Весна победы. Забытое преступление Сталина
Весна победы. Забытое преступление Сталина
«Патриотизм определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа».
Адам Михник
Сказать, что в СССР на обсуждение этой темы был наложен строжайший запрет, значит не сказать ничего. Сказать, что этому преступлению были задним числом придуманы нелепые оправдания, — значит сказать заведомую неправду. Не было никаких оправданий. Никто ничего и не пытался оправдывать. Народ и партия, отцы и дети, «верхи» и «низы» были едины в категорическом отрицании наличия самого предмета для обсуждения, тем паче осуждения. Вопросов не было — зато был ответ: несокрушимый, многотонный, на века. В граните и мраморе стоял над Трептов-парком в Берлине советский солдат-освободитель со спасенной немецкой девочкой на руках, и каждую весну к подножию монумента послушно ложились живые цветы. И даже после того, как в первые годы «гласности» стали публиковаться редкие и разрозненные воспоминания о том, что немецкая девочка могла оказаться в руках советского солдата в другой ситуации и с другими для девочки последствиями, эти голоса никто не захотел услышать. Точнее говоря — не смог услышать. Такая правда не вмещалась в сознание нормального советского человека.
Помощь, как это ни странно, пришла с Запада. Заграница в очередной раз помогла нам. Они там уже наработали целую «научную традицию», в рамках которой тема насилия над гражданским населением Германии (т. е. массовых зверских убийств, истязаний, грабежей, истребления жилищ) была игриво обозначена термином «сексуальное насилие». А это уже позволяло вздохнуть с облегчением. Нет, никто не спорит с тем, что изнасилование — и по законам, и даже по воровским «понятиям» — является тяжким преступлением. Но это преступление особого «сорта». У обвиняемого всегда есть возможность — с наглой ухмылкой (или испуганно бегающими глазками, смотря по обстоятельствам) — сказать: «Да бросьте вы… Какое насилие… Да она сама пришла…».
Итак, слово было найдено. Дальше — проще. Дальше оставалось свести тяжелейшую историческую и моральную проблему к теме пресловутого «сексуального насилия», а затем подвергнуть сомнению как массовость явления, так и сам факт насилия. Из множества примеров такой «наступательной контрпропаганды» приведу лишь один, но весьма характерный и примечательный. Примечательна же эта публикация и тем, где она появилась (старейшая и одна из наиболее тиражных газет страны), и высоким формальным статусом привлеченных к обсуждению лиц. Поводом к «дискуссии» стало издание в России известной книги английского историка Э. Бивора «Падение Берлина». 21 июля 2005 г. журналист газеты «Труд» С. Турченко решил разобраться с непрошеным «иностранным консультантом». Разобраться во всех смыслах, какие это слово имеет в русском языке.
Решительный отпор начался с первых же слов. С самого названия статьи: «Насилие над фактами». Дальше, в подзаголовке, был дан очень ясный намек на то, чьим подголоском является Бивор и на чью мельницу льют воду примкнувшие к нему неназванные отщепенцы: «Зачем британский историк и некоторые СМИ пересказывают басни Геббельса?» Наконец, в творческом воображении журналиста возникла совершенно инфернальная картина: «Геббельс в гробу довольно потирает руки…».
Первым было предоставлено слово самому М. А. Гарееву (генерал армии, президент Академии военных наук, академик Российской академии естественных наук, профессор, доктор исторических наук, доктор военных наук, бывший зам. начальника Генштаба Советской Армии) и пр. Никаких сомнений и вопросов у маститого ученого не было и нет.
«Бивор и его подпевалы являются банальными плагиаторами. Настоящий автор мифа об «агрессивной сексуальности» наших солдат — Геббельс. Однако Бивор переплюнул Геббельса… Очередной пасквиль на советского солдата-освободителя… Лично я участвовал в освобождении Восточной Пруссии. Говорю как на духу: о сексуальном насилии тогда даже не слышал. Помню, перед строем нам зачитали решение военного трибунала. Суть дела была в том, что несколько солдат ворвались во двор зажиточного бауэра, поймали несколько кур, гусей, начали варить. Когда бой за хутор закончился, хозяева выбрались из подвала, где прятались, и подняли крик. На шум нагрянул патруль. Солдат задержали. Командир 184-й дивизии генерал-майор Басан Городовиков приказал устроить показательный суд военного трибунала. Бойцам дали по пять лет лагерей. Нетрудно предположить, что наказание было бы неизмеримо более строгим, если бы кто-то из них позарился, скажем, на хозяйку».
Следующий генерал армии, Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда И. Третьяк не был столь категоричен. Он даже готов признать, что жертвами насилия стали не только гуси и утки:
«Конечно, в такой огромной войсковой группировке, которая в 1945 году вошла в Германию, всякое случалось. Мужики по нескольку лет женщин не видели. Кто-то и не устоял. Но сегодня многие признают, что сексуальные связи между нашими бойцами и немками далеко не всегда носили насильственный характер. Бывал и обоюдный интерес. Странно сегодня читать, как некий англичанин вдруг озаботился сексуальными коллизиями 60-летней давности, о которых сами немки вслух не вспоминают…».
Президент Ассоциации историков Второй мировой войны, доктор исторических наук, профессор О. Ржешевский также не скрывает своего возмущения очередной попыткой «воссоздать образ «азиатских орд», который вбивала в головы немцев нацистская пропаганда, а затем небольшая группа историков-неофашистов, от которых давно отвернулись в Германии (выделено мной. — М.С.)». Как и следовало ожидать, особое негодование профессора, Президента Ассоциации историков вызывает именно необоснованность обвинений:
«Следовало бы иметь веские основания, располагать документами, если уж выдвигать столь тяжелое обвинение в адрес армии, вынесшей на своих плечах основную тяжесть борьбы с фашистским нашествием. Но их в книге Бивора нет. Сведения о «массовом насилии» основываются на свидетельствах типа «берлинцы помнят…», «один доктор подсчитал…», что не приемлемо для научного исследования, на которое претендует книга».
