Новочеркасское восстание 1962 года
Новочеркасское восстание 1962 года
О том, что случилось в небольшом городе Ростовской области, в Советском Союзе узнали лишь в конце 80-х. Власти очень долго скрывали произошедшее.
В первый день лета 1962 года рабочие крупнейшего не только в Новочеркасске, но и во всей стране электровозостроительного завода хмуро подходили к станкам и передавали друг другу новости о резком повышении цен на продукты почти на треть. А чуть раньше людям на столько же урезали зарплаты. Рабочие голодали, жили в бараках, жилищная проблема в городе не решалась.
По легенде, детонатором народного взрыва стали слова директора предприятия. «Не хватает денег на мясо и колбасу – ешьте пирожки с ливером», – сказал Курочкин рабочим сталелитейного цеха. «Да они еще, сволочи, издеваются над нами», – возмутились люди. Началась забастовка, включили заводской гудок. Пошли по цехам с призывом прекращать работу. Число протестующих росло стремительно, действовали стихийно. Перегородили Северо-Кавказскую железную дорогу, остановили пассажирский поезд, который шел из Саратова в Ростов. На тепловозе появился лозунг «Хрущева на мясо», а еще плакаты «Дайте мяса, масла», «Нам нужны квартиры».
Обстановка накалялась, в Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже. Хрущев приказал министру обороны Малиновскому быстро навести порядок в городе и, если нужно, ввести войска. Попытки милиции остановить забастовку ни к чему не привели, волнение нарастало. Вечером в Новочеркасск ввели войска, танки и БТРы. В ответ рабочие сожгли портрет Хрущева, понимая, что власти с ними договариваться не хотят.
Ночью начались первые аресты. Задержанных рабочих избивали. Утром 2 июня люди провели на заводе митинг и на нем решили пойти к горкому КПСС в центре города и рассказать властям о том, как приходится выживать. В это же время в Новочеркасск из Москвы прилетела высокая комиссия – в ней были члены Президиума ЦК.
Колонна около пяти тысяч человек направилась к горкому, растянувшись на сотни метров. Революционные песни, плакаты Ленина, цветы, красные флаги – это, скорее, напоминало мирную демонстрацию, а не шествие бунтовщиков. У некоторых были лозунги с требованием поднять зарплату и снизить цены на продукты. В колонне были женщины и дети. Люди прошли три заслона танков и солдат, дошли до горкома. Часть рабочих ворвалась в здание, кто-то стал бить стекла. На площади были войска, они сделали несколько выстрелов поверх голов демонстрантов, но никто не поверил, что патроны боевые и что станут стрелять по людям.
Шквальный огонь по забастовщикам открыли из пулеметов и снайперских винтовок, как многие утверждают, с крыш и чердаков соседних домов. Кто стрелял, до сих пор неизвестно. Были убиты не только люди в толпе, но и несколько ребятишек, которые залезли на деревья посмотреть, что творится. Около клумбы упал пожилой человек, которому пуля попала в голову. Погибла беременная девушка, гулявшая в парке. В доме напротив горкома убили парикмахершу, еще несколько человек застрелили у здания горотдела милиции. «Кровавая суббота» – так назвали этот день в Новочеркасске по аналогии с кровавым воскресеньем 1905 года.
Двадцать шесть человек были убиты, больше сорока ранены. Тела погибших тайно вывезли за город и похоронили на трех заброшенных кладбищах в Ростовской области. Погибшие были сброшены в общие ямы кучей, завернутые в брезент. Только через тридцать лет активисты фонда «Новочеркасская трагедия» совместно с военной прокуратурой благодаря упорным поискам нашли свидетелей и места захоронения погибших. Залитую кровью площадь после расстрела отмыть не смогли и закатали новым слоем асфальта. Пошла война арестов. Семь человек обвинили в бандитизме и организации мятежа – им дали высшую меру, расстреляли. В том числе – и рабочего, который на митинге выступал, но к горкому не ходил – семья не пустила.
Еще более сотни арестованных отправили в лагеря строгого режима, большинству дали от десяти до пятнадцати лет. А страна спокойно жила, стремилась к светлому будущему и строила коммунизм. О трагедии в Новочеркасске ходили слухи, в прессе никаких сообщений не было. Впервые об этом написали лишь в 1989 году.
Но ведь массовые беспорядки, которые случились в 1962 году в Новочеркасске, были не первыми в СССР и не первыми при Хрущеве. Если говорить о числе участников, были и более крупные волнения. Например, события в Тбилиси в 1956 году, весной после XX съезда. Жертв там было даже больше, чем в Новочеркасске. Фактически, беспорядки и мелкие возмущения никогда не прекращались. Просто они происходили на периферии страны, а потом переместились в целинные и новостроечные районы.
