Глава 13 КАТАСТРОФА

Глава 13

КАТАСТРОФА

Ненависть к вере христианской возникла у всего воинского сословия русов, и в первую очередь у Святослава. Из Иоакимовой летописи мы можем узнать о полном разрыве с греческой верой, которая, по разумению Святослава позволяла предавать союзников:

«По смерти Ольги Святослав пребывал в Переяславце на Дунае, воюя с казарами, болгарами и греками, имея помощь от тестя, князя угорского и князя ляцкого, не единожды побеждая, наконец за Дунаем у стены длинной (что сия за стена и где, я описания не нахожу — Татищев.) все войско погубил. (Заметили против какого союзного войска воевал Святослав? Хазары, болгары и греки в одной связке. Это после разгрома Хазарии! Откуда же взялись хазары? Из крымского Корсуня, но с этим разберемся чуть позже.) Тогда диавол возмутил сердца вельмож нечестивых, начал клеветать на христиан, бывших в войске, якобы это падение войск приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же настолько рассвирепел, что и единственного брата своего Глеба не пощадил, но разными муками томя, убивал. Они же с радостию на мучение шли, а веру Христову отвергнуть и идолам поклониться не хотели, с веселием венец мучения принимали. Князь же, видя их непокорение, особенно на пресвитеров ярясь, якобы те чарованием неким людям отвращают и в вере их утверждают, послал в Киев, повелел храмы христиан разорить и сжечь и сам вскоре пошел, желая всех христиан изгубить. Но Бог ведал, как праведных спасти, а злых погубить, ибо князь всех воинов отпустил полем к Киеву, а сам с немногими пошел в ладьях, и на Днепре близ проторча (порогов) напали на них печенеги и со всеми, бывшими при нем, убили. Так вот и принял казнь от Бога».

Это дополнение довольно красноречиво объясняет, почему на помощь князю никто из киевлян не пришел — там началась гражданская война, и видеть в православном Киеве рассвирепевшего князя, вернувшегося без дани, никто желанием не горел. Все рушилось в русском государстве, рассыпалось в пыль.

Одномоментно Киевская Русь потеряла союзника, воинство, князя, средства, престиж, веру... На фоне этих величайших потерь сыновья Святослава, рожденные от разных матерей, должны воссоздать всё практически заново. С чего начать? Что будет тем стержнем государственной пирамиды? И кто будет главой новой Киевской Руси? Казалось бы, для возрождения государства дети Святослава должны были бы объединить усилия, но ПВЛ говорит об обратном:

«В год 6481 (973). Начал княжить Ярополк.

В год 6483 (975). Однажды Свенельдич, именем Лют, вышел из Киева на охоту и гнал зверя в лесу. И увидел его Олег, и спросил своих: «Кто это?» И ответили ему: «Свенельдич». И, напав, убил его Олег, так как и сам охотился там же, И поднялась оттого ненависть между Ярополком и Олегом, и постоянно подговаривал Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: «Пойди на своего брата и захвати волость его».

В год 6485 (977). Пошел Ярополк на брата своего Олега в Деревскую землю. И вышел против него Олег, и исполчились обе стороны. И в начавшейся битве победил Ярополк Олега. Олег же со своими воинами побежал в город, называемый Овруч, а через ров к городским воротам был перекинут мост, и люди, теснясь на нем, сталкивали друг друга вниз. И столкнули Олега с моста в ров. Много людей падало, и кони давили людей, Ярополк, войдя в город Олегов, захватил власть и послал искать своего брата, и искали его, но не нашли. И сказал один древлянин: «Видел я, как вчера спихнули его с моста». И послал Ярополк найти брата, и вытаскивали трупы изо рва сутра и до полдня, и нашли Олега под трупами; вынесли его и положили на ковре. И пришел Ярополк, плакал над ним и сказал Свенельду: «Смотри, этого ты и хотел!». И похоронили Олега в поле у города Овруча, и есть могила его у Овруча и до сего времени. И наследовал власть его Ярополк. У Ярополка же была жена гречанка, а перед тем была она монахиней, в свое время привел ее отец его Святослав и выдал ее за Ярополка, красоты ради лица ее. Когда Владимир в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море. А Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и владел один Русскою землею».

