Позднеримская армия, 337—378

Позднеримская армия, 337—378

Как мы уже видели, Константин разделил армию на мобильные части (comitatenses) и пограничные войска (limitanei). Последние с помощью более мелких отрядов, стоящих в маленьких укрепленных пунктах (burgi), разбросанных вдоль всех границ, охраняли крепости и города в пограничной зоне. За некоторыми исключениями, эти войска состояли из частей нового типа, включающих в себя отряды equites (всадников), кое-где на Дунае сокращенные до cunei (эскадронов, букв, «клинья») и ауксилий, либо легионов старого типа, ал и когорт. Археологи находят все больше доказательств, что позднеримские крепости, или по крайней мере их гарнизоны, часто были меньше, чем их предшественники эпохи ранней империи. О диоклетиановской але, насчитывавшей, по всей видимости, не более 116 (или 118) человек, уже говорилось; из того же самого источника можно сделать вывод, что легионные Equites Promoti состояли из 77 солдат, Equites Sagittarii («конные стрелки») — из 121 солдата, XI когорта хамавов (германское племя) насчитывала 164 человек, и в каждом из двух легионов было около тысячи солдат. Эти пограничные войска IV века группировались в армии, занимающие одну или больше провинций, под командой «вождя» (дук, dux, позднее «duke», то есть «герцог»), за исключением большей части Африки, где «границы» (горные массивы либо полупустынные земли) делились на сектора, за которые отвечали praepositi limitis («наместники границ»), над которыми стоял comes (комит, буквально — командир, ср. современное «count», «граф») с мощной мобильной армией.

Письма, сохраненные Абиннеем, позволяют нам узнать «из первых рук» об обязанностях офицера пограничных войск в сороковых годах IV в., хотя не стоит предполагать, что проблемы «внутренней безопасности» Фаюма были типичны для империи в целом. «Ваша доблесть, господин наместник (ргаеpositus) успешно ограничивает грабежи и несправедливости, творимые в наших краях более могущественными людьми», — пишет ему проситель (Абинней, солдат с более чем сорокалетним опытом военной службы, был также собственником: он владел доходными домами в Александрии и собственной фермой и, видимо, был одним из вездесущих «патронов» позднеримского общества). Он получает прошения от жертв грабежей, от людей, у которых украли овец или свиней. Одного из его собственных подчиненных обвинили в том, что он творил бесчинства в пьяном виде; другого — в том, что он возглавлял шайку, остригшую шерсть с одиннадцати овец и угнавшую шесть свиней. Священник вступается за дезертира, носящего то же имя, напоминая Абиннею о христианской добродетели всепрощения. Другой священник просит одолжить ему сети, хранящиеся в штабе, для отлова газелей, опустошающих его поля. Официальные письма предлагают Абиннею обеспечить эскортом сборщиков налогов, позаботиться о двух ремесленниках, поставляющих древесину конному вексиллациону, помочь в борьбе с незаконной торговлей содой. Однако эти любопытные документы не следует использовать для поддержания устаревшего представления о том, что пограничные войска были чем-то вроде «деревенской милиции». Правда, галльские легионы к началу 50-х гг. IV в. и впрямь порядком разложились, но пограничные легионы, осажденные в Амиде на Тигре в 359 г., весьма искусно и решительно сражались с персами. Пограничные войска из соседней провинции Осроены принимали участие в походе против персов (363 г.), а вскоре после этого части, ставшие лишними после того, как Иовиан уступил часть территорий Персии, были присоединены к мобильной армии на востоке под неуклюжим названием legiones pseudocomitatenses. Уже в V в. это же название получили около тридцати галльских гарнизонных частей, большая часть из которых была остатками, уцелевшими после прорыва рейнской границы в 406—407 гг., но теперь это, должно быть, было просто жестом отчаяния. Комитатенсы, хотя они тоже имели право заводить семьи, не имели постоянного места приписки, как