Пожалуй, одно из наиболее известных событий – это волнения в Грозном в 1958 году, известные как бунт русского населения. Связаны они были с тем, что возвращались реабилитированные чеченцы, а власть не подготовилась к их приходу, поэтому начались проблемы. Чеченцы начали выдавливать русских. В сельских местностях это нормально проходило, а в городе вызывало серьезные конфликты, ведь Грозный был русский город. Но это не было античеченским выступлением или чеченским погромом, среди пострадавших оказалось гораздо больше русских и украинцев – партийных советских боссов.
Это было выступление против власти. Но от новочеркасских событий оно отличалось тем, что было направлено только против местных руководителей с попыткой привлечь внимание высшего руководства, в частности Хрущева. Они все время рвались послать Хрущеву телеграмму. И подобные возмущения против местной власти, но не против руководства страны, для Советского Союза были достаточно типичны.
Накануне новочеркасских событий тоже прошло несколько крупных выступлений. Два самых известных – в Муроме и в Александрове. Выступления носили антимилицейский характер, были дополнены требованиями, связанными с жильем, с продовольственным снабжением и тому подобное. В результате на проблемы действительно обратили внимание, секретаря обкома сняли и постарались навести порядок.
Периодически происходили волнения мобилизованных в армию. Иногда один эшелон, который вез мобилизованных солдат, пересекался с другим эшелоном, который вез, допустим, армянских студентов на целину работать. Между ними могли возникнуть стихийные конфликты. И подавляли все эти волнения достаточно жестко.
События же в Новочеркасске начались утром, примерно в половине восьмого, перед началом первой смены. По радио сообщили о повышении цен на мясо, молоко и прочее. А на заводе буквально за день до этого пересмотрели нормы, к тому же не в первый раз: до того норму выработки повышали в январе и мае.
Начавшиеся волнения пытался успокоить и главный инженер завода, и директор, но ни тот, ни другой не могли сказать им того, что рабочие хотели услышать – что цены вернут назад. Легендарные слова директора завода Курочкина насчет пирожков с ливером сильно напоминают историю с Марией-Антуанеттой и ее фразой про пирожные. Но тем не менее эти слова действительно могли быть сказаны. Курочкин выходил к рабочим, пытался их успокоить, но судя по воспоминаниям очевидцев, вел себя очень по-барски и только больше раздражал собравшуюся толпу.
Однако утверждать, что именно его слова спровоцировали массовые беспорядки, все же неправильно. Никаких особенных выступлений не было до следующего дня, когда демонстрация с портретами Ленина пошла с заводской территории к райкому. Были гудки, была остановка поезда, но в остальном еще был относительный порядок. Поезда останавливали даже дважды. В первый день – Ростов-Саратов, на котором и повесили лозунг «Хрущева на мясо». А на второй день была остановлена электричка. Все это было обставлено достаточно романтично, лидировали комсомольцы, которые искренне боролись с теми, кто по их мнению извратил идеи Ленина.
Но на второй день какая-то группа участников этих событий потребовала идти к зданию милиции – это примерно полкилометра от здания горкома, чтобы освободить рабочих, задержанных ночью. Задержанных рабочих там уже не было, но погром все равно начался.
В Москве о событиях в Новочеркасске узнали достаточно быстро. Уже к вечеру приехали первые представители с четкой инструкцией: попытаться договориться, но ни в коем случае не обещать снижения цен. К тому времени в здании заводоуправления бунтовщики блокировали Басова, первого секретаря обкома, и первая задача, которая была поставлена перед стянутыми в город военными, была не разогнать толпу, а освободить Басова. Военный спецназ должен был проникнуть на территорию и вывести секретаря обкома, что в конце концов он и сделал. У остальных военных были холостые патроны, им нужно было просто отвлечь внимание толпы. Толпа же восприняла это как слабость режима. Выглядело это действительно странно: сначала солдаты наступали, потом отошли. На самом деле это было прикрытие операции по вызволению Басова из плена.
Действительно, до сих пор точно неизвестно, кто начал стрелять в толпу, которая шла с портретами Ленина. Официальная версия гласит, что сначала некий солдат, на которого напали бунтовщики, выстрелил для самозащиты. Но некоторые очевидцы утверждали, что стреляли не перекрывшие площадь военные: выстрелы раздались с крыш, а перед этим солдатам было приказано отступить от толпы восставших. Есть несколько версий событий, но даже Главная военная прокуратура, которая в 1990 году проводила расследование, так и не добралась до истины.
Есть еще легенда, что командовавший генерал Шапошников отказался выполнять приказ. Однако это действительно не больше чем легенда. Генерал Шапошников – человек, безусловно, достойный. В 1966 году он был уволен в запас с должности первого заместителя командующего округа. В 1967 году у него были изъяты некие бумаги. По заключению следствия, он в июле 1962 года изготовил и хранил в своей квартире анонимное письмо, в котором содержалось осуждение новочеркасского расстрела и говорилось о необходимости создать политическую организацию, именуемую Рабочей партией большевиков. Но не более. Если бы он действительно отказался выполнять приказ в 1962 году, то до 1967 года он бы просто не дожил и тем более не сохранил бы свой высокий пост.
