Член «Кембриджской пятёрки» Дональд Маклейн (1913–1983)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Член «Кембриджской пятёрки» Дональд Маклейн (1913–1983)

На советскую разведку в разное время, начиная с 1920 года, работали замечательные люди из числа иностранных граждан: Рихард Зорге, Рут Кучински, Шандор Радо, Вилли Леман, Рамон Меркадер, Африка де Лас Эрас, Китти Харрис, Клаус Фукс, «Персей», Арнольд Дейч и многие, многие другие славные разведчики.

Среди этой плеяды особое место занимает «Кембриджская пятёрка»: Ким Филби, Дональд Маклейн, Гай Бёрджесс, Энтони Блант и Джон Кернкросс. Всех их завербовал в своё время легендарный разведчик-нелегал Арнольд Дейч (австрийский гражданин, принявший советское гражданство).

Его жизнь трагически оборвалась 7 ноября 1942 года. На пароходе «Донбасс» он вместе со своей оперативной группой был направлен для работа в одну из стран Латинской Америки. В водах Атлантики «Донбасс» внезапно был атакован немецким крейсером «Адмирал Шпеер». От попадания торпеды пароход развалился пополам и пошёл но дну. А. Дейч и его товарищи ушли на дно океана вместе с пароходом «Донбасс», который перевозил грузы по ленд-лизу.

«Кембриджская пятёрка» начиналась с «трёх мушкетёров», как они сами себя называли: это Ким Филби, Д. Маклейн и Г. Бердже с. Несколько позже членами группы стали Э. Блант и Д. Кернкросс.

Неоценимая заслуга Арнольда Дейча состоит в том, что он сумел создать «великолепную пятёрку» разведчиков, действовавшую на протяжении многих лет в самых высоких сферах Англии. Все они пришли в разведку с его легкой руки, блестяще окончив университеты в Оксфорде и Кембридже.

«„Оксфордские кроты Сталина“, должно быть, прорыли такие же ходы в британское правительство, — писал английский исследователь Дж. Костело. Большинство из них умерли в могилу тайну своей подпольной работы на Москву. Но можно только представить, до каких служебных высот они доросли и к каким тайнам английских секретных ведомств имели доступ».

Все агенты «Ланга» великолепно сыграли свою роль, и принесли неоценимую помощь нашей разведке и нашей стране.

И все же «три мушкетера» из Кембриджа — Ким Филби, Дональд Маклейн и Гай Бёрджесс — заслуживают более пристального внимания. И о них надо сказать отдельно о каждом.

Почему же выбор К. Филби, а затем и А. Дейча пал именно на Дональда Маклейна?

Дональд Дюарт Маклейн родился в Лондоне 25 мая 1913 года.

Его отец — сэр Дональд, шотландец, видный политический деятель, член парламента, лидер «независимых либералов», затем заместитель спикера палаты общин, министр. Летом 1932 года он умер, отсюда и первая оперативная кличка Маклейна — «Вайзе» («Сирота»), Леди Маклейн, мать Дональда-младшего, — дочь судьи, очень религиозная женщина, поборница справедливости.

18-летний Дональд Маклейн, став студентом Кембриджского университета, сразу оказался в гуще политических дискуссий, вступил в Социалистическое общество студентов, приобрел репутацию «писателя и оратора», открыто объявил себя сторонником коммунистических идеалов, высказывал даже мысли о поездке в Россию, чтобы работать там простым трактористом или учителем.

Очень образно описал Маклейна в одном из своих писем в Центр резидент Малли: «Новые люди мне очень понравились. Они совсем разные, очень индивидуальные, но я думаю, что все они честны…

„Вайзе“ („Сирота“). Прежде всего верно, что он очень красив.

У него что-то женственное не только в чертах лица, но и в манере держать себя. Но он на полголовы выше меня (сам Малли был довольно высокого роста). Он скромен, умен, смотрит на все с точки зрения ИККИ (Исполкома Коминтерна. — Н. Ш.), дисциплинирован, но пока еще молод, неопытен и поэтому боязлив. Мы встречались с ним подальше от предместий в маленьком ресторанчике, по Когда затрагивали щекотливые вопросы и называли имена — он весь дрожал из боязни, что кто-нибудь может подслушать наш разговор. Он идеалист, и надо быть с ним очень осторожным, чтобы не разрушить этого его идеализма. На нас он смотрит, как на богов. При этом мы установили, что он действительно всем своим друзьям сказал, что порвал со всеми своими „грехами молодости“ и посвятил себя исключительно своей работе».

Как К. Филби, так и Бёрджессу, а затем и Маклейну пришлось публично отказаться от своих левых убеждений и связей после того, как Филби завербовал его в августе 1934 года.

Будучи сыном видного политического деятеля и светской леди, выпускником Кембриджа, Маклейн вращался в высшем обществе и располагал соответствующими связями. Среди друзей и знакомых его матери были пять министров, в том числе министр иностранных дел Саймон. Поэтому вначале планировалось внедрить его в МВД. Такую рекомендацию и направил Центр резиденту А. М. Орлову.

Однако обстоятельства сложились так, что внедрение Маклейна в МИД оказалось перспективнее. После успешной сдачи экзаменов, имея к тому же солидные рекомендации, Маклейн в начале 1936 года стал третьим секретарем Форин-офиса — Министерства иностранных дел Великобритании. По своей должности Дональд имел доступ ко многим серьезным секретным документами и вскоре стал важным источником ценной информации.

