РЫВОК К МИРОВОМУ ГОСПОДСТВУ

РЫВОК К МИРОВОМУ ГОСПОДСТВУ

Выступая в рейхстаге 4 августа 1914 г., Вильгельм II заявил: «Я не знаю больше никаких партий, я знаю только немцев». Слова кайзера отражали тот общий национальный энтузиазм, который охватил почти все население, уверенное в справедливости войны со стороны Германии. Впрочем, такие же настроения царили в Париже, Лондоне, Санкт-Петербурге. Немецкие политические партии, включая большинство социал-демократов, отложили свои разногласия и единодушно проголосовали за кредиты на ведение войны, которая, как считали во всем мире, закончится через два-три месяца. На это была рассчитана и стратегия немецкого командования, понимавшего, что Германия с ее ограниченными ресурсами не в состоянии вести длительную войну на два фронта.

Но план Шлиффена сразу дал осечку. Наступление немецкой армии через Бельгию на Францию было остановлено на реке Марна, с берегов которой уже был виден Париж. Причиной такого провала стала слабость правого фланга германской армии. Вопреки расчетам Шлиффена, его преемник на посту начальника генштаба Гельмут Мольтке-младший, не обладавший талантами своего великого дяди, укрепил прежде всего левый фланг в Эльзасе, чтобы не дать французам возможности вторгнуться в Южную Германию. Уже в октябре война на Западе стала позиционной. От швейцарской границы до Северного моря протянулась линия окопов, траншей, рядов колючей проволоки, которая в основном так и осталась неизменной до осени 1918 г., несмотря на многочисленные кровопролитные попытки обеих сторон прорвать фронт противника.

На Востоке русская армия, не закончив полной мобилизации, по просьбе французов перешла в наступление и заняла часть Восточной Пруссии. Спешно вызванный из отставки 67-летний генерал Пауль фон Гинденбург сумел разгромить русские корпуса близ Танненберга и на Мазурских озерах. Но главная заслуга в победе принадлежала начальнику его штаба, генералу Эриху Людендорфу. На Восточном фронте, в отличие от Западного, война носила более маневренный характер, а союзная немецкой австро-венгерская армия не раз оказывалась на грани полного поражения.

Война на Востоке закончилась после двух русских революций 1917 г., когда по условиям грабительского Брестского мира немецкие войска заняли Прибалтику, Украину, Южную Россию и вышли к предгорьям Кавказа.

Война непредвиденно затянулась, и первоначальное воодушевление скоро угасло. Правда, священники в бесчисленных проповедях и профессора национально-либерального толка в своих лекциях пытались подогреть этот энтузиазм, заявляя, что враги Германии являются воплощением сатанинских принципов, а рейх — исполнителем Божьей воли. «Меч победит деньги» — таков был лейтмотив немецкой пропаганды. Массовые националистические организации переживали свой звездный час. Пангерманский союз, созданная в 1917 г. Отечественная партия и другие крикливые группы соревновались между собой в аннексионистских аппетитах, демонстрируя патриотизм, доходящий до мании величия. Им вторили Союз немецких промышленников и военная верхушка, мечтавшие о немецких границах от Ла-Манша до финского залива и Черного моря.

Но внутреннее положение Германии неуклонно ухудшалось. Несмотря на введение жесткого рационирования продуктов, их явно не хватало. В этом отношении встречались и весьма непродуманные меры: Так, в начале 1915 г. правительство, обеспокоенное резким сокращением запасов картофеля, распорядилось провести массовый убой свиней, главных потребителей картофеля. С присущей немцам обстоятельностью была проведена широкая пропагандистская кампания, в ходе которой экономисты и журналисты объявили свинью «внутренним врагом» империи, поедающим годное людям продовольствие. В результате весной было забито около 9 млн. свиней, а уже к концу года возникла нехватка мяса, особенно сала и жиров.

Поэтому в годы войны широкое распространение получили суррогаты: брюква вместо картофеля, маргарин взамен масла, сахарин заменил сахар, а зерна ржи или ячменя — кофе. Это вело к ухудшению питания. Если до войны пищевое потребление в Германии составляло около 3500 калорий в день, то к 1918 г. оно сократилось до 1500–1600 калорий.

Война резко ухудшила и демографическую ситуацию в стране. К 1916 г. было мобилизовано около 7 млн. человек, или 20 % мужского населения. А к концу того же года только на Западном фронте потери немецкой армии составили почти 2,5 млн. солдат и офицеров, из которых 338 тыс. пали в одном сражении под Верденом.

В апреле 1917 г. впервые с начала войны забастовали рабочие военных заводов в Берлине и Лейпциге, протестуя против голодного существования и требуя скорейшего мира. Напряженность росла в армии и на флоте, который после Ютландского сражения с англичанами в мае 1916 г. неподвижно застыл в северогерманских портах.

