КИР СКАЧЕТ В ПАРСАГАРДЫ

КИР СКАЧЕТ В ПАРСАГАРДЫ

Когда персидская экспедиция ускоренным маршем двинулась на юг, до нее стали доходить вести с родины.

Дело в том, что Кир, как и обещал на иберийской реке, собрал на совет старейших военачальников и спросил, как им следует поступить. Все согласились, что Травяное море — страна враждебная, и никто не испытывал желания в ней задерживаться. Киру пришло в голову, что беда обрушилась на них, как только он бросил на скифское золото кинжал с изображением Великой богини. Тогда он спросил каждого военачальника, по какой дороге им нужно выходить из степи; как он и ожидал, все назвали юг, но показали разные направления. У каждого сложилось свое представление, где могла протекать река, ведущая к воротам Белых гор. Кир согласился с маршрутом, который он уже выработал в уме, вспоминая расположение звезд, за которыми он наблюдал каждый вечер, подсчитывая число совершенных ими дневных переходов и добавляя свою оценку расстояния, пройденного за каждый день. Для надежности он обращался к своей памяти снова и снова. Он не мог допустить ошибку.

Итак, его всадники спешно двигались восточнее южного направления, когда заметили пыль, быстро поднимавшуюся позади вдоль дороги. Перед наступлением зимы земля была сухой. Персы повернулись и потянулись за оружием, но увидели, что всадников, скакавших за ними галопом, было не более десяти человек, а с ними бежало столько же запасных лошадей. И носили эти всадники капюшонообразные шапки и облегающие штаны, которые надевали персы, когда нужно было передвигаться быстро и на большие расстояния. Их вожак, молодой Ахеменид, с радостным криком натянул поводья. Его глаза были прищурены, а кожа потемнела от пыли.

— Клянусь солнцем на небесах и огнем Атара, — приветствовал он их, — но вы оставили след, как змея, ползущая к себе в нору. — Он гордо выпрямился, опираясь на кожаные стремена. — Нам хватило двух лун, чтобы догнать вас, путешествующих уже два года. Из Парсагард я держу путь. — Заметив среди военачальников Кира, молодой всадник стремительно соскочил на землю, подбежал к нему и, обхватив его ногу, склонил голову. — Кир, сын Камбиса! Кланяюсь ноге моего властителя Кира, царя Аншана.

Они разбили лагерь, чтобы услышать от гонца вести — как Камбиса похоронили в гробнице над рекой и как из Экбатаны пришло известие о гибели на войне самого Кира. Но Кассандана, жена Кира, не признала его смерть. Она клялась хранителям закона, что во сне видела Кира живым, направляющимся обратно в Парсагарды. Увечный Митрадат сказал свое слово: он признавал сына Камбиса единственным законным царем Аншана. Когда Ахемениды и маспии объединились, к ним примкнули вожди марафиев. Поэтому Три племени ждали прибытия Кира, а семь остальных иранских племен — сообщений о его участи. Кир должен перестать гоняться за царской славой, сказал посланец, и обязан быстро вернуться в свою страну.

Тогда Кир Ахеменид принял первое решение как царь. Он брал с собой воинов из Трех племен, чтобы поскакать с ними прямо в Парсагарды. Остальная часть армии должна была сопровождать тело Вартана через Низинную страну и Армению в Экбатану. Расчлененное тело вымыли, забальзамировали, по обычаю, пикантным маслом и завернули в травы. Это было самое лучшее, что они могли сделать.

Как ни торопился Кир, зима наступала быстрее. Он и его соплеменники были вынуждены дожидаться таяния снегов на перевалах Голубых гор. Озабоченный таким промедлением, Кир взял Эмбу, десятерых лучших мужей, запасных лошадей и направился вперед навстречу зимнему утру.

Свою долину он нашел такой же, какой покинул, покрытую молодыми травами. Спешиваясь у дворцовой лестницы, он обратил внимание, что отцу так и не удалось установить статуи хранителей. При входе в каменный дворец его ждала Кассандана с двумя детьми, которые за это время подросли и превратились в крепких мальчиков. Одетая в новую пурпурную мантию с застежкой в виде ахеменидских царских крыльев, она склонила перед ним голову.

— Счастливый у тебя был сон, — сказал он ей, — в самое благоприятное время.

Когда они остались вдвоем у очага, она произнесла свое слово. Слезы побежали из ее прекрасных глаз.

— Во что превратили враги моего повелителя и мужа! Каким ты стал обгоревшим, худым, изнуренным, какие на тебе лохмотья!

Кир заверил жену, что никогда не чувствовал себя лучше; просто ему пришлось, как она и желала, испытать некоторые неудобства. Затем, побыв вместе с ней в постели, он рассказал Кассандане всю историю своей военной службы. Она снова заплакала, но уже спокойнее.

— Какой славы ты добился? — сокрушалась она. — Не покорил ни одного народа, но стал врагом царя Астиага и потерял скифское золото. И тебя сопровождает лишь десяток человек! — Она вздохнула и высказала свое мнение:

— Теперь, мой повелитель и муж, ты должен действовать с мудрой предусмотрительностью Камбиса, царя персов, или злая воля обрушится на твой народ.

Однако Зло, обрушившееся на Кира в следующие несколько лет, проистекало из единственного обстоятельства — его невозвращения в Экбатану, ну и отчасти из его упрямства.