Папство на заре Нового времени (Ренессанс, Реформация, контрреформация, 1447–1648)
Папство на заре Нового времени (Ренессанс, Реформация, контрреформация, 1447–1648)
Переход от средневековья к Новому времени, охватывающий два столетия, характеризовался в истории папства большими противоречиями и изменениями. Монархическое руководство католической церковью постепенно отрывается от средневековой политической панорамы мира и, обновившись, к концу XVI века с новой энергией выступает против секуляризирующейся Европы Нового времени.
Переход от феодализма к буржуазному обществу проявился в религиозном отношении как в политической, так и в идеологической сфере (в тех рамках, в которых функционировало папство). Примерно десять пап второй половины XV века — начала XVI века делают папство великой духовной силой гуманизма и Ренессанса. Тем самым и церковь, и ее руководство созревают для неизбежной реформы. Вторжение идей гуманизма в курию и становление самого папского двора как культурного и политического центра Ренессанса — прекрасный пример разрыва со средневековым аскетизмом, отказа от средневекового мировосприятия.
Однако для внутреннего с точки зрения содержания обновления церкви и папства были необходимы внешние импульсы, движущая сила буржуазного развития. Это было привнесено немецкой Реформацией, а вслед за ней и распространившимся на все христианство обновлением веры. История папства вступила в период глубочайшего кризиса, так как оно, наверное, на протяжении полувека оказалось почти бессильным перед лицом Реформации. Когда разрыв казался уже роковым и политико-великодержавные средства оказались однозначно негодными для приостановления обновления веры, внутри церкви также начался — сначала при сопротивлении папы, а затем при его поддержке — процесс обновления, католической реформы.
Из оборонительной позиции по отношению к Реформации папство вывел Тридентский вселенский собор. Решения Тридентского собора на полтысячи лет закрепили догматы католической церкви, а на обновление веры ответили новациями, реформами. Укрепленное и обновленное здание церкви не только выдержало бури Реформации, но вскоре оказалось способным отвоевать часть утерянных позиций. После прошедшего в середине XVI века вселенского собора средневековая папская монархия не просто была восстановлена, а возник последовательный по своим идеям, современный по своим средствам, использующий все виды духовного оружия папский абсолютизм. Этот современный папский абсолютизм был зеркальным отражением расцветавшего в рамках национальных государств светского абсолютизма.
В результате активной папской деятельности, направленной на осуществление католической реформы, Рим стал в конце XVI — первой половине XVII века центром агрессивной контрреформации, целью которой было отвоевание утраченных позиций. На службу этой цели были поставлены в одинаковой мере политическая и военная сила католических монархий, гигантски выросшая машина инквизиции, запрещающие списки и папские конгрегации. Однако в эпоху религиозных войн выяснилось, что протекающие на заре Нового времени, даже начавшиеся под религиозными лозунгами сражения за власть проходят не по рецептам папства, а как таковые имеют свою самоцель: это бои за национальные или династические интересы. Тридцатилетняя война была еще религиозной войной, но, когда она кончилась, противостояли друг другу уже не католики и протестанты, а католики и католики. В соответствии с этим папа не раз поддерживал католического французского короля, выступавшего в союзе с протестантами, против католического императора. При заключении Вестфальского мира интересы папства уже не были учтены, и его значение в секуляризирующейся политической сфере и в сфере власти было сведено до минимума. Если попытаться периодизировать историю соответственно основным проблемам исторического развития, то увертюрой к Новому времени, к буржуазной эпохе была Английская буржуазная революция (1640), а для папства ею однозначно был Вестфальский мир 1648 года.
Папы периода Ренессанса (1447–1521)
История называет десять пап, начиная с Николая V до Льва X включительно, «ренессансовыми папами». Действительно, с Николая V началось новое направление в длительной истории пап. Папство вступило в контакт с умеренным гуманизмом и Ренессансом. Свои позиции папы стремились укрепить не осуществлением реформ, ставящих под вопрос внутреннее положение церкви в системе средневекового папства, а путем превращения Папского государства в великую культурную державу, а также путем возвышения его до ранга ведущего княжества Италии.
Гуманизм был культурным и одновременно мировоззренческим движением поднимающей голову буржуазии, движением, начавшимся в Италии. Гуманизм и адекватное ему направление в культуре и искусстве — Ренессанс противопоставляли как бы вновь открываемую жизнерадостную античную культуру провозглашаемому церковью аскетизму. В центре их интересов находился не потусторонний мир, а жизнь реально существующего мира — человека и природы. Гуманисты не подвергали церковь столь резким нападкам, как еретические течения, но своим мирским мышлением подрывали основы церковного мировоззрения, ускоряя тем самым процесс отрыва общества от церкви.
Питательной средой гуманизма и Ренессанса было национальное возрождение итальянского народа, но вскоре они заявили о себе и в европейском масштабе, повсюду обогащаясь особенностями национального развития, вытесняя средневековые культуру и миропонимание. Ставя в центр мышления и мировоззрения человека, а не Бога, гуманизм и Ренессанс начали вековой процесс полной секуляризации, освобождения общества и индивидуального сознания от влияния религии.
В соответствии с этим новое идейное направление противопоставило коллективизму духовных орденов средневековья раскрытие и осуществление индивидуализма. Человек Ренессанса вместо таинства духа переживает таинство природы, естества. В результате всего этого невиданный расцвет получили наука и культура, государственное развитие и политика.