Причина войны между братьями, предлагаемая летописцем, конечно, таковой не является. В лучшем случае, гибель Свенельдича могла стать поводом к войне. К войне с Олегом, но не с Владимиром — ведь он никого, даже случайно, не убивал.

Возможность убийства Олегом сына Свенельда нужно рассматривать в свете двух недавних событий: 1. Освобождение Киева от печенежской осады 969 года, в которой принимал участие и Свенельд. 2. Гибель Святослава у днепровских порогов, когда Свенельд, «обойдя пороги на конях» остался жив. В первом случае все три юных князя должны быть благодарны воеводе отца. Во втором могли его презирать. Но все втроем. А перед нами только неблагодарный Олег убивает Люта Свенельдича. Более всего претензий к Свенельду накопилось как раз у Ярополка: Свенельд, вернувшись в Киев, по приказу Святослава и от себя лично, устроил христианам Киева страшный погром — его настрой к православным был соответствующим ситуации. Жена Ярополка была не только христианкой, но и гречанкой! А тут целое войско обманутых греками и жаждущих мести бойцов. К ним добавились и родственники погибших. Перед Ярополком стояла проблема: как нейтрализовать Свенельда и куда «выпустить пар»? А на владения братьев, у Ярополка и его партии уже были соответствующие планы...

Причину развязанной между братьями войны следует искать в Византийской политике Цимисхия, который после всего случившегося, не мог не ожидать ответного удара от Руси и пытался предупредить возможные действия русов. Лучший способ отвлечь от себя нападение оскорбленного противника— втравить его в другую войну — гражданскую. Ее и поможет развязать тайный и чуть ли не единственный союзник Константинополя — жена Ярополка, гречанка. Если вся власть в русских землях достанется Ярополку, то у Византии будет не только путь из варяг в греки, но и возможность влиять на киевскую политику через жену князя. Ее история более чем неожиданная: Святослав привез ее с собой и выдал замуж за старшего сына. Девушку по такому случаю вернули в мир — расстригли. Как такое могло быть? Красивых девиц, что ли мало на Руси? Только представьте, идет Святослав по Царьграду, видит красивую монашку— заверните, сыну подарок отвезу. Девушку, посвятившую себя Богу, вытаскивают из монастыря и отдают на потеху язычникам! Бред. А вот в политических целях, сосватать союзнику близкую родственницу— обычная практика. Даже если придется доставать ее из монастыря. Так поступил Цимисхий со своей племянницей Феофано (не путать с дочерью трактирщика), выдав ее за сына своего нового союзника Оттона I, императора Римской империи германской нации. И Владимир взял гречанку в жены с политическими целями, и сына ее Святополка наследником сделал. Одним словом, гречанка была девушкой из высшего общества, и, скорее всего, тоже родственницей Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия. (Сестрой Романа II, сосланной в монастырь быть не могла, иначе Владимир не женился бы на Анне). Сверимся с ПВЛ:

«...В год 6488 (980). Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал посадникам Ярополка: «Идите к брату моему и скажите ему: «Владимир идет на тебя, готовься с ним биться». И сел в Новгороде».

Тут необходимо отметить, что даты летописец Нестор немного сместил. В «Памяти и похвале князю русскому Владимиру» созданной монахом Иаковом в конце XI в. мы можем заметить смещение дат у ряда событий — крещение, поход на Корсунь и др. — ровно на два года:

«И сел в Киеве князь Владимир в восьмой год после смерти отца своего Святослава, 11 июня, в год 6486 (978). Крестился князь Владимир в десятый год после убийства брата своего Ярополка».

Для нас это существенно. Потому что позволяет увидеть: войну с братьями Ярополк начал в 975 году, еще в правление Цимисхия, что становится логичным (в январе 976 года Цимисхий умер с симптомами отравления).