В мае 1936 года резидент Малли сообщил в Москву о том, что резидентура буквально тонет в материалах, передаваемых Маклейном, и требуется специальный сотрудник для работы только с ним.

В ответном письме Центр дал согласие выделить работу с Маклейном в самостоятельную линию и обещал прислать для работы с ценным источником опытного разведчика-нелегала Д. А. Быстролетова, как только тот уладит свои личные дела.

К сожалению, «личные дела» Быстролетова затянулись и были улажены только 18 лет спустя, когда после длительного тюремного заключения по ложному обвинению в шпионской деятельности он был освобожден и полностью реабилитирован. Но после освобождения из заключения Быстролетов в разведку так и не вернулся. Таким образом, был потерян ценнейший разведчик-нелегал, владевший 20 иностранными языками. Он умер в глубокой старости в 1975 году.

В это время с Дейчем произошел один довольно неприятный случай. Однажды он пришел взволнованный, в неурочный час.

— Я вынужден в срочном порядке уехать из Лондона. Передайте всем нашим друзьям, чтобы они не появлялись здесь у тебя до условного звонка по телефону каждому из них.

Китти добросовестно выполнила поручение разведчика-нелегала. Но уже через три месяца Дейч вернулся в Лондон. Причина внезапного отъезда заключалась в следующем.

А. Дейч вел записи своих расходов, в том числе выплат агентуре. Записи хранились в отдельном пакете, который он отдавал на хранение своей сотруднице «Стреле». И вдруг пакет исчез. «Стрела» клялась и божилась, что не могла его потерять. Но Центр, куда Дейч успел сообщить о пропаже, дал ему команду немедленно покинуть Англию. Пришлось уехать. Работа с ценной агентурой приостановилась. По счастью, «Стрела», в который раз обыскивая свою квартиру, обнаружила злополучный пакет, завалившийся за обивку дивана. Об этом она срочно сообщила резиденту Малли, а тот в Центр. И вынужденный «отпуск» Дейча закончился.

Условные звонки по телефону делала Китти. Позвонив Филби, она просила к телефону мисс Ширли Стивенс, у Маклейна поинтересовалась часами приема доктора Уилсона, Бёрджессу просто два раза дунула в трубку. А затем вновь вошла в свою роль хозяйки конспиративной квартиры.

Через некоторое время обстоятельства сложились таким образом, что в начале 1938 года связь с Маклейном на определенный срок была законсервирована. После окончания срока «консервации» Маклейн продолжал добросовестно посещать место, известное ему, и обусловленные с Дейчем дни и часы.

И вот однажды это случилось. Он ожидал увидеть солидного, под стать ему ростом мужчину типа Малли, или интеллигента, похожего на Дейча, или волевого, быстрого в движениях А. М. Орлова, но к нему подошла милая, скромная женщина, которую он уже знал, и произнесла слова пароля. Честно говоря, он опешил от неожиданности, что не ускользнуло от ее внимательных глаз, но быстро собрался и произнес отзыв.

Они оба рассмеялись.

— Вы не ожидали увидеть леди? — с долей кокетства спросила Китти.[6]

— Если откровенно, то да. Но это для меня приятная неожиданность. Наша работа иногда становится скучной и однообразной, а здесь есть возможность проявить себя джентльменом, — поддержал ее несколько игривый тон Дональд.

В ресторане во время беседы Маклейн заявил своей собеседнице:

— Китти, прежде всего я хочу, чтобы и вы, и наши товарищи в Москве знали, что я рад, что со мной снова связались. Я сделаю все, что от меня требуется. Мне хочется, чтобы наша с вами работа шла успешно. Вам надо снять квартиру в приличном районе, пусть это будет стоить дороже, но с точки зрения безопасности наших операций это более приемлемый вариант.

Когда они расставались, Дональд вдруг вспомнил:

— Да, передайте, пожалуйста, в Москву, что на службе у меня все благополучно, больше того, предлагается мое повышение в должности с перспективой направления в Париж. Поедете со мной? — шутливо спросил он, — ведь там тоже понадобится продолжать работу.

— Обязательно! — воскликнула Китти, а сама подумала: «Если сочтут нужным послать».

Китти жила пока в гостинице, а Дональд должен был приносить материалы, которые требовалось фотографировать. Поэтому в целях безопасности вторую встречу назначили у него дома.

Правила конспирации запрещают проведение встреч на дому у агента (но в жизни в порядке исключения это допускается в каждом конкретном случае, который надо обосновать. — Н. Ш.).

Тем временем Китти подобрала вполне подходящую конспиративную квартиру. Она чувствовала в ней себя хозяйкой и постаралась превратить комнаты в уютное гнездышко, куда Дональд приходил бы не только по обязанности, но и с радостью. Здесь они проводили самые приятные часы своих первых свиданий.

По своей должности 3-й секретарь Министерства иностранных дел Великобритании Маклейн имел доступ практически ко всей секретной документации. Мало того, что через него проходила вся переписка, непосредственно касающаяся его отдела — Западной Европы и его страны — Испании, он мог также официально знакомиться со многими документами министерства. К тому же, выражаясь казенным языком, бдительность в Министерстве была не на высоте. Уходя с работы, сотрудники оставляли секретные документы на столах: считалось не по-джентльменски заглядывать в чужие письма. Разрешалось также брать домой документы для ознакомления или для работы над ними. Короче говоря, для разведчика создавались идеальные условия. И Дональд не преминул ими воспользоваться.

