«Вот сколько терпения у человека!»

«Вот сколько терпения у человека!»

Устинова Анна Степановна, 1903 год, дер. Платоновы

Нас в семье у родителей было одиннадцать детей. С детства приучали трудиться. Детей-то было много, жить как-то надо было. Поэтому отец у нас рыбачил на Вятке. Там тогда еще васконной рыбы было много. С четырнадцати лет начал отец меня с собой брать, были две гребли: в одной я, в другой — отец. Сама была еще не больно большого ростику, вместе с отцом невод тянула. Руки все в кровь стерутся, плачу, да все одно — тяну. Невод вытянешь, так он полнехонек, какая только рыбка не трепещется.

Было нас шесть девушек у мамы, надо как-то всех наряжать, а где деньги брать? Матушка у меня рукодельница была. Так она научила нас прясть (я пряла с восьми лет), а потом ткали и вышивали салфетки на стол, а матушка продавала их и на деньги наряду нам покупала. С молодого возраста приучала все делать по хозяйству. В доме всегда чистота и порядочек был. Девушкой ходила на игрища. К кому идешь, родителям сказывали. Если в том доме беспорядок, плохие люди живут, так еще и не отпустят. Без спросу мы и не ходили, боялись словом перечить родителям, так и сидели весь вечер дома.

Отец у нас был хороший — матерным словом не ругивался, вина не пил. Тогда заведено так было, что дети родителей своих почитали, слушались, не то что нынешняя молодежь. Мы выросли, и всех нас шесть сестер посватали. Ведь раньше-то смотрели, из какой семьи девушка, какой у нее род, плохой ли, хороший. А потом уже сватов засылали. Я вышла замуж рано, в семнадцать лет меня матушка отдала. Муж мой был в Германии в плену (I мировая война). Очистки три года ел. Пришел к ним однажды германский помещик и говорит: «Кто за лошадьми ухаживать умеет, в повозку впрягать?» Тогда Павел и говорит, что кони у его отца дома были. Помещик и забрал его к себе лошадьми управлять. Семь лет он у помещика жил. А потом наши стали размениваться: германцы туда, а наши сюда.

Он пришел из плену и женился на мне. И стала я в ихней семье четырнадцатой. После революции землю всем дали поровну. Полосами землю делили, сколько народу в семье, столько и полос. Кто хорошо трудится, старался, у того и хлеба, и всего боле было и жизнь лучше была. Им и завидовали. А бедняки-то так называемые ничего не имели, у них ведь земля-то тоже была, да им работать было неохота. На табак даже денег не было, они самосадку курили да в карты собирались играть. Прокоп был один — выйдет на улицу, дождь идет, и говорит: «Не пойду в огород!» Так весь день в карты проиграет да вино пить будет. Мой муж говорил: «Дождь и лата — все красота».

У таких мужиков землю арендовали, сеяли еще и лен, а свои полосы хлебом засевали или еще овес да ячмень для скотины. Продукты у нас все свои были, ничего покупного.

И хлеб свой, и масло, и молоко, роща для кваса… Свеклы напарим, репы, крупы сами делаем. Опустим мешок с зерном в реку, набухнет, и в печь. Насушим наперед и едим потом зиму кашу с молоком. Ткали и пряли тоже сами. В город даже возили продавать.

На деньги вырученные то обнову купим, то инструмент какой в хозяйстве нужный. Когда второй брат в доме женился, места мало стало и расстраиваться начали. Братья начали дом строить. Кирпич на фундамент сами делали, обжигали. Только дом построили, как начали раскулачивать. Брату Павлу говорят — что, кулак! Он говорит, что дом сам строил, в колхоз вступать не буду, и все! Приехали у него дом забирать. Да еще не могут его разобрать-то, кидают бревна сверху, они ломаются. А хозяин вышел и говорит: «Парни, вы ведь так все изломаете». И объяснил, как надо дом разбирать. Вот сколько терпенья у человека! Вот какие раньше люди крепкие, душевные были!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.