Истина же, по мнению профессора Ржешевского, заключается в том, что «лавина мести могла захлестнуть Германию, однако этого не произошло. Военнослужащие и советской, и других союзных армий в целом проявили гуманное отношение к мирным немецким жителям… Ставкой были приняты чрезвычайные меры для предупреждения бесчинств по отношению к мирному немецкому населению». После этого заявления Ржешевский, как и положено профессиональному историку, приводит документально обоснованный факт. Очень интересный (но, к сожалению, невнятно изложенный) факт: «В первые месяцы 1945 года за совершенные бесчинства по отношению к местному населению были осуждены военными трибуналами 4148 офицеров и большое число рядовых».
«И большое число рядовых». Большое — это сколько? Нет ответа. Приходится строить предположения. На одного офицера в действующей армии приходится минимум 10 солдат. Если принять на веру тезис о том, что причиной «бесчинств» было то, что «мужики по нескольку лет женщин не видели», то средняя ожидаемая вероятность совершения «бесчинств» среди рядовых должна быть выше, нежели среди офицеров. Офицеры Красной Армии (особенно в последние годы войны) женщин видели. Об этом товарищ Сталин позаботился.
Только весной 1942 г. в рамках «массовой добровольной мобилизации» (именно так это называлось в Постановлении ГКО) было призвано более 450 тыс. женщин. С особой гордостью советские историки сообщали о том, что 70 % из них были направлены в Действующую армию. Наряду с мобилизованными по Постановлениям ГКО, в Действующей армии находились вольнонаемные женщины, численность которых в 1945 г. составила 234 тыс. человек. В скобках отметим, что в 1943–1945 гг. в тыловых частях и учреждениях Вооруженных Сил СССР находилось порядка 5 млн призванных на военную службу мужчин, так что отправка на фронт, на самую что ни на есть передовую, сотен тысяч женщин никак не могла быть объяснена катастрофической нехваткой личного состава…
Возвращаясь к факту, приведенному профессором Ржешевским, мы можем в первом приближении предположить, что осужденных за «бесчинства по отношению к местному населению» рядовых было в 10 раз больше, чем офицеров. В таком случае общее количество осужденных (не общее количество бесчинствовавших, а именно и только число осужденных!) составит 40–50 тыс. человек. Для весны 45-го это численность одной общевойсковой армии.
Но и это еще не все. Продолжая демонстрировать свое «усердие не по разуму», С. Турченко спешит дополнить сообщение профессора Ржешевского цитатой из следующего документа:
«Донесение начальника политического отдела 8-й гвардейской армии гвардии генерал-майора М. Скосырева от 25.04.45 года:.
В последние дни резко уменьшилось количество случаев барахольства, изнасилования женщин и других аморальных явлений со стороны военнослужащих. Регистрируется по 2–3 случая в каждом населенном пункте, в то время как раньше количество случаев аморальных явлений было намного больше…».
Итак, что же нам рассказали уважаемые, авторитетные люди? Слово «убийство» не произнес никто. М.А. Гареев знает про краденых кур, но об изнасилованиях даже и не слыхивал; генерал армии И. Третьяк признает наличие неких «сексуальных коллизий», не заслуживающих, впрочем, упоминания и обсуждения; историк Ржешевский не знает никаких документов, которые могли бы подтвердить факт «массового насилия», но признает факт осуждения многих тысяч солдат и офицеров Красной Армии за бесчинства, которых, по мнению Гареева, не было вовсе. Гвардии генерал-майор с гордостью сообщает, что количество изнасилований и других аморальных явлений, выдуманных геббельсовской пропагандой, «резко уменьшилось» и «в каждом населенном пункте» регистрируется всего лишь по 2–3 случая. Сущая ерунда. «Раньше количество случаев аморальных явлений было намного больше».
Теперь обратимся к документам и фактам, собранным «небольшой группой историков-неофашистов, от которых давно отвернулись в Германии». Сразу же должен признать, что в данном случае профессор Ржешевский не сильно ошибся в формулировке. В послевоенной (и, что совсем уже странно, в постсоветской) Германии историки, не согласные с тем, что сам факт ожесточенного военного столкновения между коричневым и красным фашизмом может служить оправданием для любой из этих преступных диктатур, остаются на положении «прокаженных», с которыми остерегаются иметь дело те, кто претендует на политическую карьеру и государственные «гранты». И тем не менее в ходе упорной многолетней работы исследователей был собран и обобщен огромный массив фактов и документов.
Прежде всего следует назвать 11-томный сборник «Документация изгнания немцев», работа над которым была начата в августе 1949 г. и продолжалась более 4 лет. Выжившие рассказывали о преступлениях, жертвами которых стали их родственники и соседи; записывались показания учителей, врачей и государственных чиновников. На основании этих сведений исследователи пришли к цифре в 12 млн изгнанных с родных мест немцев, из числа которых 2 млн все еще считались «пропавшими без вести», что применительно к ситуации середины 50-х годов можно было считать синонимом слова «погибшие».
Расчеты, выполненные методом демографического баланса, привели к выводу, что в «восточных областях», перешедших после войны в состав СССР, Польши и Чехословакии, погибло 2484 тыс. человек гражданского населения (не считая погибших на фронте мужчин). Разумеется, метод демографического баланса сам по себе заведомо неточен и каждая цифра в нем может быть подвергнута обоснованной критике. Стоит, однако, напомнить о том, что канонизированная ныне цифра потерь Советского Союза (27 млн человек) была получена почти таким же методом. Оговорка «почти» относится к тому, что немецкие историки использовали данные переписи 1948 г., т. е. переписи, проведенной через три года после окончания войны, а советские — данные переписи населения 1959 г. (14 лет после войны) и фальсифицированной сталинской переписи 1939 г.