В период работы на консквартире Китти он сумел передать огромное количество материалов, которые руководством советской разведки и страны оценивались как важные и очень ценные. Прежде всего, это были подлинные шифртелеграммы, независимо от их содержания. Ведь их расшифрованный текст соответствовал тому, который передавался шифром, что позволило, сопоставив их, раскрыть английский дипломатический шифр. Это было величайшим достижением Маклейна.

Однако целый ряд документов шифром не передавался: письма, доклады, отчеты, планы, т. е. наиболее ценную часть дипломатической документации Дональд приносил на консквартиру для фотографирования.

Некоторые документы вообще нельзя было вынести, но цепкая память Маклейна удерживала их. Кроме того, он был в курсе разговоров сотрудников, выступлений и устных указаний руководства и так далее Он знал людей в Форин-офисе, подноготную многих из них и давал надежные «наводки», по которым проводились вербовки нужных людей.

Центр в своих сообщениях отмечал, что вся почта «Лирика» (псевдоним Маклейна. — Н. Ш.) весьма интересная и представляет большую ценность.

В следующей почте от «Лирика» пришли семь пленок и 28 страниц машинописного текста, в том числе доклад агента СИС в СССР, доклад СИС о заседании Германского Генштаба и перехваченные СИС телеграммы из Испании, доклад Военного министерства Великобритании, доклад МИД об английских поставках оружия Португалии, прибалтийским странам, Ираку.

В одном из ответных писем Центр обращал внимание на то, что интерес представляет следующее обстоятельство: среди перехваченных СИС телеграмм впервые оказались и американские. Это означало, что англичане начали шпионить за своими «естественными союзниками» — Соединенными Штатами.

Особняком стоит один документ, представленный Маклейном. Это был доклад о внешней политике Советского Союза, полученный СИС от своего агента, сотрудника Наркомата иностранных дел СССР. Следовательно, «коллега» Маклейна находился в это же время в советском внешнеполитическом ведомстве и работал на Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС). Резидент Малли направил этот доклад в Москву, откуда не замедлил поступить ответ, что приняты меры к обнаружению английского агента в нашем ведомстве.

Все это лишь несколько примеров из той кипы документов, которые Маклейн перетаскал на квартиру Китти. Ведь это был период, пожалуй, один из самых драматических в XX столетии, когда дипломатическая жизнь кипела, отражая события, происходящие в мире. Захват Абиссинии Италией, война в Испании, агрессия Японии в Китае, вторжение Германии в демилитаризованную Рейнскую область, аншлюс Австрии, подготовка к захвату Чехословакии.

Английские политики и дипломаты ведут непрерывные секретные переговоры в Берлине, Париже, Лондоне. Заключаются и рвутся соглашения и пакты. Европа все ближе и ближе подходит к самой ужасной из войн, которые знало человечество.

Естественно, что каждый поступавший от Дональда документ внимательно рассматривался в Москве. Иногда материалы разведки, Когда их использовали неправильно, могли привести к катастрофическим для разведчика последствиям.

Был вот такой случай. Доклад, поступивший от Маклейна, дословно был зачитан на заседании Верховного Совета СССР главой правительств В. Молотовым. В стране, из которой поступил документ, началось немедленное расследование в поисках «источника» утечки документа, и только происшедшее там чрезвычайное событие (убийство главы государства и попытка переворота) отвлекли спецслужбы и спасли нашего человека от провала.

Был случай, когда и публикация материалов Дональда могла представить угрозу для его безопасности. Произошло это так. В печати появилось сообщение о том, что советский пароход «Комсомол», направлявшийся с грузами в Испанию, потоплен фашистским военным кораблём. Судьба экипажа оставалась неизвестной. Китти, прочитав об этом, горько плакала: ей вспомнились ребята с этого судна, на котором она ещё недавно шла в Ленинград, веселый помощник капитана «Ильуша» и другие молодые моряки, с которыми она «забивала козла» на палубе. Неужели они сейчас лежали на дне моря или томились в фашистском плену? О них ничего не было известно.

Резидент Малли получил телеграмму из Центра с просьбой принять меры по выяснению судьбы команды «Комсомола». Он дал задание Маклейну. Одновременно решил послать на территорию Испании, занятую фашистами, доверительную связь Дейча — агента «Нелли». Она была опытным партийным нелегалом. Китти удалось уговорить ее съездить в Испанию. Маклейн в свою очередь получил информацию о положении команды «Комсомола», которая была передана в Москву и напечатана в прессе.

Вскоре из Центра поступило письмо о том, что телеграмма о судьбе «Комсомола» очень обрадовала, и с просьбой передать благодарность Маклейну и сообщить, не отразилось ли в какой-нибудь степени на его работе опубликование этих сведений в нашей печати.

К счастью, и на этот раз все обошлось благополучно.