Мировоззрение средневековья было узким, ограниченным и уводило в потусторонний мир. Обновленное знание древности открыло перед человеком Нового времени более широкие горизонты. Это хорошо ощущается в развитии языка: на место средневековой латыни как универсального языка приходят классические латинский и греческий языки, проторяя тем самым путь к формированию национальных языков и культур. Точно так же и искусства с помощью античности освобождались от оков религии, разворачивалось искусство Ренессанса с выдвижением на передний план светских, мирских элементов. Под действием интереса к природе новый подъем получает развитие естественных наук. Гуманисты критически подходят и к обществу. Это сделало возможным отрыв политики как науки от религиозных воззрений (Макиавелли[32]) и превращение ее в самостоятельную науку. Отдельные гуманисты с едким сарказмом бичевали грязные дела церкви — в ходе филологических исследований ими, в частности, были разоблачены подделки документов, долженствующих обосновать претензии пап на мировое господство.
Лозунгом гуманистической культуры и науки было «Ad fontes!» — «Назад к источникам!», имея в виду античные источники. С точки зрения темы нашей книги особенно важен Лоренцо Валла (1405–1457), который распространил сферу исторической критики на священные книги и канонизированные тексты. (Валла, между прочим, был секретарем курии, каноником Латеранского собора.) Обладая научной подготовленностью, он подверг сомнению в первую очередь подлинность так называемого «Константинова дара», на котором средневековое папство строило свои претензии на мировое господство. Валла оспорил также, что Апостольский символ веры действительно создан апостолами, а Евангелие он рассматривал как самостоятельный исторический источник. Он подверг критическому анализу и «Вульгату»[33].
Наиболее универсальный мыслитель той эпохи — Эразм Роттердамский (1469–1536; родился в Нидерландах) обладал свободным, критическим умом. Его критика Библии, несомненно претендующая на научность, привела автора не к обновлению веры — как, скажем, Лютера или Кальвина, — а вообще настроила его против религиозного фанатизма. Эразм был даже излишне гуманистичен, он был аристократом духа и поэтому никак не мог стать на путь обновления веры. Гуманизм и Ренессанс, обращенные лишь к узкому слою общества, к образованным людям, не стали широким антифеодальным общественным движением. Поэтому им приходилось торговаться с церковью, искать компромисс, поскольку церковь давала большей части их представителей хлеб, возможность для деятельности. Они потрясли культурную монополию церкви, но разрушить ее не смогли. Мыслители-гуманисты пытались также ввести сверхъестественные откровения в сферу естественных истин. Однако возможности и рамки гуманистического мышления нового типа сформировались еще в недрах церкви, и гуманизм частично формировал церковь по своему образу и подобию. Светское, внецерковное мышление начало развертываться только по мере продвижения Реформации.
Традиционные культурные функции церкви и пап обусловили также и то, что начиная с середины XV века связи папства и гуманизма становятся все более тесными. Папы привлекают к своему двору ученых-гуманистов, организуют Ватиканскую библиотеку, комплектуя ее произведениями античных авторов. Папы были щедрыми меценатами искусства Ренессанса, в первую очередь стремясь к тому, чтобы блеск папского двора затмил блеск императорского и королевского двора. Новый по своему характеру интерес к наукам и компетентное патронирование искусств оттеснили и в курии на задний план не только религиозную жизнь, но и религиозно-нравственные нормы.
Папы второй половины XV века уже выступают как подлинные светские владыки — они были по призванию скорее государственными мужами и полководцами, чем высшими священнослужителями. До этого в Церковном государстве недостатки светской власти (государственной власти) — отсутствие армии и вооруженной исполнительной власти — возмещались или корректировались авторитетом пап как правителей церкви. Но в эпоху Ренессанса пошатнулся именно этот религиозно-нравственный авторитет, и поэтому недостатки следовало исправлять. Начиная с этого времени папа жил и действовал скорее в духе светских итальянских владык: Церковное государство превратилось чуть ли не в светское королевство.
Историография считает первым настоящим «ренессансовым папой» Николая V (1447–1455). Сам Николай V был по происхождению из горожан; он родился в семье врача в городе Сарцана; затем, избрав духовную стезю, поступил на службу к кардиналу Альбергати. Впоследствии стал епископом Болоньи, потом занял должность папского легата в Германии. В политике Николай V был сторонником компромиссов. В 1448 году он заключил с германским королем Фридрихом III (1440–1493) Венский конкордат, который оставался в силе вплоть до 1803 года. В этом документе, в соответствии с канонами, регулировались занятие должностей епископа и настоятелей аббатств, а также аннаты[34]. В 1452 году, дабы скрепить мир, Николай V с большой помпой короновал в Риме Фридриха III императором «Священной Римской империи германской нации». (В качестве признака конца средневековья можно подчеркнуть, что это было последнее римское коронование императора.) Вместе с конкордатом и короной Габсбурги заполучили поддержку папы в своей экспансионистской политике.
Аналогичным образом межевым знаком в европейской истории явился 29 мая 1453 года захват турками Византии. Это означало и формальный конец Восточной Римской империи, которая на протяжении 700 лет вела то захватнические, то оборонительные войны против грозивших нашествиями арабов и турок, в защиту христианства. С падением Византии Балканы также оказались в руках турок, и, появившись вновь на границах Венгрии, Османская империя стала угрожать непосредственно западному христианству.
