ЗЛОВЕЩАЯ ИДИЛЛИЯ 1939 ГОДА

ЗЛОВЕЩАЯ ИДИЛЛИЯ 1939 ГОДА

Каким было лето 1939 года? До той великой катастрофы, до того времени, когда фотография запечатлела то выражение маминого лица, какое предстало передо мною сейчас? До того, как договорились между собой Сталин и Гитлер. До того, как эстонцы со своими этическими ценностями были зажаты между двумя огромными и алчными политическими системами. В то прелестное, но роковое лето 1939 года на лицах еще не было следов недоверия, люди еще не успели почувствовать угрозу. В деревне Мурру на севере Тартуского уезда 18 июня в маленьком саду под сиренью был накрыт праздничный стол. Начинали распускаться посаженные перед домом пионы. Моей маме и ее сестре-двойняшке в тот день исполнилось 9 лет. У них было еще четыре старшие сестры. Семья была небогата, зато дочки красивы. Сестра Лайне испекла большой торт, украшенный сливками и клубникой. Хельди прочитала свое стихотворение, сочиненное в честь сестер-близняшек. Затем сестры вместе пели на несколько голосов – обычно они исполняли длинные старинные песни, где добро побеждает зло и где каждая девочка становится принцессой. Порой песня продолжалась целых десять минут. Их мать Хелене содержала семью и хозяйство одна, так как отец умер четыре года назад. Семейная теплота и доброжелательный юмор в отношениях между сестрами помогали справляться с трудностями. Старшая, Лейда, ей уже перевалило за двадцать, была практичная и деловая. Она вместе с мужем, деревенским музыкантом, жила на соседнем хуторе и всегда помогала матери. Сестры Хельди и Лидия, девушки-подростки, в свободное время увлекались чтением и рисованием. Они могли бы поступить в художественную школу, ибо были одаренными в рисовании, но мать сказала, что каждый ребенок прежде всего должен помогать по хозяйству. Так, сестры-двойняшки, Айно и Вайке, в школьные каникулы выгоняли на пастбище коров – им это обычно нравилось, они сочиняли разные песенки и могли распевать их на лугу так громко, как только хотелось. У Лидии Пальм, сестры мужа Лейды, дома стояло пианино, и им нравилось слушать, когда на нем играли. Девочки были уверены, что они ни в коем случае не останутся жить в деревне, а когда подрастут, поедут в город и будут учиться в музыкальной школе на певиц. Когда праздничный торт был съеден, стали водить хороводы. Муж Лейды, Оскар, принес гармонику и сыграл полонез польского композитора Огиньского. Эта мелодия всегда наводила на девочек грусть, и они заговорили об отце.

Моя мама рассказывала мне разные истории из той своей жизни, со временем они закрепились в моей памяти, рождая там новые образы. Я как будто реставрирую через ее рассказы канувшее в небытие время, ищу в закоулках души все, что еще могу вспомнить из услышанных в детстве разговоров взрослых. Переговариваюсь со своей тетей Хельди – она старше матери и помнит больше. Недавно у нее вышел сборник стихов, где она рассказывает о минувшем, о доме и бездомности, о высылке в Сибирь, о том, как остаться человеком и остаться самим собой. Читая эти стихи, я открываю для себя, что прошлое, в котором переплетаются счастье и трагедия, связано не только с убийствами и оккупацией. Поэтические слова придают этому прошлому новую жизненную силу. Прощание 80-летней женщины с былым – и не прощание вовсе, а миг встречи в настоящем будущих поколений. Это встреча в мире, созданном посредством языка в одном небольшом произведении. И там, как за полупрозрачной кисеей, мы различаем и темы, оставленные нам в наследство прошлым поколением, и отражения человеческих жизней, вокруг которых мы творим свою реальность, создавая новое бытие.

Размышления о прошлом, заключенные в стихотворную форму, превращаются в исцеляющую силу, становятся ритуалом.

В то незабвенное лето 1939 года в доме, где жила с сестрами моя мама, на резном комоде стояла в рамке фотография их родителей Хелене и Готтлиба. У отца на снимке густые светлые с золотым отливом волосы и слишком нежные для крестьянского лица черты. По словам их мамы Хелене, здоровье отца подорвала Первая миро-вая война, бессмысленная и ужасная. «Но, к счастью, он остался в живых и стал вашим отцом, и Эстония наконец-то обрела независимость».