От Волыни до Катыни
От Волыни до Катыни
В майском номере «Новой Польши» за 2005 год опубликованы сразу два материала об отношениях Армии Крайовой и белорусских партизан во время фашистской оккупации. Автор одного из них Александр Гогун верен польской исторической концепции: для него «красные партизаны» (так названа статья) – это в первую очередь мародеры и грабители, партийные функционеры и чекисты. Польский историк, конечно же, заключает слова «народные мстители» в иронические кавычки и охотно, как и вся польская историография, переходит на геббельсовский язык, называя белорусских партизан «бандитами».
В том же номере еще один историк, Казимеж Краевский, вторит Гогуну. В статье «Кто расстреливал белорусских партизан» (которая является откликом на нашу перепечатку короткой заметки из немецкого журнала «Шпигель») он обвиняет белорусских партизан в том, что они выполняли «директивы руководства СССР, направленные на то, чтобы как можно быстрее ликвидировать Армию Крайову на восточных территориях, принадлежавших до войны Польше (…) как силу, которая могла противостоять агрессивным планам СССР».
Все-таки шляхта верна себе – рано или поздно проговорится: Западная Белоруссия у Краевского названа «восточной территорией, принадлежавшей до войны Польше».
Никак не хотят признать поляки, что белорусы боролись с ними не по указу чекистов и партийных функционеров, а чтобы по окончании войны жить в единой Белоруссии, но не в польской колонии, именуемой «восточной территорией».
В Польше времен Пилсудского и после его смерти Западной Белоруссии не существовало. Она называлась «крессами всходними» – то есть «восточной окраиной». Поляки в те времена не признавали белорусов за нацию. Известный польский идеолог 30-х годов Адольф Невчинский безо всяких оговорок заявлял, что с белорусами нужно разговаривать на языке «висельниц и только висельниц… Это будет!, – писал он, – самое правильное разрешение национального вопроса в Западной Белоруссии».
Нынешние польские историки (порой вместе с нашими политологами) изо всех сил стараются затушевать белорусско-польские противоречия минувшей эпохи. В февральском номере «Новой Польши» за 2005 год некая Инесса
Яжборовская (из Института сравнительной политики Российской Академии наук) изображает их так:
«Что произошло в 40—50-е годы? Когда Польша и другие страны Центральной и Восточной Европы были объявлены мононациональными государствами, была предпринята попытка превратить их действительно в однонациональные, ликвидировать национальные меньшинства. К примеру, белорусы потеряли свой язык, они должны были или уехать в советскую Белоруссию, или объявить себя поляками. Украинцы на это не пошли, украинцев постигла акция «Висла». И другие национальные меньшинства, которых на самом деле в Польше больше дюжины, практически должны были объявить себя поляками. Это была концепция сталинско-коминтерновская, и она проводилась последовательно во всех этих странах. Мы с вами были советскими людьми, мы с вами были носителями флага с надписью «морально-политическое единство советского народа». В Польше тоже укоренялась вот эта самая версия морально-политического единства народа».
Словом, все польские грехи приписываются Советскому Союзу. Но как бедная политологша объяснит, почему белорусы, которые в Польше из-за якобы просоветской польской политики «потеряли свой язык», чтобы говорить на нем, должны были «уехать в советскую Белоруссию. В противном случае им надо было объявить себя поляками»… Но это значит, что в советской Белоруссии подобных притеснений не было. (А как туманно и загадочно сказано: «Украинцы на это не пошли, украинцев постигла акция «Висла»!)
На самом деле в 20—30-е годы западные белорусы считали поляков оккупантами и боролись, как могли, с польскими полицейскими, жандармами и колонистами, получившими земли «всходних крессов».
Вот почему население «всходних крессов» с радостью приветствовало освободительный для них поход Красной Армии 17 сентября 1939 года. И в сегодняшней Белоруссии очень сильно общественное мнение, требующее, чтобы 17 сентября – день воссоединения расчлененного в 1921 году белорусского народа, стало государственным праздником республики.
Ненависть белорусов к польским осадникам в сентябре 1939 года была такова, что как только рухнула польская колониально-полицейская система в «западных крессах» – то наступило неотвратимое возмездие.
