады ел икру, ананасы и персики в умирающем с голоду Ленинграде)»[40].

Разумеется, это бред сивой кобылы. Никаких документов или иных доказательств у наших либералов нет.

А вот рассказывать, как финские самолеты бомбили корабли и баржи с эвакуированными жителями Ленинграда на Ладоге, диссидентам не положено.

А ведь рассказ об ответственности финнов за гибель сотен тысяч людей в Ленинграде в 1960-1970-х годах стал бы сенсацией. Увы, диссидентствующая публика из всех сенсаций предпочитала только те, которые одобрят на Западе или в Москве в интеллигентной семейке «княгини Марьи Алексеевны».

В 1961 году Евгений Евтушенко написал поэму «Бабий Яр». Бабий Яр – это место под Киевом, где в 1941 году производились массовые расстрелы советских граждан, значительную часть из которых составляли евреи.

По сему поводу идеологический отдел ЦК докладывал советскому руководству: «Считаем необходимым доложить ЦК КПСС о публикации в „Литературной газете“ (от 19 сентября с. г.) идейно ошибочного стихотворения Е. Евтушенко „Бабий Яр“.

Вспоминая о массовых убийствах евреев в Бабьем Яру, Евтушенко видит в этом только одно из проявлений векового гонения и преследования еврейского народа, совершенно умалчивая о том, что именно фашизм, являющийся порождением и орудием реакционной буржуазии, был виновником не только кровавых злодеяний в Бабьем Яру, но и истребления миллионов людей других национальностей.

В стихотворении вообще нет ни слова о фашистах, но зато говорится о русском народе, от имени которого проводились антисемитами еврейские погромы. Вместо того чтобы возбуждать ненависть к фашизму и возрождающейся фашистской идеологии в Западной Германии, Евтушенко идет по линии надуманных, исторически фальшивых параллелей и двусмысленных намеков».

Там действительно нет ни слова о тех, кто расстреливал евреев в Бабьем Яру в 1941 году, зато много бестолковых и двусмысленных фраз о дореволюционных еврейских погромах, о союзе Русского народа и т. д. Они-то при чем?

Любопытно, что одна из причин, почему советская пропаганда не афишировала расстрелы в Бабьем Яру, была… национальность палачей. Подавляющее большинство, около 1,5 тысяч, были украинцами, сотрудничавшими с немцами. Кстати, и задерживать евреев в Киеве было невозможно без самой активной помощи украинцев, включая дворников. Надо ли говорить, что Евтушенко ни слова не сказал ни о тех, кто расстреливал, ни о тех, кто искал евреев в городе.

«Никто не забыт и ничто не забыто», – надрывалась Ольга Бергольц. Увы, финская часть блокады Ленинграда, 7 финских концлагерей для русских только в Петрозаводске. Замечу, туда отправляли не за участие в боевых действиях, а за национальность, за то, что ты русская женщина, старик, ребенок. Волынская резня, Бабий Яр, Хатынь – все это деяния «щирых украинцев». Все это было забыто.

Ну, с партаппаратчиками все ясно: они играли в свои игры. А как насчет наших диссидентствующих литераторов? Они-то почему молчали?

Поносить Сталина, Жданова и даже Хрущева – пожалуйста, всегда готовы. А вот насчет финнов, Армии Крайовой, бандеровцев, прибалтийских частей СС и полицейских батальонах – молчок. Ведь за последних господам диссидентам гарантированно ничего не светило. Не мог же Хрущев официально взять на себя защиту финнов или бандеровцев?!

Говоря в целом о диссидентствующих поэтах, можно сказать, что они действовали по единой схеме – «политические качели». Исключением был Бродский и еще ряд малоизвестных поэтов.

Возьмем, к примеру, «классика» Евтушенко. Кстати, его настоящая фамилия Гангнус. Когда ему было 12 лет, мать подделала ему фамилию на свою девичью, Евтушенко, и убавила на год возраст.