Теперь поищем доказательства тому, что Владимир сидел в Пруссии. Собственно доказывать даже ничего не надо, просто прочтем несколько фрагментов из скандинавской саги об Олаве Трюггвасоне. Олав сын норвежского конунга Трюггви, в трехлетнем возрасте вместе с матерью Астрид был захвачен пиратами и продан в рабство. Его случайно обнаружил норвежский варяг, состоявший на службе у князя Владимира Святославича. Как это было, вы сейчас прочтете, а в каком Новгороде мог быть Владимир, угадайте сами. «Сага об Олаве Трюггвасоне» в изложении бенедиктинского монаха Одда Сноррасона (ок. 1190 г.) с сокращениями:

«И когда они, Олав и Астрид, пробыли 2 года у Хакона Старого, тогда собрал он их в путь с честью и передал их в руки тех купцов, которые собирались ехать на восток в Гарды. Он думал отправить их к Сигурду, брату Астрид, который имел большие почести от конунга Гардов. Хакон Старый дал им все, что им требовалось для этой поездки, и расстался с ними не раньше, чем они взошли на корабль с хорошими попутчиками. И затем вышли они в море, и в этой поездке напали на них разбойники и взяли все добро, и убили некоторых людей, и разобрали себе остальных, взяли их затем в неволю и рабство. И здесь разлучился Олав со своей матерью, и ее затем продавали из страны в страну. Олав был тоже продан в рабство, как другие пленники, и три хозяина было у него в этом плену...

...Сигурд, брат Астрид, имел такой большой почет от конунга (Владимира — Авт.), что он получил от него большие владения и большой лен, и поручено ему было вести дела конунга и собирать дань конунга по всем областям; а его повеления должны были иметь силу во всем государстве конунга. Олаву было 9 лет, когда случилось это событие, что Сигурд, брат матери Олава, приехал в это место, где находился Олав, а бонд ушел в поле с работниками. Сигурд въехал тогда в селение с многими воинами и достойными спутниками...

...Олав тогда играл с другими мальчиками; он пользовался такой сильной любовью своего хозяина, что он не был ни пленником, ни рабом, скорее он был как желанный сын, и не позволял он ему ни в чем нуждаться, о чем тот просил. Забавлялся он каждый день, как ему нравилось.

...И Олав приветствовал его хорошо и с большой охотой. И Сигурд принял хорошо и дружелюбно его слова и сказал так: «То вижу я, хороший мальчик, что ты ничуть не похож на местных жителей, внешностью или речью. Теперь скажи мне имя свое и род, и родину». Он отвечает: «Олавом зовусь я, и Норег — моя родина, род мой — королевский». Сигурд сказал тогда: «Каково имя твоего отца или матери?» Он ответил: «Трюггви зовется мой отец, и Астрид — мать». Сигурд сказал: «Чьей дочерью была твоя мать?» Он отвечает: «Она была дочерью Эйрика из Опростадира, могущественного человека». И когда Сигурд услышал это, сошел он с коня, и хорошо приветствовал его, и расцеловался с ним, и говорит ему, что он — брат его матери, «и определенно это радостный день, когда мы здесь встретились».

...После того отправился Сигурд прочь с Олавом, своим родичем, и вернулся домой в Гардарики.

...Вот взял конунг этого мальчика под свою власть. Открыл он тогда конунгу и княгине род свой и достоинство, что он не был рабом, но открылось теперь, что он был украшен королевским происхождением. С тех пор стали конунг и княгиня воспитывать Олава любовно, с большой лаской. Одарили они его многими дорогими вещами, как своего собственного сына. Этот мальчик вырос в Гардах, рано достиг совершенства по силе и уму и развивался не по годам, так что через немного лет был он далеко впереди своих сверстников во всем том, что может украсить хорошего вождя. И как только он начал проявлять себя и свое физическое и духовное совершенство, то выглядело это очень хорошо со многих сторон, и через короткое время научился он всему рыцарскому обычаю и военной мудрости, как те люди, которые были самыми искусными и доблестными в той области.