пограничные войска. В то время, когда они не участвовали в боевых действиях, они размещались на постой в городах, где они имели право занимать одну треть имеющегося жилья — система, которая вызывала постоянные трения с гражданскими владельцами домов. Константин создал две должности главнокомандующих — начальник конницы (magister equitum) и начальник пехоты (magister peditum), к которым перешли военные обязанности префекта преторианцев, в то время как последний остался ответственным за обеспечение провиантом и всем необходимым. На практике держать все мобильные части в непосредственном подчинении императору оказалось невозможным: скоро возникают «региональные» армии, наиболее значительные из которых находятся в Галлии, в Иллирии (придунайские провинции) и на востоке (опорный пункт — в Антиохии). В отсутствие императора ими командовал начальник конницы. При необходимости от армий отделялись более мелкие мобильные части под командованием комита, как, например, четыре отряда, отправленные в Британию в экстренных обстоятельствах 367 г. В Африке тоже была создана своя мобильная армия. Ко времени создания «Нотиции» свои мобильные армии были и в Британии, и в Испании, и во Фракии. Феодосии I (379—395) сгруппировал восточные войска в пять армий, две из которых находились в его непосредственном подчинении, и всеми ими командовал начальник солдат (magister militum). Возможно, Феодосии преследовал политические цели: он хотел избежать того, чтобы вся армия подчинялась одному главнокомандующему, вроде того, что произошло на западе, где Стилихон, бывший начальником пехоты, встал во главе всей военной иерархии. Разнообразные мобильные армии времен «Нотиции», т.е. около 395 г. на востоке и в 395—408 гг. на западе, показаны в таблице.

Подразделения позднеримской армии около 395 г., по Notitia Oignitatum. в которой расписаны все мобильные подразделения Запада. Возможно, наша копия была частью документов западного главнокомандующего.

В списках восточных армий конница предшествует пехоте; в западных они описаны раздельно. Титул «palatini» («придворные»), относившийся ко всем новым мобильным ауксилиям, а также некоторым легионам и вексиллационам, похоже, скорее является почетным, чем имеет какое-то стратегическое значение. Поскольку в списках перечислены многие недавно созданные соединения, можно приблизительно определить численность армии, хотя размер соединений не обязательно был постоянным. Если не считать pseudocomitatenses и африканских частей, Валентиниан I, взойдя на престол, получил в наследство около 150 частей. Списки, приводимые в «Нотиции», отчасти поддаются проверке. О многих частях известно из других источников. Например, нам известно, что в 405 г. Стилихон собрал в северной Италии по меньшей мере тридцать частей. Однако удивляет то, что у Стилихона было мало конницы и что ее не было в верховьях Дуная: ведь при необходимости Стилихон мог бы мобилизовать конные части из приграничных армий, как это, по-видимому, делалось раньше. Загадку представляет собой и мощная испанская армия: в Испании велись бои в 407 г. и позднее, но об этой армии ничего не слышно. Хуже всего то, что нам очень мало известно о численности воинских подразделений. Точно известно только то, что схола VI в. насчитывала 500 человек. Но в двух дунайских конных частях, бывших в Месопотамии в 359 г., насчитывалось всего около 700 человек; а мобильная конная часть «Unnigardae» в Ливии в начале V века и вообще состояла всего из сорока. Стоит сравнить эти цифры с численностью египетских войск Диоклетиана: Equites Promoti — около 80, Equites Sagittarii и одна ала — около 120. Пехотные части, по всей видимости, были крупнее. В том же источнике предполагается, что в провинциальном легионе — тысяча солдат, а в отдельной части — 500. Аммиан оценивает число осажденных в Амиде в 359 г. (он сам был там), в 20000 человек, в том числе семь легионов. Старые легионы, уже ослабевшие за III век, ко времени «Notitia» уже разбиты на множество отдельных частей: так, например, III Италийский, помимо собственной старой базы в Регенсбурге, разбросан по еще четырем крепостям и вдобавок является «легионом» ближайшей мобильной армии. Аммиан дважды упоминает отдельные части по 300 человек каждая из мобильных подразделений (каких именно, не сказано), один раз — отдельную часть в 500 человек из «легионов». Об императоре Гонории (395—423) сказано, что он отвел из Далматии пять частей, общим числом 6000 человек; однако шесть пехотных подразделений, направленные ему на помощь из Восточной империи вскоре после этого, насчитывали всего 4000 человек. В общем, создается впечатление, что подразделения мобильной пехоты могли насчитывать от 500 до 1000 человек, в то время как конные части — много меньше 500, за исключением, может быть, схол. Это впечатление подкрепляется тем, что Юлиан похвалялся тем, что захватил в плен тысячу германцев «в двух битвах и после осады»; в результате осады голод заставил 600 франков выйти из двух заброшенных крепостей, где они укрывались, и Юлиан отослал их к Констанцию, служить в восточной армии. Элитных частей было мало, и ценились они очень высоко. Армия Юлиана в Страсбурге (357) насчитывала всего 13 000 солдат; в 363 г., когда для похода на Персию были стянуты все силы империи и никаких других кампаний не велось, две армии Юлиана насчитывали всего 65 000 солдат. Но, разумеется, эта численность отборных войск составляет лишь часть всех вооруженных сил империи. Численность армии в правление Диоклетиана, в VI в. (дата не уточняется), указывается как 389 704 чел. Максимальная численность армии в IV в., видимо, соответствует оценке другого источника VI в., говорящего о «старой империи»: 645 000 человек. Сыновья солдат шли по отцовским стопам со времен ранней империи; Диоклетиан сделал наследственную службу обязательной и вдобавок требовал от землевладельцев поставлять рекрутов в качестве особого налога. Трудности, связанные с пополнением армии, заставили Валентиниана уменьшить минимальный рост новобранцев от 5 футов 10 дюймов (римских, ок. 172 см) до 5 футов 7 дюймов (ок. 165 см); он обнаружил также, что его собственные солдаты укрывают военнообязанных под видом «родственников» или «слуг». Среди писем Абиннея есть прошение священника за своего зятя, сына умершего солдата и единственную опору своей овдовевшей матери, которого призвали в армию. Он просит освободить его от службы или, если это невозможно, «не отправлять его в иные земли с эскортом, и пусть Бог вознаградит вас за ваше милосердие». В армию набирались и неримляне, в особенности германцы. Часть из них были военнопленными, как те 600 франков Юлиана, но большинство были добровольцами, привлеченными более высоким уровнем жизни. Некоторые из этих солдат дослуживались до высоких постов и командовали отрядами и армиями: одним из полководцев Валента был алеманнский король, похищенный с пира по приказу Юлиана; и сам великий Стилихон был сыном вандала, офицера конницы. Франкские офицеры при дворе Констанция II в 395 г. оскорбленно заявляли, что они «люди, преданные империи», и удивительно, но факт: нам почти неизвестно о случаях предательства среди солдат германского происхождения. Положение изменилось после Адрианополя (378 г.), когда катастрофическая нехватка обученных солдат заставила римское правительство записывать в армию варварские отряды (federati) под предводительством их собственных вождей. Эти солдаты не ощущали своей «принадлежности» к империи, а после 395 г. они все более проникались сознанием своей политической и военной мощи и принялись вымогать припасы и деньги у своих новых хозяев. Позднеримским солдатам не приходилось оплачивать свое оружие, форму и снаряжение — все это выдавалось им бесплатно. Им выдавались также пайки, растущие по мере повышения в ранге. Валентиниану и Валенту советовали увольнять в отставку людей, имевших право на пятикратный паек, чтобы уменьшить расходы и