Отец его Александр Рудольфович Гангус был геологом. Мать Зинаида Ермолаевна – актриса, заслуженный деятель культуры РСФРС. Больше никакой о них информации я ни в литературе, ни в Интернете не нашел. Понятно, что сами по себе они меня не интересуют. Важен механизм, позволивший 16-летнему парню начать печататься, а в 19 лет уже выпустить сборник стихов «Разведчики грядущего».

Мне возразят, мол, Пушкин начала печататься в 14 лет. Но тогда у всех на слуху был известный поэт Василий Львович Пушкин. Ну а главное, качество поэтического дара у Александра Сергеевича и Евтушенко.

Юный Женечка вещал:

Я знаю:

Вождю

бесконечно близки

мысли

народа нашего.

Я верю:

здесь расцветут цветы,

сады

наполнятся светом.

Ведь об этом

мечтаем

и я

и ты,

значит

думает Сталин

об этом!

1950 год. (Здесь будет канал //Евтушенко Е. Разведчики грядущего. Книга стихов. М., 1952. С.48)

Слушали

и знали оленеводы-эвенки:

это отец их – Сталин

счастье вручил им навеки!

7950 (Тагам!//Там же. С.57)

Я знаю:

грядущее видя вокруг,

склоняется

этой ночью

самый мой лучший на свете друг

в Кремле над столом рабочим.

Весь мир перед ним —

необъятной ширью!

В бессонной ночной тишине

он думает

о стране,

о мире,

он думает

обо мне.

Подходит к окну.

Любуясь столицей,

тепло улыбается он.

А я засыпаю,

и мне приснится

очень

хороший

сон.

7950 (Ночь идет по Москве//Там же. С. 70–71)

Даже сам Евтушенко признавал, что стихи незрелые и т. д. Так почему же их опубликовали? Только ли из-за лакейства перед Сталиным? Лично я думаю, что по иным причинам.

Ранние годы Евтушенко, Солженицына и всех диссидентов – великая тайна. Их родственники внимательно следят за тем, чтобы какой-либо компромат не просочился в прессу.

В 1952 году Евтушенко стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены Союза писателей. «Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей, в обоих случаях сочтя достаточным основанием мою книгу. Но я знал ей цену. И я хотел писать по-другому», – вспоминал он.

Евтушенко и еще ряд молодых поэтов сознательно или инстинктивно поняли, что народу нужны зрелища. Вспомним, какие зрелища устраивались в Париже после 1789 года, в Петрограде и Москве после 1917 года.

Потом были пионерские лагеря, походы, «Взвейтесь кострами, синие ночи», солнце «Артека». Молодежь после учебы и работы шла в тиры, чтобы стать ворошиловскими стрелками, в аэроклуб и т. д.

А потом была война, восстановление народного хозяйства – не до зрелищ. А тут народу стали навязывать «чернуху» – разоблачение Берии, Сталина, антипартийной группы Маленкова, Молотова и т. д. «с примкнувшим к ним Шепиловым». Даже маршал Жуков стал «бякой». Практически все, кто создавал нашу страну и кому верил народ, были объявлены преступниками.

Народу так хотелось позитива, праздника. Я помню 12 апреля 1961 года. Современная молодежь не поверит, что никто заранее не готовил всенародное торжество. Сведения о предстоящем полете Гагарина были строго засекречены, но народ сам спонтанно вышел на улицу. И не потому, что все осознали научную важность полета Гагарина, а потому что всем хотелось праздника!

И вот осенью 1962 года молодые поэты собирали толпы зрителей в Политехническом музее – Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский и, естественно, Евгений Евтушенко.

Нет, они не предлагали свергать существующий строй. Наоборот, они обеими руками выступали за социализм – «Уберите Ленина с денег. Он для сердца, для знамен». Они лишь просто хотели очистить наше общество от грязи.

