Власть и вера

Власть и вера

Как и другие князья-язычники, Святослав был многоженцем, но, имея детей от разных матерей, обо всех в равной мере заботился и даже сына Владимира, прижитого от ключницы Малуши, служившей у Ольги, ни в чем не обделил, признав за ним такие же права, как за остальными своими отпрысками мужского пола.

Малуша – не последний человек при дворе Ольги. В ее ведении управление хозяйством, масса слуг. Но в то же время по своему положению она подневольная женщина, раба, а стало быть, вовсе не пара Святославу. Впрочем, старая княгиня особо не ругала сына за то, что якшался с челядью и неровней ему, а на Малушу хоть и напустилась, но потом укротила свой гнев, наложив на нее сравнительно мягкое наказание: ссылка в село Будутино близ Пскова, где вдали от любопытных глаз и чужих ушей та спокойно и благополучно разрешилась от бремени.

Брат Малуши Добрыня, любимый дружинник Святослава, был не только дядей, но и дядькой (воспитателем) племянника, приставленным к нему с младых ногтей.

На авансцену отечественной истории будущий великий князь-реформатор Владимир Святославич, получивший почетное прозвище Креститель и причисленный Русской православной церковью к лику святых, вступает довольно невыигрышно. Поначалу он идет войной на своего брата, силой берет в жены его невесту, а затем, убив его самого с помощью наемного варяга, становится властителем Киевской державы.

Политика, которую проводит новый великий князь, достаточно традиционна: он стремится закрепить завоевания своих предшественников и расширить и без того обширные владения.

Он побеждает польских славян и занимает несколько городов. Позднее предпринимает успешный поход на восточнославянские племена вятичей и радимичей. В результате этого киевский князь утверждает свое могущество как в старых, так и в новых пределах.

И. Матюшин. Владимир Святославич. Гравюра. 1889

За время своего княжения (980—1015) Владимир Святославич провел две крупные реформы. Обе они были религиозного характера, но та и другая затрагивали основы жизни древнерусского общества, а потому отразились на политике, экономике, социальной сфере, культуре, вызвали большие изменения во всем историческом развитии страны.

На первый взгляд эти реформы диаметрально противоположны и совершенно несовместимы. Ведь одна из них преследовала целью возвеличить язычество, другая – упраздняла его и вводила заимствованную в Византии христианскую веру.

Таким образом получается, что один и тот же правитель проводит две резко контрастные реформы, которые к тому же следуют одна за другой с разрывом в пять лет. Это выглядит поистине парадоксально еще и потому, что в период первой реформы с ведома Владимира в жертву языческим богам было принесено двое христиан. Кроме того, известно, что ни сам князь, ни его подданные-язычники не жаловали христианство за то, что оно не допускало многоженства. У Владимира до его крещения было пять законных жен и еще триста наложниц в Выжгороде, триста в Белгороде и двести в селе Берестове. И вообще, по сведениям летописца, князь был несыт блуда, приводил к себе замужних женщин и девиц на растление, и результатом этого неуемного женолюбия было такое количество детей, что тот же всезнающий летописец не в силах их сосчитать, в чем и признается.

Однако противоречивые реформаторские действия князя Владимира – характерное проявление той самой диалектической борьбы противоположностей, которой столь богато историческое развитие, без которой немыслим прогресс.

Верующий в языческих божеств или в единого Бога-творца человек того времени не мог подходить к своей религии чисто утилитарно, то есть с той точки зрения, что она может дать. Поэтому естественно желание Владимира придать вере подобие власти, а власти – подобие веры. Многобожие (политеизм) было уместно, когда в каждой славянской земле, у каждого племени были свои вожди, старейшины, жрецы и князьки. Но вот настала эпоха, когда надо всем восточным славянством установилась власть великого князя Киевского. Эту новую земную структуру нужно было подтвердить и закрепить «неземными средствами». Сначала Владимир пробует приспособить к новым политическим реалиям привычную языческую символику и атрибутику. Его попытки свести все многообразие языческого архаического пантеона к семи верховным божествам во главе с Перуном – не что иное, как унификация и упорядочение старых символов веры в соответствии с новыми явлениями в общественной жизни. Однако язычество уже не соответствовало сложившейся модели власти и утвердившимся общественным отношениям. Требовалась принципиально иная форма воздействия на умы и сердца – монорелигия. Ею и стало ортодоксальное (византийского образца) христианство, или православие. А первая религиозная реформа была как бы переходной стадией от язычества к христианству. В какой-то мере она подготовила почву и смягчила переход к новой религии.

