Легенды и мифы зимнего

Легенды и мифы зимнего

Любой старый дом со временем обрастает легендами и мифами. Зимний дворец был просто обречен на такие мифы. Мифы возникали очень разные. Большая их часть связана с бытованием дворца в качестве главной императорской резиденции, меньшая – с политическими событиями, происходившими в его стенах.

Самая известная легенда связана с историями о подземных ходах, связывавших Зимний дворец с дворцами, расположенными не только вдоль Дворцовой набережной, но и с другими резиденциями. Для возникновения такой легенды имелись все основания. Во-первых, подземный или иной скрытно расположенный ход – это стандарт любой резиденции первого лица с незапамятных времен. Во-вторых, подземные ходы соединяли Гатчинский дворец с Серебряным озером или здание Кухни и Александровский дворец в Царском Селе.

В Петербурге всегда ходило много слухов о подземных ходах. Например, многие утверждали, что своими глазами видели рельсы, проложенные в подземном ходе, соединявшим Зимний и Мариинский дворцы. Много говорили о подземном ходе, якобы проложенном вдоль Дворцовой набережной, от Зимнего до Мраморного дворца. Были слухи о подземном ходе, якобы прорытом по распоряжению Николая II под Невой от Зимнего дворца до особняка Матильды Кшесинской на Петроградской стороне. Аргументы о том, что в начале XX в. прорыть подземный ход под Невой было технически невозможно, как и невозможно утаить работы такого масштаба от императрицы Александры Федоровны, во внимание категорически не принимаются.

Еще одна из устойчивых, «стандартных» легенд Зимнего дворца повествует о привидениях, гуляющих по его залам. Иногда по залам «прогуливаются» лица из ближайшего окружения монархов. Иногда – сами монархи. По одной из легенд, буквально за несколько дней до своей смерти Екатерина II увидела собственный призрак. Ночью фрейлины, дежурившие у дверей спальни императрицы заметили, как она со свечой в руках направляется в тронный зал. Вслед за тем они услышали звонок из спальни, которым вызывалась дежурная прислуга. Фрейлины отворили дверь в спальню и увидели императрицу, лежавшую в постели. Оказалось, что она слышала чьи-то шаги, мешающие ей спать. Узнав от фрейлин, что она только что прошла в тронный зал, Екатерина II оделась и отправилась туда, вслед за своим фантомом. Войдя в тронный зал, Екатерина II якобы увидела саму себя, молча сидящую на троне. От этого зрелища она упала в обморок.

Подземный ход от Александровского дворца к Кухонному флигелю

Подземный ход от Гатчинского дворца к Серебряному озеру

В XIX в. в залах Зимнего дворца чаще всего «встречали» призраки Николая I и Александра II. В Советский период «завсегдатаем» Зимнего дворца стал Николай II, его не единожды видели сотрудники музея на «служебной» территории бывшей императорской резиденции. Особенно убедительно слухи воспринимались после несанкционированного срабатывания высокотехнологичной сигнализации.

Как каждый старый дом, Зимний дворец накапливал некий дворцовый фольклор, постепенно он превращался в устойчивые дворцовые легенды, передававшиеся из поколения в поколение. Эти легенды и слухи, как правило, по причине их скандальности оседали в дневниках или изредка оставляли свой след в мемуарах. Некие отголоски этой ныне прочно утраченной устной «дворцовой» традиции дошли до нас в намеках, обмолвках, в публикациях сначала «революционной», а затем и «желтой прессы», падкой на такую «информацию».

Одной из таких сплетен-слухов является устойчивая легенда о том, что младшие сыновья Павла I рождены от гоф-фурьера Зимнего дворца Даниила Григорьевича Бабкина, который был моложе императрицы Марии Федоровны на 12 лет. Уж очень многим бросалась в глаза разница во внешнем облике Николая I и его отца. Греческий профиль рослого Николая Павловича никоим образом не совмещался с маленьким, курносым Павлом I.