Ну а тогдашней молодежи импонировало даже то, что собрания были полуофициальными. Ну а все выпады против власти встречались на ура. Поэтам посылали из зала записки, и они, не стесняясь, отвечали на самые острые вопросы. Не буду лукавить, я и сам рьяно аплодировал любому антисоветскому высказыванию. В 1960-е годы это было модно. Даже комики Тарапунька и Штепсель (Ефим Березин и Юрий Тимошенко) пытались высказываться на политические темы: «Есть ли люди на Марсе? Ну, мы б им тогда помогали».

Причем кроме узкой прослойки маргиналов в 1960-1970-е годы никто и не думал о возвращении к капитализму и т. д. Наоборот, антисоветчики всех стран придумали красивый лозунг: «Социализм с человеческим лицом». На мой взгляд, термин очень удачный. Тут подразумевается, что у существующего социализма человеческого лица нет, а, видимо, свиное рыло. Ну а главная идея, что у вас останутся все блага социализма, но в придачу вы получите 40 бочек капиталистических удовольствий.

Вслед за Политехническим институтом начались выступления поэтов на стадионах, на площади Маяковского в Москве и т. д. Современной молодежи не понять, что в 1950-1960-х годах у памятника Маяковскому без всякого разрешения властей собирались сотни, а то и тысячи людей. Поэты читали все, что хотели. Милиция и дружинники вмешивались в исключительных случаях, да и то довольно вежливо вытесняли толпу с площади. Риторический вопрос: попробуйте сейчас собраться почитать стихи на «Маяке» «без разрешения соответствующих органов». Быстро познакомитесь с ОМОНом и грозными статьями УК РФ.

Власти пытались использовать Евтушенко в своих целях, и он в подавляющем большинстве случаев с удовольствием шел навстречу. Так, Евгения Александровича назначили собственным корреспондентом газеты «Правда» на Кубе. Встречи с Фиделем Кастро, выступления перед кубинской аудиторией… Евтушенко пишет восторженные стихи о кубинской революции – «Три минуты правды», «Кубинская мать» и т. д.

Ну а в 1968 году качели пошли совсем в другую сторону. В ночь на 21 августа 1968 года армейские соединения СССР, а также войска ГДР, Венгрии, Польши и Болгарии общей численностью 650 тыс. человек вошли на территорию Чехословакии и заняли страну.

Акция была осуществлена на основе коллективного решения государств – участников Организации Варшавского Договора. Ну а до этого ЦРУ США потратило миллиарды долларов на устройство «Пражской весны». В ЧСР были заброшены сотни агентов ЦРУ, десятки радиостанций подстрекали чехословаков к беспорядкам. В итоге ряд руководителей ЧСР попросили Москву о помощи.

«Пражская весна» стала манной небесной для диссидентствующих в СССР. Академик Сахаров позже писал: «Казалось, что в Чехословакии происходит, наконец, то, о чем так давно мечтали в социалистических странах, – социалистическая демократизация (отмена цензуры, свобода слова), оздоровление экономической и социальной систем, ликвидация всесилия органов безопасности внутри страны с оставлением им только внешнеполитических функций, безоговорочное и полное раскрытие преступлений и ужасов сталинского периода („готвальдовского“ в Чехословакии). Даже на расстоянии чувствовалась атмосфера возбуждения, надежды, энтузиазма, нашедшая свое выражение в броских, эмоциональных выражениях – „Пражская весна“, „социализм с человеческим лицом“».

Понятно, что никто из организаторов «Пражской весны» и не думал строить «социализм с человеческим лицом». Это была, как говорят во Франции, «ловушка для дурака». А взамен мы в 1991 году получили дикий (бандитский) капитализм, бомбежки Югославии и Ирака, Ливии, Афганистана, «цветные революции», безостановочное движение НАТО на восток с планами включения в состав блока азиатских стран. Сама же Чехословакия прекратила свое существование как государство.

Но ведь Сахаров, Евтушенко и К0 не знали, не думали… А если не понимаешь хода истории зачем нужно было болтать, пытаясь повернуть страну не зная куда?