Значительно меньшую оценку числа погибших назвала церковная Служба розыска ФРГ. В 1964 был опубликован отчет, из которого следует, что во всех областях, из которых были изгнаны немцы (Восточная Пруссия, Померания, Силезия, Судеты) в сумме погибло 473 тыс. человек. Правда, здесь Надо принять во внимание, что Служба розыска не включила в суммарный итог «пропавших без вести». С точки зрения арифметики число 473, конечно же, в пять раз меньше числа 2484. Для юридической же оценки событий разница ничтожна: 473 тыс. мирных граждан, погибших в течение нескольких месяцев, — это достаточно много для того, чтобы поставить вопрос о «военных преступлениях и преступлениях против человечности». Важно также отметить, что в перечень 473 тыс. погибших гражданских лиц не вошли жертвы бомбардировки Дрездена и других городов Восточной Германии (будущей ГДР), не вошли погибшие во время и после штурма города жители Берлина, не вошли десятки тысяч этнических немцев, «исчезнувших» в ходе изгнания из Югославии, Венгрии и Румынии.
Одним из наиболее ярких представителей «небольшой группы историков» был (он умер в 2002 г.) И. Гофман (Hoffmann). 35 лет (с 1960 по 1995 г.) Гофман проработал в Исследовательском центре военной истории Бундесвера, пройдя по служебной лестнице путь от молодого специалиста до научного директора Центра. В 1995 г. вышла в свет книга И. Гофмана «Сталинская война на уничтожение» («Stalins Vemichtungskrieg 1941–1945»), переизданная до конца века четыре раза. Реакция «левых кругов» Германии на исследование Гофмана достигла такого накала, что 28 февраля 1996 г. депутаты ряда фракций Бундестага направили «шесть запросов и 14 дополнительных вопросов» в адрес правительства ФРГ (в компетенцию которого, к слову говоря, не входит управление научно-исторической дискуссией). Комментируя эту прискорбную попытку превратить парламент демократической страны в некое подобие инквизиционного трибунала, Гофман в предисловии к четвертому изданию своей книги пишет:
«Если исследователь подчас вынужден аргументировать, будто апеллируя к стене, то это вызвано причинами, которые глубоко коренятся в немецкой послевоенной психологии и поэтому едва ли могут иметь рациональное объяснение… Многие немцы в своей самопоглощенности просто не замечали, что они требуют от русских, чтобы те, русские, продолжали спокойно жить со сталинской пропагандистской ложью, лишь бы у немцев было алиби в лице Гитлера. Им было нужно перед всем миром представлять себя в должном свете, причем за счет русских, и демонстрировать, как велика стала сегодня дистанция между ними и Гитлером…».
Далее будут приведены обширные выдержки из тех глав книги (И. Гофман. «Сталинская война на уничтожение», М., АСТ-Астрель, 2006 г., стр. 305–347), в которых рассматриваются события зимы — весны 1945 г. Большинство эпизодов и цитат сопровождаются ссылкой на соответствующие фонды Федерального военного архива во Фрайбурге, но, учитывая практическую малодоступность этого архива для рядового российского читателя, я не стал воспроизводить эти сноски. Фамилии советских военнослужащих в большинстве случаев будут заменены первой буквой. Итак:
«…То, что творила пропаганда ненависти среди красноармейцев, нашло правдивое отражение в захваченных фронтовых письмах, некоторые из которых приведем здесь. Они написаны военнослужащими моторизованных частей (номер полевой почты 20 739) в период января — февраля 1945 г.
«Мы каждый день продвигаемся дальше по Восточной Пруссии, — писал, например, С. своим родителям в Смоленск, — и мы мстим немцам за все их подлости, которые они нам причинили… Нам теперь разрешено делать с немецкими негодяями все».
«Немцы все удирают, боятся нашей мести, — говорится в письме, которое Л. Написал 30 января 1945 г., — но не каждому удается ускользнуть. Пусть немецкая мать проклянет тот день, когда она родила сына. Пусть немецкие женщины ощутят теперь ужасы войны. Пусть они сейчас сами переживут то, что предназначили другим народам».
«Гражданское население теперь больше не бежит, — писал К. 30 января 1945 г. во Владимирскую область. — То, что тут вообще творится, просто жутко».
«Теперь мы ведем войну в самом прямом смысле слова, — писал 1 февраля 1945 г. П. своим родителям в Алма-Ату, — громим гадов в их логове в Восточной Пруссии… Теперь и наши солдаты могут видеть, как горят их убежища, как скитаются их семьи и таскают с собой свое змеиное отродье… Они, наверно, надеются остаться в живых, но им нет пощады».
«Немецких женщин хватает, — писал Е. 3 февраля 1945 г., — их не нужно уговаривать, просто приставляешь наган и командуешь «Ложись!», делаешь дело и идешь дальше».
В письме капитана К. от того же дня написано: «Мы тут выкуриваем пруссаков так, что перья летят. Наши парни уже «распробовали» всех немецких женщин. Вообще трофеев много…».
Даже Ю. У., уже упомянутый выше офицер, сам по себе мечтательный, почти философски настроенный, исполненный гуманистических идеалов человек, давно уставший от войны и сетовавший на жертвы и разрушения, все же не остался незатронутым пропагандой ненависти. «Мы очень ненавидим Германию и немцев, — пишет он в своем дневнике 27 января 1945 г. в Штаркенберге, — в одном доме, например, наши парни видели убитую женщину с 2 детьми. И на улице часто видишь убитых гражданских людей… Конечно, это невероятно жестоко — убивать детей… Но немцы заслужили эти зверства…».
