«… И ЛЮБЫМ ДРУГИМ БОГАМ»

«… И ЛЮБЫМ ДРУГИМ БОГАМ»

Наблюдая за каплями, падавшими из водяных часов, халдеи бросили бронзовый шар в бронзовый таз, и раздавшийся звук возвестил дворцу ту самую секунду и тот самый момент, когда начался месяц нисана нового года. Это был год 529-й до Рождества Христова.

Как обычно, при первых признаках рассвета Кир вышел из жилого дворца и направился мимо портала с духом-хранителем, изваянием его фраваши. По длинным рядам ступеней он поднялся к жертвенникам, где с бальзаминовыми ветвями ждали жрецы. Толпа, стоявшая у лестницы под мраморной террасой, по большей части состояла из зороастрийцев. Среди них Кир заметил нескольких паломников из Белого братства и возмутился, поскольку эти гости с востока никогда не заходили в зал аудиенций и не оказывали ему почтение как своему царю. У своего бактрийского костра они шли на это довольно охотно. Он услышал, как они монотонно воспевали Ахуру-Мазду, невидимого и вечно присутствующего. Ни к какому другому богу они не обращались. Вероятно, когда солнце достигает стен храма иудеев, там возносят молитву одному Яхве. А в храмах Египта — Амону…

Кир вскинул вверх руки, и все вокруг замолчали. Жрецы приготовились услышать обращение царя. Было хорошо известно, что Кир не верил в какого-либо конкретного бога. Не сомневаясь ни минуты, он коснулся рук вавилонского кумира, а здесь стоял у жертвенника Ахуры-Мазды.

Абсолютно это сознавая, Кир раздумывал, что бы он мог произнести, не погрешив против правды. Жрецы святилища всегда придавали значение произнесенным словам и не считались с тем, что было на сердце у оратора. А какая польза от слов, если они не идут прямо от сердца?

Кир еще подумал и провозгласил:

— Ахуре-Мазде и любым другим богам.

Его фразу услышали и стали повторять. Она вызвала бурные дебаты о божествах, которых царь вольно или невольно не назвал.

Тот год в Парсагардах принес Киру серьезные проблемы. В Вавилоне решительный Камбис собрал значительные военные силы, чтобы внушить страх упрямым кликам. Создав такую могущественную армию, сын просил у Кира разрешения двинуться через Иерусалим на Египет, утверждая, что завоевание Нильской долины положит конец спорам с Бабирушем о границе. С другой стороны престарелый Амасис, без сомнения желавший заключить мир, который мог поднять его популярность, прислал внушительное посольство, чтобы потребовать — глагол, используемый гордыми египтянами, — заключения с Киром договора о союзе и совместной обороне. Так откормленный на убой вол может требовать союза со львом…

В Среднем море финикийцы нападали на греческие торговые конвои, утверждая, что действуют исключительно в целях защиты собственных купцов от пиратов. Очевидно, на этом море любой враг становился пиратом. На самом деле лукавые финикийцы просто рассчитывали уничтожить корабли соперников…

Сатрап Согда в послании из Мараканды сообщал, что из-за пограничной реки нападают мародеры. Сторожевых постов на реке было мало, и сатрап запрашивал средства из царской казны на создание новых постов и гарнизонов, более пригодных для отражения нападений. Но Кир не видел никакого смысла в возведении укреплений против кочевых племен, которые просто объедут их стороной… Даже стена Навуходоносора не помогла удержать Вавилон…

Безветренным летним вечером он отослал всех просителей, чтобы урвать полчаса отдыха перед ужином. Оставив трон и стражников, он направился в заднюю колоннаду, где мог погулять, не опасаясь быть потревоженным. Он обдумывал последний отчет своего наблюдателя из Сард. В нем говорилось о мисийцах, эолийском, а значит, арийском народе, проживавшем на берегу Дарданелл вокруг руин Трои. Эти мисийцы претендовали на часть славы защитников Трои во время той осады, о которой рассказывал Киру Крез. Теперь они вымогали дань с греческих судов, проходивших проливом из Эцксинского моря с грузами зерна, шкур и рабов. Сардский сатрап одобрил это действие, поскольку оно увеличивало доходы Сард. Но Кира возмущало, что мисийцы считают себя вправе задерживать греческие суда, не платившие дань. И Кир не мог понять, почему живущие на берегу мисийцы каким-то образом претендуют на воды между морями. Во всяком случае, из-за небольшой суммы денег они рискуют получить ожесточенную ссору.

Расхаживая между колонн, Кир решил, что, приказав Сардам разрешить свободное плавание через пролив, он большой пользы не добьется. Конечно, приказ будет выполнен — формально, — и мисийцам придется изобрести какой-либо другой способ сбора дани. Лучшим решением было бы создание новой мисийской сатрапии, тогда ее куратор отвечал бы на месте за все, что происходит в проливе.

Он почти пришел к решению, когда осознал, что между колоннами стоит какой-то мужчина. У посетителя было знакомое лицо, а на его длинном сером платье виднелись засохшие пятна грязи, свидетельствовавшие о долгом путешествии. Он должен был ждать довольно долго, и рядом с ним не было управляющего, который мог бы доложить о нем. Увидев, что Кир смотрит на него, он вытянул вперед руку.

— Великий царь, — умоляюще произнес он, — защити долину Заратустры.

По этому голосу Кир узнал мага — раба у башни в Экбатане и оратора у могилы пророка Заратустры.

— А, маг, наконец-то ты посчитал нужным войти в мои ворота. — Кир не скрывал своего любопытства.

Странник улыбнулся:

— Твои ворота слишком хорошо охраняются; твой церемониймейстер хотел узнать, от какого официального лица я прибыл с прошением о царской милости. Поэтому я проскользнул через заднюю дверь.

— Все же приветствую тебя в моем доме. Не припомню, чтобы ты меня приветствовал, когда я проник в твою долину задним ходом. — Когда маг это признал, Кир спросил:

— Какая нужда возникла в твоей долине? Казалось, там все было довольно хорошо.

— Она опустошена огнем и мечом. Кочевники с севера вторгаются на наши земли. А у нас нет средств защиты. Кир, ты поклялся защитить Бактрию.

Маг говорил так, будто напоминал Киру о каких-то забытых им пустяках. Видимо, странник ничего не понимал в военном деле. Кир вспомнил доклад с границы из Мараканды и начал объяснять, что это дело сатрапа Согда. Северная граница находилась в месяце пути — для быстро скачущего гонца. У него много лет не было возможности вернуться в Бактрию. Если кочевники имеют превосходство в силе, он мог направить Хазарапата, чтобы собрал рекрутов из Парфии и Хорезмии и прогнал врага. Кир начал это объяснять человеку, проделавшему весь этот путь, думая лишь о его личной клятве. На мгновение он задумался, а затем сказал:

— Маг, ты долго был в пути. Пойдем, поужинаешь со мной, потом отдохнешь. Я Кир, и я сдержу данное тебе обещание.