УПАДОК «ОСИ»

УПАДОК «ОСИ»

Пришествие Гитлера и национал-социализма стало началом конца фашизма Муссолини. Масса людей в обеих странах, очевидно, считали иначе. Две тоталитарные системы казались им тесно связанными, их победы должны были привести к новому мировому порядку. Однако за кулисами происходил развал «Оси». Италия оказалась замешанной в победе национал-социализма, и ей было поздно отступать. Процесс упадка проявлялся на трех различных уровнях: разгром обеих стран на театрах войны, растущее влияние партии на государство и усиливающаяся зависимость Муссолини от Гитлера.

Вопреки совету своих военных специалистов Муссолини согласился с тем, что нашептали ему члены фашистской партии, и отверг имевшуюся возможность сохранить нейтралитет во время Французской кампании. А ведь именно итальянское правительство постаралось удержать Гитлера от вступления в войну с Польшей.

Против политики войны был не только Генеральный штаб, но и король, и наиболее дальновидные фашисты. Вскоре после моего прибытия в Турин один старший итальянский офицер свозил меня посмотреть на бои с французами в Альпах, где я просто пришел в восторг от того, насколько приспособлена итальянская армия к боевым действиям в горах. И все же не стоило говорить об «успехах», ибо едва ли они были впечатляющими в течение этих нескольких дней противостояния. Французы капитулировали, поскольку немцы уже обошли их с тыла. Наиболее ответственные военные отнеслись к этому как к потере престижа. Позднее события подтвердили обоснованность предупреждений Генштаба о том, что Италия недостаточно вооружена для ведения большой войны.

И все-таки победа Германии затмевала все остальное. Народ предвкушал нападение на Англию и ее поражение. А итальянская пресса начала шумно требовать, чтобы Корсика, Тунис, Джибути и даже Ницца стали итальянскими. Итальянская комиссия по перемирию должна была наблюдать за сложной обстановкой в средиземноморской части, в то время как германская комиссия занималась метрополией – Францией.

Престиж Италии, потерянный во Франции, был восстановлен завоеванием Британского Сомали. Но коммуникации с Абиссинией можно было сохранить только в том случае, если бы итальянский флот господствовал на Средиземном море и если бы пал Египет. Поэтому войска получили приказ начать наступление из Ливии на Суэцкий канал. Вскоре это наступление было остановлено, что повлекло за собой новые разочарования.

Осенью 1940 года Италия без предварительной договоренности с Германией напала на Грецию и потерпела там серьезное поражение. Когда в конце года началось отступление под натиском англичан в Египте, итальянцы обратились за помощью к немцам. Это стало для них концом самостоятельного ведения войны.

Неспособность стран с тоталитарным режимом координировать свои военные планы точно отражает характерные пороки действующих в них режимов. Обычно общая база для планирования требует, чтобы более слабый партнер прислушивался к более сильному, а сильный уважал слабого. Национальные цели войны должны подчиниться общим целям, чего можно достичь только совместными усилиями генеральных штабов, что, в свою очередь, требует демократического подхода к высшему стратегическому планированию. Однако такой метод несовместим с самой природой тоталитарных государств. В результате попытка Италии вести свою собственную войну по-своему привела к постепенной утрате ее независимости. Гитлер вынужден был прийти ей на помощь в Африке и против своего желания исправлять ситуацию на Балканах. Это оказалось тяжким грузом для его собственной военной политики, которая в то время уже готовила народ к нападению на Россию.

Вскоре стало ясно, что в организации снабжения африканской операции под командованием Роммеля возникнут сложности. Немецкий Генеральный штаб был слишком занят концепцией войны на суше, таковы были его традиции. В отличие от британского он не был подготовлен к тому, чтобы правильно оценить значение морских коммуникаций. Противники не делили Средиземноморский бассейн на восточную и западную зоны, просто существовал маршрут с севера на юг, которым вынуждены были пользоваться страны «Оси», и пересекающий его путь с запада на восток, который в равной степени был жизненно важен для союзников. Противники избегали морских сражений, потому что в их интересах было осуществлять по этим путям снабжение армий посредством конвоев. Маршрут союзников был гораздо длиннее, и они отправляли свои конвои в два этапа из Гибралтара в Александрию и обратно с промежуточной остановкой на Мальте. Итальянцы отказывались захватить этот остров, потому что, по их словам, это было слишком трудно. Однако маршрут участников «Оси» с севера на юг не просто находился под постоянным наблюдением противника с Мальты и из Александрии, но и регулярно подвергался его успешным атакам, поэтому снабжение затруднялось, а потери росли.

В 1940 году налет британской морской авиации на Таранто вывел из строя итальянские линкоры, а позднее итальянским одноместным торпедам[14] удалось повредить британские корабли в бухтах Гибралтара и Александрии. Однако это было скорее проявлением смелости, чем свидетельством контроля над морскими путями. Оба случая продемонстрировали уязвимость линкоров, значение которых убывало.

После поражения в Африке в 1940 году и обращения Муссолини за помощью к Гитлеру война в Средиземноморье переросла в конфликт между немцами и коалицией западных держав. Роммель превратился в своего рода кумира не только для германского народа, но и для итальянских солдат. Он часто бывал на линии фронта, что всегда дает благоприятный психологический эффект. В то же время он имел обыкновение вмешиваться в боевые действия через голову своих командиров дивизий, что было ошибкой, хотя и сделало его легендарной личностью как в своих войсках, так и в войсках противника. Его храбрость, инициативность, тактическое чутье были в лучших немецких военных традициях. Часто забывают, что ему, как и Монтгомери, хорошо удавалось командовать фактически собственными театрами военных действий. Там они были свободны от той жесткой взаимозависимости, которая позднее оказывала существенное влияние на командующих групп армий и выше на Восточном и Западном фронтах. Оба командующих в Северной Африке вели операции в своей зоне, не беспокоясь о соседях. С севера у них было море, с юга – пустыня.