…Подстрекаемые советской военной пропагандой и командными структурами Красной Армии солдаты 16-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го гвардейского танкового корпуса 11-й гвардейской армии в последней декаде октября 1944 г. принялись вырезать крестьянское население в выступе южнее Гумбиннена. В этом месте немцы, вновь захватив его, смогли в виде исключения провести более детальные расследования. В одном Неммерсдорфе было убито не менее 72 мужчин, женщин и детей. Женщин и даже девочек перед этим изнасиловали, нескольких женщин прибили гвоздями к воротам амбара. Неподалеку оттуда от рук советских убийц пало большое число немцев и французских военнопленных, до сих пор находившихся в немецком плену.
Всюду в окрестных населенных пунктах находили тела зверски убитых жителей — так, в Банфельде, имении Тейхгоф, Альт Вустервитце (там в хлеву найдены также останки нескольких сожженных заживо) и в других местах. «У дороги и во дворах домов массами лежали трупы гражданских лиц… — сообщил обер-лейтенант Амбергер. — В частности, я видел многих женщин, которых… изнасиловали и затем убили выстрелами в затылок, частично рядом лежали и также убитые дети».
Об увиденном в Шилльмейшене под Хейдекругом в Мемельской области, куда 26 октября 1944 г. вошли части 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, канонир Эрих Черкус из 121-го артиллерийского полка сообщил на своем военно-судебном допросе следующее:
«У сарая я нашел своего отца, лежавшего лицом к земле с пулевым отверстием в затылке… В одной комнате лежали мужчина и женщина, руки связаны за спинами, и оба привязаны друг к другу одним шнуром… Еще в одной усадьбе мы увидели 5 детей с языками, прибитыми гвоздями к большому столу. Несмотря на напряженные поиски, я не нашел и следа своей матери… По дороге мы увидели 5 девушек, связанных одним шнуром, одежда почти полностью снята, спины сильно распороты. Было похоже, что девушек довольно далеко тащили по земле. Кроме того, мы видели у дороги несколько совершенно раздавленных обозов».
Невозможно отобразить все ужасные подробности или тем более представить полную картину случившегося. Пусть ряд выбранных примеров даст представление о действиях Красной Армии в восточных провинциях после возобновления наступления в январе 1945 г. Федеральный архив в своем докладе «Об изгнании и преступлениях при изгнании» от 28 мая 1974 г. опубликовал точные данные из так называемых «итоговых листов» о зверствах в двух избранных округах, а именно в восточно-прусском пограничном округе Йоганнесбург (ныне Пиш, Польша) и в силезском пограничном округе Оппельн (ныне Ополе, Польша).
Согласно этим официальным расследованиям, в округе Йоганнесбург, на участке 50-й армии 2-го Белорусского фронта, наряду с другими бесчисленными убийствами выделялось убийство 24 января 1945 г. 120 (по другим данным — 97) гражданских лиц, а также нескольких немецких солдат и французских военнопленных из колонны беженцев у дороги Никельсберг — Герцогдорф южнее Арыса (ныне Ожиш, Польша). У дороги Штоллендорф — Арыс было расстреляно 32 беженца, а у дороги Арыс — Дригельсдорф под Шлагакругом 1 февраля по приказу советского офицера — около 50 человек, большей частью детей и молодежи, вырванных у их родителей и близких в повозках беженцев. Под Гросс Розеном в конце января 1945 г. сожгли заживо около 30 человек в полевом сарае. Один свидетель видел, как у дороги на Арыс «лежали один труп за другим». В самом Арысе было произведено «большое число расстрелов», видимо, на сборном пункте, а в пыточном подвале НКВД — «истязания жесточайшего рода» вплоть до смерти.
В силезском округе Оппельн военнослужащие 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта до конца января 1945 г. убили не менее 1264 немецких гражданских лиц… В Готтесдорфе советские солдаты 23 января 1945 г. расстреляли около 270 жителей, включая маленьких детей и 20–40 членов Марианского братства. В Карлсруэ (ныне Покуй, Польша) были расстреляны 110 жителей, включая обитателей Аннинского приюта, в Купле — 60–70 жителей, среди них также обитатели дома престарелых и священник, который хотел защитить от изнасилования женщин. Но Йоганнесбург (ныне Ополе, Польша) и Оппельн были лишь двумя из множества округов в восточных провинциях Германского рейха, оккупированных частями Красной Армии в 1945 г.
На основе донесений служб полевого командования отдел «иностранных армий Востока» Генерального штаба Сухопутных войск составил несколько списков «О нарушениях международного права и зверствах, совершенных Красной Армией на оккупированных германских территориях», которые хотя также не дают общей картины, но по свежим следам событий документируют многие советские злодеяния с определенной степенью надежности.
Так, Группа армий «А» донесла 20 января 1945 г., что все жители вновь занятых ночью населенных пунктов Рейхталь (Рыхталь) и Глауше под Намслау (ныне Намыслув, Польша) были расстреляны советскими солдатами 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии. 22 января 1945 г., согласно донесению Группы армий «Центр», под Грюнхайном в округе Велау (ныне Знаменск) танки 2-го гвардейского танкового корпуса «настигли, обстреляли танковыми снарядами и пулеметными очередями колонну беженцев в 4 км длиной, большей частью женщин и детей, а оставшихся уложили автоматчики». Аналогичное произошло в тот же день неподалеку оттуда, под Гертлаукеном, где были убиты советскими солдатами, частично — выстрелами в затылок, 50 человек из колонны беженцев.
В Западной Пруссии, в неуказанном населенном пункте, в конце января длинный обоз беженцев также был настигнут передовыми советскими танковыми отрядами. Как сообщили несколько выживших женщин, «солдаты сбросили повозки в кюветы на обочинах и набросились на женщин; бросающихся на помощь им детей расстреливали. Присутствующий при этом советский полковник регулировал очередь насильников, в то время как другой офицер стрелял бьющихся в истерике детей и стариков». Танкисты 5-й гвардейской танковой армии облили лошадей и повозки бензином и подожгли их: «Часть гражданских лиц, состоявших в большинстве из женщин и детей, спрыгнули с повозок и попытались спастись, причем некоторые уже походили на живые факелы. После этого большевики открыли огонь. Лишь немногим удалось спастись».