Совместная работа Дональда и Китти протекала так. Дважды в неделю он, уходя с работы, брал с собой портфель, туго набитый документами. Опасно ли это было? Архиопасно, конечно. В одном из своих писем Дональд отмечал: «Согласно положению я имею право брать на дом документы, которые подлежат моей обработке. Я, однако, иногда беру документы, которые проходят через меня, и секретного порядка, а последний год и очень секретные, которые не касаются моей работы, а также и телеграммы. В случае… если бы я должен был обязательно показать, что находится в моём портфеле во время прихода и ухода с работы, было бы легко объяснить, что неразрешенные к выносу бумаги попали ошибочно, и ничего бы не случилось».

Конечно, выходя из министерства, он волновался и был в напряжении. Его заявление, что «ничего бы не случилось», было лишь бравадой, которой он попытался успокоить себя и руководство резидентуры. На протяжении многих лет чуть ли не через день носить с собой «бомбу с зажженным фитилём» — легко ли это было выдержать человеческим нервам?

Центр, понимая ценность разведчика Маклейна и важность того, что материалы от «Лирика» можно брать лишь при максимальной гарантии того, что опасность провала сведена на нет, указывал резиденту, что тот не должен допускать никакой погони за материалами в ущерб уверенности, что все «о’кей», не пренебрегать ни в коем случае соображениями конспирации в погоне за получением материалов от разведчика. В одном из писем Центр предупредил резидента: «Маклейн является самым ценным вашим источником — отсюда делайте соответствующие выводы».

Каждый вечер всегда элегантный, неизменно вежливый и улыбающийся молодой человек покидал здание Форин-офиса и направлялся к себе на Оукин-стрит. Дважды в неделю, а иногда и чаще, проводя некоторое время дома, снова выходил на улицу и брал такси. Доехав до какого-нибудь перекрестка, останавливал машину и, немного пройдясь, брал другую. Иногда, если казалось, что обстановка небезопасна, пересаживался в третью. Доезжал до соседней с Киттиным домом улицы и оттуда шел пешком. Дональд умел точно рассчитывать время и всегда ровно в полдесятого вечера подходил к ее дверям. Она уже ждала его, радостно возбужденная и принарядившаяся.

— Добрый вечер, мисс, — приветствовал он ее, иногда букетиком цветов, иногда коробкой конфет.

Она приседала в шутливом книксене.

Так уж получилось, что их отношения развивались в двух направлениях — деловом и шутливо-дружеском.

— Ну что пчелка принесла сегодня? — вопрошала Китти, и Дональд, протягивая портфель, в тон ей отвечал:

— Много вкусного сладкого меда!

С прибытием Дональда сразу начали с работы. Дональд никогда не вмешивался в манипуляции Китти, он лишь бегло просматривал листы документов и некоторые из них, считая интересными, откладывал в сторону. Из-за этого однажды произошел скандал с Центром, когда резидент получил замечание за то, что «при фотографировании многие листы оказались пропущенными». Озабоченный и напуганный резидент тут же направил в Москву объяснение, что Маклейн отбраковывает материалы, не представляющие ценности, и заверение в том, что в дальнейшем будут фотографировать «все подряд». На это Центр возразил, что объяснение резидента его вполне удовлетворило и необходимости в фотографировании всех подряд документов нет, так как не стоит загружать почту неинтересными материалами и удлинять время съемки.

Комната для прислуги, где проводилась съемка, была темной и тесной. Перед работой Китти обычно переодевалась в легкий халатик и в нем манипулировала со своей техникой. Дональд стоял рядом, отбирал листы и наблюдая за работой. Фотографируя, она однажды почувствовала, что он вплотную приблизился к ней и обнял за плечи.

— Ты мне мешаешь, — не очень строго пробормотала она.

Дональд осторожно отстранился, а потом, когда она кончила работу, снова прижал и поцеловал ее в шею, в самые завитки волос.

Китти стояла неподвижно, наклонив голову и опустив руки.

— Милая, мне так хорошо с тобой, — шептал Дональд.

— Скольким ты уже говорил эти слова?

А. Х. Артузов — ас советской разведки

В. А. Кирпиченко. Исполняющий обязанности начальника разведки с 01.10.1988 по 06.02.1989 г.

Л. В. Шебаршин. Начальник внешней разведки с 1988 по 1991 г.

М. А. Трилиссер. В 1922–1929 гг. — начальник ИНО ГПУ — ОГПУ

C. M. Шпигельглас. Исполняющий обязанности начальника внешней разведки в 1953 г.

П. М Фитин. В 1939–1946 гг. руководитель внешней разведки

А. М. Коротков. Исполняющий обязанности начальника разведки с мая по июль 1953 г.

А. М. Сахаровский. Начальник внешней разведки с 1955 по 1971 г.

Я. И. Серебрянский. Руководитель операции по похищению генерала Е. К. Миллера

Н. И. Эйтингон. Руководил операцией по ликвидации Л. Д. Троцкого

Л. Д. Троцкий. Ликвидирован в 1940 г.

Р. Меркадер. Ликвидировал Л. Д. Троцкого

Курсант училища ВМФ Великобритании Дж. Блейк. 1943 г. В настоящее время живет в Москве

Рихард Зорге. Казнен в Японии 7 ноября 1944 г. Разведчик-нелегал

А. М. Козлов — Герой России

Герои РФ. Полученная ими информация способствовала ускоренному созданию атомной бомбы в СССР

В. Б. Борковский

Л Р. Квасников

A.C. Фетисов

A.A. Яцков

Супруги проработали за рубежом не один десяток лет. Контрразведка противника так и не смогла напасть на их след

Е. И. Муксей

М. И. Мукасей

Я. К. Берзин. В 1924–1935 гг. и в 1937 г. — начальник Разведывательного управления РККА

Ю. И. Дроздов. 12 лет возглавлял нелегальную разведку

Похороны К. Молодого. В почетном карауле — Рудольф Абель

Разведчик-нелегал А. Н. Ботян во время вручения ему Президентом РФ В. В. Путиным Звезды Героя России в 2007 г.