Сбывалось то, о чем писал в своих воспоминаниях наш бывший военнопленный времен войны 1920 года Яков Подольский: «Ужасное отмщение готовит себе шовинистическая буржуазная Польша».
22 и 23 сентября местное население местечка Скидаля расправилось с бывшими легионерами-осадниками. Были застрелены, растерзаны и забиты в результате этой самосудной расправы 42 человека. Значит, было за что, если кроткие белорусы не выдержали.
С этой точки зрения и на Катынь надо посмотреть по-другому. Все польские историки, политики и журналисты много лет подряд талдычат о том, что в Катыни был расстрелян «цвет нации» – писатели, учителя, священники, ученые и т. д. А вот что пишет современный белорусский историк Л. Криштапович в исследовании «Великий подвиг народа» (Минск, 2005 г.).
«Польские русофобы и антисоветчики ламентируют: катынская трагедия – ничем не оправданный расстрел цвета польского общества – офицеров.
Но это ведь были не просто военнопленные, а оккупанты, ибо объективно Западная Белоруссия была не польской, а оккупированной Польшей землей. И расстреляны были не польские офицеры, а оккупанты, представлявшие карательные репрессивные органы Польши на оккупированной белорусской земле. Достаточно вспомнить о польском лагере смерти для белорусских патриотов и коммунистов в Картуз-Березе. Как справедливо отмечает польский историк Кшиштоф Теплиц, «сегодня о польских полицейских говорят, что многие из них были злодейски убиты в Катыни, но не говорят, что те, кто туда не попал, помогали гитлеровцам в «окончательном решении еврейского вопроса». Что же касается собственно польских войсковых офицеров, то их в СССР никто и не расстреливал. Общеизвестно, что на территории СССР в годы Второй мировой войны эти офицеры активно участвовали в строительстве польской армии генерала Андерса и народного Войска Польского, которые в составе антигитлеровской коалиции внесли свою лепту в дело освобождения европейских народов от фашизма. Такова правда истории».
Кстати, даже в статье Петра Мицнера «Интернированные союзники» («Новая Польша», № 2, 2005 г.) признается, что условия, в которых жили польские офицеры в дягилевском лагере под Рязанью, были вполне человечными:
«Они свободно перемещались по территории лагеря, офицеров не заставляли работать, можно было устраивать концерты, шахматные турниры, действовал даже лагерный театр «Наша будка» (разумеется, с жестокой цензурой). Среди заключенных было несколько священников, которым разрешили совершать богослужения».
Вот только бы «жестокую цензуру» отменить, и вполне этот лагерь можно было бы считать, учитывая военное время, чем-то вроде дома отдыха…
Когда я недавно побывал в Белоруссии – мои минские друзья подарили мне книжечку, изданную в столице в 1994 году. Называется она просто: «Армия Краева на Белоруссии». С подзаголовком: «Первая книга в Белоруссии, где сказана полная, непричесанная правда про Армию Краеву».
Читаешь эту «непричесанную правду» – и волосы на голове дыбом встают. Всю бы ее перепечатать, да места много займет. Ограничусь несколькими отрывками.
Книга насыщена документами и воспоминаниями, донесениями разведчиков, сводками НКВД, приказами советского партизанского командования и командования Армии Крайовой.
Из приказа командира польского батальона Панурага («Яна Пивника») от 5.06.44 года:
«Оборонять местное население от жидовско-большевистских банд…» Советский разведчик, который передавал нашим властям текст этого приказа, от себя добавил, как легендарный аковец «оборонял местное население»: «Недавно тут белополяки сожгли более 30 хуторов и уничтожили местное население за связь с советскими партизанами».
«В сентябре 1943 года уланы эскадрона Здзислава Нуркевича расстреляли группу партизан так называемого акайцами жидовского отряда Семена Зорина» (в отряде было много евреев. – Cm. K.). Это был тот самый Нуркевич, о котором в майском номере за 2005 год в материале А. Гогуна сказано с одобрением: «Особенно досаждал красным отряд прапорщика Нуркевича».