Точно так же в районе Плонене в конце января танки 5-й гвардейской танковой армии напали на колонну беженцев и перестреляли ее. «Трупы женщин, стариков, детей, лежавших среди гор тряпья и перевернутых повозок, устилали обочины дороги до самого горизонта». Всех женщин от 13 до 60 лет из этого населенного пункта, расположенного под Эльбингом (ныне Эльблонг, Польша), красноармейцы беспрерывно насиловали самым жестоким образом. Немецкие солдаты из танковой разведроты нашли одну женщину с распоротой штыком нижней частью живота, а другую молодую женщину — на деревянных нарах с размозженным лицом. Уничтоженные и разграбленные обозы беженцев по обе стороны дороги, трупы пассажиров, лежащие рядом в придорожном рву, были обнаружены также в Майслатайне под Эльбингом.
Об умышленном уничтожении гусеницами или обстреле обозов беженцев, всюду тянувшихся по дорогам и хорошо распознаваемых в качестве таковых, сообщалось из восточных провинций повсеместно, например, из района действий советской 2-й гвардейской танковой армии. В округе Вальдроде 18 и 19 января 1945 г. в нескольких местах подобные колонны останавливали, атаковывали и частично уничтожали; «падавших женщин и детей расстреливали или давили» или, как говорится в другом сообщении, «большинство женщин и детей убивали». Советские танки обстреляли под Вальдроде из орудий и пулеметов немецкий госпитальный транспорт, в результате чего «из 1000 раненых удалось спасти лишь 80». Кроме того, сообщения о нападениях советских танков на колонны беженцев имеются из Шауэркирха, Гомбина, где были «убиты порядка 800 женщин и детей»…
В лесной сторожке под Зольдином советскими солдатами 2-й гвардейской танковой армии были убиты семья лесника и все находившиеся там беженцы, неподалеку оттуда заживо сожжены немецкие солдаты, которые укрылись в сарае. Лишь в 1995 г. под Зольдином (ныне Мыслибуж, Польша) было обнаружено массовое захоронение с останками 120 гражданских лиц.
Из зверств, продолжавших регистрироваться в Восточной Пруссии, также можно привести лишь немногие. Так, красноармейцами 3-го гвардейского кавалерийского корпуса близ небольшого населенного пункта Толльниккен были расстреляны: семья из 7 человек, включая маленьких детей, поскольку родители воспротивились изнасилованию двух своих дочерей, а также молодой человек, крестьянин, и трое немецких солдат.
Более детальные расследования, как под Гумбинненом, Голдапом, Эльбингом и в некоторых других местах, удавалось провести лишь в случае нового занятия потерянной территории немецкими войсками, что случалось достаточно редко: так, в захваченных 28–30 января 1945 г. частями 10-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии населенных пунктах вокруг Прейсиш-Голланд (ныне Пасленк, Польша). В донесении Группы армий «Север» от 2 февраля 1945 г. сказано, например, что в Гёттхендорфе, Дёберне, Борденене жителей перебили или расстреляли. «В Гёттхендорфе под Прейсиш-Голландом, — говорится в донесении, — только в одной комнате лежат 7 убитых гражданских лиц, среди них 2 пожилые женщины, 2 мужчин, мальчик около 14 лет. В углу скорчившись — 9-летний мальчик с совершенно разбитым черепом, и над ним 15-летняя девочка с исколотыми руками и расцарапанным лицом, штыком изрезаны грудь и живот, нижняя часть тела совершенно голая. 80-летний старик лежал застреленный перед дверью».
Когда немецким войскам в конце января удалось освободить померанский городок Прейсиш-Фридланд (ныне Дебжно, Польша) и окружающие населенные пункты, судебные и санитарные офицеры немецкой 32-й пехотной дивизии провели допросы среди выживших. В докладе командования 2-й армии от 14 февраля 1945 г. констатируется: «В Прейсиш-Фридланде и в деревне Цискау 29 и 30 января были расстреляны после мучительнейших пыток большинство находившихся там мужчин. Дома и квартиры были разграблены, разрушены и подожжены. По женщинам и детям, которые хотели спастись бегством, большевистские убийцы стреляли из винтовок и пулеметов». В расположенном в двух километрах от шоссе фольварке во всех комнатах были обнаружены трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.
В Прейсиш-Фридланде и соседних населенных пунктах расследования выявили и другие зверства. В Линде 29 января 1945 г. были убиты 16 жителей, изнасилованы не менее 50 женщин, минимум 4 женщины убиты после изнасилования. Изнасилована была, в частности, и 18-летняя девушка, лежавшая застреленной в своей крови. В трех комнатах одного большого дома обнаружены пять мертвых женщин и три мертвые девочки, у всех жертв между ногами были вставлены пустые винные бутылки.
В Цискау тоже были расстреляны «после мучительнейших пыток» гражданские лица, а также укрывавшиеся солдаты, включая военнослужащего ВМФ, и изнасилованы женщины, отчасти многократно, среди них «86-летняя старуха и 18-летняя девушка из Бромберга (ныне Быдгощ, Польша), скончавшаяся в страшных муках». «В Цискау, — сказано в заключении доклада командования 2-й армии, — жену офицера прибили гвоздями к полу. После этого большевики оскверняли ее до смерти…».
