Внутренний резерв армии

Внутренний резерв армии

Во время оборонительных боев, сопровождавшихся частыми переходами в контратаки и контрнаступления различных масштабов, количество раненых в войсках Одесского оборонительного района постоянно росло. Только за первый месяц боев оно составило 25 тыс. человек.

Ни Приморская армия, ни город не были изначально готовы к приему такого количества раненых. Санитарный отдел Приморской армии, который был развернут из санслужбы 14-го стрелкового корпуса, возглавил военврач 2-го ранга Соколовский. Систему госпиталей, пригодную для обслуживания действующей армии, ему пришлось создавать практически с нуля.

Материальная база санотдела организовывалась в большой спешке из того, что оказалось под руками, в том числе из нескольких санитарных поездов и летучек, позаимствованных из тылов 9-й армии и в суматохе отступления попавших в Одессу. От самого 14-го корпуса санотделу достались только 2 медсанбата и один госпиталь, что было явно недостаточно при ведении широкомасштабных боевых действий. Сеть госпиталей было решено разворачивать на базе городских лечебных учреждений.

Таким образом были превращены в военные госпитали 3 городские клинические больницы, клиники мединститута, больницы водников и железнодорожников. В санаториях и курортах были развернуты госпитали для выздоравливающих и легкораненых. Для лечения ранений были перепрофилированы и специализированные медицинские институты. На базе эвакуированной Филатовской глазной клиники возник госпиталь для бойцов с ранениями глаз, который возглавил ученик академика Филатова Шевалев, ставший главным офтальмологом Приморской армии. В стоматологическом институте лечили челюстно-лицевые ранения. Создавались и другие госпитали узкого профиля. И общеклинические, и специализированные госпитали обеспечивал необходимыми инструментами продолжавший действовать в городе завод медицинского оборудования. Врачи других городских медицинских учреждений, а также многие медработники, снятые с военного учета по состоянию здоровья или возрасту, также привлекались к работе в госпиталях.

Весь персонал больниц переводился на казарменное положение, в них предельно увеличивалось число коек, назначался комиссар и некоторое количество военных врачей и медсестер, знакомых с спецификой лечения ранений. Это создавало дополнительные трудности, в которые не всегда вникал особый отдел Приморской армии.

Так, 10 октября Соколовский сообщил в докладной записке начальнику Особого отдела армии, что «военврач 3 ранга Редькобородый Иван Макарович, отпущенный в город из госпиталя при санатории ВЦСПС, обратно в госпиталь не вернулся. Разыскать его в городе по месту жительства ул. Чичерина № 37 не удалось.

Ст. операционная сестра того же госпиталя при санатории ВЦСПС Юрченко Мария Ивановна самовольно 7 октября ушла из госпиталя и до сего времени не вернулась. Разыскать ее также не удалось».

Соколовский просил принять меры к розыску пропавших и в случае необходимости привлечь их к ответственности. Начальник Особого отдела армии понял его просьбу весьма своеобразно и наложил на докладную записку резолюцию: «Надо разыскать и шлепнуть»[135].

В конечном итоге большинство одесских лечебных учреждений вошли в госпитальную базу Одесского оборонительного района. Ежедневно в эти медучреждения поступало от 800 до 1200 раненных бойцов и жителей города.

Санитарный отдел Приморской армии был пополнен многими видными медиками, которые по разным причинам не были эвакуированы из города. Армейскими медиками стали профессора Лысенков, Коровицкий, Курышкин, Шевалев, Целлариус, Харо, Корец, Венжер и другие. Профессор Коздоба, бывший членом Одесского обкома партии, стал ведущим хирургом самого крупного из госпиталей, развернутого во 2-й рабочей больнице[136].

Профессор Кофман, работавший на кафедре общей хирургии Одесского мединститута, стал главным хирургом Приморской армии. Этот незаурядный человек и крупный ученый, имевший опыт военно-полевой хирургии (во время финской войны ему уже пришлось стать военным врачом, тогда он был старшим хирургом стрелкового корпуса), сделал необычайно много не только для одесской, но и вообще для отечественной военно-полевой хирургии, поэтому о нем стоит рассказать подробнее.

В кратчайшие сроки он организовал в Приморской армии систему помощи раненым с четким перечнем объема помощи на каждом этапе. Кофман ввел в одесских медсанбатах и госпиталях метод поточной хирургии. Метод этот, используемый при недостатке врачей-хирургов с высокой квалификацией, оказался незаменимым в специфической обстановке Одесского оборонительного района, когда во время крупных контрударов и при отражении массированных наступлений противника в один день иногда медицинская помощь требовалась тысячам раненых. В условиях поступления большого количества пациентов с тяжелыми ранениями более опытные[137] хирурги, переходя от одного операционного стола к другому, выполняли наиболее сложные элементы операций, а их менее опытные коллеги — более легкую часть.

Кофман создал в Одессе, а впоследствии и в Севастополе, курсы для санинструкторов и санитаров по оказанию первичной хирургической помощи, что значительно повысило выживаемость раненых при их эвакуации с передовой.

В невероятно трудных условиях, в которых находилась Приморская армия все время своего существования, Кофман успевал заниматься не только практической и организаторской, но еще и научной работой. За год войны он написал 8 научных работ по различным вопросам военно-полевой хирургии, разработал методические указания для полковых врачей, упрощенную технику производства многих неотложных операций, изложенную им в брошюре «Замечания по организации и технике первичной обработки ран в войсковом районе», изданной в Одессе санитарным отделом Приморской армии, под его руководством был подготовлен изданный в Москве в 1943 г. сборник «Военная медицина в условиях обороны Одессы и Севастополя».