Л. П. Берия. Руководитель проекта по созданию советской атомной бомбы

Клаус Фукс. Поставлял ценнейшие материалы по созданию атомной бомбы в СССР

А. Д. Сахаров. «Отец» водородной бомбы

Роберт Оппенгеймер. «Отец» американской атомной бомбы. От создания водородной бомбы отказался

Н. И. Кузнецов. Герой Советского Союза

Арнольд Дейч — создатель «Кембриджской пятерки»

Ким Филби. Более 20 лет передавал ценную информацию в СССР

Дональд Маклейн. Советский разведчик. Умер в СССР в 1983 г.

Л. М. Орлов-Никольский. Бежал в США, где и умер

Супруги Розенберг. Казнены в США на электрическом стуле

Супруги Энвер (Халеф) и Хатыча (Бир) Садык

Вилли Леман («Брайтенбах»). Будучи сотрудником гестапо, работал на советскую разведку

Н. В. Скоблин. Участвовал в похищении генерала Миллера

А. Ф. Камаева-Филоненко. 1970-е гг.

Н. В. Плевицкая (Скоблина). Погибла в заключении в Париже

И. Григулевич с супругой. Высший пилотаж в разведке

В. М. Зарубин. Работал с В. Леманом

Е. Ю. Зарубина. Завербовала В. Лемана

H.A. Шварев в начале служебной карьеры

H.A. Шварев с товарищами в первый год службы в ВДВ. 1953 г.

H.A. Шварев производит осмотр подгонки парашюта у курсантов-десантников. 1963 г.

Руководящий состав отряда спецназа «Каскад» в Кабуле. 1981 г.

H.A. Шварев на фоне дворца Амина, восстановленного после штурма. 1981 г.

Встреча выпускников Военной академии им. М. В. Фрунзе. 25 лет выпуска. 1994 г.

— Какая разница? Ведь все они были мне чужие, чужие по духу. Только с тобой я ощущаю полное единение. И души, и тела. Я это почувствовал сразу, когда мы встретились теперь, для этой работы. И ты вся такая, о которой я мечтал. Мне с тобой легко. Если бы ты знала девиц и дам моего круга: жеманство, дурацкие умные разговоры. А с тобой все просто. Я могу говорить о деле — хорошо, о пустяках — приятно, просто молчать — тоже. Меня ничто не тяготит. Я впервые испытываю это.

Его слова завораживали Китти. Она закрывала глаза. Многие годы она была в напряжении, а сейчас впервые расслабилась. Все эти конспирации, наружные наблюдения, вынужденные обманы, страхи, политика, метания по чужим странам, паспортные контроли, пароли и отзывы — все осталось где-то там, за этими стенами. Ей ничего не угрожало, ей было просто хорошо, и с ней был человек, которого она любила. Она просто хотела его.

Но долг еще удерживал ее. Долг был еще сильнее страсти, ей казалось, что шаг навстречу ему все испортит в их отношениях и лишит ее возможности видеть его. Она слегка отстранилась:

— Не надо, милый. Пойдем лучше поужинаем.

— Китти, ты понимаешь…

— Я все понимаю, — она прикрыла ему рот ладоней, — все понимаю. Но не сейчас. Дай мне все осмыслить.

25 мая 1938 года Дональд и Китти отпраздновали вместе день рождения в ресторане «Ллойд». Расставаясь в этот вечер, они впервые поцеловались. Поцелуй Дональда был нежным и ласковым. Проводив его, Китти долго стояла у порога, прижавшись лбом к холодной двери. Ко дню рождения Дональд преподнес Китти шикарный букет цветов и подарок. Китти не могла долго ждать и тут же раскрыла пакетик и коробочку с кулоном.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула она. — Надень мне его.

Дональд, довольный тем, что подарок понравился, застегнул цепочку на ее шее. До последнего дня своей жизни Китти никогда не расставалась с этим кулоном. На кулоне была надпись: «К. от Д. 24.05.37».

Настал момент, когда все было переговорено, все тосты произнесены. Лондон уже засыпал, одно за другим гасли окна, и каждое из них скрывало какую-то свою маленькую тайну или большой секрет. И за этим, которое уже не светилось, скрывалась маленькая тайна двух тянущихся друг к другу сердец и большой секрет их удивительной совместной работы.

Дональд подошел к Китти, поднял ее со стула и обнял. Она пыталась что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем и повел к двери спальни…

Он ушел только в два часа ночи, обессилевший и умиротворенный. Китти, насытившаяся любовью и счастливая, лежала, вновь и вновь переживая восхитительные минуты близости. Спать не хотелось, и постепенно проза жизни стала проникать в ее сознание. Она понимала, что, несмотря ни на какие заверения, будущего у них нет. Кто он и кто она? Блестящий выпускник одного из самых престижных университетов мира, сын министра, и она, малограмотная, даже не знающая четырех правил арифметики, дочь сапожника?