Имеющийся официальный материал, разумеется, неполон и, кроме того, может быть приведен в данном контексте лишь в широкой подборке, кратко и фрагментарно. Но поскольку соответствующие сообщения имеются со всей территории провинций Силезия, Бранденбург, Померания и Восточная Пруссия и всюду имеют своим содержанием один и тот же состав преступления: убийства, изнасилования, грабежи, мародерство и поджоги, то в целом они все же создают правдивую картину страшных событий…
…Вблизи границы рейха, западнее Велюни, советские солдаты 1-го Украинского фронта облили бензином повозки обоза беженцев и сожгли их вместе с пассажирами. На дорогах лежали бесчисленные тела немецких мужчин, женщин и детей, частично в изувеченном состоянии — с перерезанным горлом, отрезанным языком, вспоротым животом. Также к западу от Велюни 25 служащих Организации Тодта были расстреляны танковыми экипажами 3-й гвардейской танковой армии. Все мужчины были расстреляны и в Хайнерсдорфе, женщины изнасилованы, а под Кунцендорфом 25–30 мужчин из фольксштурма получили пули в затылок.
В Беатенгофе под Олау (ныне Олава, Польша) после повторного его занятия все мужчины были найдены убитыми выстрелами в затылок. Преступниками были военнослужащие 5-й гвардейской армии. В Грюнберге (ныне Зелёна-Гура, Польша) 8 семей были убиты военнослужащими 9-го гвардейского танкового корпуса. Ареной ужасных преступлений стало имение Таннен-фельд под Гротткау (ныне Гродкув, Польша). Там красноармейцы из 229-й стрелковой дивизии изнасиловали двух девушек, а затем убили их, надругавшись над ними. Одному мужчине выкололи глаза и отрезали язык. То же самое произошло с 43-летней полькой, которую затем замучили до смерти.
В Альт-Гротткау военнослужащие той же дивизии убили 14 военнопленных, отсекли им головы, выкололи глаза и раздавили танками. Красноармейцы этой же стрелковой дивизии несли ответственность и за злодеяния в Шварценгрунде под Гротткау. Они насиловали женщин, включая монастырских сестер, застрелили крестьянина Калерта, вспороли живот его жене, отрубили ей руки, застрелили крестьянина Христофа и его сына, а также молодую девушку. В имении Айсдорф под Мерцдорфом советские солдаты из 5-й гвардейской армии выкололи глаза пожилому мужчине и пожилой женщине, по-видимому — супружеской паре, и отрезали им носы и пальцы. Вблизи были найдены зверски убитыми 11 раненых солдат люфтваффе.
Точно также в Гютерштадте под Глогау (ныне Глогув, Польша) был обнаружен 21 немецкий военнопленный, убитые красноармейцами из 4-й танковой армии. В деревне Хеслихт под Штригау (ныне Стшегом, Польша) Мария Хайнке нашла своего мужа, еще подававшего слабые признаки жизни, умирающим в советском караульном помещении. Медицинское обследование выявило, что у него были выколоты глаза, отрезан язык, несколько раз переломана рука и размозжена черепная коробка.
Военнослужащие 7-го гвардейского танкового корпуса в Оссиге под Штригау насиловали женщин, убили 6–7 девушек, застрелили 12 крестьян и совершили аналогичные тяжкие преступления в Хертвиссвальдау под Яуэром (ныне Явор, Польша). В Лигнице (ныне Легница, Польша) были обнаружены трупы многочисленных гражданских лиц, расстрелянных советскими солдатами из 6-й армии. В городке Костенблют под Неймарктом (ныне Сьрода-Слёнска, Польша), захваченном частями 7-го гвардейского танкового корпуса, насиловали женщин и девушек, включая и находившуюся на сносях мать 8 детей. Брат, попытавшийся заступиться за нее, был застрелен. Расстреляны были все военнопленные иностранцы, а также 6 мужчин и 3 женщины…
Неподалеку за Скампе, у дороги на Ренчен (ныне Збоншинь, Польша), были найдены трупы мужчины и женщины. У женщины был распорот живот, вырван зародыш, а отверстие в животе заполнено нечистотами и соломой. Вблизи находились трупы трех повешенных мужчин из фольксштурма. В Кае под Цюллихау военнослужащие 33-й армии убили выстрелами в затылок раненых, а также женщин и детей с одного обоза. Город Ной-Бенчен (ныне Збоншичек, Польша) красноармейцы разграбили и затем умышленно подожгли. У дороги Швибус (ныне Свебодзин, Польша) — Франкфурт красноармейцы из 69-й армии перестреляли гражданских лиц, включая женщин и детей, так что «трупы лежали друг на друге». В Реппене все мужчины с проходящего обоза беженцев были расстреляны советскими солдатами из 19-й армии, а женщины изнасилованы…
Ударная группа Власовской армии во главе с полковником РОА Сахаровым 9 февраля 1945 г. при поддержке немцев вновь заняла расположенные в излучине Одера населенные пункты Нойлевин и Керстенбрух. Согласно немецкому докладу от 15 марта 1945 г., население обоих пунктов «подвергалось самым жутким надругательствам». В Нойлевине были найдены — застреленными бургомистр, а также находившийся в отпуске военнослужащий вермахта. В одном сарае лежали трупы трех оскверненных и убитых женщин, у двух из которых были связаны ноги. Одна немецкая женщина лежала застреленной у дверей своего дома. Пожилая супружеская пара была задушена. В Нойбарниме были найдены мертвыми 19 жителей. Тело хозяйки гостиницы было изувечено, ноги связаны проволокой. Здесь, как и в других населенных пунктах, осквернялись женщины и девушки, а в Керстенбрухе — даже 71-летняя старуха с ампутированными ногами. Картину насильственных преступлений советских войск в этих селах излучины Одера, как и повсюду, дополняют грабежи и умышленные разрушения…
…Из Померании за февраль 1945 г. поступило лишь относительно немного сообщений, так как бои на прорыв здесь по-настоящему начались только в конце месяца… В Едерсдорфе военнослужащие 2-й гвардейской танковой армии пристрелили 10 эвакуированных женщин и 15-летнего юношу, добили еще живые жертвы штыками и пистолетными выстрелами… В Гросс-Зильбере под Каллисом красноармейцы из 7-го гвардейского кавалерийского корпуса изнасиловали молодую женщину палкой от метлы, отрезали ей левую грудь и размозжили череп… О жутком событии сообщил командир немецкого инженерно-танкового батальона 7-й танковой дивизии. В конце февраля 1945 г. советские офицеры из 1-й (или 160-й) стрелковой дивизии севернее Конитца загнали для разведки на минное поле детей в возрасте 10–12 лет. Немецкие солдаты слышали жалобные крики детей, тяжело раненных взорвавшимися минами, «бессильно истекавших кровью, которая лилась из разорванных тел».
