Царь царей против сына Амона

Царь царей против сына Амона

Перед битвой Македонец обратился к своим воинам с речью: напомнил все их победы, обругал персов, намекнул, что в случае поражения вряд ли кто из его солдат сумеет добраться до Евфрата, а в заключение пообещал разделить с ними все тяготы предстоящего сражения. Ответом ему был грозный боевой клич тысяч глоток, сариссофоры, гипасписты, гоплиты потрясали пиками и копьями, колотили мечами о щиты, а затем стали выкрикивать имя своего царя. Промчавшись вдоль рядов, Александр занял место во главе гетайров, и войско замерло, ожидая команды своего полководца. Несколько минут сын бога Амона вглядывался в противоположную сторону равнины, а затем взмахнул копьем, развернул коня направо и погнал его вперед. Громада македонской конницы двинулась за ним, а следом бросились легковооруженные агриане и фракийцы. Вся эта масса людей стремительно двигалась наискось через поле, обходя левый фланг персов; увидев это, Дарий выдвинул против них бактрийскую и скифскую кавалерию, главную свою надежду. У скифов и люди и лошади были защищены тяжелыми доспехами, и потому они двигались несколько медленнее, чем хотелось, а вот бактрийцы стрелой понеслись вперед. Лавина восточных всадников мчалась параллельно флангу, который вел Александр, имея конечной целью его охват.

А Царь царей вновь подал знак, и десятки серпоносных колесниц ринулись в атаку на македонский строй. Ветер свистел в ушах у возниц, зловеще блестели на солнце торчащие из колес серпы, и казалось, нет силы, которая остановит эту смертоносную волну. Но навстречу ей выскочили лучники, пращники и метатели дротиков. Воздух наполнился свистом стрел, камней и копий, которые обрушились на приближавшихся персов. Под градом метательных снарядов возницы стали валиться на землю, лишенные управления железные повозки с грохотом сталкивались, переворачивались, превращаясь в груду изуродованного дерева и железа. Однако и македонцам повезло далеко не всем, и там, где они не успевали ни отскочить в сторону, ни увернуться от бешено мчащихся повозок смерти, во все стороны брызгали фонтаны крови и летели ошметки тел. Ряды колесниц смешались и пришли в полное расстройство, а легкие пехотинцы продолжали поражать врагов. Но некоторым повозкам прорваться удалось, и теперь они мчались прямо на строй тяжелой пехоты. В некоторых местах, выполняя команды своих командиров, сариссофоры расступились и пропустили мчавшиеся колесницы в тыл – там на них набросились гипасписты и царские конюхи. Персам обрубали вожжи, стаскивали с повозок, сбрасывали на землю ударами копий и щитов. Другие подразделения фаланги, наоборот, теснее сомкнули ряды, закрылись щитами и, ощетинившись целым лесом пик, стали поражать вражеских коней сариссами. Фалангиты так яростно били и кололи людей и лошадей, что те, не выдержав отпора, повернули назад и помчались прочь с поля боя, не разбирая дороги. На обратном пути они врезались в ряды собственной наступавшей пехоты и произвели там страшное опустошение. Атака серпоносных колесниц захлебнулась в собственной крови, похоронив надежды Царя царей на то, что удастся разрушить строй вражеской пехоты, и тогда в движение пришла вся первая линия персидской армии – Дарий начал атаку.

* * *

А левый фланг персов уже входил в соприкосновение с правым македонским. И тут Александр увидел то, ради чего и затеял весь этот маневр, оттягивая от центра вражескую кавалерию – он увидел разрыв между персидским левым флангом и центром, где в окружении отборных воинов стоял Дарий. Приказав командиру наемной конницы Мениду продолжить движение вперед и вступить в бой со скифами и бактрийцами, Александр развернул основную группу войск и повел ее в противоположном направлении, прямо во фланг войскам персидского центра, по ходу движения перестраивая кавалерию в клин.

Одновременно пошло в атаку и правое крыло персов, пехота ударила с фронта, а великолепная персидская и индийская конница Дария под командованием Мазея, обойдя с фланга отряды Пармениона, врубилась в ряды македонцев. Солдаты Александра здесь дрогнули, и их боевая линия оказалась в некоторых местах прорвана. Мало того, часть всадников Царя царей пробилась к македонскому лагерю и, ворвавшись туда, освободила пленных, после чего все вместе занялись грабежом. Стоявшие во второй линии гипасписты развернулись и, закрывшись большими щитами, отразили атаку вражеской кавалерии. Но персы продолжали напирать на фланг Пармениона с двух сторон, и старый вояка стал подумывать, а не послать ли ему гонца к Александру за помощью.

В центре, где волна персидской пехоты катилась прямо на македонский строй, над фалангой резко пропела труба, и сариссофоры в передних рядах взяли пики наперевес. Построенные за ними фалангиты стали медленно опускать свои сариссы на плечи стоявших впереди товарищей, и македонские ряды ощетинились лесом копий. Персидский натиск ветераны встретили страшными ударами длинных пик, незащищенных доспехами вражеских воинов прокалывали насквозь, их поражали в голову, плечи, грудь. Фалангиты сариссами владели превосходно, они сильными ударами пробивали плетеные персидские щиты, которыми те надеялись защититься, и вскоре пред строем вырос вал из человеческих тел. Но доблесть воинов Востока была столь велика, что, перестроив свои ряды, они вновь пошли в атаку – да и Царь царей послал в бой новые войска. Македонские солдаты лишь крепче уперли ноги в песок и поудобнее перехватили пики – новый натиск обещал быть куда страшнее первого.

