ОТ ОТСТУПЛЕНИЯ К ПРЕСЛЕДОВАНИЮ
ОТ ОТСТУПЛЕНИЯ К ПРЕСЛЕДОВАНИЮ
17-я танковая дивизия держала небольшую изолированную часть фронта протяженностью 1200 километров, и фронт этот уже начал разваливаться вследствие боев за прорыв из окруженного Сталинграда. После 19 февраля дивизия отходила в западном направлении, не вступая в контакт с противником, и 23 февраля достигла района Петропавловки, где был создан плацдарм, обращенный на север.
Положение нашей дивизии по отношению к другим частям оставалось неясным. Она совершала марш без каких-либо контактов с соседними группами и поддерживала связь по радио только с 48-м танковым корпусом, которому она теперь была подчинена. Мы знали лишь то, что русские продолжают свой натиск на Днепропетровск, угрожая тем самым с севера нашим путям отступления.
В тот вечер, когда наша дивизия входила в Петропавловку, – очень осторожно, потому что пришли сообщения, что она занята противником, – она казалась вымершей, ее жители либо бежали, либо прятались в подвалах. В этой неестественной тишине каждый дом представлял собой потенциальный очаг сопротивления. В донесениях из оставшихся частей 24-й танковой дивизии, ранее продвинувшихся на запад, говорилось, что уже 11 февраля противник подошел к железнодорожной линии Харьков – Днепропетровск и перерезал ее. 15 февраля разведка противника добралась до нашего плацдарма северо-восточнее этого населенного пункта, но была отбита. Вскоре мы узнали, что противник продолжает также наступать в юго-западном направлении на Васильковку.
В ночь на 23 февраля моя дивизия получила приказ двигаться на северо-запад к Верхней Самаре, которая, как сообщалось, была в руках противника. Одновременно надо было удерживать плацдарм. Я сформировал передовой отряд в составе 17-го мотоциклетного стрелкового батальона, танковой роты (остатки танкового полка), одной батареи противотанкового дивизиона и легкой батареи. Остальная часть дивизии должна была действовать в качестве второго эшелона, занять весь плацдарм и быть готовой к внезапному преследованию противника, как только будет получен приказ.
Оказалось, что русские отступают на северо-восток. В 9 часов утра наш передовой отряд занял Верхнюю Самару, застигнув противника врасплох. Среди пленных были офицеры 3-го танкового корпуса русских и танковой бригады, которые сосредоточились в районе Доброволья.
В этот населенный пункт передовой отряд ворвался в 13.00. Одновременно противник использовал свои танки, подошедшие с юго-востока, для того чтобы атаковать Верхнюю Самару с тыла. Когда в 14.00 я подъехал к Доброволью, в него, с тыла и правее меня, вошла еще одна разведывательная бронемашина. Было в ней что-то странное. После того как она была подбита нашим противотанковым орудием, я понял, что машина русская. Они явно хотели продолжить свою атаку с тыла.
Бой длился час. Противник, начав атаку с расстояния в один километр силами не больше одного батальона, захватывал территорию, а у меня была всего лишь одна легкая батарея, чтобы отбить его. Противника это не смущало, и он подходил все ближе и ближе. Когда они собрались атаковать батарею, с тыла, прямо из ремонтных мастерских, подошли четыре наших танка. Я приказал им ударить по флангу противника, однако их атака была остановлена. В ту ночь мы опять потеряли Верхнюю Самару, и передовому отряду надо было брать ее вновь.
Этот день показал, что преследование со стороны противника утратило силу. Похоже, у русских не было плана, и моя дивизия захватила 166 пленных всего лишь с незначительными потерями. В двадцати километрах справа от меня соседняя немецкая дивизия штурмовала высоту. Дивизия слева от нас была остановлена у Богдановки, которая энергично оборонялась. Установить с ней прямую связь не удалось. Так как состояние дорог мешало дальнейшему развертыванию, на следующий день я не менял боевой порядок дивизии. Учитывал я и то, что, если мой план удастся, мои соседи с флангов окажутся позади нас. Тогда я смогу использовать два батальона второго эшелона для защиты растянутого фланга. Один из батальонов должен был передвигаться бросками непосредственно за передовым отрядом, чтобы быть наготове в случае отхода или столкновения с сильными оборонительными позициями противника.
В соответствии с приказом командира нашего корпуса вести 25 февраля наступление вдоль высот восточнее населенного пункта Старые Близнецы, второй эшелон выступил со своих позиций на плацдарме в Новопавловке у Доброволья. Он вышел в два часа ночи, имея задачу перекрыть и защищать весь восточный фланг наступления.