Поскольку для Ливии характерны обширные пустынные пространства, прорыв часто вынуждал противника отступать на тысячу и более километров. Затем он должен был начинать контрнаступление и после успешного прорыва отвоевывать потерянную территорию. Итальянское наступление 1940 года провалилось из-за трудностей с обеспечением войск, что стало также главной причиной неудачных наступлений немцев на Египет. Длительное время сражение Роммеля с англичанами было единственным участием немцев в военных действиях на Западе и, естественно, привлекало общественное внимание.

Организация управления войсками в Северной Африке оказалась еще одной причиной негативных изменений в партнерстве стран «Оси». Роммель оскорблял высших итальянских военачальников. Вопреки соглашениям, достигнутым державами «Оси», он получал указания напрямую от Верховного командования вермахта, а итальянский главнокомандующий в Африке был в определенной степени стеснен в своих действиях. Только благодаря генералу фон Ринтелену удалось избежать больших сложностей. С 1940 года он получил полномочный статус «германского генерала при главном штабе итальянских вооруженных сил», а посредником он всегда был достаточно тактичным. Итальянские офицеры не скрывали, до какой степени пострадал престиж Италии из-за того, что она не могла больше защищать сама свои колонии – не только в результате собственных поражений, но и по причине германского господства в итальянской зоне Северной Африки. Они предвидели, что, как только они лишатся своих африканских владений, война для них закончится.

Атмосфера в комиссии по перемирию отражала военное положение стран «Оси». Германская комиссия проявляла больший интерес к Франции, чем к Италии. Державы «Оси» пытались сформулировать принципы своих отношений с Францией. Однако интересы Италии в этой стране, несомненно, пересекались с интересами Германии. Бросалось в глаза несоответствие между претензиями со стороны Италии и той ролью, которую она сыграла в победе. Итальянцы требовали себе некоторые французские территории, тогда как Германия явно не претендовала ни на что, кроме возврата Эльзаса и Лотарингии. У Гитлера были другие цели. В Европе при новом порядке, как он представлял, все прочие государства будут низведены до простого подобия суверенитета. Им будет дано слово на переговорах только в том случае, если их власти станут прислуживать Германии. Французское правительство, возглавляемое престарелым и близким по духу Петеном, доставляло мало хлопот и пользовалось поддержкой известных политиков. В результате Франция установила modus vivendi[15] с Германией. Она не только сохранила свой флот (подлежавший, правда, разоружению), но и получила разрешение создать временную армию численностью 100 тысяч человек. Италия должна была договориться о сокращении французских вооруженных сил в колониях, но для выполнения этой задачи она оказалась слишком слаба.

Потеря Италией престижа в Средиземноморье заставила Гитлера осознать, что ему нужны новые помощники в Европе. Поэтому были значительно укреплены франко-германские отношения, и Германия сделала несколько несущественных уступок правительству Петена. Разрешено было вооружить заново некоторые французские корабли. Французы обосновывали свою просьбу необходимостью отражать атаки британцев на французские корабли в Оране и наступление де Голля на Дакар. Они указывали также на трудности в защите торгового судоходства, осуществляемого между метрополией и ее североафриканскими колониями.

Генеральная линия была выработана на встрече Гитлера с Петеном в Монтуаре 24 октября 1940 года. Наделенный всеми полномочиями генерал Вейган отправился в Северную Африку. Временная французская армия там была увеличена до 120 тысяч человек. Германия стала смотреть на Францию как на слабого, но добросовестного партнера. Беспокойство вызывала оборона Северной Африки от возможного десанта союзных войск. Рим и Берлин придерживались различных взглядов на надежность людей, окружавших Петена. Италия считала не особенно надежными генералов Вейгана и Ногеса в Марокко, тогда как Германия относилась к этим людям с гораздо меньшей подозрительностью.

В таких условиях едва ли кто мог упрекать германское правительство за то, что оно надеялось нормализовать отношения с Францией. Французское правительство обеспечивало эффективную добавку к германской военной экономике. С другой стороны, требовала внимания Италия с ее нехваткой сырья. Она часто жаловалась, что не имеет достаточно топлива для нужд флота.

В конце мая 1942 года были подписаны так называемые Парижские протоколы. Италии это представили как свершившийся факт. Документы касались не только экономики Франции, но содержали и взаимные политические уступки. Так, поставки французского оружия должны были осуществляться из Сирии в Ирак. Италия сочла особенно оскорбительным для себя то, что оказалась вне этой сделки, поскольку Сирия находилась в зоне итальянского влияния и Франция зарабатывала себе престиж за ее счет. Итальянцы даже начали подозревать, что некоторые статьи Парижских протоколов аннулировали итальянские военные претензии. Но известно было только то, что эти договоренности усиливали французские военно-морские силы и оборону вдоль алжирско-марокканского побережья. Однако Франция делала ставку на более важные для нее вещи, чем скорейшая выработка мирных условий. В большей степени она была заинтересована в освобождении французских военнопленных, в ослаблении барьеров между оккупированной и свободной зонами, а также в снижении расходов, связанных с оккупацией.

8 июня войска «Свободной Франции» и англичане вступили в Сирию. К середине июля правительству Виши пришлось признать «перемирие», достигнутое там между генералами обоих французских правительств и командующим британскими оккупационными силами генералом Вильсоном.