17-Я ТАНКОВАЯ ДИВИЗИЯ НА ВОСТОКЕ
17-Я ТАНКОВАЯ ДИВИЗИЯ НА ВОСТОКЕ
Путешествие через Смоленск в штаб 2-й танковой армии, стоявшей в Орле, заняло почти неделю. Командующий армией генерал-полковник Шмидт пригласил меня на завтрак, где я оказался единственным гостем. Возможно, офицеры его штаба намекнули ему о моих политических взглядах. Если так, то, скорее всего, они их разделяли. Меня удивил и приободрил тот факт, что командир, с которым мы не были знакомы прежде, разговаривает со мной так, словно наша общая неприязнь и критическое отношение к режиму были чем-то само собой разумеющимся. Явно чувствовалось, что его офицеры, даже в высоких чинах, хотя и продолжают храбро сражаться, но, тем не менее, убеждены, что победа недостижима. Многие рассчитывали на скорейшее открытие второго фронта на Западе, ибо только это могло привести бесперспективную для Германии войну к быстрому завершению.
Когда мы прощались после двухчасового завтрака, командующий попросил меня «забыть все, что он наговорил за это время». Понимая, что он имел в виду, я приступил к выполнению своих обязанностей в более бодром расположении духа.
Теперь я мог «прощупать обстановку» в 17-й танковой дивизии в тихом месте ее расположения юго-восточнее Орла. Меня удивило, что она находится в хорошем состоянии. В мирное время это была Аугсбургская дивизия, а с началом войны ее преобразовали в танковое соединение. Вскоре служба захватила меня, и мои поездки на фронт заняли несколько недель. Офицеры полкового уровня, кажется, предвидели смену командира дивизии и были к этому готовы. Другое дело – штабные. Некоторые из них прочно застряли в прошлом и противились любым переменам. Новый начальник 1-го отдела Генерального штаба Красс к таковым не относился. Это был профессионал с отличной подготовкой, полученной в мирное время, прибывший сюда из австрийского бундесвера.
Незадолго до войны я проделал путешествие на Дальний Восток поездом, когда шла китайско-японская война. Трудно тогда было охватить взором огромные просторы этой страны с ее бесконечными заснеженными лесами и редким человеческим жильем. Закутанные в шубы странники подъезжали к станциям на санях в ожидании транссибирского экспресса. Я запомнил грустные мелодии русских песен, которые почти без передышки лились по вагону из громкоговорителя. Моя душа привыкла к этому ландшафту и его терпеливым, многострадальным и покорным судьбе обитателям. Типичным их представителем был высокий бородатый старик, живший в занимаемом мной доме и обычно приветствовавший меня, молча склонив непокрытую голову и улыбаясь скорее самодовольно, чем угодливо.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.