А ведь во время «Пражской весны» шла страшнейшая Вьетнамская война. Что, Евтушенки и Сахаровы о ней тоже не знали? В ходе беспорядков в Чехословакии в августе – сентябре 1968 года погиб 21 (!) человек, тогда как во Вьетнаме американцы убили не менее 4 миллионов людей, большинство из которых были мирными жителями. Август 1968 года. В Южном Вьетнаме воюют свыше 550 тыс. американских солдат и 69 тыс. их союзников из Южной Кореи, Австралии, Новой Зеландии и т. д. Разгар бомбардировок Северного Вьетнама. По данным Северного Вьетнама, только в 1967 году было сбито 1067 американских самолетов, а по американским данным, потери скромнее: с 1965 по 1968 год сбито 900 самолетов. По масштабам с Вьетнамской войной не могли сравниться ни Финская война 1939–1940 года, ни даже Вторая мировая война с сентября 1939 года по июнь 1941 года.

О Вьетнаме Евтушенко не писал до поры, до времени. А узнав в Коктебеле о вводе советских войск в ЧСР, воспылал гневом.

Танки идут по Праге

в затканой крови рассвета.

Танки идут по правде,

которая не газета…

Боже мой, как это гнусно!

Боже – какое паденье!

Танки по Ян Гусу.

Пушкину и Петефи.

Был ли у Евтушенко какой-либо свой план решения проблемы в Чехословакии? Да он даже не изучал этого вопроса.

И сейчас ни он, ни все выжившие диссиденты, ни за что произошедшее не хотят отвечать.

Как он смел приплести Пушкина?! Да были б в 1968 году живы братья Пушкины, так Александр написал бы похлеще, чем «Клеветникам России», а Левушка вел бы по Праге головной танковый батальон.

Таким как Евтушенко, Солженицын, Сахаров и К°, Александр Сергеевич в 1831 году дал отменную характеристику:

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды чистый лик увидел.

И нежно чуждые народы возлюбил

И мудро свой возненавидел.

Как же наказали Евтушенко за это предательство интересов страны? Да никак! Может, келейно пальцем погрозили. Но он остался при всех должностях и регалиях, его даже от литфондовской кормушки не отогнали. А кормушка, скажу вам, была богатая. Мои родители работали в ВПК, и по доходу на душу я был вторым в студенческой группе, а вот о литфондовских благах моя семья и мечтать не могла.

Евтушенко оценил терпимость властей, и качели пошли от «социализма с человеческим лицом» вновь к брежневскому социализму. В 1970 году пышно отмечали 100-летие Ленина. По этому поводу наш «мифический» студенческий фольклор обогатился новым глаголом – «остоюбилеело».

Ну а Евтушенко, задрав штаны, побежал за комсомолом и партией. Так родилась поэма «Казанский университет». Собственно, Володя Ульянов проучился в этом университете 3,5 месяца, а затем был исключен и выслан из города. Тем не менее Казанский университет стал одним из главных мест ленинского культа.

Эпиграф к поэме Евтушенко взял, естественно, ленинский: «Задача состоит в том, чтобы учиться…». Лучшими выпускниками университета Евтушенко считает:

войдут Державин, Лобачевский, Щапов,

войдут и Каракозов, и Толстой.

Ну, Каракозова ставить рядом с Толстым?

А вот перл о ректоре Магницком:

При переменах не теряясь,

угреподобный лицемер,

он даже стал бы вольтерьянцем,

когда б на троне был Вольтер.

Пардон, Евгений Александрович, а к вам самому сие не подходит?

Евтушенко славил всех, кого положено: Илью Николаевича Ульянова, Веру Фигнер («Как странно судьба начертала, что, тихонькая на вид, казанская девочка стала невестой твоей, динамит»), Александра Ульянова, Горького и, разумеется, Владимира Ильича.

Володя Ульянов

со вскинутыми кулаками.