Из рапорта главного коменданта АК генерала Тадеуша Комаровского (будущего руководителя Варшавского восстания. – Cm. К.) в штаб польского Верховного главнокомандования в Лондоне от 1 марта 1944 года:
«19.11.43 подразделение наднеманского батальона вело бой в районе Жалудка с советскими партизанами (…) Советский отряд был вынужден перейти через переправу на другой берег Немана. Советские потери – убитые, раненые, утонувшие – около 200 человек».
«В районе Налибоцкой пущи отряд «Гуры» с августа 1943-го по июнь 1944-го не провел ни одного боя с немцами, зато имел 32 сражения с советскими партизанами».
«Они стреляли в спину, из-за угла, по-злодейски, часто в безоружных людей. Позже и рядовые аковцы, и особенно офицеры начнут говорить про некие высокие мотивы ихних убийств людей в Белоруссии, которых они убивали подло, из-за угла».
Из судебного дела № 3710/822 по поводу отряда «Крысы»:
«Ночью с 19 на 20-е катастрычника 1944 г. до 150 человек бандитов напали на местечко Эйшышки (…) ворвались в квартиру громодянина Сонензона, расстреляли его, жену и ребенка.
Ворвались в квартиру Янкевича и расстреляли старшего сержанта Красной Армии…
При отступлении схватили красноармейца, раздели и расстреляли…»
Поляки плачут о судьбе своих пленных в Медном. Но вот что пишет белорусский историк Е. Семашко о них:
«А теперь для завершения разговора о событиях июня – августа 1944 года: вернемся к тем аковцам, которые были интернированы и находились в Медниках. Им повезло больше всех. Уцелели… Война открыла глаза чекистам. Как бы ни было – Катынская трагедия не повторилась. Хотя счет офицерам АК можно было предъявить немалый».
Из судебных документов по обвинению Леопольда Окулицкого и других руководителей Армии Крайовой на процессе в Москве 18–22 июля 1945 года:
«По неполным данным, в результате террористической деятельности АК только с 28 липеня по 31 снежня 1944 было убито 277 и ранено 94 солдат и офицеров Красной Армии, в том числе убито и поранено офицеров 77, сержантов 87, бойцов 207 человек. С 1 студзеня по 30 мая 1945 убито 317 человек и поранено 125 человек бойцов и офицеров Червоной Армии».
«Усих восьмерых милиционеров расстреляли, трупы убитых зверски изувечили, затем утопили подо льдом реки Дзитвы».
Из письма белорусского ветерана ВОВ Серафима Янеца от 17.04.1993 г.:
«Группа былых удзельников Армии Крайовой обратилась в Верховный Совет с просьбой реабилитировать всех акайцев. Коли такое случится, то Верховный Совет сподобится хозяину, который сунул тлеющую головешку под стреху хаты. Коли называть все своими именами, то нам предлагают реабилитацию тех, кто вел вооруженную борьбу на протяжении десятилетия за восстановление Польши в границах 1939 года, другими словами, за расчленение Белоруссии».
Из авторского текста:
«Армия Крайова очень много погубила белорусских людей и во время войны и после нее. Только отряды Новоградского округа провели 81 операцию против белорусских партизан. Отряды Ставбцовского округа Армии Крайовой с декабря 1943 г. до конца июля 1944 убили около шести тысяч «б ольшевиков».
Большая часть этих большевиков – мирные жители. Селяне обрабатывали землю и не ждали ночных гостей. Их аковцы называли пособниками Советов – и к стенке».
«Кастусь Акула, житель Канады, доказывает в своей книжке, что аковцы часто в борьбе с белорусскими партизанами разыгрывали немецкую карту: сдавали гитлеровцам белорусских партизан».
О тех же поляках, которые, желая бороться именно с гитлеровцами, шли в партизанские белорусские отряды, «Информационный бюллетень штаба Армии Крайовой» писал 27 августа 1942 года, в самые тяжелые дни войны:
«Эта армия пополняется за счет распропагандированных местными коммунистами элементов и зачастую тех, кто предпочитает идти в леса, а не ехать на принудительные работы в Германию. Несмотря на их положительные качества, эти элементы, конечно, будут потеряны для дела борьбы за польское государство».
Вот такие у нас были «союзники».