Красавец, которому с радостью отдаст руку и сердце любая, самая высокопоставленная невеста Лондона, и она, уже начинающая увядать, на четырнадцать лет старше его, женщина? Что их объединяло, кроме той дикой страсти, которую она испытала сегодня, и общего дела, которому они вместе служили?

Тут ее мысли приняли другое направление. Китти была честным человеком и помнила слова своего учителя по правилам конспирации товарища Геннадия о том, что разведчик обязан докладывать обо всем, даже о интимных сторонах своей жизни.

«В силах ли я это сделать? — размышляла она. Ведь никто об этом не узнает. А если я доложу, нас могут разлучить. Ведь любовь и долг страсть и разведку смешивать нельзя. Но это в том случае, если они противоречат друг другу…»

Вот примерно в таких размышлениях и прошла эта ночь.

Утром Китти приняла твёрдое решение и на встрече с резидентом доложила ему обо всем этом. Тот схватился за голову и первой же почтой информировал Москву. Там, к его удивлению и удивлению Китти, новость восприняли спокойно и вопрос об отзыве из страны не поднимался. Начальник внешней разведки заметил: «А почему бы и нет? И слава Богу! Нашему делу это никак не повредит».

В марте 1944 года Маклейн получил новое назначение в США — должность 1-го секретаря английского посольства в Вашингтоне. Руководство внешней разведки восприняло это известие о переводе Дональда в Соединенные Штаты положительно. Военный и политический центр западных союзников переместился в США. Американцы теперь задавали тон на всех направлениях: военном, политическом, экономическом, а также в области создания новых видов оружия (и в первую очередь — атомного!). В этих условиях иметь своего человека в таком важном учреждении, как посольство Великобритании, через которое осуществлялись контакты между руководством США и Англии, было исключительно важно в тот период.

Пост 1-го секретаря посольства выводил Дональда на уровень, который позволял иметь доступ ко многим секретам посольства.

По приезде Маклейна в США по указанию Центра с ним была установлена связь сотрудником «легальной резидентуры». После нескольких встреч руководство резидентуры сразу поняло, что к ним прибыл неординарный помощник. Он не только имел блестящие возможности и мог добывать очень важную информацию, но и был хорошо подготовлен в оперативном плане. В своём отчете о встречах с Маклейном оперработник писал: «„Гомер“ (псевдоним Маклейна) производит впечатление очень инициативного человека, не нуждающегося в том, чтобы его подталкивали в работе. Он прекрасно ориентируется в международной обстановке и понимает, какие вопросы представляют для нас наибольший интерес. С его стороны не чувствуется желания уклониться от работы с нами. Наоборот, он считает, что слишком редкие встречи не дают ему возможности своевременно передавать разведывательную информацию».

В ответ на полученный из резидентуры отчет о работе с источником из Центра была направлена телеграмма, где указывалось, что в США выезжает для работы с Маклейном специально выделенный для этого работник. Им оказался Анатолий Горский, который длительное время работал с источником в Англии и смог установить с ним очень хорошие отношения. Учитывая это, а также новое положение Маклейна, Центр решил не менять куратора. Так в октябре 1944 года Горский продолжил работу с Маклейном, чему тот был безмерно рад.

После приезда Анатолия Борисовича в США работа с источником значительно оживилась, информационная отдача во много раз увеличилась. За полугодие 1945 года только по телеграфу в Центр было передано содержание 190 секретных документов и 26 агентурных сообщений. Из этих материалов 146 были направлены тов. Сталину и другим высшим руководителям страны.

В США Горский работал с Маклейном всего один год. В ноябре 1945 года по указанию Центра он выехал в Москву. Связано это было с предательством агента резидентуры, который знал Горского как советского разведчика. С Маклейном стал работать другой сотрудник, принадлежность которого к разведке не была известна американским спецслужбам.

За время работы в посольстве в Вашингтоне Маклейн был назначен секретарем англо-американского комитета по атомной энергии, что давало возможность следить за ходом работ по атомной бомбе и новым аспектам в развитии атомной промышленности и научным исследованиям.

Послом Англии в Соединенных Штатах был в то время лорд Галифакс. Поскольку Дональд был прекрасным специалистом и заметно выделялся среди других дипломатов, его постоянно привлекали к подготовке материалов особой важности и срочности.

Самым интересным направлением его деятельности было участие в работе по координации американского Манхэттенского проекта (разработка атомной бомбы. — Н. Ш.). Он добывал некоторые материалы по научно-техническим вопросам. Но главным образом его возможности касались оценки тех или иных разработок, политических аспектов той или иной проблемы, противоречий, возникавших между англичанами и американцами. Его информация по этим вопросам оценивалась в Центре исключительно высоко.

Противоречия между США и Англией к тому времени обострились. Англичане отозвали своих ученых домой для работы над собственным атомным проектом. Маклейн продолжал в посольстве отвечать за поддержание связи с американской Комиссией по атомной энергии. Это давало ему возможность посещать некоторые атомные объекты и учреждения и наряду с выяснением вопросов, необходимых английским атомщикам, собирать нужную Советскому Союзу информацию.

В феврале 1947 года Дональд Маклин был выдвинут на должность содиректора секретариата по координации англо-американско-канадской политики в области ядерной энергии и тем самым получил еще более широкие возможности знакомиться с секретной документацией по атомной проблематике.