И в актовом зале,

как будто бы в зале Конвента,

за выкриком выкрик

взлетают несметно,

кометно.

«Клянитесь спасти наш народ,

историческим рабством клейменный!»

‹…›

Володя Ульянов

бушует в Мадриде и Беркли.

В ответ на несущие смерть

самолеты, эсминцы, подлодки:

от сходки студентов —

до всечеловеческой сходки!

Все морды планеты

сложились в глобальную сальную морду.

К черту!

Тряситесь от страха,

все морды планеты.

Вы душите правду,

но вам вопреки

тот юноша —

вечно семнадцатилетний,

поднявший тогда

и на вас кулаки!

‹…›

Люблю тебя, Отечество мое,

не только за частушки и природу —

за пушкинскую тайную свободу,

за сокровенных рыцарей ее,

за вечный пугачевский дух в народе,

за доблестный гражданский русский стих,

за твоего Ульянова Володю,

за будущих Ульяновых твоих.

Десятый раз повторяю: я не литературовед, но мне «Казанский университет» нравится.

Минул юбилейный год, настал новый 1971-й. Евтушенко получает из Кремля ответственное задание съездить в сражающийся Вьетнам и написать нужные стихи. Как уже говорилось, Евтушенко ранее Вьетнамская война не интересовала и стихов о ней он не писал. Но партия сказала «надо», и Евтушенко ответил: – Есть!

В 1971 году он едет во Вьетнам и пишет. Он пишет стихи «Дорога номер один» (Тропа Хо Ши Мина) и скромненько указывает место написания «1971 г. Винь-Линь». Затем пишет «Долгий дождь»:

Во Вьетнаме кто солдат?

Тот, кто чуть крупней зерна.

Во Вьетнаме кто богат?

Только трупами земля.

Кто здесь лучше всех одет?

Кто одет в защитный цвет, защитит он или нет —

лишь бомбежка даст ответ.

‹…›

Во Вьетнаме не найдешь

довоенного окна.

Долог дождь, долог дождь,

но не дольше, чем война.

Как у нас в войну – точь-в-точь

третья каждая – вдова.

‹…›

Написал бы я письмо,

но получится само

то, что Курск, Ханой, Бобруйск

там хранят в груди:

«Жди меня, и я вернусь —

только очень жди».

Здесь, в разодранной стране,

вижу, скорбь ее деля,

Петьку в каждом пацане,

в каждой матери – тебя,

и такая боль сейчас,

если б здесь бомбили нас!

В этих стихах все верно, они полны сострадания к вьетнамскому народу. Но создается впечатление, что Вьетнам не жертва агрессии США и их союзников, а там какое-то стихийное бедствие, от которого так страдают вьетнамцы.

Да, кое-где порой Евгений Александрович намекает на виновников, но уж больно расплывчато – сравним с «Танками по Праге»:

Мистер Бомбинг, вашу дочь

ну хоть чуть обжег напалм

и Вьетнам на вас напал?

Разве слизывают гризли

гербицидовые брызги

со стволов, которым зло

ядом шкуру содрало?

Разве машущий бойцам

лишь одной рукой пацан,

трижды ранен в десять лет,

ничтожил Диснейленд?

Вот, наверное, самое «страшное» обвинение янки. В стихах о Вьетнаме нет слов «США», «американцы» и т. д. Угождая «нашим», Евгений Александрович не забывал и о «ваших».

Ну а далее качели продолжали апериодические колебания. Стихи и речи с антисоветскими и русофобскими выпадами. Затем вновь выполнение заказов ЦК КПСС. Например, решили американцы разместить в Западной Европе ракеты и артиллерийские снаряды с нейтронными боевыми частями. Советские СМИ ударили во все колокола. И тут же Евтушенко с поэмой «Мама и нейтронная бомба». Разумеется, как и во всех политических поэмах на злобу дня, у Евтушенко много «наполнителя», не имеющего отношения к теме. Но никто не подделает «почерк мастера».