30 сентября 1453 года папа Николай V призвал христианских монархов к крестовому походу против турок; папа взял на себя мобилизацию расчлененной Европы для этой войны. Соображения папы, основанные на средневековом рыцарском идеале, были, однако, нереальными; борьба против турок не отражала общих интересов — она была важна лишь для тех государств, которым непосредственно угрожали турки. Поэтому призыв папы не нашел широкого отклика; изнуренной Столетней войной Западной Европе нужен был мир.
Папа Николай V был основателем нового «золотого века» Рима. Римская курия стала при нем центром — вторым после Флоренции, — собравшим вокруг себя ученых, писателей, художников — словом, гуманистов. Николай V начал строительство и перестройку Рима в стиле Ренессанса. Он пригласил в Рим лучших архитекторов и художников, запланировал перестройку собора Святого Петра и города Льва. Были реставрированы известные римские церкви и храмы, город похорошел и украсился. Сам папа тоже был истинным гуманистом: страстный коллекционер, собиравший рукописи авторов классической древности и древнего христианства; с этих рукописей по его указанию снимались копии. Николая V можно считать, по существу, основателем Ватиканской библиотеки. Как он признался непосредственно перед своей смертью, его меценатской деятельностью руководила высшая цель: поднять авторитет римского Святого престола и таким образом приковать взгляды людей к Господу.
События, относящиеся к времени правления первого ренессансового папы, также были характерны для эпохи Возрождения: это была череда блестящих успехов и крупных поражений, неудач. Сюда следует отнести и заговор, возглавленный в 1453 году одним из высоких сановников Церковного государства — Стефано Поркаро, ставивший своей целью убийство папы. Руководитель заговора был разоблачен и по приказу Николая V повешен.
С папой Каликстом III (1455–1458) на сцену выходит каталонское по происхождению семейство Борджа. Алонсо Борджа был юрист-теолог и, будучи епископом Валенсии, сел на папский престол. С ним в итальянской политической жизни завершился процесс превращения крупных «поставляющих пап» династий Ренессанса во владычествующие. Папа Борджа назначил на основные посты в Церковном государстве и в курии своих родственников и каталонских приверженцев. (Обычным обоснованием этого в истории католической церкви было следующее: только им-де папа мог доверять.) Комендантом Замка Святого Ангела и одновременно кардиналом папа Борджа назначил своего племянника, Педро Борджа; другой племянник, Родриго Борджа, был назначен кардиналом (в возрасте 25 лет). При Каликсте в центральном церковном руководстве возобладало испанское влияние. Само его избрание явилось результатом растущего влияния испанской державы на Италию. Каликст III не был гуманистом, он был холодным юристом-церковником и политиком, которого римляне не любили уже за то, что он иноземец; с подозрением они приняли старого каталонского кардинала, а с еще большей неприязнью — идущую вслед за ним «армию» его родственников.
В центре правления папы Каликста III было завершение антитурецкой крестовой войны. В интересах этого он развил бурную дипломатическую деятельность. 15 мая 1455 года он издал буллу, провозгласившую новый крестовый поход против турок, разослал своих легатов по Европе и распорядился о взыскании особой папской десятины на цели похода. С этого момента начал действовать новый вид папского налогообложения, под предлогом покрытия нужд борьбы с турками. Первые ренессансовые папы действительно хотели использовать десятину для благородной цели; их же преемники открыто тратили эти средства на покрытие все более увеличивавшихся расходов на содержание папского двора. Пропагандистами крестового похода, начало которого было назначено на 11 марта 1456 года, были францисканцы; наиболее известный среди них — Святой Иоанн Капистран. Согласно планам папы, надо было организовать одновременное нападение на турок с суши и с моря: на Балканах — Янош Хуньяди, на море — папа и Венеция. В интересах этого Каликст III создал самостоятельный папский военный флот. Однако, несмотря на усилия папы, борьба против турок легла в тот период в первую очередь на плечи лишь Венгрии и Албании. Французы и венецианцы не поддержали эту военную кампанию, так как они, что называется, «одним глазом» смотрели в сторону союза с турками. Папа послал в поддержку Хуньяди своего легата — кардинала Карваяла для посредничества по оказанию папой материальной помощи Хуньяди. Армия крестоносцев под предводительством Яноша Хуньяди в 1456 году одержала блестящую победу над турками под Нандорфехерваром (ныне Белград); тем самым удалось остановить османских завоевателей почти на полстолетия. (В результате разразившейся после этой победы эпидемии чумы погибли и Хуньяди, и Капистран.) В целях увековечения победы над неверными папа распорядился, чтобы во всем католическом мире в полдень звонили в колокола.
Идея общеевропейского антитурецкого объединения потерпела очевидный провал. Здоровье папы в это время резко пошатнулось; когда он умер, в Риме начались беспорядки. Восстание было обращено против иноземного, испанского, господства, против династии Борджа; его организаторы как бы желали показать, что не так-то просто превратить папский престол в княжескую династию.
Под именем Пия II (1458–1464) на папский трон вступил замечательный поэт-гуманист и ученый Энеа Сильвио Пикколомини. Вместе с ним престолом Святого Петра овладела идея эпохи — гуманизм. (Это было таким же воплощением в жизнь идеи века, как в свое время торжество идеи воинствующей мистики нашло свое воплощение в избрании папы-отшельника.)