Отметим и то, что подобные мезальянсы случались в жизненной практике европейских дворов. Например, аналогичные легенды имелись в истории Букингемского дворца времен вдовствующей королевы Виктории (1819–1901). Все с пониманием относились к ситуации, когда молодые женщины оказывались вдовами, запертыми в стенах дворцов. Если все обставлялось прилично, то на подобные альковные истории просто закрывали глаза.

Возвращаясь к императрице Марии Федоровне (супруге Павла I), вспомним о том, что Павел I по совету врачей прекратил с ней супружеские отношения в 1788 г., с чем 29-летняя молодая женщина была категорически не согласна. В результате у императрицы, что называется, могли иметься «связи».

С. С. Щукин. Парадный портрет императора Павла I. 1798 г.

Виже-Лебрён. Парадный портрет императрицы Марии Федоровны. 1799 г.

Можно полагать, что гвардейские стати российских императоров «обеспечила» кровь Марии Федоровны, женщины с античным профилем, внушительных пропорций и довольно высокого роста. Можно утверждать, что Мария Федоровна, закованная в броню дворцового церемониала, не могла опуститься до дворцового камер-фурьера.

Однако известно письмо Павла I к Ф. В. Растопчину от 15 апреля 1800 г.: «Дражайший Федор Васильевич… Вам, как одному из немногих, с горечью признаюсь, что холодное, официальное отношение ко мне цесаревича Александра меня угнетает. Не внушили ли ему пошлую басню о происхождении его отца мои многочисленные враги. Тем более это грустно, что Александр, Константин и Александра – мои кровные дети. Прочие же?.. Бог весть!.. Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь от нее детей. В горячности моей я начертал манифест: „О признании сына моего Николая незаконным“, но Безбородко умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг, к „дядям“[1029] с глаз моих: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя – завидная судьба!.. Дражайший граф, письмо это должно остаться между нами. Натура требует исповеди, и от этого становится легче жить и царствовать. Пребываю к Вам благосклонный Павел»[1030].

Если же отвлечься от дворцовых легенд, то гоф-фурьер Д. Г. Бабкин (17 декабря 1771 – 19 декабря 1858) – это реальный персонаж, всю жизнь проживший в Зимнем дворце. К 1828 г. он прослужил в Зимнем дворце 38 лет. Службу при Императорском дворе Бабкин начал конюхом. Затем, 24 июля 1790 г., перешел в истопники. 8 июня 1793 г. Бабкина сделали лакеем «по соизволению покойного императора Александра Павловича»[1031]. 31 мая 1799 г. Бабкина повысили до тафельдекеря; 3 марта 1800 г. он стал гоф-фурьером. 6 декабря 1815 г. «по высочайшему повелению за усердную службу» Бабкина произвели в IX класс «с оставлением при прежней должности».

Следует иметь в виду и то, что карьерный взлет Бабкина начался на половине великого князя Александра Павловича и дошел до пика именно в период его царствования. Трудно предположить, что гипотетическую связь Марии Федоровны могли пропустить ее недоброжелатели и не доложить о ней Павлу I. А с учетом холерического темперамента Павла I при малейшем подозрении Марии Федоровне, а уж тем более Бабкину, мало бы не показалось…

Карьера Бабкина оказалась стремительной. За 10 лет он прошел путь от дворцового конюха до гоф-фурьера, а конкуренция среди слуг в Зимнем дворце была очень плотной. Но заметим, что для Зимнего дворца подобная феерическая карьера не являлась чем-то из ряда вон. Как известно, мальчишка-турок, попавший в плен к русским, со временем превратился сначала в брадобрея и камердинера наследника престола великого князя Павла Петровича, а затем в графа Ивана Павловича Кутайсова (1759–1834).