В Чили генерал Аугусто Пиночет устроил государственный переворот. Законно избранный президент Сальвадор Альенде был убит. И вот в 1978 году Евтушенко разродился поэмой «Голуби в Сантьяго». Не правда ли, хороший мальчик на фоне Солженицына и Сахарова, которые отправили Пиночету приветственные телеграммы?!

В 1965 году партия и правительство начали очередную кампанию по борьбе с браконьерами. И сразу же выходит поэму Евтушенко «Баллада о браконьерстве». У всех моих знакомых сразу возникла ассоциация: «Служил Гаврила браконьером, Гаврила браконьером был…»

Но Евтушенко не только констатирует факты, он и выводы делает. Даже эпиграф имеется: «Несмотря на запрещение, некоторые рыболовецкие артели ведут промысловый лов рыбы сетями с зауженными ячейками. Это приводит к значительному уменьшению рыбных богатств». (Из газет). Короче, Гаврила, соблюдай установленный размер ячеек в сетке.

1969 год. Советско-китайский конфликт на острове Даманский, и наш патриот разрождается стихами, где китайцев именует «низколобными темниками». Эпилог с пафосом:

Но если накатят —

ударит набат колоколен,

и витязей хватит

для новых полей Куликовых.

Такого не позволяла себе официальная печать ни в 1969 году, ни позже. Евтушенко тут «больший католик, чем сам папа».

Политические метаморфозы Евтушенко возмущали многих: как «сталинистов», так и «диссидентов». В прессе периодически появлялись статьи типа: «Евгений Александрович, не пора ли на склоне лет перестать раскачиваться на политических качелях?»

Москва и Ленинград хохотали над эпиграммой, приписываемой Гафту:

ОН трус и подхалим,

Но задирает нос отважно

Продажный, как отважный.

Но пусть живет, хрен с ним,

Хоть здесь, хоть там – неважно.

‹…›

Историческая веха —

Смелый вроде бы опять.

Будет жить полууехав,

Политическая б…

Тебе уж сорок с половиной,

А ты, как малое дитя,

Насрешь, потом придешь с повинной,

И продаешь опять шутя.

Зачем, мальчишка-показушник,

Опять виляешь ты хвостом?

Как проститутка, как двурушник,

А собирался быть Христом.

Ну ладно, сыгран Циолковский,

И мог быть сыгран Сирано.

Но, парень, ты не Маяковский,

Хоть и снимаешься в кино.

Тот честен был в стихах, в картинках.

И честно кончил пулей в лоб.

А ты подвел бы Мозолини,

Который брал тебя без проб.

Ты бритый, смотришься плешиво.

Твой звездный час давно прошел.

Сегодня даже то фальшиво,

Что раньше было хорошо.

В ответ Евтушенко бежал жаловаться иностранным корреспондентам и в… ЦК КПСС. В апреле 1969 года он написал обширное письмо Брежневу с просьбой о помощи: «Обращаюсь к Вам не только как к Генеральному Секретарю нашей Партии, но и как к человеку, который – как я это знаю – любит стихи.

Я понимаю, что Вы очень заняты – особенно в это напряженное время, – но тем не менее вынужден к Вам обратиться в связи с тяжелейшей жизненной ситуацией, в какой я оказался.

Я работаю в поэзии уже почти двадцать лет. За это время я выпустил более десятка книг, не раз защищал честь советской литературы за рубежом нашей Родины, был спецкором „Правды“, являюсь членом редколлегии журнала „Юность“, членом Советского Комитета Защиты Мира, удостоен высокой правительственной награды.

Я встречал и встречаю самое теплое отношение к моей работе со стороны моих многочисленных читателей – рабочих, колхозников, студенчества, интеллигенции.

Однако есть люди, которые упрямо не желают объективно оценить мой труд и мешают мне работать на благо народа. Эти люди, цепляясь за частности, пытаются зачеркнуть мое творчество вообще и искусственно создают вокруг меня чуждый мне ореол „опальности“»[41].