Выходец из Сиены, пятидесятитрехлетний, но уже сильно потрепанный предшествующей бурной жизнью папа-гуманист был уже к тому времени высшим церковным сановником. Но он оставался до мозга костей гуманистом. Папа Каликст знал, что тот является отцом двух незаконнорожденных детей, но смотрел на это сквозь пальцы и держал их в своем окружении. В качестве секретаря кардинала Капраники Пикколомини участвовал в Базельском соборе, где проявил себя сторонником крайнего конциляризма. Именно поэтому он перешел на службу к последнему антипапе Феликсу V. Когда же положение антипапы стало безнадежным, он попытал счастье при дворе германско-римского императора. В качестве ловкого императорского дипломата Пик-коломини объехал почти всю Европу. Образованный, остроумный, обладавший универсальными познаниями, Пикколомини одновременно сочетал в себе поэта, историографа, ученого-географа, политика и дипломата, все, что угодно, кроме высшего священнослужителя! Когда же он удостоился кардинальской шапки, то и в качестве высшего священнослужителя он нашел свое место, снискав себе расположение и уважение.
Избрание Пия II было встречено Римом с бурным воодушевлением, потому что с ним на папский престол вступил «князь гуманистов». (Другой вопрос, что папа-гуманист вследствие смутных внутренних условий не очень-то заботился о Риме и с большим удовольствием находился в других городах Италии, чем в своей римской резиденции.) Папскую тиару на голову Пия II возложил кардинал из рода Колонна, символизируя этим единение Рима и гуманизма. Пий II, и будучи папой, сохранил свою приверженность к искусствам, старине, ко всем проявлениям живой жизни. При нем началось систематизированное собирание сокровищ античного Рима. Пикколомини и в качестве папы продолжал свою литературную деятельность. До нас дошел лишь один-единственный папский манускрипт, написанный на классическом латинском языке, — его мемуары.
Центральной идеей понтификата Пия II было создание большого европейского антитурецкого союза. Он созвал для осуществления этой цели конгресс европейских монархов. В изданной 13 октября 1458 года папской булле, начинающейся словами «Vocabit nos Pius», папа распорядился созвать конгресс в Мантуе. В 1459 году он прибыл в Мантую на открытие конгресса и произнес речь на блестящей латыни; однако совещание потерпело полнейшее фиаско вследствие равнодушия и пассивности монархов. Папе Пию пришлось принять к сведению, что эпоха крестовых рыцарских походов безвозвратно миновала и что, даже будучи папой, он не сможет пробудить к новой жизни давно ушедшие в прошлое, хотя и воспетые в его поэмах, идеалы рыцарства. На место христианского средневековья пришла эпоха централизованных сословных монархий.
Христианские князья и монархи не стронулись с места, а папа стал предпринимать новые попытки для отражения турецкой опасности. В 1461 году Пий обратился с письмом к турецкому султану Мехмеду II, в котором — наряду с попыткой согласовать и объединить христианское вероучение с Кораном — он призывал турецкого владыку перейти в христианскую веру. Тогда, мол, папа признает его наследником Византийской империи, коронует и заключит с ним союз! Эти фантастические планы свидетельствовали о том, что живущий в мире идей глава церкви-гуманист обладал не очень развитым чутьем в области практических дел, практической политики, касающейся проблем восточноевропейских народов, их государственного существования. Еще более чудным и странным мы можем считать этот шаг, зная, что изгнанная турками династия Палеологов искала прибежища именно в Риме.
Отчаянные попытки к сплочению христианских держав потерпели фиаско; этому способствовало то обстоятельство, что Пий II, отказавшись от конциляристских воззрений своей молодости, стал, будучи папой, решительным сторонником и защитником дворянского абсолютизма. В начале 1460 года он издал буллу «Execrabilis», в которой подчеркивал, что никто не может опротестовывать папский приговор, апеллируя к вселенскому собору; тот, кто сделает это, сам отлучает себя от церкви. Этот шаг папы обострил в первую очередь его взаимоотношения с Францией. Поддерживаемая королем Людовиком XI французская церковь в духе принятой в Бурже в 1438 году Прагматической санкции стояла на позициях конциляризма, потому что этим путем она могла обеспечить себе автономию, свои «галликанские свободы» в противовес верховной власти папы. Поскольку папа не поддерживал французских претензий на Неаполь, король со своей стороны молча признал эти галликанские права и свободы. Выступление Пия II против конциляризма вызвало недовольство как в Италии, так и в Германско-римской империи (в Германии главным образом из-за все усиливающихся папских налогов).
Тем временем, однако, опасность турецкого вторжения угрожала уже не только Венгрии, но и непосредственно Италии, и прежде всего Венеции. В 1463 году венецианский флот стоял наготове, чтобы предпринять морской поход против турок. В сентябре 1463 года на заседании консистории Пий II заявил, что он сам станет во главе объединенного папского и венецианского военных флотов. Однако в Анкону папа прибыл уже сломленный смертельной болезнью. И буквально на пороге осуществления его замысла Пия II сразила смерть — таким образом и из этого похода ничего не вышло.