* * *
Украинцы, в отличие от белорусов, имели громадный многовековой опыт борьбы со шляхтой, начиная со времен Богдана Хмельницкого, Коливщины, казацких и крестьянских восстаний XVIII века. Они знали, что с поляками можно разговаривать только на ветхозаветном языке: «око за око», «кровь за кровь»… В эту борьбу были вовлечены и отряды ОУН, и УПА, и дивизия «СС-Галичина», и всяческие бандеровские «лесные братья».
В ответ на польскую резню в украинских селах на Львовщине они могли ответить не менее страшной резней на Волыни. «Новая Польша» об этих событиях пишет очень туманно: «Еще до Второй мировой Украинская повстанческая армия вырезала на этих территориях поляков, те тоже себя не очень сдерживали». Ну все как в бессмертной гоголевской повести «Тарас Бульба»!
Но надо понимать, что западные украинцы «вырезали» тех, кто их гнобил и «вырезал», как и белорусов, с 1920-го по 1939 год. Так что зря поляки сегодня изгаляются над нашим якобы освободительным походом на Запад осенью 1939 года:
«Советские говорят: «Мы освобождали западные земли».
«В российских учебниках события 39 года трактуются как «освободительный поход Красной Армии в Западную Белоруссию и Западную Украину».
«В дискуссиях поляки непременно спросят: от кого же освобождалась отхваченная таким образом половина довоенной Польши (…), если Сталин заключил договор о ненападении с Гитлером?..» (Все цитаты из майского номера «Новой Польши» за 2005 г.)
Ох… все-таки, как говорил Салтыков-Щедрин, «нет глупости горшей, нежели сама глупость».
Да не от Гитлера, панове, мы освобождали «западные области», «отхваченные» у нас в 1920 году, а от вас, интервентов, которых ненавидели украинцы и белорусы, восставшие против оккупантов не только в сентябре 1939 года, когда рушилась Речь Посполита, но гораздо раньше… Недаром партизанская Украинская повстанческая армия была создана для борьбы со шляхтой задолго до начала и Второй мировой, и Отечественной войны.
В 1964 году в издательстве «Прогресс» вышел перевод книги Ежи Климковского «Я был адъютантом генерала Андерса». В ней были большие купюры, сделанные по идеологическим соображениям: чтобы не вспоминать об отношениях украинцев к полякам осенью 1939 года. Книга была издана в редакции специзданий.
В 1991 году воспоминания Климковского были переизданы без купюр издательством Московского энергетического института. Я приведу три отрывка из книги, в которых будут курсивом выделены строки, опущенные в 1964 году и восстановленные в 1991-м. Речь идет о бегстве разбитых немцами польских войск на Восток.
«…Прибывали раненые. Перевязочных пунктов не было. Раненый солдат был предоставлен сам себе или оставался на попечение и добрую волю местных жителей, которые в этой местности относились к нам., пожалуй., враждебно. Это были, главным образом, деревни украинские».
«Местное украинское население относилось к нам весьма враждебно. Его приходилось избегать. Только присутствию Красной Армии мы обязаны тем., что в это время не дошло до крупных погромов или массовой резни поляков».
«Навещая несколько раз Андерса в одном из львовских госпиталей, я узнал, что в последние дни сентября он с несколькими офицерами пробирался к венгерской границе, но был окружен группой местных украинцев. И во время ночной перестрелки дважды ранен. Он сообщил об этом факте советским властям, попросив оказать помощь, и в результате оказался в госпитале во Львове…»
Вот так-то: оказывается, мы на свою голову еще и польских офицеров и генерала Андерса спасали от украинской мести…
Интересна одна «украинская подробность» из истории Варшавского восстания. Когда ровно через два месяца после его начала аковские шляхтичи выбросили перед немцами белое знамя, они очень боялись, что немцы поручат принимать их почетную капитуляцию украинским отрядам, сформированным из жителей Западной Украины.
Из отчета полковника Армии Крайовой Вахновского, которому было поручено выработать условия капитуляции:
«1. Х.1944 г. Капитуляция должна произойти до наступления темноты. Тем самым генерал Кельнер хочет избежать эксцессов с обеих сторон. Как он сам заявил, с немецкой стороны такие эксцессы могут допустить вспомогательные украинские и казацкие формирования. Я со своей стороны подчеркиваю, что мы капитулируем перед вермахтом».