Периодически Евтушенко даже грозил властям самоубийством. Рассказывают, что однажды к поэту Николаю Тихонову вбежала секретарша с криком «Евтушенко вскрыл вены!». «А-а-а, – не удивился Тихонов. – А кому?»[42].

Позже Евтушенко позвонил товарищу Андропову.

«Если вы вышлете Солженицына, – сказал поэт, – я повешусь под вашим окном». «Приезжайте, вешайтесь, – ответил председатель КГБ. – Мешать не будем. У нас тут липы крепкие»[43].

Во второй половине 80-х страна начала «леветь». Естественно, что Евтушенко качнулся, куда следует. В итоге в 1986 году он был избран секретарем правления Союза писателей СССР, а 14 мая 1989 года избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР.

Но вот распался Союз, качаться на качелях стало бесполезно, и Евгений Александрович в 1991 году, заключив контракт с американским университетом в городе Талса, штат Оклахома, уехал с семьей преподавать в США, где и проживает в настоящее время.

В интервью 1972 года, опубликованном лишь в октябре 2013 года, лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский высказался о Евтушенко как поэте и человеке: «Евтушенко? Вы знаете, это не так все просто. Он, конечно, поэт очень плохой. И человек он еще худший. Это такая огромная фабрика по воспроизводству самого себя. По репродукции самого себя… У него есть стихи, которые, в общем, можно даже запоминать, любить, они могут нравиться. Мне не нравится просто вообще уровень всего этого дела. То есть в основном. Основной такой… дух не нравится этого. Просто – мерзит».

На мой взгляд, не стоило Иосифу Александровичу так резко высказываться о Евгении Александровиче. Все-таки родственные души. Оба стали профессорами в США и получают огромные гонорары. И если Евгений Александрович хоть учился в Литературном институте (пусть и не доучился), то образование Бродского – неполные 8 классов[44]. Оба сделали карьеру на охаивании СССР. Как жаль, что история не имеет сослагательного наклонения! Ах, посмотреть бы, кем бы стали Бродский и Евтушенко, если б писали стихи исключительно о любви и о природе.

В США Евтушенко быстро осознал, что игра на качелях закончилась навсегда. И он замер в проамериканской позиции. Евгений Александрович не отзывался на бомбежки и расчленение Югославии, на бомбежки и фактическое уничтожение государственности в Ливии и Ираке, бомбежки Афганистана и т. д. За подобное ведь могут и с университетской кафедры турнуть!

И наш великий поэт помалкивал о мировых проблемах, периодически выдавая русофобские стишки.

Так, например, 7 июля 2005 года в лондонском метро четыре исламских террориста-смертника взорвали четыре бомбы. Погибло 52 человека. И вот Евтушенко разразился гневными стихами «Так им и надо». Причем не против исламистов или англо-американского вторжения в исламский мир, приведшего к таким неадекватным ответным мерам, а… против русских!

Как же звонили бесстыднейше вы,

наши сограждане злобные,

в радиостанцию «Эхо Москвы»

после трагедии в Лондоне.

Торжествовала звонков канонада:

«Так им и надо! Так им и надо!».

Наш доморощенный сталинский Рим

вычеркнул слово «пощада»,

тыча в арену пальцем кривым:

«Так им и надо».

Лично мне жалко жителей Лондона, погибших в метро. Но не они ли голосовали за правительство, пославшее в Афганистан радикальным исламистам помощь на миллиарды долларов? Именно Англия вместе с США «создали» Бен-Ладена. Моджахеды не на пакистанском базаре купили новейшие британские ПЗРК «Блоупайп» и «Джавелин». Их, равно как и американский «Стингер», отправляли в Афганистан с санкции президента США и премьер-министра Англии.