Подобная диспозиция определила тактику преследования. Передовой отряд, продвигаясь вперед, мог не беспокоиться за обстановку в тылу (карта 7). Я выехал в Старые Близнецы, чтобы руководить наступлением. Накануне вечером наш передовой отряд был отброшен от Доброволья и продолжал находиться под огнем противника. Я отдал ему приказ совершить обходной маневр с запада, который он начал в 8.30 утра. В 9.15 Доброволье было захвачено, противник отступил в северном направлении.
Наземная и воздушная разведка установила значительную концентрацию войск противника восточнее осевой линии атаки в районе Червоный-Софиевка, и они готовились наступать в западном направлении. Тем не менее, я принял решение не поворачивать в ту сторону, а продолжать двигаться на север, даже несмотря на то, что у меня было мало сил для прикрытия нашего восточного фланга.
Когда противник был выбит из Доброволья, у него уже не было возможности эффективно обороняться в деревнях, расположенных севернее этого населенного пункта. Мой передовой отряд сломил его попытку удержаться в Галчеве, Берестовом и Оданески. По дороге из последнего на Старые Близнецы был разрушен мост, поэтому наше наступление продолжилось в северо-восточном направлении через Александровку, которую мы заняли в 11.00, захватив при этом два 180-миллиметровых орудия. Приказав роте из второго эшелона войти в этот населенный пункт для защиты пути нашего наступления, я продолжил атаку в северо-восточном направлении, в глубь участка дивизии, находившейся справа. Затем передовой отряд опять повернул на запад к Старым Близнецам в глубь участка дивизии слева, поскольку она все еще оставалась далеко позади, ведя бой южнее Дмитриевки. Пути снабжения обеих дивизий перерезала русская кавалерия.
Напряженность нарастала с каждым часом. Теперь дорога вела прямо в глубину отступающих порядков противника. Наши пикирующие бомбардировщики атаковали одну из его растянувшихся колонн, потом на ее остатки устремилось несколько танков нашей дивизии. Жестокий бой завязался в районе между Барбалатовом и Старыми Близнецами. Дорога была настолько забита искореженной бронетехникой, гужевыми повозками, убитыми и ранеными солдатами и лошадьми, что по ней было трудно пробиться. Всего в двадцати метрах справа русские все еще удерживали железнодорожную насыпь, а после того как мы ее захватили, они толпами устремились на север, но от нашего пулеметного огня их пало еще больше. Слева в подлеске оставались солдаты противника. Когда мы подошли к ним вплотную, они сдались. Один русский офицер, похоже, был совершенно пьян. Мы захватывали повсюду оружие и средства материально-технического обеспечения. Один мой бронетранспортер, который окружила группа ведущих огонь русских пехотинцев, развернул против них свой пулемет.
Локальный успех, связанный с захватом трофеев, всегда влечет за собой трудности, потому что войска вынуждены задерживаться, чтобы разобраться с ними. Я разобрался с этим быстро, так как мы не знали, заняты ли расположенные неподалеку Старые Близнецы сильным противником, или же после недавнего разгрома он решил повернуть в тыловой оборонительный район. Поэтому наш передовой отряд был срочно брошен на этот населенный пункт, где произошел жестокий уличный бой с ослабленным противником. Атака началась в 12.45, а в 15.00 операция по его зачистке завершилась. До наступления темноты удалось выслать подразделения передового отряда вперед на линию Барбалатово-Серафимовка-Надеждино, чтобы обеспечить таким образом охранение, провести ближнюю разведку и заложить основу для дальнейшего наступления утром.
На правом фланге второй эшелон наступал волнами, следуя за передовым отрядом, и способствовал быстрому развитию успеха. В конце концов его группы соединились с передовым отрядом, растянув его в южном направлении. Стало очевидно, что противник намеревается прорваться на северо-запад к Харькову. Следовательно, нам надо было позаботиться об обеспечении прикрытия в восточном направлении. Русские явно пытались сузить чрезмерно широкий фронт преследования, чтобы снова создать острый выступ. То есть они опять старались перекрыть путь нашего наступления. На исходе дня прямая дорога из Александровки в Старые Близнецы все еще находилась в их руках, и ее пришлось с трудом освобождать подразделениям передового отряда.
Наша дивизия с такой удивительной скоростью наступала во фланг противника, который до этого наносил удары на юго-западе в направлении Днепропетровска, что его значительные силы никак не могли создать компактную и согласованную оборону. За счет этого наш слабый передовой отряд заставил его нести большие потери с минимальными потерями для себя. Мы захватили множество пленных из 51-й танковой и 10-й стрелковой бригад русских, которые тоже несли тяжелые потери.