Чуяла кошка, чье мясо съела! Очень боялись поляки украинской мести за все, что они с 1921-го по 1939 год натворили на Западной Украине, знали, что от украинских националистов им пощады не будет. «Я настоял, – пишет далее полковник Вахновский, – чтобы полковник Коссман (представитель вермахта. – Cm. К.) отдал распоряжение о выделении батальона вермахта, который отделит капитулирующие отряды АК и район, занятый гражданским населением, от казацких и украинских частей».
И в этой обстановке главари правительства в изгнании и Армии Крайовой еще лелеяли иллюзии о том, что, лавируя между Германией и Советским Союзом, можно каким-то фантастическим образом сохранить в их будущей Польше Западную Украину!
Как пишет «Новая Польша» сегодня о тех событиях?
«В 1943 году украинские националисты убили несколько десятков тысяч поляков, живших на Волыни» («НП», № 4, 2004 г.).
В ответ поляки ответили операцией «Висла», во время которой было вырезано и насильственно переселено в северные районы украинцев отнюдь не меньше. Сколько? Поляки не считали, они всегда помнили только свои потери.
Словом, произошел взаимный геноцид, по числу жертв намного превзошедший Катынь. Но из общих политических соображений и та и другая сторона заявили, что «даже самая горькая правда, касающаяся прошлого, не должна повредить прекрасным отношениям Польши и Украины». Это сказал Кучма Квасневскому в 2003 году.
А в 2005-м бывший президент Польши Квасьневский и уже новый президент Украины Ющенко встретились во Львове и поклялись над прахом резавших друг друга молодых поляков и украинцев («львовских орлят») в вечной дружбе и «стратегическом партнерстве».
Из речей двух президентов:
Квасьневский: «Здесь покоятся останки участников польско-украинских боев, в большинстве своем молодежь, отдавшая жизнь за то, чтобы Львов принадлежал создавшейся тогда независимой Польше. В эту пору столкнулись два чаяния, два патриотизма, две национальных гордости».
Ющенко не остался в долгу, и его речь ничем не уступила красноречию Квасьневского:
«Здесь, на Львовском кладбище, погребены люди, которые любили свою родину… Для нас, украинцев, почетно воздавать почести всем, кто погибал в братоубийственной трагедии».
Высокопарным, театральным, фарисейским пиаром веет от слов обоих президентов. Трагедия взаимной резни была тяжелой, темной, кровавой. Такой же, как в Едвабне. В конце концов, все противоборствующие силы той войны сражались за свои «чаяния», за свою «национальную гордость», за свой «патриотизм». Даже немецко-фашистские оккупанты по-своему любили свою родину и умирали за нее. Нынешние поляки готовы любые геноциды забыть, лишь бы только идеология антирусской Катыни была вечно живой.
* * *
Допускаю, что я без достаточной аргументации утверждал в комментариях к немецкой заметке «Кто расстреливал белорусских партизан», будто бы аковцы, их расстреливавшие, находились в составе вермахта.
Мои оппоненты воспользовались этим обстоятельством:
«Чтение текста Станислава Куняева «Кто расстреливал белорусских партизан» ошеломило меня. Степень исторического невежества автора (…) просто поразительна. Общий тезис, который он выдвигает, (…) сводится к утверждению, что репрессии против бойцов Армии Крайовой, проводившиеся советскими органами безопасности (…), были по сути дела вполне обоснованными». К. Краевский («НП», № 5, 2005 г.).
В ответ на эти истерические возражения хочу познакомить их авторов с документами сборника «НКВД и польское подполье».
Из докладной записки Л. Берия И. Сталину от 17 июня 1945 г.:
«Кроме этого в лагерях НКВД СССР для военнопленных имеются военнопленные поляки, служившие в немецкой армии и взятые в плен в составе немецких частей, всего 32 731 чел.».
Из докладной записки зам. министра внутренних дел И.В. Сталину и В.М. Молотову от 15 апреля 1949 года по рассмотрению дел польских граждан, находящихся в советских лагерях:
«Из общего числа переданных польских граждан освобождено из лагерей военнопленных и интернированных 7098 человек. Эти поляки в период Отечественной войны были направлены в лагеря военнопленных и интернированных за службу в германской армии, а также за участие рядовыми в составе подразделений Армии Крайовой».