Риторический вопрос, имеет ли право сын человека, погибшего на транспортном вертолете или самолете в результате атаки «Блоупайпа», сказать в 2005 году «Так вам и надо»? Уверен, что на подобное большинство русских людей ответят положительно.

А через 6 лет «Сталинский Рим» начал бомбардировки Ливии и отправил туда свой спецназ. Погибло свыше 50 тыс. человек. Законный президент после пыток был зверски убит. Не думаю, что когда-либо Ливия вновь станет единым государством.

Ну а Евтушенко какое до этого дело? Он исправно получает свои 30 серебреников

Умрет, и тут и там ему обеспечено быстрое забвение. Спросите 15-26-летних, а кто такой Евтушенко, какие его произведения вы читали?

Помимо крупных поэтов, таких как Евтушенко и Бродский, в 1960-1980-х годах в СССР было много и малоизвестных поэтов, эдакий поэтический планктон, который делал себе паблисити русофобскими и антисоветскими высказывания. Тут я приведу лишь один пример.

«Любовь к Польше – неизбежность для русского интеллигента», – так писал один не самый известный поэт Давид Самойлов. О том, был ли «русским интеллигентом» Давид Самуилович Кацман, живший и умерший в Эстонии, я спорить не буду.

Увы, это не случайно вырванная из контекста фраза, а концепция автора. «Русская нация во многом может быть благодарна польской… В бурные времена исторические деятели России тянулись к татарщине, а азиатскими методами решали насущные проблемы времени. В тихие же времена Михаила и Алексея Польша была ближайшей станцией европейской цивилизации».

В 2001 году в Москве на польские деньги (что немаловажно!) были изданы воспоминания писателя Владимира Британишского «Польша в сознании поколения оттепели». Там он благоговейно пишет о двух великих поэтах – Самойлове и Слуцком: «Именно эти два поэта – авторы двух самых ярких и значительных поэтических текстов о Польше в нашей поэзии второй половины века… Мы повернули наши головы к Польше, которая стала для нас недостижимым идеалом свободы…»

А кто такой Слуцкий? Если верить Википедии, Борис Абрамович Слуцкий – русский поэт. И вот «русский поэт» пишет:

Для тех, кто на сравненья лаком,

я точности не знаю большей,

как русский стих сравнить с поляком,

поэзию родную с Польшей.

«Великих русских поэтов» Слуцкого и Самойлова печатали, им присуждали литературные премии. Но комментировать их стихи я не хочу. Думаю, читатели и так видят по телевиденью русофобские выступления польских правителей, избиения русских болельщиков в Варшаве, нападения на наше посольство и т. д., и т. п.

Кто-то диссидентствовал и русофобствовал, стремясь понравиться полякам, американцам, а кто-то – дорогому Никите Сергеевичу.

Бойцам запаса посланы повестки,

Пехота немцев лезет напролом,

Поторопитесь, маршал Тухачевский,

Предстать войскам в обличье боевом.

Пусть гений ваш опять блеснет в приказе

И удивит ошеломленный мир.

Федько пусть шлет к вам офицеров связи,

И о делах радирует Якир.

Но их, приговоренных к высшей мере,

Не воскресить и богу, а пока

В боях невозместимые потери

Несут осиротелые войска.

Так поэт Расул Гамзатов откликнулся на пожелание Хрущева и сформулировал суть легенды о Тухачевском. Был, дескать, гениальный полководец расстрелян, и без его стратегических талантов в сорок первом году «осиротелые войска» понесли «невозместимые потери».

«Не продается вдохновенье». Да, у настоящих поэтов – нет. А у поэтов-диссидентов оно продавалось. Наши поэты-диссиденты торговали вдохновением оптом и в розницу – кто больше даст. Причем брали они, в отличие от представительниц самой древней профессии, не только деньгами, но и почетными званиями, наградами отечественными и зарубежными, а больше всего любили паблисити. Разница между ними и жрицами любви лишь в том, что первые доставляли радость и удовольствие, а эти дурачили народ и привели к гибели государство.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.