А когда ему было 12 лет, то спрашивает он конунга, нет ли каких-нибудь городов или округов, тех, которые были под его властью и были отняты у него язычниками, присвоившими себе его владения и честь. Конунг отвечает и говорит, что, конечно, были некоторые города и деревни, те, которые принадлежали ему, а другие отвоевали от его владений и присоединили теперь к своему государству. Олав сказал тогда: «Дай мне тогда какой-нибудь отряд в распоряжение и корабли, и посмотрим, смогу ли я вернуть назад то государство, которое потеряно, потому что я очень хочу воевать и биться с теми, которые вас обесчестили; хочу я положиться в этом на ваше счастье и свою собственную удачу. И будет либо так, что я их убью, либо что они побегут от моей силы». Конунг принял это хорошо и дал ему такой отряд, какой он просил. Вот обнаружилось то, о чем говорилось раньше, каким искусным он был во всяком рыцарском деле и военном снаряжении; и мог он так умело вести строй, как будто он всегда это делал. Вот он отправляется с этим войском, и было у него много битв, и одержал он большую победу над своими недругами. Вернул он назад все города и крепости, те которые раньше находились под властью конунга Гардов. И много иноземных народов подчинил он власти конунга Вальдамара. А осенью вернулся он назад со славной победой и прекрасной добычей; были у него там разного рода сокровища из золота и прекрасных дорогих материй, и драгоценных камней, которые он привез конунгу и княгине; и вот его слава обновилась. И принимали его все с величайшей радостью. Так повелось каждое лето, что он вел войны и совершал разного рода подвиги, а по зимам был он у конунга Вальдамара. И когда он был в такой славе, говорят, после одной великой победы повернул он домой в Гарды; они плыли тогда с такой большой пышностью и великолепием, что у них были паруса на их кораблях из драгоценных материй, и такими же были и их шатры. А из этого можно сделать заключение о том богатстве, которое он приобрел в результате тех подвигов, которые он совершил в Аустрлонд (Восточная земля — земли Финского залива —Авт.).

...Люди стали завидовать Олаву, а потому он покинул Русь и стал пиратствовать на Балтике. Однажды он решил вернуться к конунгу Вальдамару, но был встречный ветер, и его корабли были отнесены в земли вендов, где он женился на принцессе Гейре...»

Чтобы совершать подвиги на востоке, Олав должен был базироваться западнее, т.е. Новгород был западнее «Аустрлонда». Да и в последнем абзаце «встречный ветер» занес бы его из Финского залива в шведские владения, но никак не в «земли вендов». Олав прибыл к русскому князю вовремя. В 978 году Владимир как раз перешел в наступление. ПВЛ:

«И послал к Рогволоду в Полоцк сказать: «Хочу дочь твою взять себе в жены». Тот же спросил у дочери своей: «Хочешь ли за Владимира?». Она ответила: «Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка». Этот Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды — дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же собрал много воинов — варягов, словен, чуди и кривичей — и пошел на Рогволода. А в это время собирались уже вести Рогнеду за Ярополка. И напал Владимир на Полоцк, и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены».

Тесть Владимира, норвежский король Хокон II Могучий (отец жены Аллогии, в летописи — Олавы) отрядил своих бойцов в помощь зятю. Они помогли Владимиру завоевать Новгород и пошли с ним дальше на Полоцк и Киев. Новгород князя Владимира это — современный Калининград. Полоцк— это современный польский город Плоцк, стоящий на Висле. Стратегический объект. Без него проход на Киев и сообщение с тылом будут затруднительны. Кстати, земли в этих местах и сегодня называются Куявией. Но в Плоцке сидит союзник Ярополка — Рогволод. Его настрой в отношении Владимира мы можем понять из высказываний его дочери Рогнеды — «сын рабыни». Это мнение всего плоцкого семейства. Вариант мирного прохода войск отвергнут, и Владимир вынужден захватить Плоцк силой. А Рогнеду— в придачу. Путь на Киев открыт. Возможно, что и дальше, в Турове, Владимиру пришлось повоевать. Так или иначе, но до Киева он добрался[8].