По преданию, в тот момент, когда Владимир, отказавшись, как от бесполезных, от дальнейших попыток модификации язычества, стал решать, какую религию выбрать, в Киев прислали своих эмиссаров и христиане, и магометане, и иудеи, надеясь склонить князя к принятию своей веры. Ислам Владимир якобы отверг из-за не показавшегося ему обряда обрезания, отказа от свинины и в еще большей степени запрета пить вино. «Руси есть веселие пити, – будто бы сказал князь, – и не можем быть без того». Не понравился князю и распространенный у мусульман обычай интимной близости без оплодотворения и продолжения рода. Выслушав иудеев, Владимир спросил, где отечество их. «В Иерусалиме, – отвечали послы, – но Бог, разгневавшись на нас, расселил нас по чужим землям». – «И вы, наказанные Богом, осмеливаетесь учить других! – в гневе воскликнул Владимир. – Мы не хотим подобно вам лишиться отечества». Потерпели неудачу и послы римского папы. Больше других пришлась по душе князю греческая вера, которую исповедовала бабка Владимира Ольга, а потом по ее примеру и его старший брат Ярополк. В пользу этой веры он и сделал свой выбор.

Полулегендарные летописные свидетельства позволяют толковать крещение Руси как только волеизъявление самого Владимира, а тот факт, что он остановился на православии, считать делом случая и результатом личных предпочтений князя. Это не так. Русь все больше и больше начинала развиваться по образу и подобию своей могущественной соседки – Византийской империи. В ее политическом устройстве Владимир не без оснований видел идеал для своей страны. Ну и, разумеется, свою роль сыграли тесные политические, экономические и культурные связи с Византией и крещеным славянским миром. Вот почему альтернативой язычеству на Руси становится именно восточный (византийского обряда) вариант христианства. С крещением Русь еще быстрее и целенаправленнее продолжает развиваться по византийской модели. Переход киевского князя в новую веру был закреплен его браком с византийской царевной Анной.

Христианство на Руси прижилось не сразу. Великий князь повелел довести до сведения каждого, что тот, кто откажется креститься, станет его личным врагом. Угроза возымела действие, и все же народ открыто роптал и плакал, видя поругание своих прежних богов. По приказанию Владимира одних идолов разрубали на части, других жгли, третьих топили. Деревянную статую Перуна в Киеве привязали к лошадиному хвосту и поволокли к Днепру, осыпая поверженного кумира ударами палок. Потом его сплавили по реке подальше от города.

Крещение обычно проводилось так, чтобы охватить как можно больше людей. Киевляне, например, в заранее объявленный день спускались к Днепру и одновременно кто по пояс, кто по грудь, кто по шею заходили в воду. Это была их общая купель. А на берегу священники читали молитвы.

Далеко не везде все проходило гладко и добровольно. Некоторые отказывались выполнять волю Владимира, сопротивлялись, упирались, и княжьи мужи силой загоняли их в воду.

В Новгороде многие готовы были умереть, лишь бы не предавать милой сердцу веры отцов и дедов. Немало крещеных продолжали в душе оставаться язычниками и поклоняться прежним божествам. Язычество еще очень долго сохранялось и напоминало о себе. И не столько как религия, сколько как образ жизни, житейская философия, система устоявшихся традиционных ценностей. Христианство на Руси тоже воспринимает и впитывает те или иные черты язычества. Православные праздники всюду и везде упорно справляли на языческий манер. Люди перенесли на святых привычный им культ прежних кумиров. Так, святого Илью они наделили характерными свойствами громовержца Перуна, а в святом Власии видели защитника домашней скотины наподобие Велеса.