Даниил Бабкин сопровождал Александра I во всех его многочисленных поездках по Европе во время наполеоновских войн. Поэтому 2 ноября 1816 г. «по Именному указу за отличную службу во время трех походов за границею» его произвели в камер-фурьеры VI класса. Получал Бабкин и подарки. Александр I поощрил своего камер-фурьера (28 января 1825 г.) 300 руб., выданными из Кабинета. Николай I «за понесенные им труды во время печального шествия из Таганрога с телом в Бозе… всемилостивейше» 2 мая 1826 г. пожаловал Бабкину бриллиантовый перстень.

Судя по всему, Бабкин действительно был незаурядной личностью. У него имелась семья, и всех своих трех сыновей он воспитал и дал образование на «царские деньги», получая по 1000 руб. на каждого ежегодно, «до окончания наук». Обучение старшего сына Бабкина оплатил Александр I, а на двух младших[1032] деньги дал (12 апреля 1828 г.) Николай I.

Видимо, сам Николай Павлович был прекрасно осведомлен о циркулировавших по дворцу слухах. Свидетельством тому служит эпизод конца 1830-х гг., связанный с намечавшейся женитьбой будущего Александра II на гессен-дармштадтской принцессе Максимилиане-Вильгельмине-Августе-Софии-Марии. Тогда о молодой принцессе говорили, что она является внебрачной дочерью Вильгельмины Баденской, великой герцогини Гессенской, и ее камергера барона фон Сенарклен де Гранси. Когда князь А. Ф. Орлов доложил об этом Николаю I, император обронил: «А мыто с тобой кто? Пусть кто-нибудь в Европе попробует сказать, что у Наследника Русского престола невеста незаконнорожденная!»[1033]. Это царское «А мы-то с тобой кто?» – очень характерно в контексте рассматриваемой легенды[1034].

Глава Временного правительства А. Ф. Керенский

Бегство А. Ф. Керенского из Зимнего дворца

Если обратиться к «политическим легендам» Зимнего дворца, то самый заметный след среди них оставили события ночи «штурма Зимнего» (с 25 на 26 октября 1917 г.). Мифотворчество об этом дне шло как со стороны «красных», так и «белых». Спектр легенд довольно широк, поэтому остановимся только на некоторых из них. Например, о бегстве в ночь штурма из Зимнего дворца главы Временного правительства А. Ф. Керенского в костюме сестры милосердия. В учебнике по «Истории СССР» для 10-го класса имелась репродукция картины Кукрыниксов, на которой Керенский натягивает на себя платье с красным крестом сестры милосердия. Но сегодня хорошо известно, что А. Ф. Керенский покинул Зимний дворец за сутки до его штурма в открытом автомобиле, одолженном в американском посольстве.

Женский ударный батальон на защите Зимнего дворца

Женский ударный батальон М. Бочкаревой (на заднем плане)

Этот миф, столь удачно запущенный в общественное сознание монархистами и подхваченный большевиками, буквально «жег» эмигранта Керенского. Встретившись с видным советским журналистом в 1966 г. А. Ф. Керенский прежде всего заявил: «…Ну скажите там, в Москве, – есть же у вас умные люди! Ну не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!

– Александр Федорович, но это же не большевики придумали, – ответил я. – Об этом впервые написал младший брат начальника юнкерской школы, которая должна была оборонять Зимний…

– Да они ж меня все ненавидели и ненавидят! – взорвался Керенский. – Они ж монархисты… Вы знаете, как они меня называли? „Александра Федоровна“! Они намекали на то, что я якобы спал на кровати императрицы Александры Федоровны. А я, клянусь Богом, там не спал!». В последней фразе – еще один отголосок одной из легенд Зимнего дворца.