поощрить набор новых пополнений. Эта плата отчасти дополнялась регулярным жалованьем (stipendium). Жалованье выплачивалось мелкой бронзовой монетой, которую в больших количествах чеканили в IV в., и подарками, которые выдавал император по восшествии на престол и в каждую пятилетнюю годовщину. К 360 году подарки в честь восшествия сделались стандартными: фунт серебра и пять солидов (позднеримская золотая монета, весом на одну шестую меньше старого «аурея») и пять солидов в годовщину. Изготовлялись также императорские дары офицерам: серебряные блюда с надписями, золотые и серебряные «медальоны», золотые и серебряные пряжки и бляхи для поясов, фибулы, бывшие знаком ранга, и специальные серебряные монеты, видимо, для комитатенсов. Святой Иероним перечисляет все действующие чины, используя их как метафору пропасти, лежащей между демоном и ангелом: новобранец, солдат (eques), circitor, biarchus, centenarius, ducenarius, senator, primiceriusi и, наконец, командир (tribunus). Продвижение внутри части происходило медленно, в порядке старшинства. На позднеримским кладбище в Конкордии, в северо-восточной Италии, имеются каменные гробницы примерно тридцати рядовых и низших офицеров мобильной армии; среди них есть биарх, прослуживший 20 лет, центенарий (22года), двадуценария (20 и 23 года), два «сенатора», скончавшиеся в возрасте 40 и 60 лет, и инструктор, обучавший солдат военному делу (campidoctor), из Batavi seniores, скончавшийся после 35-летней службы в возрасте 60 лет. Абинней был дуценарием, отслужившим 33 года в конном вексиллационе, прежде чем отправился по специальному поручению ко двору, где «почтил священный пурпур». Поцеловав край одеяния Констанция, он автоматически сделался protector domesticus. Со времен Диоклетиана протекторы стали чем-то вроде военного колледжа, в котором старшие из нижних чинов готовились командовать отдельными частями. Через три года Абинней стал префектом алы и тут-то и обнаружил, что соперники, воспользовавшись связями, успели его обойти. Так, старшим из протекторов (примицерием) был в 363 г. будущий император Иовиан, которому было всего 32 года. Видимо, не случайно его отец только что ушел в отставку с должности командира префектов, Comes Domesticorum. Должно быть, и у самого Аммиана, который стал протектором, когда ему было немногим больше двадцати, были связи. То же можно сказать и о людях, занимавших более высокие посты. Например, Флавий Меморий, комит Танжерской армии, прежде чем сделаться протектором, отслужил 20 лет в Ioviani. В то же время будущий император Валентиниан в возрасте 36 лет уже командовал конным вексиллационом, а будущий император Феодосии стал дуком в возрасте около 28 лет. Оба были сыновьями военачальников: отец Валентиниана, Грациан, как и Меморий, был одним из немногих рядовых, дослужившихся до чина комита. Офицеры могли сделать себе состояние Грациан, пришедший в армию из крестьян, сделался землевладельцем), но большинство новобранцев, если им удавалось пережить 20—25 лет службы, выходили в отставку простыми ветеранами со скромным достатком. Ветеранов поощряли возделывать заброшенные земли, на что им выдавалось небольшое пособие. Кроме того, они получали кое-какие налоговые льготы, включая ограниченное освобождение от налога на торговлю, выплачивавшегося раз в пять лет, за счет которого выдавались подарки их старым товарищам по оружию. Судя по многим письмам, полученным Абиннеем, ветераны были людьми состоятельными: среди них имеются две просьбы, одна — от «землевладельца», который требует арестовать местных чиновников, с тем чтобы они выдали людей, вломившихся к нему в дом; дочь ветерана, другого «землевладельца», просит принять меры против должника, который вместе с деревенскими стражниками избил ее, когда она потребовала вернуть деньги; еще один ветеран обещает возместить Абиннею любые расходы, которые он мог сделать при дворе, за то, чтобы он обеспечил его сыну продвижение по службе в местной але.