После принятия христианства основной заботой Владимира стала защита русских земель от степных кочевников-печенегов. Князь спешно начинает укрепление южных и юго-восточных границ своего княжества. По его велению возводят военные городки по рекам Десне, Трубежу, Суле, устраивают огромные насыпные земляные валы и роют глубокие и широкие рвы, тянувшиеся на десятки верст.

Нуждаясь в пополнении войска, Владимир принимал в свою дружину всех, кто был смел, удал и умел хорошо воевать. Это могли быть крестьяне, мастеровые, торговые люди, слуги, дети духовных лиц и церковного причта. Особо ценились силачи. Но прежде чем быть принятым на службу к князю, нужно было пройти испытание: показать, кто чего стоит. Былины о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче, сказка о Никите Кожемяке дают представление о том, какие отборные витязи были в боевой рати Владимира Святославича.

В интересах безопасности и сохранения целостности русских земель Владимир проводит реформу управления княжествами. Она способствует централизации и окончательному подчинению Киеву ранее присоединенных и обложенных данью восточнославянских племен.

Став христианином, Владимир запретил было казнить уголовных преступников – грабителей, разбойников и даже убийц, так как не хотел брать грех на душу. Он распорядился наказывать их денежными штрафами, но столь мягкая мера привела к настоящему разгулу преступности. И тогда, взяв за образец устроение отцовское и дедовское, князь отказался от «моратория» и повелел восстановить смертную казнь.

Владимир так и не овладел грамотой. Но это не мешало ему интересоваться книгами и тянуться к знаниям. Грамотеи подолгу читали ему, и он жадно впитывал услышанное. Остро осознавая, что ученье – свет, а неученье – тьма, князь приложил усилия к распространению грамотности. По дворам состоятельных людей собрали детей и отдали их в обучение. Сыновей своих он тоже заставил постигать книжную премудрость. Так что они, в отличие от отца, были грамотны.

Владимир Красное Солнышко – так ласково и вместе с тем почтительно именовал народ великого князя Киевского. Так назван он и в исторических песнях и былинах и других фольклорных произведениях.

Один из расхожих сюжетов в устных сказах о Владимире Святославиче – княжеские пиры:

У ласкова князя Владимира

У солнышка у Сеславича

Было столованье, почестный пир

На многих князей, бояров

И на всю поленицу (дружину. – Ред.) удалую,

И на всю дружину на храбрую.

Народ не случайно запомнил и отразил в своем эпосе пиры князя Владимира. Князь, устраивая застольные праздники для бояр и воинов, не забывал о простом люде. Любой человек, независимо от своего происхождения и достатка (вплоть до последнего нищего), мог рассчитывать на княжеское угощение и место за столом. Бедным и неимущим на княжьем дворе всегда давали пищу и деньги. Для больных, убогих, престарелых по приказанию Владимира специально возили по улицам хлеб и мясо, рыбу и мед, квас и пиво в бочках. Это не было дешевым популизмом и заигрыванием с народом: князь считал такую посильную помощь своим христианским долгом. Что же касается знаменитых пиров князя Владимира, то они были убедительным свидетельством демократизма общественного устройства Древней Руси. Ведь пиры очень напоминали порой старое славянское вече, на котором и сам князь держал слово, и другим высказаться давал, и совета испрашивал. Особенно славились княжеские пиры по осени. Это были шумные и красочные праздники урожая, на которые Владимир Святославич созывал «множество народа» и на которых столы ломились от яств и напитков.

И, глядя на князя, от души веселившегося на этих пирах, трудно было распознать в нем большого государственного мужа, усилиями и стараниями которого в немалой мере Русь прочно заняла положение одной из крупных и сильных европейских держав.

Безусловно, в летописном портрете Владимира (в крещении Василия) после принятия им православной веры сразу бросается в глаза разительная перемена, которая с ним внезапно произошла. Из грубого, мстительного, заносчивого и завистливого человека он вдруг чудесным образом превратился в кроткого, незлобивого апостола смирения с благостными мыслями и поступками. Конечно, подобное разительное преображение варвара-язычника в полусвятого – миф, и удивительная метаморфоза князя – факт не столько исторический, сколько литературный.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.