В октябре 1947 года у советской разведки произошел провал. Ну а поскольку обстановка осложнилась, Маклейн предложил временно прекратить с ним связь. Центр внимательно рассмотрел эту просьбу и рекомендовал резидентуре работу не прекращать, но усилить конспирацию и встречи проводить не чаще одного раза в месяц.

Отказ сделать перерыв в работе с Маклейном был связан с особым характером информации, которая от него в это время поступала, в частности по атомной проблематике. Кроме того, важно было также получить данные и о подготовке США и Англии к конференции Совета министров иностранных дел, которая должна была через некоторое время состояться в Лондоне. Такие материалы имелись в английском посольстве к тому времени.

Летом 1948 года Маклейн получил повышение. Он был назначен советником английского посольства в Египте. Ему в это время было 35 лет. Это был самый молодой дипломат на британской дипломатической службе, занимавший такой высокий пост.

О нем говорили как об исключительно способном и блестящем работнике и прочили на высокие должности в Министерстве иностранных дел.

Когда он прибыл в Египет, резидентура внешней разведки в Каире была соответствующим образом сориентирована в отношении организации работы с ним. Однако плодотворной работы с Маклейном не получилось. Большие нервные перегрузки, которые он испытывал на протяжении последних лет, серьезно сказались на его здоровье. Он стал впадать в стрессовые состояния, начал злоупотреблять спиртным. В одном из писем в Москву он выразил желание переехать на жительство в СССР.

В 1950 году Маклейн вернулся в Англию. Через некоторое время он получил новое назначение. Он стал заведующим американским отделом Министерства иностранных дел. Центр разработал план по восстановлению связи с источником и продолжению работы с ним в Англии.

Однако в мае 1951 года обстановка вокруг Маклейна начала осложняться. Американцы, занимавшиеся радиоперехватом наших радиограмм, одновременно проводили работу по их дешифровке. Но им долго не удавалось это сделать. Проводили эту работу и англичане. И все же американцы были удачливее. Они по сообщениям в западной прессе сумели прочесть несколько отрывков из телеграмм, отправлявшихся нашей резидентурой из США. В июне 1950 года им удалось восстановить некоторые фрагменты шифртелеграммы, посланной в Москву в 1945 году резидентурой внешней разведки в США. В телеграмме сообщалось о секретных англо-американских переговорах. Американцы сообщили об этом англичанам. Английская контрразведка определила, что содержание этой информации было известно только восьми лицам. Пользуясь методом исключения, англичане установили, что сведения об этих переговорах советская разведка могла получить лишь от двух лиц, одним из которых являлся Дональд Маклейн. Английская контрразведка МИ-5 организовала негласное расследование этого дела и установила за Маклейном слежку.

Одновременно с английской контрразведкой за развитием событий внимательно следил Ким Филби — советский разведчик, работавший в английской разведке. В это время он находился в США, являясь представителем СИС в ЦРУ. Он своевременно получил от руководителя ЦРУ информацию и решил действовать без промедления. В США в это время был Гай Бёрджесс — другой источник внешней разведки, который был связан с ним. Филби информировал его о надвигающейся опасности и предложил срочно выехать в Англию, поставить перед советскими товарищами вопрос о немедленном выводе Маклейна в СССР. Филби настаивал на том, чтобы Бёрджесс сопровождал Дональда до обусловленного пункта на континенте, а затем возвратился в Англию. Бёрджесс прибыл в Англию и занялся спасением Маклейна.

Руководство внешней разведки не замедлило с ответом. Резидент получил указание принять все необходимые меры к отправке в СССР Маклейна и согласился с предложением, чтобы Бёрджесс сопровождал его в пути.

Однако выехать из Англии было нелегко. Маклейн уже находился под плотным наружным наблюдением. Контакт с резидентурой поддерживался через Бёрджесса, а он, как сотрудник министерства иностранных дел, заходил в кабинет к Маклейну, заводил разговор на нейтральные темы, тем временем писал на бумаге, что тот должен делать немедленно. Эта предосторожность осуществлялась потому, что кабинет Маклейна наверняка уже прослушивался контрразведкой.

Вечером в пятницу 25 мая 1951 года Бёрджесс заехал домой к Маклейну, они объявили домашним, что заедут на часок в клуб. Дональд прошел наверх, поцеловал детей, жену, и они выехали из дома.

Поездка в клуб была лишь предлогом, на самом деле у Бёрджесса в кармане уже лежали два билета на пароход, отплывавший через полчаса во Францию. Они в последний момент успели сесть на судно, а через несколько часов были в Париже.

Отъезд прошел спокойно, наружного наблюдения не было, начинались выходные дни, и контрразведка, видимо, ограничилась техническим контролем. Как стало позже известно, контрразведка планировала провести допрос Маклейна в следующий понедельник. Но этому не суждено было сбыться. Из Франции путь разведчиков лежал в Швейцарию и Чехословакию. А в воскресенье они были в Москве. (Бёрджесс решил бежать вместе с Маклейном. Хотя Филби его предупреждал, что он проводит Маклейна до Чехословакии и возвратится назад в Англию, Бёрджесс обет нарушил, и Филби ему этого не простил. На его похороны Филби не прибыл.)

В судьбе Маклейна начался новый период. Он прожил в СССР почти 30 лет. Сначала его по соображениям безопасности поселили в Куйбышеве, где он жил до 1955 года. Затем он попросил перевести его в Москву или Ленинград. К нему приехала жена с детьми, семья получила советское гражданство.