Вслед за папой — поэтом-гуманистом папский престол занял племянник Евгения IV кардинал Пьетро Барбо, взявший имя Павла II (1464–1471); это был снова папа-антигуманист. Новый папа был подлинным венецианцем: он любил помпу, был ловким дипломатом, но подозрительным по натуре, суровым, расчетливым человеком. При принятии окончательного решения на конклаве в одинаковой мере сыграли роль два момента: обещание Пьетро Барбо начать крестовый поход против турок и обещание созвать вселенский собор. При Павле II, который был, можно сказать, недосягаемым (очень редко проводил слушания советников и высших священнослужителей), папское достоинство обрело внешнюю помпезность Ренессанса. Павел II любил красоту, но не признавал в ней человеческого начала, однако сам был в восторге от собственной красоты. Вообще говоря, внешняя помпа стала в этот период органической частью католического культа. На место духовной, религиозной жизни, на место веры, идущей из самой глубины души, пришла внешняя помпезность церковных обрядов. У этой помпы сложились и популистские разновидности. Для широких народных масс отнюдь не гуманисты, а по-прежнему церковь означала культуру, праздничность, развлечения. Возможности для этого предоставляли становившиеся все более красочными и щедрыми праздники церковного года. Кстати, именно в соответствии с распоряжением Павла II, изданным в 1470 году, Святой год полагалось отмечать раз в 25 лет.
Для правления Павла II характерны произвол и оттеснение на задний план кардинальской коллегии, влияние которой все возрастало. Усиливающаяся власть кардинальской консистории, разумеется, противоречила папскому абсолютизму. Папа урезал сказочные доходы кардиналов, расходы курии, преследовал симонию. Эти реформаторские распоряжения ограничивали меценатскую деятельность папы и кардиналов, что, в свою очередь, сделало римских гуманистов, художников и мастеров искусства обедневшими скитальцами. Нападки гуманистов на сурового и деспотичного папу поощрялись кардиналами. Вождь гуманистов Бартоломео Платина уже угрожал созывом вселенского собора. Папа ответил на это тем, что приказал арестовать Платину и содержать в Замке Святого Ангела. Тут надо иметь в виду, что Платина в своем труде по истории папства, над которым он в то время работал, представил Павла II варваром, врагом культуры и искусств.
Павел II стремился к внутреннему укреплению Церковного государства, сознавая, что, только опираясь на единое государство, папы смогут воспрепятствовать аннексии его со стороны французов или австрийских и испанских Габсбургов. Папа Павел сознавал также, что совместный поход против турок уже невозможен. Поэтому он видел свою задачу в помощи христианским государствам, которые вели с турками борьбу не на жизнь, а на смерть, причем не только моральной, но и материальной, деньгами. Исходя из этого, он действительно поддержал значительными суммами Венгрию, Венецию и Албанию. При Павле II возник новый конфликт: между Чехией и папством. Чешский национальный король Йиржи Подебрад (1458–1471) благоприятно относился к умеренному гусизму; за это папа в 1466 году отлучил его от церкви. В династической войне между венгерским королем Матьяшом и чешским королем папа стал на сторону Венгрии.
Действуя в духе папского абсолютизма, Павел II последовательно уклонялся от созыва вселенского собора (собора реформ). На изменение этой его позиции не смог повлиять даже личный визит императора Фридриха III в 1468 году в Рим. Папа Павел ясно видел, что в это время собор реформ мог бы окончиться лишь поражением папского примата.
В лице Сикста IV (1471–1484) на престол Святого Петра взошел основатель династии Ровере, с тем чтобы сделать затем папский трон наследственным для этой семьи. При нем политика семейственности уже однозначно возобладала над всеобщими интересами церкви и папства. Франческо делла Ровере до своего избрания папой был сначала кротким францисканским монахом, затем с 1464 года — магистром этого ордена, а с 1470 года — кардиналом.
Папа Сикст IV чувствовал себя уже итальянским государем. Дело в том, что ко времени вступления его на папский престол возможности для миссионерско-наставнической деятельности пап окончательно исчерпались, антитурецкая борьба потерпела фиаско; таким образом, оставалось лишь одно — овладеть руководством политической жизнью Италии. Средством для этого было завоевание мирового владычества папы (и соответственно выдвигающей папу семьи) путем родственных связей и кумовства, которые теперь обрели уже конкретные формы и характер основания династии. Сикст IV и не скрывал, что задачу своего понтификата он видел в возвышении семьи Ровере до уровня самых богатых и самых влиятельных семей Италии. В соответствии с этим папа не только обеспечивал своих родственников церковными должностями, но и способствовал приобретению ими итальянских герцогств и княжеств.
Сикст IV, вопреки подписанным им во время своего избрания капитуляциям (избирательным обязательствам), назначил 34 новых кардинала, среди них и шесть своих племянников. Великолепным увековечением этого княжеского непотизма является знаменитая фреска Мелаццо да Форли, запечатлевшая основание Ватиканской библиотеки; она изображает Сикста IV как князя и мецената в кругу своей семьи и придворных. Перед ним преклонил колена Платина, назначенный им префектом библиотеки; остальные изображенные на фреске лица — кардиналы-племянники папы. Мы видим Джулиано Ровере, ставшего позднее папой Юлием II, а также (тоже племянника) молодого и скандально известного своей безнравственностью Пьетро Риарио; оба были произведены Сикстом сначала в епископы, а затем в кардиналы и одарены им огромными бенефициями. Обладавший явной склонностью к вождизму Джулиано организовал в кардинальской коллегии семейную партию с целью обеспечить себе право преемственности. А если говорить о Пьетро, то его годовой доход, по мнению одного венгерского историка церкви, составлял — если пересчитать на венгерские пенгё по курсу 1938 года — миллион пенгё! Пьетро вел разнузданный образ жизни и погиб молодым. Другой племянник, кардинал Рафаэлло Риарио, позднее стал участником покушения на папу Льва X.