Из «белых» легенд известны истории о том, что в ночь штурма Зимнего дворца императорскую резиденцию полностью разбила артиллерия большевиков. Много говорили о том, что большевики разграбили Зимний дворец и Императорский Эрмитаж. Не обошли слухами и «бочкаревских дур» – «Женский ударный батальон смерти». Якобы весь личный состав батальона изнасиловали революционные матросы. Это не так, поскольку еще до начала «штурма», около 22 часов, ударницы выслали парламентеров с просьбой выпустить их из дворца. Комиссар ВРК В. Антонов-Овсеенко потребовал их полного разоружения, так как они уже приняли участие в боевых действиях. После этого вереница ударниц, сдав оружие, потянулась из Комендантского подъезда в сторону Миллионной улицы. Сначала их временно разместили в казармах Павловского резервного полка, затем перевели на Петроградскую сторону в казармы Гренадерского полка. Как писал В. Маяковский:

Первыми,

    боязнью одолен,

снялся

    бабий батальон.

Тогда, конечно, не обошлось без эксцессов, поскольку ударниц подвергали всяческим оскорблениям. Но вскоре Петроградский совет принял решение о возвращении арестованных ударниц на место их дислокации в Левашово. В середине ноября 1917 г. Женский батальон расформировали.

Кстати, командира Женского батальона поручика М. Л. Бочкаревой в Зимнем дворце на момент штурма не было. Поэтому в качестве примера отчаянного исторического мифотворчества приведем отрывок из мемуаров одного из «защитников» Зимнего дворца, в котором описывается «геройская смерть» Марии Бочкаревой, командовавшей «батальоном смерти»: «Наше положение становилось критическим: водопровод был кем-то и где-то закрыт, электричество выключено[1035], и, по сообщению „разведчиков“, красногвардейцы, матросы и солдаты Преображенского запасного батальона пробрались в чердачное помещение дворца. Вскоре мы ясно расслышали, что над нашей штабной комнатой сверху разбирается потолок. Я приказал во всех проходах и лестницах устроить баррикады из имеющейся в покоях мебели.

М. Л. Бочкарева

В начале 4-го часа[1036] за баррикадами появились большевики. Начался форменный комнатный бой, длившийся более часу, пока окончательно не стемнело. Нападавшие, которые оказались пьяной толпой, покинули дворец, и мы несколько вздохнули. Где-то нашелся ящик со свечами, и я стал обходить наши баррикады. Что представилось нашим глазам при тусклом свете мерцающих свечей, трудно описать. Пьяная ватага, почуяв женщин за баррикадами, старалась вытащить их на свою сторону. Юнкера их защищали. Груды убитых большевиков удвоили высоту и ширину баррикад, получился словно бруствер из трупов[1037]. Тем не менее большинство ударниц все же попали в лапы разъярившихся бандитов. Всего, что они с ними сотворили, я описать не могу – бумага не выдержит. Большинство были раздеты, изнасилованы и при посредстве воткнутых в них штыков посажены вертикально на баррикады. Обходя весь наш внутренний фронт, мы наткнулись в коридоре, у входа в Георгиевский зал, на жуткую кучу: при свете огарков мы увидали человеческую ногу, привязанную к стеклянному канделябру, груда внутренностей, вывалившихся из живота, из-под которого вытягивалась другая нога, прижатая мертвым телом солдата; по другую сторону вытянулся красногвардеец, держа в зубах мертвой хваткой левую руку жертвы, а в руках оборванную юбку. Голову жертвы покрывала нога матроса, который лежал поверх. Чтобы разглядеть лицо женщины, нам пришлось оттянуть труп матроса, но это было нелегко, так как она в борьбе зубами вцепилась в ногу матроса, а правой рукой вогнала кинжал ему в сердце. Все четверо уже окоченели. Оттащив матроса, мы узнали командиршу ударниц»[1038]. Заметим мимоходом, что якобы столь эффектно погибшая «командирша ударниц», героически «вцепившаяся в ногу матроса» и «вогнавшая кинжал ему в сердце», – это Мария Леонтьевна Бочкарева, расстрелянная в Красноярске чекистами в мае 1920 г.

Так создавались легенды, многие из них живут и по сей день…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.