«И пошел на Ярополка. И пришел Владимир к Киеву с большим войском, а Ярополк не смог выйти ему навстречу и затворился в Киеве со своими людьми и с Блудом, и стоял Владимир, окопавшись, на Дорогожиче — между Дорогожичем и Капичем, и существует ров тот и поныне. Владимир же послал к Блуду — воеводе Ярополка, — с хитростью говоря: «Будь мне другом! Если убью брата моего, то буду почитать тебя как отца, и честь большую получишь от меня; не я ведь начал убивать братьев, но он. Я же, убоявшись этого, выступил против него». И сказал Блуд послам Владимировым: «Буду с тобой в любви и дружбе». О злое коварство человеческое! Как говорит Давид: «Человек, который ел хлеб мой, возвел на меня клевету».

Этот же обманом задумал измену своему князю. И еще: «Языком своим льстили. Осуди их, Боже, да откажутся они от замыслов своих; по множеству нечестия их отвергни их, ибо прогневали они тебя, Господи». И еще сказал тот же Давид: «Муж скорый на кровопролитие и коварный не проживет и половины дней своих». Зол совет тех, кто толкает на кровопролитие; безумцы те, кто, приняв от князя или господина своего почести или дары, замышляют погубить жизнь своего князя; хуже они бесов, Так вот и Блуд предал князя своего, приняв от него многую честь: потому и виновен он в крови той. Затворился Блуд (в городе) вместе с Ярополком, а сам, обманывая его, часто посылал к Владимиру с призывами идти приступом на город, замышляя в это время убить Ярополка, но из-за горожан нельзя было убить его. Не смог Блуд никак погубить его и придумал хитрость, подговаривая Ярополка не выходить из города на битву. Сказал Блуд Ярополку: «Киевляне посылают к Владимиру, говоря ему: «Приступай к городу, предадим-де тебе Ярополка». Беги же из города». И послушался его Ярополк, выбежал из Киева и затворился в городе Родне в устье реки Роси, а Владимир вошел в Киев и осадил Ярополка в Родне, И был там жестокий голод, так что осталась поговорка и до наших дней: «Беда как в Родне». И сказал Блуд Ярополку: «Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Заключай мир с братом своим», — так говорил он, обманывая его. И сказал Ярополк: «Пусть так!», И послал Блуд к Владимиру со словами: «Сбылась-де мысль твоя, и, как приведу к тебе Ярополка, будь готов убить его». Владимир же, услышав это, вошел в отчий двор теремной, о котором мы уже упоминали, и сел там с воинами и с дружиною своею. И сказал Блуд Ярополку: «Пойди к брату своему и скажи ему: «Что ты мне ни дашь, то я и приму». Ярополк пошел, а Варяжко сказал ему: «Не ходи, князь, убьют тебя; беги к печенегам и приведешь воинов», и не послушал его Ярополк. И пришел Ярополк ко Владимиру; когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами под пазухи. Блуд же затворил двери и не дал войти за ним своим. И так убит был Ярополк. Варяжко же, увидев, что Ярополк убит, бежал со двора того теремного к печенегам и долго воевал с печенегами против Владимира, с трудом привлек его Владимир на свою сторону, дав ему клятвенное обещание, Владимир же стал жить с женою своего брата — гречанкой, и была она беременна, и родился от нее Святополк. От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что был он от двух отцов: от Ярополка и от Владимира».

А из дополнений Иоакимовой летописи мы Можем узнать, что же Владимиру помогло быстро овладеть Киевом:

«Послал же (Ярополк) и воинство во Кривичи, чтобы не позволить Владимиру воевать. Владимир, услышав об этом, испугавшись, хотел бежать к Новгороду, но вуй [брат матери] его Добрыня, знавший, что Ярополк нелюбим у людей, потому что христианам дал волю великую, удержал Владимира и послал в полки Ярополковы с дарами к воеводам, приглашая их присоединиться к Владимиру. Оные же, как ранее сказал, не подчинялись Ярополку и согласились предать полк Владимиру. Тогда Добрыня с Владимиром пошли на полки Ярополковы и, сошедшись на реке Дручи в трех днях от Смоленска, победили полки Ярополковы не силою, не храбростию, но предательством воевод Ярополка».