Наибольшее влияние на папу Сикста IV оказывал Джироламо Риарио. Этот племянник не принял духовного сана и был командиром наемников Папского государства. Он использовал власть пап для того, чтобы создать свое княжество. Сикст IV присвоил ему титул герцога, поставив перед собой цель — создать для Джироламо Риарио на красивых и плодородных равнинах Романьи великое герцогство. В интересах этого он употребил всю свою власть главы церкви. Но в Риме он натолкнулся на противодействие Колонна и начал преследовать и изгонять их, поскольку они сопротивлялись его плану. С изгнанием Колонна папе удалось держать в руках Рим с его окрестностями. Он выступил и против непотизма предыдущих пап. Начиная с этого времени, стало общепринятым явлением, что новый папа с помощью своих родственников и приверженцев изгонял обогатившуюся родню и приспешников своего предшественника.
В связи с проводимой семейной политикой у Сикста IV сложились враждебные отношения с кланом Медичи во Флоренции. Джироламо, по всей вероятности, с ведома папы и при поддержке флорентийской семьи Пацци попытался свергнуть господство Медичи. В ходе заговора в 1478 году руководителей клана Медичи хотели зарезать на Флорентийском холме. Джулиано Медичи был убит, Лоренцо был ранен.
Папа Сикст подчинил интересам своей семьи и само расширение Церковного государства. Он приобрел для Пьетро Риарио Имолу и Форли. Папа уже не форсировал крестовую войну против турок, хотя налоги, введенные на ее нужды, продолжали взиматься. Те огромные денежные суммы, которые его предшественники собирали на цели этой войны, папа обращал главным образом на усиление могущества своей семьи. «Реальными турками являются в настоящее время племянники папы», — ходила по Риму крылатая фраза. (В этом, правда, имело место определенное преувеличение. По мнению Фракнои, Сикст IV послал Матьяшу для борьбы с турками 200 000 золотых.)
В качестве щедрого мецената Сикст IV снискал себе бессмертную славу патронированием искусства Возрождения: Рим действительно стал городом Ренессанса, центром итальянской культуры. Достаточно здесь упомянуть изумительные фрески на стенах ватиканской часовни (капеллы), названной его именем. Часовня длиною в 40 метров, шириною — в 14 и высотою — в 18 метров с 6 окнами в двух параллельных стенах была закончена строительством в 1483 году. Каждая из этих стен была украшена шестью фресками; на одной стороне — из жизни Моисея, на другой — из жизни Христа. (Художники: Пинтуриккьо, Боттичелли, Чирландайо, Перуджино, Роселли и Синьорелли.) Над этими фресками можно было видеть изображения 28 пап. Часовня — самая нарядная часть Ватикана; здесь проводились конклавы, заседания консистории, наиболее торжественные папские мероприятия[35]. Папа поручил Платине оборудование Ватиканской библиотеки, описание истории пап. (В. Platina: De vitis ас gentis pontificum. Colon, 1626.) По указанию Сикста был создан и «предок» Ватиканского архива. Это его распоряжение явилось в первую очередь органической частью совершенствования папских чиновничьих структур и кассационной администрации.
С папой Сикстом IV в Ватиканском дворце установилась атмосфера всепродажности. Кардиналы на конклаве отдавали свои голоса тем кандидатам, которые обещали большую сумму. Да и сам Сикст получил тиару таким же способом. Курия организовывала через раннюю разновидность Всемирного банка покупку и продажу всех церковных должностей и привилегий. Своей семейной политикой папа до невероятности расширил куплю-продажу церковных должностей, которая распространялась на все — начиная от назначения кардиналов вплоть до предоставления самой незначительной привилегии и папского благословения.
В 1475 году Сикст снова отметил юбилейный Святой год, который прошел под знаком растущего культа Марии. Во время понтификата Сикста вновь стало ощущаться усиление испанского влияния — папа искал поддержки испанцев против профранцузски настроенных Медичи и Колонна. В это время на Пиренейском полуострове сложилась единая испанская абсолютистская чиновничья монархия. В 1479 году в результате бракосочетания Изабеллы и Фердинанда Кастилия и Арагония воссоединились под испанской короной. В испанской монархии исключительно прочно переплелись церковь и государство, поскольку католическая вера и церковь в течение длительного времени были связующей и сплачивающей силой. Это же явилось и причиной того, что именно здесь сложилась самая жестокая государственная инквизиция.
Как только Сикст IV умер, в Риме вновь начались беспорядки и анархия. В городе шныряли, грабили и занимались поджогами бандитские банды, завязывались уличные бои. Это показывает, что стремление сделать после смерти папы господство непотов наследственным обречено на неудачу, поскольку папская монархия в соответствии с ее конституцией — выборное королевство: монарх, то есть папа, не наследует власть, она может ему достаться только в результате избрания его кардиналами. Анархии способствовали столкновения и борьба интересов семейных кланов, выдвигавших пап с целью, в частности, завоевания на свою сторону народных масс.