«Полковник АК Александр Крыжановский заключил с немцами сделку о сотрудничестве в районе Вильно… АК передали в подчинение немецкому командованию 3-ю польскую партизанскую бригаду» (из книги Бернхарда Чиари «История Армии Крайовой во II Мировой войне», Мюнхен, 2003 г.).
Но дело не только в том – служили они в рядах вермахта или не служили! Главная суть, что они стреляли на уже освобожденных от немцев территориях в спины советским солдатам, тем самым фактически воюя на стороне Германии.
Да за одни эти, далеко не полные, списки и цифры убитых и раненых советских военнослужащих и белорусских партизан руководивший Армией Крайовой генерал Окулицкий с товарищами по законам военного времени мог быть поставлен к стенке без суда и следствия.
Однако сталинское правосудие устроило открытый судебный процесс, начавшийся 18 июня 1945 года, над 16 лидерами Армии Крайовой. Их действительно взяли в плен коварным образом – но на войне как на войне! Пять человек получили сроки от 10 лет до 1 года, восемь – по нескольку месяцев. Осужденных обвинили в организации подпольных вооруженных отрядов на освобожденных территориях, в террористической и диверсионной деятельности, в создании подпольных радиостанций в тылах Красной Армии и в подготовке военного выступления совместно с Германией против СССР. Трое были признаны невиновными. Веслав Гомулка хотел, чтобы процесс проходил в Варшаве, но Сталин ответил ему: «Они стреляли в наших людей», на что Гомулка выставил свои аргументы: «Они приказывали стрелять не только в ваших, но и в еще большей мере в наших людей». Этот аргумент Сталин, как вспоминал Гомулка, признал: «А может быть, вы и правы». Но процесс все-таки прошел в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, знаменитом по процессу 1937–1938 годов. Сегодня требует комментариев последнее из обвинений «аковцев» в подготовке военного выступления совместно с Германией против СССР…
К осени 1944 года немцы стали понимать, что война проиграна. Отсюда началось их некоторое дипломатическое заигрывание с верхушкой АК. Недаром всем аковцам после капитуляции Варшавского восстания был дан статус военнопленных. Более того, во время допроса главнокомандующего АК бригадного генерала Окулицкого 7 мая 1945 года допрашиваемый, в частности, сказал:
«Докладывая в моем присутствии Бур-Комаровскому о предложенных немцами условиях капитуляции, Богуславский (представитель главного штаба АК – Cm. К.) сказал., что фон дем Бах считает необходимым для поляков прекратить вооруженную борьбу с немцами., так как общим врагом Польши и Германии является Советский Союз… (…). Я сказал ему, что, возможно, фон дем Бах прав, и Бур-Комаровский с моим мнением согласился».
Немцы, находясь в отчаянном положении, стали судорожно разыгрывать польскую карту, надеясь кое-как сколотить при посредничестве поляков блок с Англией для спасения Европы от «русского большевизма»… И глупая шляхта еще раз поверила немцам, как это уже было перед сентябрем 1939 года. Но только тогда она, шляхта, надеялась на союз Германии и Польши в борьбе против Советского Союза. А в 1944 году поставила на Англию. Очередная политическая химера вскружила головы шляхтичам.
24 апреля 1945 года Л. Берия ознакомил И.В. Сталина с документом, изъятым у Окулицкого и адресованным начальнику нелегального штаба АК, обозначенному под псевдонимом Славбор: Окулицкий подтвердил, что документ составлен и написан им лично.
В частности, в документе говорилось:
«Считаясь со своими интересами в Европе, англичане должны будут приступить к мобилизации сил Европы против СССР и одновременно начать мобилизацию своих сил. Ясно, что мы станем в первых рядах этого европейского антисоветского блока, а также нельзя представить этого блока без участия в нем Германии., которая будет контролироваться англичанами»… «Мы будем включены в антисоветский европейский блок, организованный англичанами, а тем временем мы должны полностью использовать их материальную помощь…»
Подпольное руководство АК вместе с лондонским польским правительством в изгнании изо всех сил пыталось воздействовать на английский кабинет министров. Чуть ли не при каждом аресте террористов-«аковцев» их командование апеллировало к Лондону. Депеша из Виленского округа АК:
«Подразделения АК разоружены и вывезены в Калугу (…). Срочно требуется скорейшее дипломатическое вмешательство».
