Мнимая идиллия

Мнимая идиллия

Издревле соседями болгар на Балканах были племена, которые собирательно именуют сербскими, но, строго говоря, они состояли из собственно сербов, хорватов и словенцев. Они занимали северо-западную часть полуострова, отстаивая свое право на эту территорию в борьбе попеременно с лангобардами, аварами, франками, германцами, Византией, Болгарским царством, Венгрией, Венецией и южно-итальянскими норманнами.

Как связующее звено между Западом и Востоком, Европой и Азией Балканы неизменно были лакомым куском для ведущих государств и могущественных племенных союзов тогдашнего мира. Военное единоборство за доминирование на полуострове происходит в течение всего Средневековья и продолжается в последующие эпохи. «Кто господствует на Балканах, тот правит миром» – эта геополитическая формула Константинополя оставалась в силе много столетий и, пожалуй, не потеряла актуальности и сейчас.

Географические координаты Балканского полуострова говорят сами за себя. Он расположен в благоприятной климатической зоне на юге Европы и занимает площадь около 505 тысяч квадратных километров. Его омывают воды пяти теплых морей: Адриатического, Ионического, Эгейского, Мраморного и Черного.

Овладение Балканами и удержание их в своих границах было своеобразным силовым тестом, показателем внешнеполитических амбиций и состоятельности той или иной страны, ее роли и места на международной арене. Распространить свою власть почти на весь полуостров в период раннего Средневековья удалось лишь Византийской империи и Болгарскому царству, но хронологически длительное время дележ Балкан сопровождался острым соперничеством противоборствующих государств, прирезавших себе земли вдоль морских побережий, плодородные равнины по Дунаю и другим рекам, а также в межгорных понижениях.

Городские руины. Плиска, Болгария

История южных славян знает времена, когда северо-восток Балкан находится на пике подъема и процветания (царствование Бориса и Симеона Великого в Болгарии), а северо-западную территорию полуострова хищнически рвут на части завоеватели.

Бывало и наоборот: северо-западный аванпост южного славянства настолько усиливался, что успешно противостоял внешней экспансии, а на северо-востоке происходило нечто противоположное. Так, в начале XI века от всебалканского государства, каким практически еще недавно была Болгария, остались лишь рожки да ножки.

Почему государственные образования у сербских племен приходятся на более позднее время, чем у болгар? Отчего развитие этих племен шло медленно, не претерпевая особой динамики?

Прежде всего причиной тому географический фактор. Преимущественно горный рельеф местности определял расселение сербов, хорватов и словенцев немногочисленными компактными группами – жупами, представлявшими собой смесь территориальных объединений и родовых союзов. Отсеченные друг от друга горными хребтами, бурными реками, скалистыми ущельями, лесами и озерами, южные славяне этой части Балканского полуострова как бы оказались разделены и разобщены самой природой, и эти естественные преграды, конечно, не могли не замедлять процесс складывания у них государства. Исключением было лишь далматинское побережье Адриатики, население которого заметно опережало в развитии своих соседей, что объяснялось сильным влиянием близлежащей (через море) Венеции.

Трудоемкость земледелия, затратность сил и времени на его освоение в условиях горного ландшафта существенно ограничивали отвод земли под пашню. Нередко приходилось выбирать, чему отдать предпочтение – культивированию злаков или садоводству и огородничеству. Расчистка подходящих площадей для посева и подготовка почвы требовали непрерывных коллективных усилий. Лишь постепенно, трудом многих поколений была заложена твердая основа для бесперебойного земледелия, но и тогда оно не стало доминантой в сельском хозяйстве, выступая на равных с давно и хорошо развитым (особенно в некоторых внутренних областях) скотоводством. Возможно, и слово «серб» первоначально означало «пастух», «охранитель животных».

Главная фигура сербского племени VI–VII веков – свободный крестьянин-общинник. Большая (до нескольких десятков человек) семья, или задруга, вела общее хозяйство, на равных владела землей, и возглавлявший ее домакин (старейшина) никак имущественно не выделялся. Патриархально-вечевой уклад жизни, регулируемый «сборами» или «соборами» – народными собраниями, нераздельная собственность, натуральное хозяйство, больше-семейные отношения сохраняются в северо-западной части Балканского полуострова значительно дольше, чем на северо-востоке.

Наряду со словом «задруга» в ходу было и другое – «куча», то есть родственная семья, единый дом, сообщество из нескольких братьев и их семей. Со временем под задругой стали понимать то же самое, что на Руси – под дружиной: приближенные князя, княжеское войско.

Большая родовая семья, в свою очередь, состояла из малых, или «отцовских», семей. Главы малых семей – это братья, дети одного отца, старшинство и авторитет которого были неоспоримы. Но семейными делами он управлял, держа совет с сыновьями и взрослыми членами их семей. Как глава рода он определял наследника. Это мог быть его старший или следующий по возрасту сын, а при их отсутствии – брат или сын брата.

Глава большой родовой семьи отвечал за ее благополучие, должен был обеспечить нормальные взаимоотношения с другими домами, а если требовалось, позаботиться о неукоснительном исполнении акта кровной мести. Круг его власти был довольно широк: на нем лежали функции судьи, домашнего жреца, вершителя судеб всего рода, малых семей и их отдельных членов.

При всех началах первобытного коммунизма жизнь в куче была далека от идиллии. Черты золотого века в истории сербских племен изрядно тускнеют, когда сталкиваешься с конкретными реалиями, донесенными до нас источниками. Внутриклановые отношения на всех уровнях были выстроены жестко и иерархично, отводя ведущее место и ключевую роль главе рода и отцам семейств, ставя всех прочих в неравное положение с ними. К примеру, если сын подчинялся отцу беспрекословно, то отец по отношению к сыну мог и пренебречь своим родительским долгом. Интересы женщины вообще не принимались в расчет. Она стояла на самой низшей ступени как в больших, так и малых родственных структурах и целиком зависела от воли отца, мужа, свекра. Глава дома мог сожительствовать с ней, если даже она была женой его сына. Старший по семейному статусу мужчина позволял себе на глазах матери бить и наказывать ее детей, и она должна была это покорно и безропотно сносить, не имея права вмешаться, заступиться. Однако ошибочно полностью отрицать влияние женщины на семейные дела. Так, сравнительно велика была роль «матери дома» – жены главы рода, как бы «первой леди» по тогдашним меркам. Она пользовалась уважением, руководила всей домашней работой, выступала посредницей между сторонами в меж– и внутрисемейных ссорах и неурядицах, и остальные женщины видели в ней свою главную защитницу и единственную покровительницу, к которой можно было бы при необходимости обратиться за помощью.

Неравенство родственных взаимоотношений стало предпосылкой дальнейшего социального расслоения. С течением времени свободные общинники попали в зависимость от князя, или жупана, – верховного вождя и старейшины в жупе. Еще выше стояли великие жупаны, объединявшие под своей властью целые группы соседних племен. Наряду со свободными людьми византийские и арабские источники VIII–X веков фиксируют появление в сербских общинах рабов. Последние были лишены личной собственности и права на создание семьи. При этом в целом обращение с ними было сравнительно мягкое. Они не выпадали из клана, на них распространялись родовые традиции и связи, но, конечно, в отличие от свободнорожденных, они составляли самый низший слой и стояли на последней ступеньке в существовавшей у сербских племен иерархии.