После смерти папы шансы двух семейных кланов — партии Борджа (возглавляемой Родриго Борджа) и партии Ровере (во главе с Джулиано Ровере) — оказались на коллегии кардиналов равными. Это в значительной степени соответствовало и франко-испанской ориентации. В результате родился обычный компромисс: папой избрали кардинала Чибо, взявшего себе имя Иннокентия VIII (1484–1492). Своим избранием он в первую очередь обязан Джулиано делла Ровере, влияние которого и в период его папства было решающим.
Папа Иннокентий VIII вошел в Ватикан «в сопровождении» 16 незаконнорожденных детей. Но, став папой, он щедро заботился не только о них, но и о всей своей многочисленной родне. Таким образом, аристократическая генуэзская семья Чибо стала новой, выдвигающей пап династией. Сын Иннокентия — Франческетто Чибо женился на Маддалене Медичи, сын же Лоренцо Медичи, тринадцатилетний Джованни Медичи, был возведен папой в сан кардинала, он впоследствии стал папой Львом X. Своей династической политикой Иннокентий завоевал себе в качестве союзницы Флоренцию в конфликте, возникшем с Неаполитанским королевством. Все это говорило о том, что «ренессансовый» папа вел политику как один из монархов Италии.
Что же касается высокой политики, то его предшественник, Сикст IV, затеял из-за Анконы распрю с Матьяшем, Иннокентий VIII же стал посредничать в заключении мира между Матьяшем и императором Максимилианом. Вообще-то можно сказать, что, поскольку политика папы Иннокентия стала принимать антигабсбургскую направленность, венгерские короли поддерживали ее. Папа Иннокентий тоже не был решительным сторонником борьбы против турок. Он предпочитал достигнуть мира между Европой и турками путем переговоров. Для своей выгоды он использовал внутренние раздоры, подтачивавшие турецкий императорский двор. Когда он попытался спровоцировать путч герцога Джема против султана Баязеда, окончившийся неудачей, герцог вынужден был в 1489 году искать и нашел убежище в Ватикане. Хотя Матьяш тоже претендовал на бежавшего герцога, папа держал его в виде заложника в Риме. (Султан якобы платил папе годовую ренту за предоставленное герцогу убежище, оказавшееся самым настоящим пленом.)
За все время правления Иннокентия VIII ему приходилось постоянно заниматься проблемами восстановления общественной безопасности в окрестностях Рима. Характерным для обстановки того времени может, например, служить такой факт: высокопоставленная посольская делегация, направленная римским королем Максимилианом, была под Римом ограблена и раздета до нижнего белья разбойниками. Покончить с беспорядками папа попытался реорганизацией администрации Церковного государства. 31 декабря 1487 года своей буллой «Non debet reprehensibile» Иннокентий создал предшественницу будущего государственного секретариата — Camera secretaria, установив, что число проживающих в Ватикане секретарей должно составлять 24. Этот орган функционировал в виде этакой канцелярии папского кабинета. Во главе стоял тайный секретарь, ведомство которого существует и поныне.
Папа Иннокентий VIII, умерший в 1492 году (год открытия Колумбом Америки), дал благословение церкви на бесчеловечное преследование и уничтожение ведьм. Поразительно, что как раз в конце средневековья и в начале Нового времени эта массовая истерия приобретает трагические масштабы. Вера в ведовство вновь вызвала к жизни древние религиозные элементы, получившие широкое распространение, можно сказать, во всех слоях общества. По мнению церкви, ведовство являлось разновидностью общения с дьяволом. В каждой стране ведовство обретало самые разные формы; в Италии, например, считалось, что сфера действия ведьм — любовь. Охота на ведьм, их преследование раздувались наиболее близкими к примитивным, народным верованиям нищенствующими духовными орденами, в первую очередь доминиканцами. Побуждаемый именно ими папа Иннокентий VIII издал 5 декабря 1484 года свою буллу «Summis desiderantes» («С величайшим рвением»), в которой дал согласие и благословение церкви на преследование ведьм. После этого гонения на ведьм приняли всеобщий характер, создав для инквизиции — за неимением других еретиков — огромное поле деятельности. Социальная подчиненность, зависимое положение женщин нашли свое выражение в том, что ведовство рассматривали, по существу, только женским грехом, женским преступлением. О силе и живучести этого суеверия говорит то, что позднее в гонениях, охоте на ведьм приняли участие и протестантские церкви.
В то время как о целом ряде выдающихся пап исторические исследования изобилуют множеством противоречивых утверждений, о самом известном папе эпохи Возрождения — Александре VI (1492–1503) мнение подавляющего большинства историков, за исключением отдельных французских авторов, до удивления однозначно: суровый, осуждающий приговор.
Согласно официальной католической истории папства, «он — самая мрачная фигура папства» (Адриани Г. Карманный справочник по истории религии. Мюнхен, 1975, с. 170), и еще: «Его правление было несчастьем для церкви» (Францен А., Бёумер Р. История папства. Фрейбург — Базель — Вена, 1974, с. 279). С чего бы такая суровая, осуждающая оценка, хотя общеизвестно, что в период его правления итальянское Возрождение достигло своей кульминации, а также что Александру VI не могут быть поставлены в вину никакие догматические заблуждения, еретичество или иные отклонения от истинной веры? За этим явлением, несомненно, стоит подлинно «ренессансовая» личность папы Борджа со всеми ее противоречиями и крайностями.