Вечером 25 февраля дивизия не имела контакта с соседями. Соседи справа оказались позади нас, и 6-я танковая дивизия слева, хотя и бросила незначительные силы в Старые Близнецы (уже занятые нами), своими основными силами располагалась тоже позади нас, а некоторые ее части до сих пор оставались в тылу корпуса.
В 1.45 26 февраля приказом из корпуса передовой отряд получил новую цель – Мечебиловку. Второй эшелон должен был выдвинуться в Старые Близнецы и, закрепившись там, служить прикрытием. Нехватку горючего, которая уже начала ощущаться, можно было восполнить только путем обмена внутри боевых групп. Передовой отряд выступил в 4.30 утра. В 5.45 второй эшелон закрепился в качестве сил прикрытия в Старых Близнецах. После расчистки мин и яростного короткого боя передовой отряд занял Серафимовку, и сразу же его танки продолжили движение на Валерьяновскую. До 500 солдат противника отошли в это время на северо-восток. В 7.30 была взята Плахтеевская.
При попытке взять Плиссово наша танковая рота потеряла два танка, и противник упорно оборонял этот населенный пункт вновь прибывшими силами, заменившими те, что отступили.
Создавшаяся ситуация привела меня к решению именно там и немедленно начать широкий охватывающий маневр на запад, используя оставшиеся десять танков. Чтобы связать руки противнику, пехота передового отряда продолжила свою фронтальную атаку. Наш охватывающий маневр увенчался успехом. К 9.15 танки подошли к высоте в двух километрах севернее Плиссова и оттуда направились на юг в тыл обороны противника. Одновременно с юго-запада пробивались стрелки. Этот населенный пункт был занят в 9.30, трофеями стали два 122-миллиметровых орудия.
Несмотря на потери, я приказал ослабленной танковой роте передового отряда двигаться дальше, не участвуя в зачистке Плиссова. К 10.00 острие ее удара достигло Беспальцева, которое хорошо оборонялось русской артиллерией и противотанковыми орудиями. Тем временем наша пехота, осуществлявшая зачистку Плиссова, разбила слабые силы противника, только что подошедшие с северо-востока, и последовала за танками. Пленные показали, что защитники Плиссова были из свежих частей.
Теперь я держал подразделения второго эшелона компактнее. Русские оставили наконец Софиевку, бросив немногочисленные танки, орудия и грузовики.
К этому времени командир второго эшелона добрался до Плахтеевской, и его основные силы находились в состоянии готовности в качестве резерва. Чтобы обеспечить прикрытие, мы заняли все деревни вдоль протяженного маршрута, по которому осуществлялось снабжение наших войск. Были оккупированы и некоторые населенные пункты, стоящие в стороне от дороги, а наша разведка двигалась на восток.
В донесениях говорилось, что мои соседи все еще отстают. Справа дивизия СС вела бой за Африкановку, а слева 6-я танковая дивизия, продолжая наступать через Старые Близнецы, вела бой в Надеждине.
Поскольку мне хотелось поберечь наши немногочисленные силы в Беспальцеве, а именно не использовать их во фронтальной атаке, то начал здесь еще один охватывающий маневр: танки направились на запад, а пехота извлекала преимущества из низины, которая вела в этот населенный пункт с востока.
Новые полугусеничные транспортеры (хорошо показавшие себя на бездорожье) позволили быстро и одновременно осуществить оба охватывающих маневра. С этого момента артиллерийский огонь противника по дороге, идущей южнее Беспальцева, эффекта не имел. В 12.30 обе группы соединились в этом населенном пункте, и теперь можно было отражать войска противника, подходившие с востока из Андреевки.
Подтянув дополнительные силы, противник получил возможность, как минимум, держать под огнем все пути подхода, которые были ему хорошо известны, и это вызывало нежелательные для нас задержки. Мои войска были приучены избегать передвижений по дорогам, открытым для огня противника, спешиваться в таких случаях и вести бой в пешем строю. Следовательно, предстоял трудный затяжной бой.
Однако мы сразу же выслали из Беспальцева новую боевую группу, чтобы упредить противника, если он попытается разместить свой арьергард или вновь прибывшие подразделения на выгодных оборонительных позициях. Этой группе удалось уйти от артиллерийского огня, направленного на дорогу, и в 13.30 она захватила Крутую Балку.