В Восточной Пруссии, за которую велись ожесточенные бои, в феврале 1945 г. зверства продолжались с неослабевающей силой, невзирая на приказы противоположного свойства… Так, в Ландсберге советские солдаты из 331-й стрелковой дивизии согнали ошеломленное население, включая женщин и детей, в подвалы, подожгли дома и стали стрелять по бегущим в панике людям. Многие сгорели заживо. В деревне у дороги Ландсберг — Гейльсберг военнослужащие той же стрелковой дивизии 6 дней и ночей держали взаперти в подвале женщин и девушек, некоторые из которых были прикованы цепями, и при участии офицеров каждодневно насиловали много раз. Из-за отчаянных криков двое из этих советских офицеров на глазах у всех вырезали двум женщинам языки «полукруглым ножом». Немецким солдатам-танкистам удалось освободить лишь немногих из несчастных, 20 женщин умерли от надругательств.
В Хансхагене под Прейсиш-Эйлау (ныне Багратионовск) красноармейцы из 331-й стрелковой дивизии расстреляли двух матерей, воспротивившихся изнасилованию своих дочерей, и отца, дочь которого в это же время была вытащена из кухни и изнасилована советским офицером. Далее, были убиты: супружеская чета учителей с 3 детьми, неизвестная девушка-беженка, трактирщик и фермер, 21-летнюю дочь которого изнасиловали. В Петерсхагене под Прейсиш-Эйлау военнослужащие этой дивизии убили двух мужчин и юношу 16 лет по имени Рихард фон Гофман, подвергнув жестокому насилию женщин и девушек.
В начале февраля 1945 г. советские войска неожиданно ворвались в западную часть Замланда, овладев большим числом населенных пунктов. Через несколько дней немцам удалось разбить и частично отбросить передовые силы и в ходе смелой наступательной операции крупного масштаба восстановить 19–20 февраля 1945 г. прерванную наземную и морскую связь с Кёнигсбергом. Командование армейской группы Замланд и Группы армий «Север» с помощью полиции провело расследования о судьбе населения на вновь освобожденной территории, результаты которых имеются, правда, лишь по нескольким населенным пунктам.
Так, военнослужащие 39-й армии убили в Георгенвальде 4 гражданских лиц и бросили трупы в пламя подожженного имения… В Крагау военнослужащие 91-й гвардейской стрелковой дивизии изнасиловали и задушили двух молодых женщин, в Меденау военнослужащие 358-й стрелковой дивизии убили по меньшей мере 11 гражданских лиц. Здесь перед одним домом лежали трупы двух убитых женщин, маленького ребенка и грудного младенца. Двух пожилых мужчин и 14-летнего юношу забили, точно так же — двух женщин и двух девочек после изнасилования. Совершенно раздетое тело 30-летней женщины имело колотые раны на груди, у нее был рассечен череп, она была изрешечена выстрелами. В Гросс-Ладткайме военнослужащие 91-й гвардейской стрелковой дивизии расстреляли 2-х немецких военнопленных и 4-х гражданских лиц, включая бургомистра и его жену. От их 18-летней дочери не осталось никаких следов. Однако был найден труп молодой девушки, которой после изнасилования отрезали груди и выкололи глаза.
В Краттлау военнослужащие 275-го гвардейского стрелкового полка 91-й гвардейской стрелковой дивизии убили 6 мужчин и двух немецких солдат. Всех женщин и девушек, включая 13-летних, беспрерывно насиловали, некоторые женщины «подвергались сексуальному насилию по 6–8 солдат 5–8 раз в день». В Аннентале немецкие освободители нашли трупы двух женщин, которых осквернили (одну — на навозной куче) и затем задушили.
Детальное расследование удалось провести в Гермау, где располагались штабы 91-й гвардейской стрелковой дивизии и 275-го гвардейского стрелкового полка. В Гермау были обнаружены трупы 21 убитого — мужчины, женщины и дети. 11 человек не вынесли чудовищных пыток и сами покончили с собой. 15 немецких раненых убили, разбив им головы, одному из них затолкали в горло губную гармошку… У дороги Гермау — Пальмниккен (ныне Янтарный) были найдены две девочки. Обеим с близкого расстояния выстрелили в голову, у одной были выколоты глаза…
На подходах к Метгетену (курортный пригород Кёнигсберга) были найдены трупы нескольких сот немецких солдат, отчасти изувеченных до неузнаваемости. Почти во всех домах и садах лежали убитые мужчины, женщины и дети, у женщин наблюдались явные следы изнасилования, зачастую были отрезаны груди, две 20-летние девушки были разорваны автомашинами. На вокзале стоял по меньшей мере один поезд с беженцами из Кёнигсберга. В каждом вагоне лежали тела «зверски убитых беженцев любого возраста и пола». Теннисную площадку в Метгетене битком набили немецкими военнопленными и гражданскими лицами, а затем был приведен в действие разрывной заряд. Части человеческих тел находили даже в 200 м от гигантской взрывной воронки. 27 февраля 1945 г. капитан из штаба коменданта крепости Зоммер случайно обнаружил за одним домом в гравийном карьере у дорожного перекрестка перед Метгетеном трупы 12 совершенно раздетых женщин и детей, лежавших вместе «беспорядочной кучей», они были растерзаны ударами штыков и ножей.