Родриго Борджа в качестве непота Каликста III стал кардиналом, будучи еще совсем молодым, а через год — заместителем начальника папской канцелярии. Кардинал Борджа, по свидетельству современников, был на редкость красивым мужчиной, явно располагающим к себе человеком, которому мало кто мог противиться. Хотя кардиналом он стал еще в 1455 году, папские регалии он принял только в 1468 году. Не подлежит сомнению, что он был самым авторитетным среди кардиналов. Бог наградил его исключительными способностями: он был ловким дипломатом и опытным государственным мужем, однако при этом отличался алчностью и скупостью, хитростью, аморальностью и явно светским, мирским умонастроением, несмотря на свой сан высшего священнослужителя. В своем кардинальском дворце он открыто сожительствовал то с одной, то с другой женщиной; от одной из его наложниц, Ваноцци де Катанеи, у него было четверо детей: Чезаре, Джованни, Жофре и Лукреция — всех их он признал. Они были до мозга костей порождением эпохи Ренессанса: жаждали власти и славы, не знали никаких нравственных тормозов, стремились к осуществлению своих политических целей, точно так же как и чувственных желаний. Александр II до самой смерти оставался рабом своих чувственных страстей; по отдельным источникам, он был «болезненно сексуальным».
Избрание его папой соответствовало условиям той эпохи — за единогласным голосованием скрывались интриги, угрозы, подкуп, симония. Шестидесятилетний в то время Александр VI, обладавший блестящими человеческими качествами и считавший, что ему все дозволено, стал образцом монархов эпохи Возрождения. Хотя Борджа были по происхождению испанцами, при нем на конклаве верх одержала профранцузская миланская партия. Александр VI все подчинял политике; его политической целью было утверждение в Италии власти клана Борджа. По представлениям Александра VI, папство было всего лишь значительным итальянским княжеством.
Неотъемлемым условием мирового господства пап, превращения их государства в подлинное государство было создание папских вооруженных сил. Это тоже восходит ко времени правления «ренессансовых» пап. Истинным создателем папской наемной армии был Александр VI, а точнее, ее полководец, сын папы — кардинал Чезаре Борджа. Папские наемники вербовались в первую очередь из швейцарских кантонов.
Александр VI сначала упрочил свою власть в Папском государстве. Первым его делом было укрепление общественной безопасности, пошатнувшейся при его предшественниках. Мелких государей, находившихся на территории Церковного государства, как непослушных его вассалов, изгнали, или уничтожили, или сломили. В самом Риме также подавили, а потом ликвидировали две противостоящие друг другу партии — гвельфов Орсини и гибеллинов Колонна. Церковное государство первоначально тоже было объединением городских территорий; каждый город располагал известной самостоятельностью, но в конце средневековья здесь также возобладал папский абсолютизм. Начиная с середины XV века уже не было случаев, чтобы папа вынужден был бежать из Рима, спасаясь от народного бунта. Центральный государственный аппарат вырос в огромную махину, паразитируя на доходах, стекавшихся со всего христианского мира и с Церковного государства. Он стал армией дармоедов, а не государственно-административной организацией, которая со знанием дела осуществляла бы бюрократическо-чиновничью службу. Учреждения были продажны (для этого ведь не нужно было знание дела); по существу, создание новых учреждений и ведомств было не чем иным, как формой получения государственного займа.
Дальней перспективной целью Борджа было реальное овладение Церковным государством как наследным итальянским королевством. Пока это не удавалось еще ни одному выдвигавшему пап крупному семейному клану. К достижению итальянской гегемонии папа Александр VI стремился через своего сына-первенца Чезаре. А Чезаре Борджа мог стать монархом по образцу «Государя» Макиавелли, поскольку он был действительно первым современным политиком, который смотрел на политику с позиций полной нравственной вседозволенности. Вслед за Ранке историография считает Чезаре «виртуозом преступлений», который расправился не только со своими союзниками и противниками, но также и со своими братьями. Самый младший сын Александра VI, Джованни, был убит по приказу Чезаре наемными убийцами. Непоты рвущегося ко все большей власти клана Борджа заняли место креатур предшествующего папы — Ровере. Чезаре изгнал из Имолы вдову Риарио. В то же время Лукреция Борджа стала герцогиней Феррары.
До Александра VI итальянские мелкие государства придерживались, по эффектной формулировке Лоренцо Медичи, «политики равновесия»: по его мнению, равновесие в Италии достигалось балансом могущества таких городов-государств, как Венеция, Милан, Флоренция, Рим и Неаполь. Однако с конца XV века Италия снова привлекла к себе внимание иноземных захватчиков, а под влиянием их экспансии нарушилось и это равновесие. В XIV–XV веках итальянские города-государства еще не были заинтересованы в политическом единстве, поскольку оно ограничивало бы их самостоятельность, их независимое развитие. Их интересами управляла конкуренция, а не идея сплочения. Императорское владычество над Италией стало номинальным, папская власть переживала упадок; поэтому ни император, ни папа не угрожали самостоятельности крупных городов-государств. Вопрос политического единства Италии до тех пор не стал для итальянского общества жизненно важным, пока раздробленность страны не пробудила аппетиты иноземных захватчиков (французов, испанцев, немцев).
Вышедшая окрепшей из Столетней войны Франция, ее централизованная сословная монархия, собравшись с силами к концу века, вновь выступила завоевательницей — теперь уже в Италии. Французские короли и стремившиеся к мировому господству австрийские и испанские Габсбурги положили начало вековой борьбе европейских великих держав за богатую Италию. Владение Италией впредь означало европейскую гегемонию.