К сожалению, Валентин Соломонович Кофман не дожил до победы. Во время эвакуации Севастополя он, отдав свой пропуск на самолет военфельдшеру Кононовой, только что родившей ребенка, остался с неэвакуированными бойцами и ранеными Приморской армии, добровольно разделив их судьбу, и погиб на мысе Херсонес.

Для обеспечения хирургического лечения тяжелораненых, поступавших в больших количествах, еще 25 июля, во время боев на Днестре, в городе была создана станция переливания крови, к которой были прикреплены более 18 тыс. добровольных доноров. Ежедневно кровь сдавало около 500 человек. Таких объемов хватало для производства сложных операций, но для возмещения кровопотери у тяжелораненых его было недостаточно, и в госпиталях в массовом порядке применялись кровозамещающие жидкости.

Большое количество квалифицированных гражданских медиков, работавших под руководством военных врачей, и достаточное количество имевшихся в городе и доставлявшихся в него медикаментов и инструментов позволило возвращать в строй до 75 % раненых, при низком количестве заражений крови, инфекционных осложнений и ампутаций.

Но даже при хорошо налаженной работе по приему и лечению раненых одесские госпитали не могли обеспечить всем тяжелораненым необходимое им длительное лечение. Для сохранения пропускной способности госпиталей, даже несмотря на то, что значительное количество раненых удавалось вернуть в строй, было необходимо практически ежедневно эвакуировать из госпиталей примерно такое же и даже большее количество раненых, чем то, которое в них ежедневно поступало.

Поэтому каждую ночь к разгрузившимся в Одесском порту судам, которым надлежало до рассвета покинуть гавань, подьезжали автобусы и грузовики автороты санотдела Приморской армии и дневной конвейер, когда по сходням и трапам сносили ящики с различными грузами для осажденного города, сменялся ночным, когда на корабли непрерывно заносили носилки с ранеными. За одну ночь из города успевали вывезти одну-две тысячи раненых. Своеобразный «рекорд» был установлен 18 сентября, когда было эвакуировано 2719 человек. В целом санитарной службе армии удалось обеспечивать эвакуацию из города фактически каждого тяжелораненого в течение двух недель с момента его поступления на лечение.

В сентябре, в отличие от августа, выезд санитарных машин в порт уже не отменялся из-за артиллерийских обстрелов, так как ночей, в которые район порта не обстреливался, больше не было. Врачи-эвакуаторы, руководившие погрузкой раненых и постоянно находившиеся на причалах, работали в касках.

Шоферы автосанроты работали круглосуточно. Ночью они возили раненых в порт из госпиталей, а днем из дивизионных медсанбатов, полковых и батальонных медпунктов[138] доставляли раненых в госпитали.

Санитарная служба армии, создававшаяся фактически с нуля, сумела справиться с огромной нагрузкой, которая легла на нее в августе, а в сентябре уже была готова к любым изменениям обстановки, происходившим в осажденном городе, в том числе и к перебазированию госпиталей в совершенно не приспособленные помещения.

Из раненых, которые могли в течение 3-х недель вернуться в строй, формировался отдельный батальон выздоравливавших и нуждавшихся в восстановительном лечении, в который в связи со все более ухудшавшейся обстановкой постепенно направлялось все большее количество выздоравливающих бойцов. Выздоравливавшие командиры долечивались в специально отведенном для этих целей одном из бывших одесских санаториев. Во время августовского кризиса в Восточном секторе батальон выздоравливающих был брошен на передовую, где его состав распределили между секторами, после чего он был фактически создан заново, еще большим, чем первоначально — в начале сентября были дополнительно сформированы 4 новые роты. И в середине сентября, во время румынского наступления под Ленинталем, батальон снова был введен в бой.

Но и без этих чрезвычайных мер каждый день из батальона выздоравливающих выписывалось в части до 500 человек, в дни кризисов это число иногда увеличивалось почти вдвое. По одесским меркам, это было пополнение не менее важное, чем маршевые батальоны — те поступали нерегулярно, и бойцы в них, в отличие от выздоравливающих, не имели боевого опыта, а нередко — и военной подготовки.

До 2 сентября 1941 г. вопрос о направлении раненых в батальон выздоравливающих и о выписке их в действующие части решался даже без Военно-врачебной комиссии, предусмотренной приказом НКО № 184 от 1940 г. ВВК для «медицинского освидетельствования раненых и больных» была создана приказом командования ООР № 14 от 2 сентября 1941 г. после того, как пополнения в виде маршевых рот стали прибывать в Одессу в достаточном количестве.

При этом комиссия должна была руководствоваться в свой работе не только регламентирующим ее приказом НКО, но и устными инструкциями и указаниями начальника санотдела ООР о порядке и ходе медосвидетельствования раненых и больных.

Не менее показателен был и состав комиссии — в нее входили 3 военврача 2-го ранга и представитель политуправления Примармии[139].

Вклад военно-медицинской службы Приморской армии в оборону Одессы трудно переоценить. В условиях, когда на счету был каждый человек, тысячи раненых смогли вернуться в строй и тысячи были спасены и вывезены на Большую землю. Но даже такие невероятно трудные условия явились по воле судьбы для медслужбы Приморской армии всего лишь «репетицией», заложившей основы того, что ей пришлось в значительно больших масштабах делать для спасения людей в осажденном Севастополе.