Наши наступающие части оказались уязвимыми для артиллерийского огня с востока, к тому же километрах в трех западнее видны были колонны войск, следующие в том же направлении. Если бы я не знал, что соседняя немецкая дивизия находится далеко позади нас, я бы засомневался: свои это или чужие? Такой вопрос вполне обычен во время преследования. Мы открыли огонь по этим колоннам.
К 14.00 начало смеркаться. Перед нами лежала цель этого дня – Мечебиловка, большая деревня, раскинувшаяся вдоль проходящей с востока на запад речной долины, которая целиком хорошо просматривалась. Здесь невозможны были охватывающий маневр или рейд кавалерийского типа. Теперь предстояло решить, не помешает ли наступающая темнота осуществить поставленную перед нами задачу, после того как при свете быстро уходящего дня нам удалось захватить так много населенных пунктов.
С наступлением темноты фронтальная танковая атака могла стоить нашей дивизии немногих оставшихся танков, так как высоты на противоположной стороне были заняты противником. Я выслал вперед роту «мулов» (небронированных гусеничных или полугусеничных машин). Командир ее был ранен, и рота продолжала наступление в пешем строю. Когда темнеет, всегда испытываешь искушение занять какую-нибудь деревню, чтобы устроиться в ней на ночь, и эта не стала исключением. Хотя наш штурм не удался бы, если бы противник решил оказать упорное сопротивление. После волнующего ожидания вспыхнули осветительные ракеты, дав знать, что рота прорвалась, по крайней мере на узком участке, явно не встретив серьезного отпора. Я решился позволить танкам одному за другим въехать по дороге в этот населенный пункт, хотя вокруг все еще наблюдалось передвижение колесной техники. Танки продвигались очень медленно и осторожно, внимательно наблюдая за местностью. Дорогу перегородил стоявший поперек нее танк «Т-34», что было добрым признаком того, что этот заслон не находится под огнем. Затем противник отступил на восток и на север. Шума боя не слышалось, только гул танковых моторов, когда они медленно продвигались вперед. Мы вошли в деревню. Однако ситуация далеко не обнадеживала, поскольку противник держал под огнем и саму деревню, и пути отхода с востока и запада, что свидетельствовало об узости участка, на котором вклинилась наша дивизия. Поэтому я вызвал батальон из ближней части второго эшелона, чтобы организовать плацдарм, обращенный к западу, северу и востоку. Разведка установила, что противник находится во всех соседних деревнях. Нам удалось захватить Федоровку, что севернее Мечебиловки.
С 27 февраля наша дивизия шла маршем от этого населенного пункта к реке Донец, почти не встречая войск противника. Я решил самостоятельно идти вперед в северо-восточном направлении к Петровской. Здесь мы отрезали и захватили в плен несколько сот отступавших русских. После этого дивизия была направлена на северо-восток на расстояние тридцати километров от Харькова, то есть обратно к реке Донец. Практически везде мы вышли к реке без всяких трудностей, но перейти ее оказалось невозможно, и командование не требовало от нас этого.
Главные силы дивизии, действующие как передовой отряд, взяли Петровскую 27 февраля, в то время как наши внешние фланги продолжали беспокоить разрозненные подразделения противника, отступавшие на север.
Утром того дня русский кавалерийский полк сделал попытку прорваться из района восточнее Старых Близнецов, между Макарьевкой и Плахтеевской, и продвинуться в северо-западном направлении. Два последних пункта были заняты личным составом моего штаба. Я возвратился, чтобы провести несколько часов там. В 4 утра, когда я встал, чтобы отправиться на передовую, началась продолжительная стрельба 20-миллиметровой зенитной батареи, которая всегда находилась в состоянии боевой готовности для обороны оперативного отдела штаба. Я взобрался на стену еще полуодетым. В тусклом утреннем свете виднелась русская кавалерия, уносящая ноги в северо-западном направлении. Они, не задумываясь, окружили наш крохотный гарнизон, состоящий из оперативного отдела и штабной обслуги. Наша батарея ударила точно. Некоторым русским, кто был в седле, удалось уйти, а пешим пришлось залечь в снегу. Они подтянули на позицию полевое орудие и обстреляли деревню. Наша зенитная батарея, используя осветительные снаряды, сумела определить отдельные цели. Неравный бой продолжался полчаса. По дороге на север мне пришлось проезжать кровавое поле боя, зрелище настолько ужасное, что забыть его нелегко. Раненые и убитые люди и лошади были разбросаны в радиусе трехсот метров. Пытались помочь раненым чем могли. На передке одного орудия сидел артиллерист с оторванной прямым попаданием головой, на грудь свисало перевернутое лицо, державшееся только на лоскутах кожи.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.