Словом, шкодили сами, а чуть что – о помощи просят Англию.
Но Черчилль – прагматичный политик с трезвым имперским мышлением – пришел в ярость, когда познакомился со стратегическими замыслами высокородной шляхты. Не потому, что он любил Советский Союз, а потому, что он не любил в политике идиотов.
Вот как отозвался он об авантюрных конвульсиях польского правительства в изгнании и верхушки Армии Крайовой во время московской встречи с Миколайчиком в 1944 г.
«Недавно я беседовал с вашим генералом Андерсом, и мне кажется, что он тешит себя надеждой, что после разгрома Германии союзники затем разобьют Россию. Это сумасшествие. Русских разбить невозможно!..
В вашем упорстве вы не видите того, чем рискуете… Мы сообщим всему миру, каково ваше безрассудство. Вы стремитесь развязать войну, в которой погибнет 25 млн. человек… Вы не правительство, вы ослепленные люди, которые хотят уничтожить Европу. Яне буду заниматься вашими делами. Думайте о них сами, если вы хотите оставить на произвол судьбы ваш народ. У вас нет чувства ответственности перед вашей Родиной. Вы безразличны к ее мучениям. У вас на уме только низменные собственные интересы… Ваша аргументация является, попросту говоря, преступной попыткой сорвать соглашение между союзниками с помощью «либерум вето». Это трусость с вашей стороны. Если вы хотите завоевать Россию, то действуйте самостоятельно. Вас следует посадить в больницу для умалишенных».
Не знаю, читал ли Путин воспоминания Станислава Миколайчика, где приведены эти слова Черчилля. Думаю, что не читал. Иначе он во время визита в Польшу в 2002 году подумал бы, а стоит ли возлагать венки к памятнику в честь Армии Крайовой. Хотя рядовым погибшим солдатам всегда можно отдать почести, если ты уверен, что они не стреляли в спину твоим соотечественникам, не жгли белорусские деревни и не расстреливали белорусских партизан. А уж склонить голову перед прахом идеологов и генералов Армии Крайовой – недостойно для президента России. Черчилль осудил бы его за это.
Война закончилась. Химерический план шляхтичей об антисоветском блоке с включением в него Германии лопнул. Но тут началась «холодная война», а еще, на их счастье, Черчилль произнес фултонскую речь, и пылкие поляки опять оживились. Это их очередное шизофреническое состояние отражено в различных донесениях НКВД высшему руководству СССР в 1946 году. Приведу лишь два примера.
Из докладной записки заместителя советника МВД при министерстве общественной безопасности Польши С. П. Давыдова министру внутренних дел СССР С. Н. Круглову от 10 апреля 1946 года, в которой речь идет об аресте члена Армии Крайовой А. Ярмуса:
«Комендант «ЯН» (…) говорил о том, что в скором времени начнется война между Англией и Советским Союзом, в которой члены АК должны принять активное участие на стороне Англии».
Из донесения того же адресата от 10 мая 1946 года: «Нелегальные газеты и листовки, призывая «готовиться к войне», пропагандировали основной тезис: неизбежна война Англии и Америки против СССР, и при этом подполье получит ожидаемую помощь».
Представляете: потеряв десятки миллионов сыновей и дочерей, сверхчеловеческим напряжением сломив военную машину всей фашистской Европы, наш народ заканчивает кровопролитнейшую войну, вся европейская часть страны лежит в руинах, и в это время руководство Армии Крайовой плетет интриги и в своей пропаганде, в своих экзальтированных шляхетских мечтаниях жаждет лишь одного: чтобы ради их авантюрных политических планов, ради их жажды стать во главе Польши Советская Армия столкнулась бы с армией западных союзников. А если посчастливится – то и с остатками вермахта. То есть эти авантюристы мечтали, чтобы Вторая мировая война сразу перешла в Третью!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.