* * *

Закованные в доспехи скифские катафракты и бактрийские наездники рассеяли наемную конницу Менида, но в сражение вступили гипотоксоты под командованием Ареты, и кавалерийский бой возобновился с новой силой. Ударом копья Арета насмерть поразил скифского вождя, и те дрогнули, но подоспевшие бактрийцы стали теснить гипотоксотов назад. А Александр вел клин македонской конницы прямо на цель, рядом бегом двигались фракийцы и агриане, и следом за ними шли в атаку гипасписты. Македонский царь с копьем в руке мчался впереди, и лишь одна мысль занимала его сейчас: «Убить Дария!» Персы слишком поздно заметили опасность и, начав перестроение, лишь сыграли на руку Александру – кавалерийский клин с чудовищной силой врезался в персидские ряды, смяв и растоптав их. Изломав в столкновении копье, Македонец рванул из ножен махайру, обрушив на врагов каскад ударов, рядом гетайры длинными копьями поражали персидское воинство. А затем в рукопашную вломились агриане с фракийцами, и воздух содрогнулся от боевого клича спешащих на помощь гипаспистов. Александр видел Дария, метавшего во врагов с колесницы дротики, страшными ударами махайры он прокладывал себе дорогу к персидскому царю, но отборные царские телохранители стеной встали у него на пути. Персидские витязи, с ног до головы закованные в пластинчатые доспехи, сошлись врукопашную с македонскими гетайрами, считая за великую честь сражаться и умереть на глазах своего царя. Македонцы рубили персов махайрами и кололи копьями, те били врагов боевыми топорами и палицами, метали в них дротики, озверевшие кони затаптывали в песок поверженных на землю наездников. Фракийцы и агриане, ловко протискиваясь между дерущимися всадниками, мужественно бросались на возвышавшихся, словно башни, персидских богатырей, кривыми мечами подсекали ноги их коням, кинжалами вспарывали незащищенные доспехами животы лошадей. Сброшенные на землю герои были беззащитны – в тяжелых доспехах они не могли подняться на ноги и становились жертвами ловких наемников. В бой бросились подоспевшие гипасписты, и вал рукопашной схватки покатился прямо к колеснице персидского царя. Все меньше и меньше оставалось защитников Дария, сотни растоптанных, изрубленных и исколотых тел устилали путь к его колеснице, и в этот момент над строем македонской тяжелой пехоты вновь взревели боевые трубы. Стена копий качнулась, и двинулась вперед, подминая под себя бешено сопротивляющихся персов. Фаланга перешла в наступление и, уничтожая всех на своем пути, стала стремительно приближаться к тому месту, где Александр, изрубив стоявших у него на пути царских телохранителей, прорвался к Дарию. И нервы владыки Востока не выдержали – во второй раз в жизни он взглянул в безумные от боя глаза сына бога Амона и увидел в них свою смерть. Вырвав у возницы вожжи, Царь царей помчался прочь, со всей силой нахлестывая коней. Все сразу рухнуло. Видя бегство своего царя, бросая оружие, огромные массы персидской пехоты начали в беспорядке разбегаться. Когда рушится гигантская плотина и могучий поток воды, который ничем не остановить, устремляется вперед, так и персидская армия, лишившись вождя, мгновенно превратилась в объятую ужасом толпу. Бактрийцы и скифы, сразу ослабив натиск, стали быстро отступать под натиском всадников Ареты, к которым присоединились вновь вступившие в бой конники Менида, и вскоре центр и левый фланг персов обратились в повальное бегство.

* * *

Александр с гетайрами ринулся в погоню за Дарием, топча на своем пути бегущих персидских пехотинцев, когда до него добрался гонец от Пармениона – зажатый персидской пехотой и конницей с двух сторон, он просил помощи. Можно понять, что творилось в душе у македонского царя, когда он видел уходящего от погони личного врага, но правый фланг персов сражался великолепно, словно и не знал о бегстве своего повелителя. Развернув гетайров, Александр повел их на выручку своему левому крылу. А навстречу ему, выйдя из боя с войсками Пармениона, сдвинув ряды, двинулась отборная кавалерия Ахеменидов – парфянские катафракты, персидские аристократы и индийские наездники. Сатрап Мазей лично вел в бой лучшую конницу империи, рядом, прикрывая отца, скакали его сыновья. Две конные лавины с грохотом столкнулись на равнине и в остервенении начали рубить друг друга. Уступать не хотел никто – враги сошлись лицом к лицу, это был бой не на жизнь, а на смерть. Под градом македонских ударов всадники в блестящих доспехах валились на истоптанную копытами коней землю, длинными копьями гетайры сваливали прекрасных ниссейских коней, а с тыла подоспела пехота Пармениона. И персы не выдержали – сначала одинокие всадники стали вырываться из гущи битвы, затем группы, и наконец все они обратились в бегство. Фессалийская кавалерия наголову разбила вражеские отряды, зашедшие в тыл войск Пармениона, и все персидское войско побежало. Военный разгром державы Ахеменидов стал свершившимся фактом, и на кровавом поле у Гавгамел Александр, царь Македонии, стал Царем царей, владыкой всей Азии, повелителем Вавилона. Но он пока об этом не думал, а вновь бросился в погоню за Дарием и преследовал его до самой ночи – перейдя реку Лик, неистовый Македонец велел разбивать лагерь, поскольку и люди, и кони падали от усталости. Он был уверен, что Парменион и остальные командиры управятся и без него: враг разбит наголову и присутствие царя на поле боя необязательно. Действительно, старый полководец справился блестяще – был захвачен огромный персидский лагерь, обоз, тысячи верблюдов, а также слоны и колесницы, которые уцелели в сражении. Битва при Гавгамелах закончилась, а держава Ахеменидов перестала существовать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.