Вот так. Негативное отношение в киевской дружине к христианам помогло Владимиру сесть на киевский стол! Через десять лет он их всех крестит! Они, ненавидящие христиан, через 10 лет сами строем шагнут в Днепр и потащат всех остальных! Вы представьте, какой авторитет заработает Владимир за десять лет! Вот вам и «сын рабыни»!

Что еще интересно в летописи Нестора — союзные отношения Ярополка с недавними убийцами его отца, печенегами. Возможно, это тоже повлияло на поведение дружины и воеводы Блуда. С победы Владимира над Ярополком начнется затяжная (более тридцати лет) война с печенегами. Кто все эти годы оплачивал услуги кочевников по нападению на Русь? Византия? Но война с печенегами продолжалась и после крещения Владимиром Руси и примирения с Царьградом. Оплачивать печенегов вполне могла рахдонитская транснациональная корпорация, представители которой находились во всех торговых городах Европы и Азии, а общее руководство после разгрома Итиля осуществлялось из... Корсуня (Херсон), занятого при Цимисхии рахдонитами. Поэтому и бежал оттуда сын местного коменданта Калокир и воевал плечом к плечу со Святославом, и даже предлагал утвердить свою кандидатуру в качестве императора ромеев. Отвадить печенегов можно было только разгромом их бухгалтерии в Корсуне. Владимир это понял довольно быстро.

Еще один примечательный факт из истории: и Ярополк, и позже его сын Святополк (Окаянный) пошли против своих братьев. Причем отец погиб раньше, чем родился сын, а действия одинаковые. Кто мог быть связующим звеном между ними? Конечно же, жена одного и мать второго — гречанка Юлия (так называет ее Татищев). В своей книге «От Руси к России» Лев Гумилев пишет:

«Святополк активно налаживал контакты и с печенегами, и с поляками. Пожалуй, это был первый русский «западник». В качестве духовного отца Святополк избрал епископа Колобережского — немца Рейнберна, что очень скверно кончилось для обоих. Владимир посадил и немца, и княжича в темницу, из которой епископ уже не вышел».

После того, как римской церкви на Руси было отказано в проповеди, епископа Колобережского в окрестностях Киева быть не должно. Его держит при себе Святополк и его мать гречанка. Связь с латинским миром Святополку помогали поддерживать его мать-гречанка, сторонница партии Цимисхия, его жена — дочь польского короля Болеслава I, и Феофано — племянница Цимисхия и жена Оттона II Рыжего (Болеслав и Оттон I назвались братьями. — Авт.). Они вполне могли прислать г-на Рейнберна своим родственникам в Киев, в качестве духовного отца. Интриги латинского миссионера Владимир терпеть не стал и упрятал и его, и Святополка в темницу. Но эта история находится за временными рамками нашего расследования. А пока Владимир занял Киев. ПВЛ:

«После всего этого сказали варяги Владимиру: «Это наш город, мы его захватили, — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека». И сказал им Владимир: «Подождите с месяц, пока соберут вам куны». И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю». Он же ответил им: «Идите». И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного».

Видите, союзные отношения с новым императором Василием II (Болгаробойцей) Владимир наладил, как только обосновался в Киеве (978). Инцидент с Цимисхием и Святославом исчерпан — вот вам греки воины, займите их, чем хотите, а на Русь не пускайте.

«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Но преблагой Бог не захотел гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об этом после. Теперь же возвратимся к прежнему.

Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом (Преголя была рекой волхвов, куда и ходил Гостомысл — ошибка переписчика. — Авт.), и приносили ему жертвы новгородцы как богу».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.