Стал трещать «гражданский мир», это обязательство партий и союзов придерживаться на время войны лояльных позиций. В июле 1917 г. руководители трех фракций рейхстага из СДПГ, партии Центра и леволиберальной Прогрессистской народной партии создали Межфракционный комитет для давления на правительство с целью добиться скорейшего заключения мира и угрожая проголосовать против выделения новых военных кредитов. К комитету присоединилась и национал-либеральная партия. 17 июля 1917 г. новое большинство рейхстага приняло резолюцию с требованием «заключения согласительного мира без принудительных территориальных приобретений». Рейхстаг впервые, таким образом, проявил себя как самостоятельная политическая сила в лице тех партий, которые позднее станут опорой Веймарской республики. А это означает, что элементы первой немецкой демократии зародились уже в годы войны, а не в период революции 1918 г. Но, разумеется, только элементы, поскольку о самой демократии не могло быть и речи. Ни правительство, ни военное командование не обратили никакого внимания на эту резолюцию.

Тем временем положение на фронтах обострилось. Хотя после большевистской революции русская армия фактически развалилась, но еще 2 апреля 1917 г. Германии объявили войну США, и на Западный фронт начали прибывать свежие и прекрасно оснащенные войска американской армии. Немецкие же части истекали кровью, у них не хватало ни боеприпасов, ни продовольствия. Более того, чтобы облегчить положение в тылу, был наполовину сокращен армейский рацион с согласия фронтовиков.

В этой ситуации надежды немцев связывались не с рейхстагом, а с Гинденбургом и Людендорфом, которые стали наиболее популярными деятелями рейха. Передача этим «народным героям» верховного командования в августе 1916 г. с восторгом была встречена в тылу и на фронте. Хотя Людендорф формально был лишь начальником штаба у Гинденбурга, именно он разрабатывал все стратегические планы и руководил операциями. Это был первый генерал, происходивший не из дворянства, который достиг столь высокого поста. Кругозор Людендорфа не ограничивался только военно-техническими проблемами, генерал проявлял самый живой интерес к политике. Людендорф писал, что политика — это всегда война, а мир — иллюзия штатских слабаков, поэтому оптимальным является единое военно-политическое руководство, т. е. фактически — военная диктатура. Только истинный лидер в состоянии так организовать нацию, чтобы она смогла вести тотальную войну, а для этого необходима тотальная мобилизация общества и экономики, регулируемой государством.

Эти принципы Людендорф начал осуществлять на деле с конца 1916 г. под лозунгом «Ты — ничто, твой народ — всё!», который лежит в основе любой тоталитарной системы. Не случайно позднее Ленин и Гитлер считали военно-хозяйственную организацию Германии под руководством Людендорфа образцовой.

Но не помогли и эти жесткие меры. Социально-политическая обстановка накалялась с каждым днем. Русская революция оказала глубокое воздействие на Германию, в тылу и на фронте нарастало брожение.

Весной и летом 1918 г. германская армия предприняла четыре отчаянных мощных наступления, чтобы разгромить войска Антанты до прибытия в Европу крупных американских подкреплений. В ходе третьего наступления немецкие части вновь вышли на берега Марны в 70 км от Парижа. Но измотанные и обескровленные немецкие дивизии не выдержали контрудара противника. 8 августа, в «черный день» для германской армии, союзники прорвали ее оборону под Амьеном, а в сентябре начали методичное наступление по всему фронту, медленно оттесняя истощенные немецкие войска.

Союзники рейха — Австро-Венгрия и Турция стали зондировать почву для заключения мира. 28 сентября 1918 г. капитулировала Болгария. На следующий день с Людендорфом произошел нервный срыв. Опасаясь, что Западный фронт может рухнуть в любой момент, он потребовал немедленного заключения перемирия и создания нового кабинета из партий Межфракционного комитета, поскольку западные державы заявили, что не будут вести никаких переговоров ни с представителями кайзера, ни с его правительством. В Германии же надеялись, что созданное из парламентского большинства правительство в состоянии добиться сносных условий мира.

Но время и обстоятельства, при которых появилась на свет первая немецкая демократия, оказались для нее роковыми. Она была не результатом деятельности парламента, а судорожной попыткой растерянного командования спасти положение. И родилась она в самый неподходящий момент поражения, зловещая тень которого всегда нависала над Веймарской республикой. Наконец, крайне негативным стало то обстоятельство, что вести переговоры о мире должны были не те, кто нес ответственность за войну, а непричастные к этому политики. Однако именно они стали козлами отпущения. Как раз тогда зародилась отравившая всю атмосферу Веймара легенда об «ударе ножом в спину» немецкой армии, которая не потерпела никакого поражения, а была предана либеральными политиками, начавшими переговоры о мире.

Для превращения Германии из авторитарного в парламентское государство было достаточно изменения нескольких статей конституции. Прежде всего канцлер теперь должен был иметь доверие рейхстага и нести перед ним ответственность. Но немецкий народ не ощущал важности этих изменений, его заботили не конституционные вопросы, а скорейшее прекращение войны. Сдержать ход событий уже было невозможно.