После переезда в Москву Дональд сначала был сотрудником журнала «Международная жизнь», а затем перешел в Институт мировой экономики и международных отношений, где проработал до конца жизни. Одновременно он был консультантом во внешней разведке.

Будучи старшим научным сотрудником, Маклейн подготовил несколько научных работ, защитил кандидатскую, а затем докторскую диссертацию на тему «Внешняя политика Англии после Суэца». Она получила высокую оценку и была опубликована в СССР, Англии и США.

Талантливый исследователь британской и мировой политики, тонкий аналитик, он внимательно следил и за развитием обстановки внутри СССР. Маклейн направлял обращения в ЦК КПСС, КГБ, в которых излагал свои соображения по ряду аспектов внутренней и внешней политики советского государства.

В политической и экономической областях Маклейн был сторонником проведения реформ, направленных на децентрализацию руководства страной и демократизации общества в целом.

Так, он писал: «…мне представляется наиболее вероятным, что в следующие пять лет (это он писал в 1981 году) в результате благоприятных изменений в высшем руководстве мы окажемся свидетелями улучшения политического, культурного и нравственного климата в Советское Союзе и развертывания целого комплекса реформ, которые затронут самые важные сферы жизни советского народа».

Разведчик, ученый считал, что реформы должны раскрепостить производственные силы страны и дать сильный толчок развитию экономики, культуры, улучшению социальных условий жизни народа и в целом укрепить советское государство.

Что касается жизни Маклейна в СССР, то она складывалась интересно и благополучно. Творческая работа увлекла его. Он постоянно был занят исследованием интересовавших его проблем, подготовкой научных кадров, докладов и статей, участвовал в конференциях и «круглых столах». Однажды он сказал своему близкому другу Джорджу Блейку: «Вместо того чтобы стать алкоголиком, я стал работоголиком». Кстати: Д. Блейк — советский разведчик, был арестован и осужден в Англии на 42 года тюремного заключения. Из тюрьмы бежал и живет сейчас в Москве.

У Дональда было много друзей и знакомых из числа сотрудников своего института и других научных учреждений. Маклейн был внимателен к коллегам, и если кто-то обращался к нему за помощью, то никогда не получал отказа. Его мягкий характер и добрая улыбка вызывали ответную благожелательную реакцию. Он овладел русским языком, говорил и писал без ошибок.

В отличие от Дональда, жена и дети не могли адаптироваться к жизни в СССР, и Маклейн страдал от того, что вырвал их из привычной и родной для них среды.

В конце 70-х годов его сыновья, которые уже имели свои семьи, решили вернуться на родину. Дональд всячески старался помочь оформить документы, необходимые для их возвращения в Великобританию.

К несчастью, Дональд заболел раком. Он это знал, но, будучи мужественным человеком, старался сделать все для членов своей семьи, чтобы у них не возникло осложнений после его смерти. Один за другим Союз покинули все члены его семьи. Он остался в одиночестве. Особенно скучал по своей маленькой внучке, к которой был сильно привязан.

Последние два года провел один. Его хозяйство вела домработница, добрый и отзывчивый человек. Не покидали его и друзья.

У Дональда была летняя дача. Он получал большое удовольствие, отдыхая в тени цветов, выращивал ягоды и овощи. Зимой он страстно любил лыжи и целыми днями пропадал на лыжне в подмосковных лесах.

Болезнь Дональд переносил мужественно. До последнего дня работал над коллективным трудом, который он редактировал.

Незадолго до кончины Дональда к нему в гости приезжали его младший брат Алан и старший сын Ферпос. Но болезнь прогрессировала, и в связи с резким обострением его поместили в одну из лучших клиник Москвы. Медицина оказалась бессильна, и 9 марта 1983 года замечательный разведчик закончил свой земной путь.

Гражданская панихида, состоявшаяся в актовом зале института, превратилась в трогательное прощание с человеком, которого уважали и любили. Проститься с Дональдом пришло много людей. Выступали академики, научные сотрудники, представители внешней разведки и люди, хорошо знавшие своего товарища.

Тело Маклейна было кремировано. Урну с прахом увез в Англию его сын Ферпос, чтобы, согласно завещанию отца, похоронить в семейном склепе на его родине.

В библиотеке Института мировой экономики и международных отношений висят портреты знаменитых ученых. Среди них — портрет Дональда Маклейна.

Легендарный советский разведчик поистине заслужил такое весомое уважение и великую честь.

Известный наш разведчик-нелегал Джордж Блэйк[7] (1922 г. р.) в своей книге «Иного выбора нет» писал, что уважение к этому человеку у сотрудников института и его друзей было настолько велико, что долгое время после его кончины у портрета Дональда всегда лежали живые цветы, которые приносили сотрудники, его друзья и поклонники.

«Нельзя сказать, — пишет в своей книге „Годы в большой политике“ бывший директор Службы внешней разведки РФ Е. М. Примаков, — что Маклейн не любил Британию, особенно Шотландию. Но он был патриотом Советского Союза, исходя исключительно из идеологических соображений».

Боевые и трудовые заслуги Дональда Маклейна перед нашей великой державой отмечены по достоинству советскими орденами Красного Знамени и Трудового Красного Знамени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.