Помимо отдельных трупов, рассеянных по всему курортному поселку, которых насчитывались сотни, было обнаружено несколько больших земляных холмов, под которыми, как оказалось, были погребены сотни (согласно капитану Зоммеру и профессору д-ру Ипсену — 3000) убитых. Расследование Комиссии, назначенной комендантом крепости, генералом пехоты Лашем, складывалось сложно, поскольку советские военнослужащие облили кучи трупов бензином и попытались их сжечь. Тем не менее удалось установить, что большинство жертв было не расстреляно, а зачастую жестоко убито рубящим и колющим оружием…
Западнее Метгетена, как сообщил капитан Зоммер, у дороги вплоть до Повайена всюду лежали трупы гражданских лиц, либо убитых выстрелами в затылок, либо «совершенно раздетых, изнасилованных и затем зверски убитых ударами штыков или прикладов». У дорожного перекрестка перед Повайеном четыре раздетые женщины были раздавлены советским танком. Капитаном Зоммером, а также майором профессором д-ром Ипсеном засвидетельствована прямо-таки символичная гнусность: в церкви Гросс-Хейдекруга была распята молодая девушка, а справа и слева от нее повешено по немецкому солдату.
Все это происходило у ворот провинциального центра Кёнигсберга. Невыразимые зверства и преступления, совершенные подстрекаемыми советскими солдатами позднее, после захвата города 7–9 апреля 1945 г., не поддаются никакому описанию и могли найти лишь схематичное отражение также в дневниках врачей Дейхельмана и графа фон Лендорфа…».
На этом мы остановим калейдоскоп чудовищных событий, отображенных в собранных И. Гофманом документах из немецких архивов. Постараемся теперь «подкрутить резкость» и увидеть, как ЭТО происходило в одном, отдельно взятом немецком городе. Даже не городе, а маленьком силезском городке с населением всего в 17 тыс. человек.
Штригау. Это название до недавних времен никому ни о чем не говорило (в отличие, например, от Неммерсдорфа, о трагических событиях в котором исписано уже много бумаги). Один из многих немецких городов и поселков Саксонии, по воле Сталина оказавшихся после Второй мировой войны в составе Польши. До войны в Штригау жило порядка 17–20 тыс. человек, к началу февраля 1945 г. поток беженцев увеличил население городка до 30 тыс. (хотя точных цифр, разумеется, сегодня не сможет назвать никто). 13 февраля 1945 г. войска 1-го Украинского фронта заняли Штригау. Четыре недели спустя городок снова оказался в немецких руках в результате одной из последних попыток вермахта перейти в контрнаступление.
В Штригау немецкие войска обнаружили 30 (тридцать) живых жителей и порядка двух сотен неубранных трупов. Предположительно 13–15 тыс. человек бежало из города до занятия его советскими войсками, остальные были изгнаны из своих домов, частично — отправлены на принудительные работы в СССР (всего из Германии и стран Восточной Европы на принудительные работы в СССР было вывезено 267 тыс. немцев — не считая военнопленных).
Сотрудники немецкой криминальной полиции и члены похоронных команд в своих письменных отчетах описали то, что предстало их глазам в опустевшем городе. Два немецких историка («неофашисты», в терминах товарища Ржешевского), Мартин Бояновски и Эрих Босдорф, опубликовали эти свидетельства в своей книге «Штригау. Судьба одного силезского города», которую Научная комиссия Федерального правительства Германии по изучению истории изгнания привлекла в качестве документального материала.
Донесения о погибших в Штригау были разделены на «групповые находки и единичные находки» с точным указанием улицы и дома. Это выглядело так:
— «в сточной канат лежит раздавленный тяжелыми транспортными средствами труп подростка примерно 14 лет, выстрел в затылок»;
— «на диване лежит частично обнаженная мертвая женщина, два выстрела в рот»;
— «труп 72-летней женщины с выколотыми глазами»;
— «придавленный ящиком труп застреленной женщины»;
— «среди обломков стекла и фарфора в разграбленном магазине труп застреленной пожилой женщины с обнаженной нижней частью тела»;
— «трое мужчин, две женщины и ребенок примерно двух лет, застрелены»;
— «женщина 30-35лет с обнаженной нижней частью тела, рядом в нескольких метрах женщина более старшего возраста, обхватив руками дерево, застрелены»;
— «труп мужчины с ножными протезами, рядом жена и ребенок, застрелены»;
— «три пожилые женщины с обнаженной нижней частью тела и следами изнасилования, застрелены; на чердаке дома труп пожилого мужчины, повешенный вниз головой»;
— «на дверной щеколде висит труп мужчины, на чердаке лежат два обнаженных женских трупа со следами садистского изнасилования, застрелены; на диване застреленный мальчик примерно 12 лет, на кровати обнаженный труп 18-летней девушки со следами садистского изнасилования, застрелена»;
— «в подвале застреленная пожилая супружеская пара, глаза выколоты…».
Кроме многочисленных зверских убийств, похоронные команды зафиксировали в Штригау многочисленные случаи самоубийств, в том числе — групповых:
— «три женских трупа и один детский, самоубийство посредством газа»;
— «самоубийство супружеской пары через повешение на оконной раме; в подвале трупы одного мужчины и двух девушек разного возраста, самоубийство через повешение»;
— «четыре женских трупа и один подросток, смерть через отравление газом»;
— «два женских трупа, самоубийство посредством отравления газом»;
— «мать и дочь, сидя за столом, самоубийство посредством отравления газом»;
Данный текст является ознакомительным фрагментом.