Впрочем, вокруг Новочеркасска, как и вокруг любого одиозного события, мифов больше, чем реальности.
По легендам, к примеру, бунтующие сорвали со стены портрет Ленина и забрали с собой, поскольку Ленин, конечно, был бы на стороне восставших. Еще есть миф, что со всего горкома собрали портреты Хрущева и разожгли костер. Еще по одному мифу, на том месте, где висел портрет Хрущева, нарисовали дохлую кошку и подписали: «При Ленине жила, при Сталине сохла, при Хрущеве сдохла».
Власти в Москве бунта в Новочеркасске испугались очень сильно. Есть сводка так называемых «враждебных антисоветских» проявлений, из которых ясно, что по всей стране было недовольство по поводу повышения цен. Новочеркасск для партийной верхушки послужил сигналом, что волнения могут произойти где угодно.
При этом все руководство Советского Союза, в том числе и лично Хрущев, понимали, что цены повышать действительно необходимо – надо было спасать остатки экономической организации страны. Политика подкупа народа, проводимая впоследствии Брежневым, стала фактически результатом страха властей перед новочеркасскими событиями. Сейчас в таком контексте эти события никто не хочет рассматривать, но нетрудно сказать, что бы было с экономикой и с тем же снабжением населения, если бы не повысили цены. Всем известно, чем закончил Брежнев со своими нефтяными долларами – экономика рухнула окончательно.
Хрущев был хозяйственник, он это понимал. Этим и объясняется жесткость его позиции. Для него это было принципиальное решение, и он прекрасно знал, на что он идет. Нельзя сказать, что в новочеркасских событиях были на одной стороне все плохие, а на другой – все хорошие. И плохие, и хорошие, как всегда это бывает, были по обе стороны баррикад и примерно в одинаковых пропорциях. А потом уже победители решили, где были все хорошие, а где оказались все плохие.
Хрущев жестко несколько раз говорил: «Что хотите делайте, но вот этого не обещайте – что цены вернем назад. Вот этого не обещайте». В Новочеркасск он отправил решать проблему Микояна и Козлова. Жесткого и трусливого Козлова, как охарактеризовал того Шелепин в своих мемуарах, и Микояна – человека гибкого, лучшего кремлевского переговорщика. Судя по такому выбору, Хрущев тогда еще не был уверен, в какую сторону будут развиваться события.
После разгрома восстания был проведен открытый судебный процесс, по результатам которого сто пять человек было осуждено и семеро расстреляно. Ситуация выглядела очень интересно и с современной точки зрения даже бредово – все произошедшее тщательно скрывалось в масштабах страны, но внутри Новочеркасска все было открыто. Там скрыть было невозможно: ту же кровь с асфальта еще долго смывали, поэтому нужна была не только устрашающая акция, а надо было продемонстрировать единство партии и народа, которого уже не было.
Вот почему Солженицын назвал это поворотным моментом истории. Выступления и забастовки в СССР были не первый раз, но зато впервые власть в лице своих высших представителей, то есть Микояна и Козлова – членов Президиума ЦК КПСС, присутствовала при подавлении публичного недовольства рабочих. Других таких случаев не было.
Поэтому не важно, приказывал ли Хрущев лично расстреливать демонстрацию и разрешал ли он применять оружие. Есть его фраза о новочеркасских событиях: «Все правильно сделали». А значит, он несет стопроцентную ответственность за все произошедшее.
Историю с Новочеркасском потом изо всех сил пытались замолчать, хотя до этого, наоборот, использовалась практика публичного запугивания. О процессах в Александрове и Муроме – это 1961-й год – открыто публиковала сообщения областная печать. Но еще тогда стало ясно, что это неудачный вариант, ведь события в Александрове стали именно ответом и продолжением событий в Муроме. Поэтому власти очень боялись продолжения новочеркасского бунта. Повышением цен была недовольна вся страна, и известия о восстании и его кровавом подавлении могли вызвать цепную реакцию. А так и начинаются революции. В то время во главе страны было еще достаточно людей, которые помнили 1917 год и понимали, что происходит и во что это может вылиться.
Кроме того, Хрущев потребовал сделать все, чтобы информация о трагедии не просочилась на Запад. Упоминать об этом запрещалось под страхом расстрела. В городе работали пять радиолокационных установок, которые создавали помехи и мешали радиолюбителям выйти в эфир и рассказать о трагедии. Оперативники в штатском внимательно прочитывали каждое письмо.
Но на международном уровне попытка скрыть произошедшее очень быстро провалилась. Первыми о событиях в Новочеркасске написали французы, а потом об этом шумели уже все СМИ Европы. Вскоре после этих событий была написана статья Бойтера «Когда перекипает котел».
По репутации Хрущева был нанесен сокрушительный удар в глазах мировой общественности. Но что еще более важно, его авторитет был сильно подорван в глазах членов высшего партийного аппарата, которые поняли, что теряют контроль над страной[10].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.